Светлый вечер с Народным художником России Сергеем Андриякой (08.12.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Народным художником России Сергеем Андриякой (08.12.2016)

* Поделиться

Сергей АндриякаУ нас в гостях был Народный художник России Сергей Андрияка.

Разговор шел о творчестве, как о служении, о восприятии таланта, как дара от Бога, а также о благотворительной выставке в поддержку паллиативного отделения больницы святителя Алексия в Москве.

 


К. Мацан

- «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега – Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

- Константин Мацан.

К. Мацан

- У нас сегодня в гостях удивительный человек и долгожданный гость – народный художник России Сергей Николаевич Андрияка, ректор Академии акварели и изящных искусств, действительный член Российской академии художеств. Так много регалий, и все они такие важные. Добрый вечер, Сергей Николаевич.

- Наше досье:

Сергей Андрияка. Родился в 1958 году в Москве.

Окончил Московский художественный институт имени Сурикова. Работал в Творческих мастерских Академии художеств СССР. Член союза художников.

Творческую деятельность начинал с работы масляными красками, гуашью и темперой. Занимался также мозаикой, витражом, офортом, росписью по фарфору и эмали. Затем сконцентрировался на акварельной живописи.

Преподавал в художественной школе и институте имени Сурикова.

Основатель и руководитель Школы акварели и Академии акварели и изящных искусств.

С 1985 года по настоящее время состоялось свыше 500 его персональных выставок.

Народный художник Российской Федерации, действительный член Российской академии художеств.

С. Андрияка

- Необязательно эти все регалии, они не настолько большое значение имеют.

А. Митрофанова

- А вы сами как себя определяете?

С. Андрияка

- Просто художник.

А. Митрофанова

- Художник.

С. Андрияка

- Ну, конечно, художник, еще художник, который, наверное, занимается образованием, потому что если ты понимаешь, как можно что-то улучшить в этой сфере, то, наверное, стоит этим заниматься.

А. Митрофанова

- Поговорим еще, кстати, про образование.

К. Мацан

- Да, потому что у нас есть тема об академии, это огромная совершенно важная область. Но начнем вот с чего, с такого самого свежего, актуального события – с 10 декабря открывается благотворительная выставка в выставочном зале школы акварели Сергея Андрияки в Гороховском переулке. 11 декабря, скажу сразу, будет торжественное открытие с концертом, с вашим присутствием, с присутствием гостей, и собранные средства на этой благотворительной выставке будут отправлены в больницу Святителя Алексея на помощь в устроении паллиативной службы этой больницы. Вот такой крупный благотворительный проект нас ждет. Расскажите, пожалуйста, что это за идея, из чего она выросла, и как вы в эту идею вошли?

С. Андрияка

- Ну, вы знаете, я начну немножко с такого слова. У нас дружба давняя с Алексеем Юрьевичем Заровым, он сейчас стал главным врачом больницы Святителя Алексея, и сама по себе идея…он поделился этой идеей, что надо как-то что-то сделать, было предложение провести аукцион или что-то еще, но сегодня, вы знаете, аукцион – это вещь такая трудная у нас в России, я присутствовал на нескольких таких аукционах, и мне было немножко больно, потому что народ состоятельный при всем при том без особой охоты и желания как-то…

А. Митрофанова

- Повышает стоимость произведений искусства.

С. Андрияка

- Да и вообще, было не очень. Поэтому, мне показалось, что это должна быть благотворительная выставка, и кто как может, кто как хочет, кто какие имеет возможности, пожалуйста, примите в этом участие и все. Я по крайней мере так это предложил, и потом у нас есть хорошая площадка – школа акварели, где прекрасные выставочные площади для такого проведения. Принимать участие в этой выставке будут и художники педагоги из школы и академии, прекрасные художники просто сами по себе, художники известные, не работающие в нашей системе образования, тоже готовы поучаствовать, и, вы знаете, очень трогательно было, когда мы обо всем объявили – участие студентов, потому что я как-то, знаете, меньше всего ожидал, что будут принимать участие студенты.

А. Митрофанова

- А почему вы этого не ожидали?

С. Андрияка

- Ну, вы знаете, что такое студент? Я тоже был студентом, и знаю, когда ты работаешь там, каждая работа – это выстраданная, это тяжело, это трудно, денег нет, проблемы большие, и тут участие в такой благотворительной выставке, в такой благотворительной акции, это, наверное, характеризует просто молодых людей очень хорошо, и Слава Богу, что такие люди есть, это здорово.

К. Мацан

- По моим наблюдениям, вообще, сегодня именно благотворительный проект – это точка, вокруг которой наиболее легко вместе объединяются разные творческие люди. Как не парадоксально, вокруг, возможно, я не прав, расскажите нам, возможно, вокруг коммерческого проекта не с такой охотой люди подтягиваются, а вот какой-то проект благотворительный, на удивление, самых разных людей собирает. Почему так, как вам кажется?

С. Андрияка

- Ну, вы знаете, тот проект, который сейчас, по-моему, может коснуться всех. «паллиативные» - слово не такое понятное для большинства, я вот переведу это на простой человеческий язык, что это, ну, безнадежно больной. Он, может, человек после инсульта, может быть, онкология, может быть, еще какие-то болезни, но в конце концов даже человек по старости. Этих больных никто, никогда и нигде, никуда не берет, они находятся наедине, в полном одиночестве с теми болезнями, которые я назвал. А случиться же это может с каждым, абсолютно с каждым. И не важно, много у тебя денег, положение есть или нет положения, все равно ты можешь оказаться в этой ситуации, поэтому, я, по крайней мере, когда объявлял об этом по-человечески так сказал всем: «Понимаете, есть какие-то конкретные болезни, а есть то, где в сегодняшней России, к сожалению, даже в Москве, есть большие проблемы», вы знаете, удивление вызывает и восторг, мне кажется, это здорово, что больница Святителя Алексея, именно та больница, ради которой мы это все делаем, принимает всех, вот всех, неважно ты москвич – не москвич, откуда ты взялся, вот в такое отделение принимают всех.

А. Митрофанова

- В паллиативное отделение вы имеет в виду?

С. Андрияка

- Да, в паллиативное отделение, именно для безнадежно больных.

К. Мацан

- Эти люди, которых уже, точнее просто в силу их заболевания нельзя вылечить, но им можно помочь, это лозунг, с которым все время люди, которые паллиативной помощью занимаются, выходят к людям.

А. Митрофанова

- Это лозунг фонда помощи хосписам «Вера», тоже наших дорогих и любимых гостей, которых мы всегда рады видеть в этой студии, и которым, кстати говоря, недавно исполнилось 10 лет. Вера Миллионщикова, основатель первого московского хосписа, и, вообще, во этого хосписного движения, ее сейчас уже нет в живых, но фонд «Вера» носит ее имя, и она, конечно, великий человек, потому что она пробила вот эту, знаете, как Берлинскую стену фактически, потому что сказала во всеуслышание, что если человека нельзя вылечить – это не значит, что ему нельзя помочь, и стала делать все, для того, чтобы каким-то образом у нас здесь закрутилось это движение, и очень хорошо, что сейчас целый ряд медицинских учреждений принимает в этом участие, больница Святителя Алексея, кстати говоря, которой тоже здесь представители больницы неоднократно бывали у нас в студии. Мы знаем, что она славится своим персоналом, очень внимательным и заботливым, это люди, которые в самых сложных ситуациях не пожалеют своего времени, не пожалеют своих сил для того, чтобы с человеком поговорить.

С. Андрияка

- Я не понаслышке могу об этом говорить, во-первых, от первого лица, от себя лично, потому что когда у меня случилась тоже беда, то Алексей Юрьевич Заров – это тот настоящий врач, от меня отказались очень многие, врачи говорили: «Ну, знаете, у вас тут уже гной, тут уже похоже на гангрену, тут, вообще, с вашей ногой, наверное, скорее всего – это будет ампутация». И вот он взялся за это, и спасибо ему огромное, потому что то, что я сейчас хожу, то, что я здоров, это, конечно, его, как говорится «С Божьей помощью» заслуга. И плюс к этому он оперировал и мою маму дважды, и дети тоже, когда случались какие-то моменты, проблемы с ногами, с суставами… и я знаю по моим знакомым, что он готов, рискуя даже, в общем-то, всем, если надо помочь, то в любую секунду он придет на помощь. И обслуживание, персонал сам больницы, понимаете, это удивление, но, если мы сейчас посмотрим и сравним даже с самыми элитными и платными больницами.

А. Митрофанова

- А эта больница бесплатная для всех, это важно подчеркнуть.

С. Андрияка

- Да, она бесплатная, и люди туда приходят не ради того, чтобы денег заработать или побольше собрать денег с больных, совершенно другая цель. Люди светятся, у них глаза светятся, они по-доброму относятся ко всем, независимо от возраста и состояния этих больных, которые там находятся.

К. Мацан

- Сергей Николаевич Андрияка, народный художник России, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Давайте вернемся к вопросу о выставке, с которого мы начали. Выставка бесплатная, то есть вход на нее открыт для всех, и при этом она благотворительная.

С. Андрияка

- Конечно.

К. Мацан

- Каким образом те, кто придут могут поучаствовать в помощи больнице Святителя Алексея через эту выставку?

С. Андрияка

- С 11 часов до 19 – это с 10-15 декабря, каждый день можно в удобное для каждого время прийти посмотреть выставку…

А. Митрофанова

- И пожертвовать деньги.

С. Андрияка

- Ну, да, можно что-то выбрать, какие-то работы, картины. Это специально, в общем-то, сделана такая выставка.

А. Митрофанова

- У вас, надо сказать, очень много же выставок, и школа акварели Сергея Андрияки – это бренд. И вы человек, которого называют живым классиком, при этом я знаю, что вы человек верующий, и мне бы очень интересно было бы узнать, что вы чувствуете, когда, с одной стороны, у вас все мыслимые и немыслимые регалии собраны и награды, а, с другой стороны, верующий человек понимает, что тот дар, который у него есть – это от Бога, и то, чем он занимается – это своего рода служение что ли. Как это соотносится внутри вас?

С. Андрияка

- Вы знаете, наверное, то, что касается званий и всего, что есть, я по крайней мере всегда так об этом говорю: вот если бы от этого звания что-то зависело, я стал писать лучше, работы там лучше, еще что-то менялось бы, но оно по сути не меняется, поэтому это, наверное, нужно для того художественного служения, которым я занимаюсь, для людей, для их восприятия, наверное, это так надо воспринимать. А для меня оно, ну есть – хорошо, не было бы – тоже хорошо, никаких таких каких-то особых приоритетов в этом нет.

А. Митрофанова

- А что касается, знаете, ведь бывает так, что когда человека, художника начинают там награждать, какие-то премии ему вручать, медали, награды и далее со всеми остановками, возникает, такое бывает, что внутри у человека некая стагнация что ли, успокоенность, можно почивать на лаврах. Но для художника это, наверное, состояние успокоенности – оно критическое что ли, я думаю, что оно вам не знакомо, поскольку вы всегда находитесь в развитии.

С. Андрияка

- Оно совсем незнакомо, я вам скажу почему. Дело в том, что есть разного типа художники и разного типа люди.

А. Митрофанова

- Вот расскажите, пожалуйста.

С. Андрияка

- Понимаете, какая штука, если меня поместить в совершенно какие-то экстремальные условия, я все равно буду писать и рисовать, не потому что мне будут или не будут платить за это, будет возможность выставляться или не будет. Это просто, понимаете, как потребность, наверное. Как потребность спать, есть.

К. Мацан

- Не могу не писать.

С. Андрияка

- Не могу просто этого не делать, понимаете, я этим живу, я не могу…это вот как часть моего существования, как дыхание, поэтому я не могу этого не делать, это ни от чего не зависит, и мне как раз часто не понятно бездействие, иногда так образованием мне приходится заниматься, сейчас много бездействия студентов, вроде, у тебя все есть, все возможности есть, ну чего ты не работаешь? Или почему так мало работаешь?

А. Митрофанова

- Может быть, как раз экстремальной ситуации не хватает?

С. Андрияка

- Ну, вы знаете, я не могу сказать, что экстремальная ситуация, только экстремальная ситуация подталкивает, она, наверное, может быть, в моей жизни, когда были такие экстремальные ситуации, они стимулировали, но говорят так: «Чем хуже, тем лучше».

А. Митрофанова

- Это очень спорный тезис, по-моему.

С. Андрияка

- Вот в этом смысле у меня так, наверное, было. Нет, ну, бывает человек озлобляется, бывает, человек как-то совсем опускает руки, а у меня, наоборот, были ситуации, когда ты в самых экстремальных условиях, казалось бы, нет места нормального для работы, нет никаких возможностей, совсем нет. Наоборот, ты начинаешь работать, потом уже спустя какое-то время думаешь: «Надо же какой период хороший был, прекрасный был период, когда тебя жизнь сжала, как следует и это было здорово». Ты столько сделал, и сделал, может быть, более глубоко, более вдумчиво, более искренне, потому что такие были обстоятельства. Понимаете, и, с другой стороны, наверное, сейчас уже пройдя какой-то отрезок жизни думаешь: «Нельзя всех мерить по себе, нельзя всех заставлять», понимаете, ну, нельзя заставить любить, нельзя заставить работать, просто нельзя заставить работать, это невозможно, человек либо работает, либо не работает, либо он хочет, либо не хочет, либо он этим живет, либо нет.

К. Мацан

- Это к вопросу о том, чем человек живет, помните, в фильме «Покровские ворота» такой диалог есть: «Вы служитель муз», ему отвечают: « Я служу музэстраде». Вот для художника все время вопрос служения, кому ты служишь, он как-то стоит. И часто от людей творческой профессии моно услышать: «Я служу высокому искусству», при этом тот, кто посмотрит на этот тезис с более строгих христианских позиций, скажет, что это не вполне верно.

С. Андрияка

- Конечно.

К. Мацан

- служить можно только Богу. Что вы об этом думаете? Что вы для себя в понятие служения вкладываете?

С. Андрияка

- Ну, знаете, у меня было в моей жизни несколько, это, наверное, любой творческий человек задает себе на каком-то этапе творческого пути какой-то вопрос: «А нужно ли, вообще, все то, что ты делаешь? И кому это нужно? И зачем это нужно?»

К. Мацан

- Страшный вопрос.

С. Андрияка

- Да, страшный вопрос.

А. Митрофанова

- Проклятые вопросы их называют.

С. Андрияка

- Но, вы знаете, что в этот момент, именно в эти моменты, я не буду сейчас об этом рассказывать подробно, потому что это такая личная вещь, но я вам скажу, что это нужно. Я понял, что это нужно, мне было открыто, что это нужно. Нужно для людей нужно для Творца, потому что, в общем-то, мы живем действительно ради Него, Он нас создал для себя, в общем, мы служим ему по-любому. И все, что связано с искусством, должно, на мой взгляд, давать тот свет людям, и человек, может быть, видя какие-то искорки света, это будет его понимать, оно будет давать ему стимул жить, работать, существовать, давать ему какую-то энергию жизни, вот энергию жизни, такое утверждение вот этого света, потому что искусство же… в нем остается самое сильное, что действует на людей, опять-таки, по моему мнению, это та энергия, которая вкладывается в работу художника. Бывают вещи, такие равнодушные, красивые, пустые, мимо них проходит человек, бывают вещи, которые несут очень сильную энергию разрушения и зла, очень сильную, когда об этом спрашивают, я говорю, что из великих можно с уверенностью сказать, что Сальвадор Дали, великий, с точки зрения общепринятого понятия, художник, но он, конечно, нес и несет уже независимо от того, что его нет с нами, энергию разрушения. Энергию зла. Сюрреализм – это энергия зла. Если несется вот эта энергетика, я тоже же человек, у меня тоже бывает все по-разному, бывает, ты переживаешь какие-то события в своей жизни, какие-то неприятности, трудные вещи. Вот у меня была такая история с манежем. Вот этот СВЗ манеж, который стоит на манежной площади у Кремля, в 2004 году мы должны были перевезти туда огромную выставку, просто огромную, там больше 4 тысяч работ, и повесили баннеры, накануне вечером, и тут приходит сообщение, что он загорелся, он горит, картин там нет, Слава Богу, там есть оборудование, и там все горит, и я понимаю, что этой выставки не будет, понятно, но уже была подготовка, уже очень много было сделано, чтобы такая выставка состоялась. И вот я подхожу к этому манежу близко, горит, потом рушится крыша, все это вижу близко перед глазами, и на следующее утро мне для того, чтобы это мое тяжелое состояние снять, я понимаю, что я должен это написать, чтобы эта энергетика тяжелая ушла из меня, меня освободила. Я подхожу на это же место, беру карандаш, делаю каркас, представляю себе фронтон этого здания, и в течение очень короткого времени эта вот энергетика, которая была у меня такая тяжелая, уходит в эту картину. Причем это был никакой не пиар, а просто тяжело было, и мне сразу стало легче, как только я эту вещь написал, но вещь, которая в таком состоянии была написана, она может показываться на выставках, но она просто тяжелая сама по себе. И даже смотрители в школе акварели, где висела эта вещь, говорили: «Ну, вы знаете, возьмите эту вещь и возите по выставкам, но не показывайте».

А. Митрофанова

- Интересно как.

С. Андрияка

- «Нам тяжело очень»

К. Мацан

- И какое решение вы приняли в итоге? Вы стали показывать эту картину?

С. Андрияка

- Я ее не выставляю сейчас, там, где сидят смотрители, чтобы этой работы не было, она в академии сейчас висит, в общем, там только проходящие люди. Вот это тяжелая вещь, а бывают, наоборот, очень светлые вещи. Но, понимаете, мы же живые люди, поэтому для художника искусство - это собеседование, это его чувства, его переживания, это та энергия, которую он посылает.

А. Митрофанова

- Потрясающую историю вы рассказали, если позволите, давайте после краткого перерыва вернемся к этой истории, мне интересно, что вы думаете по поводу, вообще, в принципе, назначения что ли такого художника. Вот Фазиль Искандер говорил: «Дело художника вытягивать волей к добру из хаоса жизни ясный смысл», но мы знаем, что бывают и другие задачи тоже у художественного творчества, например, то, о чем вы сейчас рассказали. И где проходит граница между тем, что нужно делать и что не нужно делать, как вы сами для себя отвечаете на этот вопрос. Давайте чуть позже к этим вопросам вернемся.

С. Андрияка

- Хорошо.

А. Митрофанова

- Напомню, что в программе «Светлый вечер» сегодня Сергей Николаевич Андрияка, народный художник России, ректор академии акварели и изящных искусств, действительный член академии художеств. Константин Мацан, я – Алла Митрофанова, через минуту продолжим.

К. Мацан

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, в студии моя коллега Алла Митрофанова и я – Константин Мацан. И сегодня мы беседуем с Сергеем Андриякой, народным художником России, ректором академии акварели и изящных искусств, и поводом для нашей беседы сегодня стало то, что 10 декабря в выставочном зале школы акварели Сергея Андрияки открывается благотворительная выставка, собранные на которой средства пойдут в помощь паллиативной службе больницы Святителя Алексея в Москве. Мы об этом уже поговорили, а прошлую часть мы прервали на такой очень важной теме, как я ее услышал от Аллы, как ответственность художника.

А. Митрофанова

- Можно и так сказать, а, вообще, слушая вас, я думала, что мне как-то на примере литературных произведений проще рассуждать, я можно из области литературы приведу пример. Например, я не знаю, потерянное поколение или литература экзистенциалистская – Сартр, Камю и так далее, есть множество примеров произведений, в которых вот эта боль времени, ток времени, пульс времени через эту авторскую боль изливается и дает читателю возможность вместе с автором переживать, рефлексировать, какие-то выводы делать для себя, что-то про себя понимать, и в этом смысле художники не боятся писать о боли, здесь вопрос, наверное, не о том, что про боль или не про боль они пишут, а насколько откровенно они это делают, не манипулируют ли они, то есть каковы их конечные цели?

С. Андрияка

- нет ли спекуляции.

А. Митрофанова

- Нет ли спекуляции, совершенно верно. То, что вы сказали про манеж, меня это потрясает.

С. Андрияка

- Ну, у меня очень много таких случаев, потому что я говорю, что мы все люди живые, и есть личные переживания, которые ты невольно можешь писать самый такой…ну, самый обыкновенный пейзаж, самые простые вещи, я говорю, в каком состоянии ты рисуешь стакан, он будет нести совершенно разное воздействие, и люди будут это чувствовать, как это не странно, они очень сильно будут это чувствовать. Вы знаете, переходя на литературу, то, что вы сказали сейчас, что вам как-то литература ближе.

А. Митрофанова

- Я просто в ней лучше ориентируюсь, потому что я живописью никогда не занималась.

С. Андрияка

- Знаете, если вот у меня был период жизни, когда ты читаешь по главе Библии утром и вечером, я помню, очень хорошо ты читаешь Достоевского, ты можешь читать Достоевского, а во «Мастера и Маргариту» Булгакова я открыл, прочел буквально вот с трудом первую главу и я понял, что там идет энергетика совершенно мне неприятная, я ее закрыл, я не говорю о мастерстве слова, безусловно, все это там есть, и уже спустя несколько лет, только потом я, пересилил себя, сел и прочел, подумал, что мне надо прочесть, нельзя говорить о произведении, если ты его не прочел. Это для меня просто была другая энергетика, которая совершенно не соотносилась… Вот Достоевского – да, «Братьев Карамазовых» читаешь с удовольствием, оно как-то вот ложиться.

А. Митрофанова

- Хотя там тоже очень много боли.

С. Андрияка

- Боль, она там другая, там светлая боль.

К. Мацан

- Тут, мне кажется, всегда ключевое слово – цель: можно о боли, чтобы ее преодолеть, а можно о боли, чтобы ее посмаковать.

С. Андрияка

- Это знаете, как у меня был Архимандрит Сергий, я его крестник, у него проповеди очень сильные были и очень смелые, в советское время, он ушел из этой жизни 7 января, на Рождественскую службу в храме в 77-ом году. И он очень хорошо сказал: «Если вы хотите посадить в кармашек беса, то вы читайте Солженицына», а почему? Потому что Солженицын вызывает ненависть, и он был совершенно прав.

А. Митрофанова

- Ну, это спорный вопрос, мне кажется.

С. Андрияка

- Ну, как спорный.

К. Мацан

- Мне кажется, это всегда вопрос личного восприятия.

А. Митрофанова

- Личного восприятия, совершенно верно.

С. Андрияка

- Ну, ненависть. А есть другие авторы, которые тоже прошли лагеря, Архимандрит Сергий тоже прошел лагеря, но у него совершенно другое восприятие – оно светлое у него, ну, Ширяева читаешь – это совершенно другое.

К. Мацан

- «Неугасимая лампада», да.

С. Андрияка

- Там много у него вещей, целый ряд вещей прекрасных, которые оставляют у тебя всегда другое чувство, они оставляют свет.

А. Митрофанова

- А можно поговорить с вами сейчас о том, о чем вы уже несколько раз упомянули. Вы говорили о том, что был у вас период, когда вы по главе Библии читали, вы сейчас назвали человека, который вас крестил. В советское время, так получилось, что вы в том числе и в церкви формировались как личность, а как так получилось? Ведь это же было время не самое благоприятное, так скажем, чтобы молодые люди приходили в храм?

С. Андрияка

- Вы знаете, тут, наверное, это все очень громко сказано почему, потому что у меня отец был коммунист, такой вот, я бы даже сказал, сталинит по своему внутреннему состоянию, хотя он тоже в 77-ом году после обширного инфаркта, когда он был в больнице после реанимации, уже накануне, вы знаете, у него что-то изменилось внутри по отношению к вере, к религии, к каким-то таким вещам объективно вечным. Я почему говорю «объективно вечным», потому что это объективность, объективная реальность, от неё никуда не спрячешься, она просто пришла к нему в конце жизни. А Архимандрит Сергий, он прошел определённую такую жизнь интересную, очень такую тяжелую, сложную, у него, как вам сказать, мне он в детстве был непонятен, то есть я понимал, что это что-то великое передо мной, но я не понимаю, что именно, потому что когда мне было 19 лет, мы поехали на Ваганьковское кладбище, это было уже за полгода его до смерти, но это было показательно: я такой молодой человек, который по-своему живущий там, имеющий свои представления о жизни, и я его сопровождал, поймал такси, а у него облик старца такой с белоснежной бородой, в толстовке, кирзовые сапоги, вот образ явно-понятно, что это необычный образ. И вот он садится к таксисту на переднее сидение, я слышу разговор, он начинает разговаривать с таксистом о футболе.

А. Митрофанова

- Изящно.

С. Андрияка

- Да, такой старец начинает разговаривать о футболе, значит, тот оживляется потому что, понятно, что он разговаривает на его понятном языке, хотя, конечно, отцу Сергию был совершенно не интересен футбол, это понятное дело, но для таксиста, который просто вышел и меня спрашивает: «А что же это за человек такой». Я говорю: «Священник», он говорит: «Вот такой человек».

К. Мацан

- большой палец вверх показывает таксист.

С. Андрияка

- Да, да, да. Он, понимаете, доля него это был, конечно, восторг совершенный. И понятно, что простой таксист услышал что-то близкое к себе, я думаю, к такому священнику он пошел бы.

А. Митрофанова

- А как вы с ним познакомились? Как это получилось?

С. Андрияка

- Вы знаете, он меня крестил. И дело в том, что мама моя до моего рождения, давным-давно к нему ходила, это был период очень тяжёлый, это был, насколько я знаю, конец 40-ых начало 50-ых годов, в общем, дело-то тяжёлое было, время тяжелое было, потому что за каждой особенно красивой женщиной следили, преследовали по-своему, но она всячески украдкой ходила, тем более он начинал служение после заключения в Соборе вместе с будущим Патриархом Пименом, он его очень хорошо знал, они вместе служили. Дальше было еще очень много разных мест служения, и последнее место было – Церковь Покрова Богородицы в Медведково, сейчас это огромный район Отрадное, рядом Бабушкинская, Отрадное, стоит этот храм, я его помню со своего детства, туда мы приезжали на автобусе, и практически у этого храма заканчивалась Москва, дальше Москвы не было, был деревянный мосточек, дальше деревня, лаяли собаки, мы туда приезжали с мамой, мама меня возила на праздники, потому что это было украдкой, она очень сильно рисковала, потому что отец мой мог очень жестко прореагировать. Мне все это было очень неинтересно, но, наверное, до того момента, когда я все-таки стал более сознательными человеком, где-то мне уже лет 16-18 было, не очень мне это было охотно. Меня тянуло в храм, шел, потому что меня мама там вела раза два-три в году. Я исповедовался, причащался, но это было все очень сложно, и вот когда ушел отец Сергий, это для многих прозвучит, наверное, довольно странно, но у меня до этого особо не было с ним общения, общение настоящее наступило, когда его физического тела не стало здесь. У меня даже супруга как-то к этому: «Ты знаешь, странно это», она в это не верила, а она ходила к своему духовному отцу Архиепископу Алексию, который служил в Новоспасском монастыре очень долго созидал, а потом стал Архиепископом Костромским и Галичским, у нее тоже самое произошло с владыкой Алексием, что у меня с владыкой Сергием.

К. Мацан

- То, что называют молитвенно общение началось.

С. Андрияка

- Я не могу это объяснить, но в очень многих вещах он мне помогает, я знаю это, даже здесь не сомневаюсь, он, может, по жизни ведет. И то, что у нас там сейчас делается по образованию – это нужно, и я не сомневаюсь, что он в этом принимает большое участие.

К. Мацан

- Сергей Николаевич Андрияка, народный художник России, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Потрясающе интересные вещи вы рассказываете, и очень много вопросов возникает в продолжение того, о чем вы говорите. Часто приход к вере заставляет, и это нормально, заставляет внутренне меняться человека, а вслед за внутренними переменами логично, что происходят и изменения во внешней жизни, не всегда это просто, как вам кажется, что тяжелее всего в себе менять, когда приходишь к вере?

С. Андрияка

- О, это очень тяжелое дело. Не всегда это получается, и происходят и падения, и какими-то неисповедимыми путями тебя Господь поддерживает, поднимает, и опять карабкаешься, опять падаешь, это происходит безусловно, наверное, у каждого человека. Я, вы знаете, только одно в своей жизни, мне как-то было немножко неблизкое, я поэтому на эти темы старался и стараюсь мало говорить, тем более публично, потому что это внутренние вещи, знаете, как бы: быть и казаться, какой ты есть.

А. Митрофанова

- Очень люблю этот вопрос: где граница?

С. Андрияка

- Я, кстати, в библиотеке у моего Архимандрита Сергия, у него была потрясающая библиотека, совершенно удивительная, там была масса книг по всем религиям, по всему спектру всего, и там была одна очень интересная книга, которая издавалась, видимо, она вполне отвечала каким-то православным таким внутренним устоям, был такой, он, по-моему, католический проповедник Евгений Берсье, может быть, слышали, он дореволюционный. Она мне просто попалась, я ее полистал, и вот там была глава, как раз то, о чем мы говорим: быть и казаться, и она очень тяжелая, такая жесткая. И вот я как-то в своей жизни, наверное, старался все время быть, старался и стараюсь быть, потому что здесь, ну, что говорить, конечно, всяко было в жизни, но вот буквально недавно на днях была память владыки Алексия, и вот близкий тоже человек, замечательный человек, отец Максим, который служит рядом, напротив Новоспасского монастыря в храме небольшом, он такие чудные совершенно слова сказал, на могилке пропели панихиду и он говорит: «Вы знаете, все мы разные, все мы отовсюду пришли к владыке Алексею, но что самое главное? Самое главное то, что вместе с ним мы увидели Бога, он нам открыл Бога». Вот, наверное, тоже самое я могу сказать об Архимандрите Сергии, тоже самое. Я часто видел его в алтаре, был там, видел его во время служения, Литургии, и, конечно, сильная вера, такая, которая пробивает любого человека, и ты понимаешь, что он видит и чувствует, и понимает к кому он обращается, это сейчас очень редко встречается, когда священник имеет сильную такую веру, пробивную. Там были даже люди, приставленные из органов, которые приходили, и вот они, видя, я просто знаю этих людей, становились верующими, потому что они видели такую невероятную совершенно веру.

К. Мацан

- Есть такой афоризм, он правда про монахов обычно звучит, но он применим к каждому верующему: «Никто бы никогда не стал бы монахом, если бы не увидел в глазах другого сияние вечной жизни», вот, наверное, что-то такое происходит, когда мы видим сияние истинных молитвенников и понимаем, что, как вы совершенно точно сказали, они понимают, к кому общаются, значит, это правда.

С. Андрияка

- Да, и тебе действительно открывается, то есть ты понимаешь, что ты не соответствуешь этому, ты никакой, и ты безусловно в этой жизни ты и забываешь, и падаешь, и многое делаешь не так, но все время у тебя в сознании есть, что тебе это было открыто.

К. Мацан

- Это есть, да.

А. Митрофанова

- Мне кажется, этот вопрос, который вы обозначили, где граница между быть или казаться, и в каком состоянии находимся мы: мы пребываем или мы стараемся чем-то казаться в глазах окружающих и так далее. Это, вообще, вопрос очень важный, он сущностный, и, мне кажется, важно, чтобы мы его периодически ставили перед собой, это как проверка, как промежуточный экзамен такой, условно говоря, потому что потом уже перед лицом вечности окажешься, и будет уже несколько поздно такими вопросами задаваться, а сейчас, пока живем, наверное, самое время. Но, мне кажется, что в ответе на этот вопрос как раз очень важно, чтобы было измерение, о котором вы сейчас казали, измерение, когда ты ощущаешь себя или не ощущаешь себя в присутствии Бога, потому что если это измерение есть, то тогда проще быть, а не казаться, потому что тогда ты что-то начинаешь очень сокровенное понимать про самого себя или про саму себя, если я говорю о себе.

С. Андрияка

- Да, я понял.

А. Митрофанова

- Я не знаю, насколько это помогает вам, как художнику, я думаю, что, судя по тому как вы пишете, и что действительно, когда мы уже говорили о том, свет или мрак присутствует в работах художника, судя потому, что когда я захожу, например, в вагон метро, оформленный работами школой акварели Сергея Андрияки, я начинаю улыбаться сознательно или несознательно, я начинаю улыбаться, мне светло от того, что вы делаете. Насколько вам помогает вот это измерение присутствия в вашей жизни того, о чем мы говорим?

С. Андрияка

- Ну, как…это неотъемлемая часть моей жизни. Потом, вы знаете, очень много меняет, я так сейчас смотрю на своих детей, они многого еще не видели, многое их не коснулось, как вот меня в их возрасте, многое не коснулось, они живут. Ты сейчас вот понимаешь, что один человек близкий уходит, второй уходит, третий уходит, четвертый уходит, вот это все вокруг тебя, ты понимаешь, что есть, не то что есть, она просто абсолютна реальность - реальность вечности, того, что тебе надо быть готовым, я как отцу Сергию на том же кладбище, когда поехали мы к его родителям, я задал вопросы веры…

К. Мацан

- Отцу Максиму?

С. Андрияка

- Нет, отцу Сергию, своему духовнику, это был 76-ой год, это было давно, и вот я не понял этого, а он мне говорит: «Вот, я каждый день и каждое мгновение воспринимаю мистически», я думаю, как это мистически каждый день, каждое мгновение? Совершенно непонятно. Потом он говорит: «Ты знаешь, я всегда готов к уходу», и я думал, как можно быть готовым к уходу, не понятно мне это было, сейчас мне это стало понятно, и ясно, что дети на сегодняшний день просто не пережили многое, они в жизнях, наверное, в чем-то что-то поправят, понимает произойдет, а сегодня, может быть, и нельзя от них требовать, чтобы они что-то такое понимали, но стараться им показать свет, чтоб они этим светом мерили все остальное, это, наверное, одна из таких главных задач, которая должна быть. И в образовании такая же история, если ты даешь определенный свет, то это такое определенное мерило, как градусник есть, и ты им меришь все остальное, к другому искусству подходишь и думаешь, что это не то, это не надо.

А. Митрофанова

- А как это происходит? Я понимаю, как можно обучить ребенка технике живописи, но как можно научить его видеть свет, это же настолько индивидуальные вещи?

С. Андрияка

- А вы знаете, сама по себе система традиционного искусства, она к этому вдет, но сегодня время суеты, человек имеет там гаджеты, обычно просто вопрос. На который существует, к сожалению, один ответ: всем говорят – гаджеты — это прекрасно, все убыстряет, облегчает, улучшает, а я им говорю: «Вы знаете, искусство – это отражение той жизни, в которой мы живем. Что значительного, вечного создано в наше время? – Ничего!»

А. Митрофанова

- Ох, какой прекрасный вопрос вы задаете.

С. Андрияка

- Ничего, ответа нет. Я говорю: «Ну, так друзья мои, что же вы мне говорите, что эти гаджеты такие замечательные? Ну, да, на лошади ездили в 19 веке, но эта лошадь не помешала создать вечные произведения, а здесь вот как-то, к сожалению, ничего нет». А искусство – это тоже же зеркало нашей жизни, и ничего с этим не поделаешь.

А. Митрофанова

- Это, знаете, как, что останется от нас после того, как нас не станет. Если посмотреть, допустим, Египет- пирамиды, или великие цивилизации вспомнить, потрясающие какие-то памятники архитектуры, искусства, много, что еще. И после нас –кладбище гаджетов, мне кажется, это показательно.

С. Андрияка

- И одноразовая посуда.

А. Митрофанова

- Да, одноразовая посуда неразлагающаяся. Я утрирую, конечно, сейчас, думаю, что все-таки мы на что-то чуть больше способны, но как-то вы очень правильно заметили про суету: «Служение муз не любит суеты», - это не нами придумано, но это тонко подмечено.

С. Андрияка

- Да, и искусство, о котором мы сейчас говорим, это образование, обучение. Вот представьте себе, вот дети пришли учиться, мы говорим: «Мы о талантах не говорим, мы тебя научим, если ты хочешь научиться, ради Бога», вот он пришел, что ему надо? Вместо гаджета или чего-то такого ему надо увидеть вот в этом простом, что его окружает, я не знаю, ключи, которыми открывают дверь, ложку, которой он есть, яблоко, которое может быть предметом только съестным, он видит, он начинает всматриваться в это, и видеть в этом большую красоту, он созерцает, а это дорого стоит в наше время, чтобы созерцать.

К. Мацан

- О да.

С. Андрияка

- Он остановился, понимаете. Я этот пример уже много раз приводил, когда в начале 90-ых годов, школы акварели не было, академии, ничего этого не было, и я перестал преподавать в Суриковскомом институте, ушел оттуда, и была у меня маленькая студия в мастерской. Приходили там мама с дочкой, я говорю: «Вы знаете, пусть не только дочка рисует. Я вам карандаш дам, вы тоже будете». И вот начла заниматься, и обратились из посольства Соединенных Штатов Америки, ну, немного-немало, но люди, отвечающие за службу эмиграции, я к ним не обращался. Мне-то от них ничего не надо, эмигрировать мне никуда не надо, ничего мне не нужно, и вот они пришли ко мне на занятия, простые вещи мы с ними начали рисовать, после двух занятий они мне говорят: «Вы знаете, мы сидим в офисе, лежит ручка, а от нее падает тень, но как красиво, заломилась бумага…»

К. Мацан

- Замечательно.

С. Андрияка

- Вот, понимаете, что здесь главное, о чем вы говорите: стать из слепого зрячим, то есть увидеть. Мы же учим не для того, чтобы человек стал профессионалом-художником, и только этим зарабатывал, такой вот профессионализм до мозга костей – нет. Мы учим видеть красоту мира, открыть для себя, ты же живешь, ты можешь же слышать хорошую музыку, ты можешь видеть эту красоту, а видеть, как, просто так пассивно ты не будешь видеть, а когда ты начинаешь рисовать, ты начинаешь созерцать, думаешь: «Ой, как красиво, я никогда не замечал этого».

К. Мацан

- Вот даже для того, кто не умеет рисовать, или не учится рисовать, есть возможность, во-первых, как вы сказали, остановиться, на секунду выдохнуть, задуматься и красоту увидеть, это возможность напомню, у нас открывается 10 декабря в выставочном зале школы акварели Сергея Андрияки в Гороховском переулке, открывается благотворительная выставка, средства от которой будут направлены на помощь паллиативной службе больницы Святителя Алексия в Москве. 10 декабря выставка начинает работу, 11 декабря в 14.00 торжественное открытие, где будут гости и концерт. Каждый, кто придет на выставку может сделать пожертвование посильное, и в том числе в качестве подарка, скажем так, унести с собой какое-то художественное полотно.

А. Митрофанова

- А вход на выставку бесплатный.

С. Андрияка

- Да, конечно.

К. Мацан

- Спасибо огромное за этот разговор. У нас в гостях был народный художник России, ректор академии акварели и изящных искусств, Сергей Николаевич Андрияка, удивительно тёплый разговор, как-то от живописи от земного мы поднялись на самом деле куда-то очень высоко, и мне от этого очень радостно. Спасибо огромное за эту беседу, надеюсь не последний раз, ждем вас снова в этой студии.

С. Андрияка

- Спасибо.

К. Мацан

- Алла Митрофанова, я – Константин Мацан, до свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».

А. Митрофанова

- До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем