Светлый вечер с митрополитом Хабаровским и Приамурским Игнатием (эф.09.03.15)

В гостях у программы "Светлый вечер" был Митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий.
Владыка Игнатий рассказал о своем епископском служении на Камчатке, как участвовал в месячном переходе на подводной лодке, где совершал требы и даже служил Литургию. А также разговор шел и о нынешнем месте служения - Хабаровском крае.

Ведущие: Алексей Пичугин и Алла Митрофанова

А. Пичугин

— Добрый, светлый вечер, дорогие друзья! Алла Митрофанова, меня зовут Алексей Пичугин.

А. Митрофанова

— Добрый, светлый вечер!

А. Пичугин

— Приветствуем вас! И сегодня у нас необычный гость, с очень богатой биографией.

А. Митрофанова

— Очень богатой биографией!

А. Пичугин

— В нашей студии мы приветствуем митрополита Хабаровского и Приамурского Игнатия. Владыка, здравствуйте!

Митрополит Игнатий

— Здравствуйте, ребята! Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

А. Митрофанова

— Добрый вечер!

Наше досье

Митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий (в миру — Сергей Геннадьевич Пологрудов). Родился в Иркутске в 1956 году, окончил физический факультет Иркутского университета. Служил в звании офицера в Прибалтийском военном округе, а с 1983 года заведовал лабораторией медицинской кибернетики Всесоюзного научного центра хирургии. В 1990 году стал насельником Свято-Духова монастыря в Вильнюсе, а спустя два года был пострижен в монашество и затем рукоположен во иеромонаха. Спустя шесть лет стал епископом Петропавловским и Камчатским. С 2011 года возглавляет Приамурскую митрополию. Кандидат психологических наук, действительный член Российской академии образования.

А. Пичугин

— Я уже сказал, что биография у нашего сегодняшнего гостя очень необычная: от заведующего лабораторией медицинской кибернетики во Всесоюзном научном центре хирургии до митрополита Хабаровского и Приамурского.

А. Митрофанова

— Одного из самых удалённых регионов нашей страны, прямо скажем. Это при том, что вы ещё до этого служили в Вильнюсе, то есть фактически проехали всю страну.

Митрополит Игнатий

— Да, это так.

А. Митрофанова

— Учитывая, что вы плавали в Северном Ледовитом океане на подводной лодке, то вы ещё...

Митрополит Игнатий

— Моряки обычно говорят «ходил»!

А. Митрофанова

— Ходили, совершенно верно, да! Не только вдоль, но и поперёк проехали всю страну.

Митрополит Игнатий

— Да, это так.

А. Митрофанова

— Получается так. Вот об этом обо всём, если можно, очень хотелось бы сегодня поговорить.

Митрополит Игнатий

— Я с удовольствием поговорю с вами, если это будет нашим радиослушателям интересно — и с ними тоже. Ваш вопрос настолько общий, что я не знаю с чего начать.

А. Митрофанова

— А вы знаете, давайте с подлодки начнём, если можно, на которой вы ходили, как я понимаю, дважды. Да?

Митрополит Игнатий

— Да.

А. Митрофанова

— Подо льдами Северного Ледовитого океана, то есть это, в общем, я не знаю, для меня, например, это за пределами моего сознания находится.

Митрополит Игнатий

— Представьте себе, для меня тоже!

А. Пичугин

— Вы стали архиереем на Камчатке и, как я понимаю, в этот же самый год вы совершили первый переход?

Митрополит Игнатий

— Вот именно с этого и началось.

А. Митрофанова

— Зачем вам это было нужно?

Митрополит Игнатий

— Мне это не было нужно, поверьте мне!

А. Митрофанова

— Интересно!

Митрополит Игнатий

— Я и не планировал никогда таких экспериментов проводить ни над собой, ни над теми людьми, с которыми мне в конце концов пришлось перейти, сделать этот переход. Однако, Господу, видимо, было так угодно. Как я сейчас понимаю, именно так и было. Началось всё с того, что Святейший Патриарх Московский и всея Руси из Вильнюса — это очень маленький монастырь, с маленьким числом братии — пригласил меня в Москву и дал благословение на новое послушание, то есть возглавить кафедру Петропавловскую и Камчатскую. Прежний архиерей — владыка Нестор — был уже человеком очень пожилым. Погодные, климатические условия на Камчатке весьма сложные — там магнитные бури, там постоянно меняется давление, там постоянные, как камчатцы говорят «пУрги», то есть постоянно повторяющиеся погодные явления, которые у нас обычно называются «пурга». И в конце концов...

А. Митрофанова

— А там «пУрга»?

Митрополит Игнатий

— Там «пУрги» — их много-много-много. Заваливает снегом помещения вплоть до второго-третьего этажа. Дверь, кстати сказать, там открывается всегда внутрь, чтобы откопать можно было, если завалит. Однако, простите, отвлёкся.

А. Митрофанова

— Как раз очень интересно!

Митрополит Игнатий

— И владыка, два года там прослужив, не смог, здоровье не выдержало.

А. Пичугин

— По состоянию здоровья.

Митрополит Игнатий

— По состоянию здоровья он вынужден был подать на покой. И вот тогда Святейший Патриарх обратился ко всем своим собратьям в Священном Синоде: «Братья, найдите нам молодого архиерея, который мог бы там нести епископское служение». Ну, вот выбор пал на меня — Святейший Патриарх Алексий пригласил меня туда. И несмотря на то, что я ему пытался объяснить: «Ваше Святейшество, я ведь, в общем-то, человек недавно в Церкви-то». Я пришёл в Церковь когда мне было 32 года.

А. Митрофанова

— А в 33 вы крестились?

Митрополит Игнатий

— А в 33 я крестился.

А. Митрофанова

— Очень символично! Ну, мы об этом с вами чуть позже поговорим, если позволите.

Митрополит Игнатий

— Если вы позволите. Так вот, ничтоже сумняшеся он меня благословил на это послушание, ничтоже сумняшеся внешне, но с большим внутренним колебанием и сомнением я это послушание принял, и вот — оказался на Камчатке. Надо сказать, что на Камчатке население особое. Это люди, которые, если уж примут человека, то принимают всем сердцем и навсегда. Но для того, чтобы это произошло, нужно было потрудиться. Поэтому я, когда там оказался, я встретил со стороны людей настороженное внимание: «Ну, как ты себя проявишь? Как ты себя покажешь? Что ты из себя представляешь?» Камчатка зачастую является какой-то ступенью для дальнейшего роста — у военных, у чиновников, у других наших социальных слоёв, у партийных людей разных партий: послужил, побыл на Камчатке, потрудился и затем в Москву, в Санкт-Петербург и так далее. Ну, на меня также смотрели: «Вот он сейчас год-два потрудится, а потом его заберут или он сам подаст прошение на повышение и так далее».

А. Пичугин

— В итоге 11 лет вы там провели?

Митрополит Игнатий

— 13 лет. И первый год я служил там и был там, ну, не то, что в изоляции, не то, что в вакууме, а вот в этой атмосфере, как бы сказать, такого настороженного, отстранённого внимания. И, как это ни странно, первыми интерес ко мне проявили военные. Камчатка, надо сказать, это такой регион — специфический во многих отношениях. Одно из его специфических качеств состоит в том, что там находится вторая, а сейчас первая, по величине и по значимости база атомных подводных лодок. Их всего две — одна на Северном флоте, вы знаете, да?

А. Митрофанова и А. Пичугин

— Да-да!

Митрополит Игнатий

— В районе Мурманска, Западная Лица — так называется этот посёлочек. И вторая на Камчатке, посёлок называется Вилючинск или Рыбачий. Эти военные, руководители этого посёлка, имели несчастье меня к себе пригласить.

А. Митрофанова

— Почему несчастье?

Митрополит Игнатий

— А потому, что они потом, мне кажется, долго каялись.

А. Пичугин

— Что же такое вы им сказали?

Митрополит Игнатий

— Я пока ничего не сказал, я просто согласился. Я взял и согласился, потому что, ну, надо было хоть к кому-то поехать — никто не приглашает. Ну, я и поехал. Естественно, я приготовился, естественно я запомнил красивые патриотические слова о долге, о чести военнослужащего, о том, что необходимо служить своей Родине и так далее. Я и поехал. И когда меня пригласили в зал в этой базе, зал был переполнен: были военные, были офицеры, командующий там находился, были мичманы и немного гражданского населения. Тогда ещё не было такого поветрия — служения гражданских людей в армии. И женщин тоже не было тогда ещё. Сколько это? Почти 18-20 лет назад.

А. Пичугин

— Это 97-98 год.

Митрополит Игнатий

— 98-й год.

А. Митрофанова

— А полный зал народу — это все пришли на епископа посмотреть?

Митрополит Игнатий

— Думаю, что да! Военные — они военные, но мне кажется, что их в тот момент не заставляли.

А. Пичугин

— Не заставляли, то есть сами пришли, им было интересно?

Митрополит Игнатий

— Мне показалось, что да. Судя по тем вопросам, которые мне задавали, да!

А. Митрофанова

— А какие вопросы задавали?

Митрополит Игнатий

— Вот один из них. Когда я выступил, после моего выступления поднимается мичман, как сейчас помню, и говорит: «Владыка, вы все правильные слова говорите, правильные слова говорите! Долг — это хорошо, честь — это замечательно, военнослужение — это то, что действительно необходимо мужчине настоящему, как вы и говорили. Скажите, а вы сами-то служили или нет?»

А. Митрофанова

— Так.

Митрополит Игнатий

— Я поблагодарил Бога, что мне после университета удалось — двухгодичником, правда, — но всё-таки офицером послужить два года.

А. Пичугин

— Вы сказали, что вы — старший лейтенант?

Митрополит Игнатий

— Да, я так и сказал: « Я — старший лейтенант! А теперь я уже капитан. Мне там присвоили звание соответствующее, в запасе когда я был. Да, служил!» Дальше последовал второй вопрос: «А вот скажите, пожалуйста, а вы бы не согласились осуществить подводный переход?»

А. Митрофанова

— Так внезапно!

Митрополит Игнатий

— Это был провокационный вопрос, потому что никто и не ожидал, что я отвечу «да». Я даже сам этого не ожидал. Никто не ожидал, что даже, если я так отвечу, он состоится.

А. Пичугин

— А вы сразу согласились? Прямо там, в зале?

Митрополит Игнатий

— Естественно, ну, как я мог не согласиться? Ну, как я мог не согласиться?

А. Митрофанова

— Сослаться на дела!

А. Пичугин

— Это авторитет, удержание авторитета было?

Митрополит Игнатий

— В тот момент — да. Именно такая цель у меня была. В тот момент была именно такая цель. Но как я могу при всех сказать: «Нет, я не пойду!»?

А. Митрофанова

— Дела! Вы — епископ, у вас график служения расписан на год вперёд.

Митрополит Игнатий

— Возможно, мне следовало так ответить. Но, видимо какие-то иные чувства в тот момент мной владели, я сказал: «Да, я не отказываюсь, я с большим удовольствием!» И тогда встаёт командующий и говорит: «А вы знаете, Владыка, — вот он узнал, что ко мне можно так обращаться, — вы знаете, такая возможность есть! У нас в данный момент в Западной Лице...»

А. Пичугин

— В Мурманске, под Мурманском.

Митрополит Игнатий

— За Мурманском, на самой границе, можно сказать, с Норвегией, вот «... проходят испытания, ходовые испытания атомной подводной лодки. Называется она «Томск». А это как раз в тот момент был новый проект, проект типа «Курск», который вот, вы знаете, что с ним случилось.

А. Митрофанова

— Да-да-да. Трагически затонула.

Митрополит Игнатий

— Трагически погибли люди, и лодка погибла тоже.

А. Митрофанова

— Да. Царство Небесное!

Митрополит Игнатий

— «И у вас есть возможность доказать нам, что ваши слова — это не простые обещания». Он другое слово употребил, более крепкое, не стану сейчас его повторять. «Пожалуйста, — говорит, — пожалуйста!»

А. Митрофанова

— Деваться уже было некуда, отступать было некуда.

Митрополит Игнатий

— Я в тот момент, даже в тот момент, я и не предполагал, что это состоится.

А. Пичугин

— Но вы не думали, что: «А, поговорили, поговорили, забудется и все разойдутся по своим делам»?

Митрополит Игнатий

— Так думал не только я, так думали и они тоже. А затем начались чудеса. Господь выстраивал событие за событием так, что это привело к моему участию в этом переходе — ну, первое чудо.

А. Митрофанова

— А сколько длился этот переход?

Митрополит Игнатий

— Месяц.

А. Митрофанова

— Месяц? Подо льдами?

Митрополит Игнатий

— Да!

А. Митрофанова

— На подлодке?

Митрополит Игнатий

— Да! Можно о чудесах?

А. Митрофанова

— Да!

Митрополит Игнатий

— Так вот, первое чудо. Буквально через два-три дня приходит из штаба ВМФ телеграмма, даже не телеграмма, а телефонограмма о том, что мне разрешается принять участие в этом переходе. Потом, задним числом, когда начали искать, кто её отправил, кто позвонил — так и не нашли! Кто-то позвонил и сказал, что мне разрешается...

А. Пичугин

— А где-то уже знали, вы спрашивали благословения?

Митрополит Игнатий

— Нигде! Я никого не спрашивал, я не знаю, кто позвонил, откуда они узнали, но пришла такая телефонограмма. Началась моя подготовка. Что такое подготовка? Мне нужно было в течение месяца каждый день из Петропавловска ездить в эту вот базу.

А. Пичугин

— Далеко?

Митрополит Игнатий

— Два часа.

А. Митрофанова

— А потом ещё два часа назад?

Митрополит Игнатий

— Ну, конечно, я там не оставался. Мне нужно было теоретическую часть изучать. Это значит: тактико-технические характеристики, характеристики вооружений, устройство атомной подводной лодки, ходовые качества её, параметры и принцип действия атомного двигателя, и многое-многое другое. Мне помогло то хорошо сдать экзамены — а они, действительно, были затем...

А. Митрофанова

— И вы их сдали хорошо? Что-то я не сомневаюсь даже в этом!

Митрополит Игнатий

— Да. Мне помогло то, что я закончил физический факультет университета. Ну, потому что технарь, и поэтому технические эти все вещи мне было запомнить несложно. А затем начались испытания физические: лёгкая водолазная подготовка.

А. Пичугин

— Друзья, напомню, что в гостях у нас митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий. И начали мы нашу беседу, Владыка, о том, как вы, будучи архиереем на Камчатке, участвовали в переходе на атомной подводной лодке подо льдами океана. Вы рассказывали о том, как вы готовились, как вы изучали вооружение подводной лодки.

А. Митрофанова

— А можно буквально в двух словах: что такое водолазная подготовка?

Митрополит Игнатий

— Лёгкая водолазная подготовка — так она называется. Для меня она не была лёгкой. Потому что, хоть я и занимался спортом, но это было до монастыря. Моей физической подготовки было достаточно только для того, чтобы выстаивать богослужения.

А. Митрофанова

— И тут.

Митрополит Игнатий

— И тут. Мне пришлось сдать восемь задач. Первая задача: я должен был надеть на себя скафандр, опуститься на дно большого бассейна, походить по нему, упасть несколько раз, подняться несколько раз и затем вылезти.

А. Пичугин

— Вы тогда не думали, что если не сдадите нормативы, то так все и забудут, и не придётся никуда идти.

Митрополит Игнатий

— Уже нет.

А. Пичугин

— Уже нет? Хотелось?

Митрополит Игнатий

— Потому что я знал, что поступила телефонограмма. Я знал, что вроде бы будет вот этот переход, и все об этом знали. Более того, лёгкая водолазная подготовка совершалась уже после теоретической. А для меня и специальную программу составили. Для меня специально выделялись руководители курсов, которые меня учили. Я уже сдал экзамен теоретический, мне поставили «отлично» по теории. Я уже был уверен, что мне придётся идти. Поэтому у меня уже мыслей не было никаких. И потом, я вспомнил где-то на физическом даже уровне, где-то на душевном уровне мои молодые спортивные годы, где-то что-то проснулось, мне было даже самому интересно.

А. Митрофанова

— А вам комфортно было там, на подводной лодке? Это же всё-таки специфическая среда и пространство, которое...

Митрополит Игнатий

— А если мы не будем забегать, то я вам и об этом тоже скажу.

А. Митрофанова

— Скажите!

Митрополит Игнатий

— Так вот, лёгкая водолазная подготовка. Второе упражнение: мне нужно было войти в бассейн, высота которого метров 15, войти в бассейн через определённый вход и свободным всплытием всплыть на поверхность. Сымитировать выход из затонувшей подводной лодки. Следующее: мне нужно было выйти из подводной лодки через торпедный аппарат. Что это такое? Торпедный аппарат — это узкая труба длиной 8 метров. И если подводная лодка тонет, и основной выход каким-то образом повреждён, выходят люди через торпедный аппарат. Они вместо торпед помещаются в этот торпедный аппарат.

А. Пичугин

— В отсеки.

Митрополит Игнатий

— В отсеки, да. И через него выползают...

А. Митрофанова

— В скафандре 8 метров ползти по трубе.

Митрополит Игнатий

— Конечно! По очень узкой трубе, которая очень узкая и тесная, они выползают и затем всплывают. Через сухой подводный аппарат я вышел первый раз — это значит, что там воды не было. Следующая задача: через заполненный водой торпедный аппарат всплытие происходило. Ну, ещё несколько задач было. Вот таким образом. И когда я прошёл и эти задачи, мне выдали удостоверение, когда я его раскрыл, там были все мои пятёрки. И что меня удивило особенно: в графе «воинское звание»...

А. Пичугин

— «Старший лейтенант» стояло?

Митрополит Игнатий

— Нет! «Епископ»!

А. Митрофанова

— Как умилительно!

Митрополит Игнатий

— Воинское звание — «епископ»! Да, было трогательно. А потом, скажем — это не чудеса, это ещё подготовка к чудесам. Затем, я звоню к Святейшему Патриарху Алексию: «Ваше Святейшество, вот такая у меня обстановка, такие обстоятельства: я вот договорился с руководством базы, чтобы пройти от Западной Лицы сюда». Он говорит: «Хорошо! Я встречаюсь буквально через несколько дней, у меня запланирована уже встреча с командующим ВМФ, — адмирал Куроедов был тогда, — я об этом его спрошу». Через некоторое время он звонит и говорит: «Вы знаете, Куроедов сказал, что это невозможно — ваш епископ плыть, идти не может! Потому что, для того, чтобы это всё осуществить, необходимо пройти испытания, необходимо пройти курс обучения, который он пройти, естественно, не сможет!»

А. Митрофанова

— Он не знал, о чём говорил.

Митрополит Игнатий

— Да, он не знал, о чём говорил. И тогда я сказал: «Ваше Святейшество, я уже прошёл все испытания и у меня на руках об этом удостоверение». И тогда он говорит: «Хорошо, я с ним созвонюсь!» Он созвонился с ним. Командующий был... Как бы вам сказать помягче? Он был неприятно удивлён, что без его ведома дали приказ вот этому самому какому-то епископу — он не мог даже представить, что это такое — пройти лёгко-водолазную и теоретическую подготовку, даже оценки поставили и всё там остальное. Искали этого человека, который дал эту телефонограмму, к счастью, не нашли. И, конце концов, я получил разрешение главкома на этот переход.

А. Пичугин

— Как священник на корабле, да?

Митрополит Игнатий

— Вот меня спросили: «В качестве кого вы пойдёте?»

А. Митрофанова

— В качестве кого вы пошли в итоге?

А. Пичугин

— А можно было выбрать?

Митрополит Игнатий

— Когда меня в экипаж включали, они не знали, руководство экипажа: в качестве кого меня включать-то?

А. Митрофанова

— Да, беспрецедентная такая история — епископ на корабле. С подготовкой.

Митрополит Игнатий

— Я так и сказал: «Пожалуйста: полковой священник, корабельный священник». Так они меня и записали. Ну, дальше началась моя подготовка. Что такое этот переход? — никто его никогда не совершал; что там делать нужно — тоже неизвестно. И тут находится человек, глубоко верующий человек — капитан второго ранга, который стал потом — опять очередное чудо — стал настоятелем храма вот в этом посёлке Рыбачем. Он и сам общину организовал, там и строили они, оборудовали этот храм. Но тогда он был капитаном второго ранга. Он мне подробно... Вот вместе с ним обсуждали: что можно делать мне во время этого месячного перехода с экипажем, что можно, что нельзя. И я взял с собой крестильный набор, я взял с собой полностью евхаристический набор, чтобы Литургию совершать, я взял с собой видео и аудио кассеты, потому что он мне рассказал, что там есть видеосвязь, есть радиосвязь. Взял с собой книги, взял с собой разные сувениры, всё взял.

А. Пичугин

— Получается, что вы — первый человек в истории, первый священнослужитель христианский в истории, который отслужил Литургию подо льдами на подводной лодке.

Митрополит Игнатий

— И крестили, и миропомазывали, и исповедовали, и служили Литургию. Насколько мне известно — да!

А. Митрофанова

— Ничего себе!

Митрополит Игнатий

— Ну, а затем я встретился со Святейшим Патриархом Алексием, и мы с ним беседовали о том, как мне — одному человеку — служить Божественную литургию. Как? — певчих нет, пономарей нет, иподьяконов нет. На подводной лодке нельзя зажигать никаких источников огня — ни свечей, ни кадила, ни угля, ничего. Потому что это, вообще-то, страшная вещь, но это потом, когда вы спросите, что там на подводной лодке было, какие там меры безопасности — вы узнаете почему там этого нельзя делать в принципе. Как мне петь, как мне читать — мы обо всём, обо всём с ним договорились. Ну, а потом третье чудо началось — это наше взаимоотношение с экипажем. Но это уже было тогда, когда я в Западную Лицу прилетел.

А. Митрофанова

— Так, а вот что касается взаимоотношений с экипажем, что там было специфического? Это, наверное, была команда, люди давно друг друга знали. Появляется новый человек, абсолютно нестандартный для них, который при этом приходит ещё и со своим чемоданчиком. А в этом чемоданчике вещи, которые они, может быть, часть из них, видят впервые в жизни. Как это всё соотносится с их работой и привычной жизнью?

Митрополит Игнатий

— Никак! Никак абсолютно не соотносится. Но они поначалу и не понимали: а зачем, собственно, этот человек к нам пришёл? Но, вы помните, что такое 98-й год? Август месяц?

А. Пичугин

— Да, помним.

Митрополит Игнатий

— Вот, я не знаю, трудно назвать это чудом, во всяком случае эти обстоятельства позволили мне как-то сразу же с этими ребятами познакомиться. Дефолт. А вы знаете, что все девяностые годы — это развал страны, это развал армии, это развал экономики. Это моряки-подводники, не получающие зарплату не то что месяцами, а полугодиями. Их забрали, их отправили в Западную Лицу осваивать корабль, только что спущенный на воду, ходовые испытания совершать. Дети, жёны, матери, родственники остаются на Камчатке и не получают деньги.

А. Пичугин

— И как жить — тоже непонятно.

Митрополит Игнатий

— И, вообще, непонятно! Матросы, скажем, на кораблях ещё питались, потому что им там выделяли. А то, что оставалось на кухне от этих, скажем, матросов, забирали с собой командиры корабля домой и кормили свои семьи. Жёны, матери, тёщи пекли пирожки, на рынке продавали...

А. Митрофанова

— Остатки, как было сказано в одном известном фильме.

Митрополит Игнатий

— Это было унижение, это страшное унижение. Ну, вы представить себе не можете: люди, которые держали нашу страну — мы тогда на ядерном оружии и держались, это был единственный сдерживающий фактор, чтобы страна не развалилась, во всяком случае, по внешним причинам. И вот они в таких ужасных условиях унижения вынуждены были существовать. И существовали, и несли своё послушание, несли своё служение. И, прежде чем я поехал туда, я встретился с жёнами, с детьми, побеседовал с ними. Они мне что-то передали: кто-то картиночки какие-то передал, кто-то коробки конфет, кто-то что-то ещё. Вот я с этим багажом приехал туда. И когда меня знакомили с экипажем, их выстроили на пирсе перед подводной лодкой, я встал перед ними, и командир мне сказал: «Ну, говорите что хотите, я не знаю, как вас представить! Вы такой человек, что я...»

А. Митрофанова

— Да, действительно!

Митрополит Игнатий

— И вот тогда я прежде всего сказал: «Я привёз вам самые добрые слова, знаки внимания от ваших семей». И вот с этого начался наш разговор. Там был «ЗКВР» так называемый — заместитель командира по воспитательной работе. Был он буддист, но мы с ним сразу нашли общий язык, сразу.

А. Митрофанова

— Интересно!

Митрополит Игнатий

— Меня поселили в каюте помощника капитана. Помощника... старшего перехода. У них есть там «старпом», а есть просто помощник. Отдельная каюта, мне выделили её.

А. Митрофанова

— То есть келья фактически.

Митрополит Игнатий

— Да. Фактически была келья. Этот зам по воспитательной работе — Анатолий Борисович Тюрбеев — хорошо его я помню, хорошо до сих пор, — провёл меня по кораблю, всё показал, рассказал, объяснил. А на следующий день мы вышли в открытое море и под лёд опустились. Это было в Баренцевом море. А у них там есть такая традиция: посвящать в подводники. Опустились на глубину 100 метров по традиции. И тут объявляют, что епископ Петропавловский и Камчатский вызывается на главный командный пункт.

А. Митрофанова

— На торжественную церемонию посвящения в подводники?

Митрополит Игнатий

— Да.

А. Пичугин

— Наверное, не сообщалось — должно было стать сюрпризом.

Митрополит Игнатий

— Да. Мне сказали, что будут посвящать, но как — нет.

А. Митрофанова

— И как посвящали?

Митрополит Игнатий

— Посвящали таким образом...

А. Митрофанова

— Наверное, пить что-то надо было?

А. Пичугин

— Забортную воду.

Митрополит Игнатий

— Да! Нужно было пить забортную воду. Полный плафон забортной воды, холодной, только что набранной — но это Баренцево море. И затем раскачивалась кувалда, подвешивается, раскачивается кувалда. Она смазывается толстым слоем солидола. И нужно, когда она в крайнее положение придёт, тогда ухитриться, изловчиться и её поцеловать. Потому что, если поцелуешь позже — придётся за ней бежать; если поцелуешь раньше — даст по губам, здорово причём. И вот на такую процедуру меня пригласили.

А. Митрофанова

— И вы ловили кувалду?

Митрополит Игнатий

— А... сейчас расскажу! И вот когда я поднимаюсь туда — мы уже познакомились с ребятами, я со всеми уже прошёл, познакомился, меня Тюрбеев познакомил, всем подарки раздал; на трапезу они меня приглашали — в кают-компанию пригласили — выпил с ними по стакану вина, там это необходимо, чтобы выводить радиацию, это обязательно необходимо делать — по 50 грамм в сутки употреблять вина. Мы с ними выпили вино, и потом меня по внутренней связи вызвали на ГКП. Я прихожу туда и начинается эта, так сказать, процедура или «таинство».

А. Пичугин

— Итак, друзья, я напомню, что в гостях у программы «Светлый вечер» митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий. Буквально через несколько мгновений мы к вам вернёмся.

А. Пичугин

— Итак, друзья, ещё раз: добрый вечер! Митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий вместе с нами проводит этот светлый вечер на радио «Вера».

А. Митрофанова

— Если можно, чуть-чуть буквально — мы не закончили разговор о кувалде, которую вы пытались поймать или не поймать. А. Пичугин

— Посвящение в подводники.

А. Митрофанова

— Чем там всё закончилось-то?

Митрополит Игнатий

— Когда мне объявили о том, что меня начинают посвящать, мне дают плафон. Я беру этот плафон — он лёгкий — там, оказывается, немножечко воды они мне налили, вместо полного плафона, на самом дне — пожалели.

А. Митрофанова

— Из уважения, наверное.

Митрополит Игнатий

— Да. Ну, я взял эту воду, выпил. Оглядываюсь, ищу кувалду, а они её не повесили. А. Митрофанова

— Ах, так?

Митрополит Игнатий

— Пожалели тоже.

А. Митрофанова

— Ну, засчитали обряд посвящения в подводники?

Митрополит Игнатий

— Грамоту выдали, до сих пор она у меня есть.

А. Пичугин

— Давайте теперь немного продолжим этот разговор, но уже вкратце. Начался ваш переход и, как я понимаю, как раз литургии, крещения, таинства, которые вы совершали, первые из христианских священнослужителей на такой глубине, да и вообще на глубине, наверное. Как всё это происходило?

Митрополит Игнатий

— Прежде всего, я обнаружил неподдельный интерес ко мне, как к священнослужителю. Не просто, как к необычному человеку, а как к священнослужителю. Анатолий Борисович Тюрбеев — зам по воспитательной работе — провёл меня по всем постам. А прежде чем это сделать, я ему сказал, что, в принципе, есть возможность креститься. Он сказал: «Что это такое?» — он сам буддист, ну, этнический буддист. Я ему рассказал вкратце. Он ответил: «Хорошо, давайте!» И на каждом посту он спрашивал тех, кто там находился: «Хотите креститься?» Кто изъявлял желание, я им объяснял...

А. Пичугин

— Но, были и крещённые, естественно?

Митрополит Игнатий

— Конечно! Но было тогда очень мало, потому что 98-й год. Это сейчас все военные крещены, а тогда это было не так.

А. Пичугин

— А казалось, уже конец 90-х — по идее, должны быть...

Митрополит Игнатий

— Может, в Москве и так, но на Дальнем Востоке — нет. Потому что приезжали туда служить ребята из глубинки, а в деревнях ещё не крестили так. Тем более Церковь была ещё очень-очень слаба, только жизнь мы набирали. Только восстанавливалась церковная жизнь. Так вот, набралось 11 человек, которые захотели креститься.

А. Митрофанова

— Ну, это много!

Митрополит Игнатий

— Это было достаточно много. И у меня возникла мысль катехизировать их. Ведь у нас целый месяц, зачем крестить их сразу? И поэтому мы собирались каждый день, собирались вместе с ними. Я им объяснял всё, что необходимо для этого таинства. Я их катехизировал на подводной лодке. А потом, когда мы под лёд вошли, и уже начали основную часть пути, нам запретили это делать. Почему? Потому что, если в подводной лодке возникает какая-то опасность, то перекрываются все переборки. И люди, которые остаются внутри, уже выйти оттуда не могут. Если там собралось большое количество людей, а там вдруг какая-то вспышка, пожар или какая-то пробоина — они там остаются и там погибают. Поэтому не разрешается собираться вместе. Поэтому я ходило по постам — это было ещё лучше. Я ходил по постам и с ними беседовал, катехизировал неоднократно. А остальные, на этих постах находящиеся, слушали, и в итоге крестилось 11 человек на подводной лодке...

А. Пичугин

— Владыка, простите, у нас не так много времени. А как крестили?

Митрополит Игнатий

— Там есть бассейн. Вообще, подводная лодка — это целый город. У них там есть свой спортзал, своя зона отдыха, есть свой ресторан — кают-компания, так называемая, для личного состава и для офицеров. Есть бассейн, есть сауна. Вот в бассейне я их и крестил.

А. Пичугин

— А там даже плавать можно?

Митрополит Игнатий

— Там можно даже плавать, да.

А. Митрофанова

— Вода-то хоть тёплая была?

Митрополит Игнатий

— Я сказал, что необходимо воду тёплую налить. Но когда погрузился первый человек — я её освятил, всё — оказалось, что её никто не подогревал, она была забортной. И вот все 11 человек в этой ледяной воде крестились.

А. Митрофанова

— Из Северного Ледовитого океана.

Митрополит Игнатий

— Из Северного Ледовитого океана, да. Промыслительно никто не заболел. На что я обратил внимание: ни один из тех, кто выходил после крещения, не говорил: «Ребята, вода холодная!»

А. Митрофанова

— «Внимание! Подумайте ещё раз!» (смеётся).

Митрополит Игнатий

— А затем я сказал: «Ребята, раз мы крестились, давайте-ка мы с вами причастимся!» Что это такое, я им уже объяснил во время катехизации, мы уже почти три недели шли. Это было как раз накануне 21 сентября, то есть дня Рождества Богородицы.

А. Пичугин

— А у вас запасные Дары были или всё-таки служили?

Митрополит Игнатий

— Да мы Литургию служили!

А. Пичугин

— А вот вы обещали рассказать: как без кадила, без каких-то...

Митрополит Игнатий

— Святейший Патриарх мне дал точные инструкции как это можно сделать. Но я сейчас не думаю, что об этом нужно говорить.

А. Митрофанова

— Да, не будем в эти подробности вдаваться.

Митрополит Игнатий

— И вот мы служили Божественную литургию. Но перед этим я сказал: «Кто из вас хочет причаститься, есть такое правило — поститься нужно». А к тому времени мы уже съели всё, что можно было съесть скоромного, вернее, вегетарианского — всю зелень — осталось только одно мясо и молоко консервированное. Я говорю: «Да, ладно, ребята, ничего, я вам благословляю не поститься». А я по радио сказал: «кто хочет причаститься?» Так вот, знаете что, они спросили меня: «Сколько минимум нужно поститься?» Я ответил: «Минимум — три дня». Они вообще в кают-компанию не ходили, ничего не ели.

А. Пичугин

— А так можно? Это всё-таки подводная лодка, особые условия.

Митрополит Игнатий

— Наверное, нет, но они не ели. И, представляете себе, я не взял с собой просфоры. Я говорю коку: «Можно сделать просфоры такие, такие, такие...?» Он сделал прекрасно, приносит мне накануне эти просфорочки.

А. Митрофанова

— То есть он сам испёк на подлодке?

Митрополит Игнатий

—Сам испёк! Причём начхим (? — неразборчиво) выучил церковно-славянский язык, читал Апостол и Часы. Один выучился пономарить, облачать меня, помогать мне. В общем, несколько человек нашлось, которые со мной участвовали, из подводников же. Но с коком, вообще, был очень интересный случай. Он приносит мне накануне просфоры на одну больше, чем нужно было. И слава Богу, что я решил попробовать и разломил: а внутри варенье!

— Ведущие смеются.

А. Пичугин

— А в остальных тоже?

Митрополит Игнатий

— Ну, конечно!

А. Митрофанова

— Он хотел как лучше!

Митрополит Игнатий

— Он же — чтобы вкуснее было! Тогда я ему объяснил, что такое просфора более подробно, более понятно. И он мне за ночь испёк уже настоящие, мы на них и служили.

А. Митрофанова

— Молодец!

А. Пичугин

— Владыка, давайте резюмируем вот этот замечательный рассказ — его можно слушать очень долго. Вы вернулись в Петропавловск-Камчатский...

Митрополит Игнатий

— И мы остались большими друзьями. После этого они приезжали ко мне очень часто. Приглашали к себе. Вот эта какая-то стена мгновенно между мной и обществом камчатским исчезла, и началась моя огромная постоянная работа. Затем был второй переход на подводной лодке. Затем трижды мы пересекли, уже с пограничниками, на надводном корабле Тихий океан — до Аляски и обратно.

А. Митрофанова

— Ого!

Митрополит Игнатий

— Затем поднимались на вулканы, затем мы сплавлялись по рекам.

А. Пичугин

— На Северный полюс ходили тоже.

Митрополит Игнатий

— Затем на Северный полюс, и многое-многое другое.

А. Пичугин

— А с кем-то из того самого первого перехода вы общаетесь, поддерживаете отношения?

Митрополит Игнатий

— Да! До сих пор мне звонят, до сих пор поздравляем друг друга.

А. Митрофанова

— Очень хотелось бы задать вам такой вопрос: вы рассказывали о том, что крестили людей на подводной лодке, но сами вы при этом приняли крещение в 33 или в 32 года.

Митрополит Игнатий

— В 32 года, в водах Байкала.

А. Митрофанова

— А почему? Смотрите, 32 года — абсолютно сложившийся человек. У вас научная работа, у вас абсолютная реализация вашей внешней, светской жизни и вдруг — та-дам-с, что-то случается.

Митрополит Игнатий

— Вы знаете, в каждом человеке — я сейчас вспоминаю слова Феофана Затворника — в каждом человеке есть образ Божий. Он проявляется в частности в том, что человек не может быть ничем удовлетворён до тех пор, пока он не найдёт Бога. И вот у меня было именно так, как Феофан Затворник говорит.

А. Митрофанова

— А вы искали Бога?

Митрополит Игнатий

— Я искал, конечно. Я занимался музыкой, я занимался живописью, я литературу читал, я имею в виду художественную литературу.

А. Пичугин

— А какими-нибудь религиозными практиками?

Митрополит Игнатий

— Никогда! Я занимался психологией — она меня очень интересовала.

А. Пичугин

— Вы кандидат наук психологических!

Митрополит Игнатий

— Но это я недавно стал совсем. Занимался наукой, я работал в медицинском институте, но всё было не то, не то, не то. Я некоторыми увлечениями своими занимался по, может быть, несколько недель или месяцев, некоторыми несколько лет, но в конце концов я приходил к тому, что это не моё. И вот когда Господь меня привёл в Церковь, когда я открыл книгу святителя Игнатия Брянчанинова, которую мне владыка Хризостом...

А. Пичугин

— Тогда — правящий архиерей.

Митрополит Игнатий

— Да. Тогда — правящий архиерей, который меня и постриг, и рукоположил. Он мне дал (книгу), я открыл её, это был четвёртый том: «Аскетическая проповедь» — сейчас помню прекрасно. Я понял, что вот это моё, это то, что мне нужно, это то, к чему я стремился. С тех пор я ни разу не пожалел, ни разу у меня мысли не было, что это не мой путь.

А. Пичугин

— То есть с момента крещения началась ваша церковная жизнь?

Митрополит Игнатий

— С момента знакомства со святыми отцами.

А. Пичугин

— То есть с владыкой Хризостомом, видимо?

Митрополит Игнатий

— С владыкой Хризостомом и с владыкой Игнатием Брянчаниновым.

А. Митрофанова

— А что вас привело тогда впервые в храм, вы помните? Как так получилось, что вы там оказались? Митрополит Игнатий

— Помню! Мы в нашем институте, где я работал... А, нет, наверное, так: мне сообщили о том, что в нашей Фундаментальной библиотеке университета будет выступать некий архиерей архиепископ. Что это такое, что это за человек, что это за «архи» такое — мне не было известно. Но тогда началась перестройка, тогда у нас появилась возможность встречи с огромным количеством интереснейших людей.

А. Пичугин

— Это было что-то по ту сторону, что никогда в вашу жизнь не проникало? И поэтому было интересно?

Митрополит Игнатий

— Не проникало, конечно. Я решил: «Надо пойти посмотреть!»

А. Митрофанова

— Любопытство.

Митрополит Игнатий

— Ну, конечно — интересный человек очень! Приезжать стали из-за рубежа люди, с ними получалось знакомиться.

А. Митрофанова

— А институт вы имеете в виду — Всесоюзный научный центр хирургии, да?

Митрополит Игнатий

— Я тогда работал там, но Фундаментальная библиотека в университете была, где я тоже учился до этого. И мне мои друзья сообщили, что вот будет «какой-то там». Я на «какого-то там» и пришёл. И когда я зашёл в огромный зал нашей библиотеки, он был переполнен. Огромное количество людей хотело послушать его. Мне понравился этот человек. Он интересно отвечал. Нам ведь на курсе «Научного атеизма» говорили, что попы — это люди безграмотные, что они все жулики, что они в Бога не верят, что они наживаются за счёт бедных бабушек тёмных, что они с большими животами и безмозглые.

А. Пичугин

— Ну, да, карикатуры мы помним.

Митрополит Игнатий

— Конечно, вот примерно то же самое нам и говорили. И вот тут совершенно иной образ человека. Он отвечал на все вопросы, которые ему задавали, на самые разные. Причём отвечал интересно очень, умно, грамотно. Мне даже очень понравился стиль — как он говорил. Мне, конечно, захотелось с этим человеком познакомиться. И когда я узнал, где он служит, я пошёл к нему на личную встречу. И вот он в первую встречу сначала мне подарил Библию. Она мне не понравилась.

А. Митрофанова

— А почему?

Митрополит Игнатий

— А потому что ни слога, ни сюжета, ничего там нету.

А. Митрофанова

— Ни кульминации (смеётся).

Митрополит Игнатий

— И умные мысли слишком простые. Ни кульминации, ни завязки, ни развязки, ни умных мыслей особо мудрых. Это потом я понял, что нужно по-другому её читать. Но это было потом. А когда он мне подарил святителя Игнатия Брянчанинова — владыка Хризостом — вот тогда я понял, что это — моё. А раз это моё, а зачем мне тогда всё остальное-то, если я своё нашёл? Его как раз перевели в Литву, я поехал за ним. Взял на работе отпуск три месяца — на написание кандидатской диссертации. Материал у меня уже был, а я решил, что не буду писать — зачем мне она нужна?

А. Митрофанова

— Так и не написали?

А. Пичугин

— Всё равно написали?

Митрополит Игнатий

— Написал, но потом, уже через много лет, и не биологических наук, а психологических.

А. Митрофанова

— Тоже интересный такой поворот, кстати.

Митрополит Игнатий

— Так вот, когда я прибыл к нему в монастырь — а в Вильнюсской епархии был монастырь, а в Иркутской не было его, — и когда владыка меня поселил в кельи, вот тут я ещё раз убедился, что это моя жизнь, что монашество — это моё, что мне больше ничего не нужно. Я вернулся в Иркутск, уволился, вернулся в Литву, и там начался мой монашеский путь.

А. Митрофанова

— А как на вас смотрели ваши коллеги, когда вы увольнялись и объясняли причину?

Митрополит Игнатий

— А тогда никто ни на кого не смотрел, потому что разваливалось всё.

А. Пичугин

— Это уже апогей перестройки.

Митрополит Игнатий

— Конечно!

А. Пичугин

— Владыка, прежде чем мы поговорим о нынешнем вашем месте служения — о Хабаровске, — всё-таки ещё один вопрос, который меня всегда интересовал. В последнее время интересует, по крайней мере. Не так давно я познакомился с единственным археологом, мне кажется он уже... и ещё есть один человек, который работает на Камчатке, который рассказывал о своих трудах там, на территории, которая сопоставима, ну, с большей частью Европы, видимо. Много ли там было священнослужителей, какой вы застали Камчатку, когда туда приехали? Была ли там, вообще, какая-то церковная жизнь?

Митрополит Игнатий

— Ну, конечно! Я говорил о владыке Несторе, конечно, была!

А. Пичугин

— Но советская власть при том ещё вот недавно закончилась, семь лет назад.

Митрополит Игнатий

— Был небольшой храм.

А. Пичугин

— Один?

Митрополит Игнатий

— Один.

А. Митрофанова

— На всю Камчатку?

Митрополит Игнатий

— Нет, на весь Петропавловск. И был один кинотеатр, который отдали под храм.

А. Пичугин

— Тоже в Петропавловске?

Митрополит Игнатий

— Кинотеатр «Родина», тоже в Петропавловске, да. Было восемь священнослужителей, которые в разных частях Камчатки служили. И была атмосфера нестроения среди батюшек наших. Там был небезызвестный игумен Диомид, который стал затем епископом. Он был у нас тогда, и тогда уже проявлялись вот эти качества этого человека: несговорчивость, неуживчивость такая.

А. Пичугин

— А много духовенства было?

Митрополит Игнатий

— Восемь человек!

А. Митрофанова

— Восемь человек на всю Камчатку.

А. Пичугин

— И в основном, большинство из них служили в Петропавловске, да?

Митрополит Игнатий

— Да.

А. Митрофанова

— А как же удалённые регионы? Тот же посёлок Рыбачий, скажем?

Митрополит Игнатий

— Там ничего и никого не было. Была община, которую приезжали, окормляли священники. Я начинал.

А. Пичугин

— Итак, друзья, напомню, что митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий вместе с нами проводит сегодня этот светлый вечер. И вот только в последней части нашей программы, владыка, мы дошли до того, чтобы поговорить с вами именно о Хабаровске. Всё-таки это тоже очень интересный регион. Во-первых, близость с Китаем — Хабаровск же сам непосредственно граничит через Амур. Накладывает ли это, вообще, какой-то отпечаток на жизнь города, на жизнь епархии?

Митрополит Игнатий

— Безусловно.

А. Митрофанова

— А расскажите об этом!

Митрополит Игнатий

— Конечно! Во-первых, Хабаровск, Хабаровский край, Хабаровская митрополия — это огромнейшая территория. Это третий, если не ошибаюсь, или четвёртый регион России по величине.

А. Митрофанова

— Смотрите, мы когда про Якутию говорим, говорим, что это пять Франций. Становится более-менее понятно, о каких масштабах идёт речь. Когда мы говорим о Хабаровском крае — что это такое?

Митрополит Игнатий

— Это две с половиной Франции.

А. Митрофанова

— Две с половиной — немало, мягко говоря.

Митрополит Игнатий

— А, может, даже больше. Ну, полторы тысячи километров от южной границы Хабаровского края до северной.

А. Пичугин

— Если б были бы дороги, то сутки как раз, ну, день перехода на чём-то — на автомобиле, на поезде.

А. Митрофанова

— А дороги есть, кстати?

Митрополит Игнатий

— А вот дорог-то как раз катастрофически не хватает. Есть дороги, которые связывают основные города. Там три города, можно сказать. Говорят шесть, но будем говорить так откровенно — три.

А. Пичугин

— Хабаровск, Комсомольск...

Митрополит Игнатий

— Комсомольск-на-Амуре и Николаевск.

А. Пичугин

— И все три рядом.

Митрополит Игнатий

— Да не сказал бы!

А. Митрофанова

— Всё относительно!

Митрополит Игнатий

— Относительно Москвы, может быть, очень даже и не рядом!

А. Пичугин

— Но относительно края всё-таки, края.

Митрополит Игнатий

— Ну, да! Относительно края — да. Все они находятся, будем так говорить, в нижней половине края — вот так скажем.

А. Пичугин

— А можно я сразу спрошу? Вот такая байка ходила в советские годы: что хотели назначить архиерея в Комсомольск с титулом «епископ Комсомольский».

Митрополит Игнатий

— «и коммунистический», да? Этого не было.

А. Пичугин

— Это байка?

Митрополит Игнатий

— Не было такого. Такой вариант не рассматривался. Сейчас у нас есть владыка Амурский и Чегдомынский Николай.

А. Пичугин

— Это ваш викарий?

Митрополит Игнатий

— Нет. Викарий в Николаевске, а он возглавляет епархию в составе нашей митрополии.

А. Пичугин

— А, он — епархиальный архиерей?

Митрополит Игнатий

— Да, он — епархиальный архиерей.

А. Митрофанова

— Как близость с Китаем сказывается на особенностях вашей жизни?

Митрополит Игнатий

— Вы знаете, многое зависело и зависит сейчас, как бы сказать, от позиции руководства. Вот, скажем, в Приморье китайцев огромное количество. Ну, руководством Приморья, видимо, это поощрялось. А вот был у нас губернатор, а затем полпред Виктор Иванович Ишаев — он противодействовал проникновению китайцев к нам очень сильно. Он даже такие условия выдвигал: если китайцы некоторые хотели оставаться в России — они женились на русских женщинах, получали гражданство, прописку и оставались, — он таким образом поступил: если женщина выходила замуж за китайца, он не разрешал ей оставаться здесь — отправляйся в Китай с ним. И женщины прекратили.

А. Митрофанова

— Слушайте, но это же дискриминация своего рода такая!

Митрополит Игнатий

— Я сейчас не буду оценивать его поступки.

А. Митрофанова

— Да, согласна.

Митрополит Игнатий

— Я хочу сказать, что у нас китайцев, как таковых, проживающих на территории, очень мало. Причём в Приморье этот вопрос довольно сложно стоит, в каком смысле: есть китайские рынки, есть китайские магазины, их очень много.

А. Пичугин

— А неужели в Хабаровске — нет? Несмотря на то, что буквально через реку город...

Митрополит Игнатий

— Есть рынки, где трудятся китайцы, где, вернее, продают китайцы.

А. Пичугин

— Фуюань — правильно город называется, который через реку?

Митрополит Игнатий

— Да, есть такой.

А. Митрофанова

— А вы там бывали, кстати говоря?

Митрополит Игнатий

— Три раза я был в Китае. Так вот, тем не менее, это страна, которая с нами рядом, с которой нам необходимо жить в мире, с которой нам необходимо осуществлять разный обмен: и экономический, и финансовый, и туристический, и культурный, и, конечно, духовный. Поэтому при семинарии я сейчас открыл — у нас есть семинария...

А. Пичугин

— А на Камчатке была?

Митрополит Игнатий

— Нет. У нас две семинарии на Дальнем Востоке: в Якутске и первая семинария в Хабаровске. И я решил готовить священнослужителей со знанием культуры, менталитета китайского и китайского языка. Вместо английского они сейчас изучают китайский.

А. Митрофанова

— А зачем? Вы хотите миссию отправить туда, по ту сторону границы?

Митрополит Игнатий

— Вы знаете, у меня таких намерений нет. Я просто хочу, чтобы те люди, которые приезжают к нам с Китая, могли говорить о Христе и узнавать о Христе на своём родном языке. Я считаю, я глубоко в этом убеждён, что китайцы очень интересуются Православием.

А. Митрофанова

— Серьёзно?

Митрополит Игнатий

— Да. У нас ведь в своё время там была своя епархия, у нас была Китайская церковь...

А. Пичугин

— Перед Новым годом был рукоположен первый священник-китаец.

Митрополит Игнатий

— Не китаец, а из Гонконга. Китаеязычный. Для своей паствы. И ещё, я могу много примеров привести, когда китайцы интересуются. Ну, например: мы издаём буклеты о Православии на китайском языке. Издаём их регулярно, часто — раз в три месяца — большими тиражами, и выкладываем их в главных храмах Хабаровска. Их не остаётся, потому что — китайские делегации, туристы в том числе, которые приходят. Они обязательно берут с собой, обязательно читают.

А. Митрофанова

— Надо же!

Митрополит Игнатий

— Более того, у нас ежегодно проходит так называемый «Автопробег по Китаю»: наши ветераны Великой Отечественной войны, наши священники, в том числе, его совершают. Мы посещаем китайские кладбища, наводим на них порядок, служим панихиды и так далее. Это где-то месяц он проходит. Несколько сотен, а то иногда и тысяч километров.

А. Митрофанова

— То есть вы садитесь на автомобили и начинаете рассекать Китай?

Митрополит Игнатий

— Да, и начинаем рассекать, как вы выразились, то есть ехать от одного кладбища к другому. И при этом — я сам не был, мне наши священники рассказывают, — когда останавливаются на кладбище, сбегается огромное количество китайцев. Они слушают как мы поём, как мы читаем — интерес огромный.

А. Пичугин

— Но для них это действительно какая-то миссия или просто экзотика — приехали какие-то непонятные люди в одеяниях непонятных, что-то делают?

Митрополит Игнатий

— Я полагаю, что Феофан Затворник прав: в каждом человеке, независимо от того, в какой культуре он воспитывается, есть образ Божий. А что такое образ Божий? — это то, что откликается на Христа. Так что у кого-то есть, наверное, праздный интерес, но у кого-то интерес неподдельный. К нам ведь очень часто приходят ребята-китайцы из наших светских вузов, которые учатся там. У нас ведь много в Хабаровске в светских вузах китайцев учится. Так они приходят к нам с большим желанием, и они просятся приходить.

А. Митрофанова

— Но они не крестятся при этом? Они просто узнают что-то для себя о Православии?

Митрополит Игнатий

— Да. Но очень часто они ещё и ещё раз приходят, и завязывают с нашими студентами отношения.

А. Пичугин

— Но вот здесь, в Москве, вообще, в Центральной России, мы очень плохо себе представляем жизнь — да чего уж там говорить — в Сибири, наверное. А в Хабаровске, на Камчатке — так, вообще, не представляем.

А. Митрофанова

— Другая планета, буквально.

А. Пичугин

— Вы служили и там и там, в чём принципиальная разница всё-таки у этих двух регионов, хотя бы для православного священнослужителя?

Митрополит Игнатий

— Для православного священнослужителя? Я бы сказал так: Хабаровск — город более столичный. Разница, прежде всего, в пастве, характер паствы.

А. Митрофанова

— А в чём это проявляется?

Митрополит Игнатий

— Камчатцы, понимаете, если они принимают человека...

А. Митрофанова

— То всей душой, всем сердцем.

Митрополит Игнатий

— Да, всей душой, всем сердцем. Они вот до сих пор сохранили такую семейственность. Там мы жили одной семьёй. Все друг друга знали, естественно. Все друг о друге всё знали, там в гости друг к другу ходили, детей крестили, ну — жили одной семьёй.

А. Митрофанова

— Суровые условия, людей мало, все друг к другу тянутся.

Митрополит Игнатий

— Да. Кстати, мне говорили — при мне этого уже не было — были такие случаи, и мне одна женщина с Камчатки рассказывала: «Я истратила все деньги в отпуске в Москве. Подхожу к очереди, которая стоит уже на посадку в самолёт, и говорю: «Пожалуйста, дайте мне кто-нибудь деньги долететь до Петропавловска! Долетим — я вам верну!» И тут же нашлись люди, которые предложили...

А. Митрофанова

— Собрали деньги на билет.

Митрополит Игнатий

— Не собрали, просто несколько выразили желание. Она у одного взяла эти деньги, долетела, отдала — это было нормально.

А. Митрофанова

— Взаимовыручка.

Митрополит Игнатий

— Да, взаимовыручка. В Хабаровске в этом отношении не так. Не в том отношении, что люди не такие честные, не такие близкие.

А. Пичугин

— Размеры другие города?

Митрополит Игнатий

— Размеры другие, стиль жизни другой. Меня там приняли сразу же. Не потому, что такой хороший, а потому, что Хабаровск более деловой, будем так говорить.

А. Пичугин

— И архиерей им не настолько в новинку.

Митрополит Игнатий

— И архиерей им не настолько в новинку, конечно. Вот когда я пришёл, в первый же месяц, без моего, в общем-то, особого участия, без моей инициативы мы заключили соглашение, по инициативе администрации края, администрации города, министерств, практически со всеми главными министерствами заключили соглашения о сотрудничестве. Мне сразу стали говорить: «Владыка, раз вы приехали, давайте работать!»

А. Митрофанова

— И как вы с ними работаете? О каком сотрудничестве с министерствами идёт речь?

Митрополит Игнатий

— С министерством образования, с министерством здравоохранения, с администрацией города, с министерством социальной защиты и многое другое.

А. Митрофанова

— Расскажите немного буквально о сотрудничестве! Вы упомянули министерство образования края, упомянули какие-то ещё ведомства. Как вы выстраиваете взаимодействие с этими структурами, как это на жизни людей может сказаться? Что вы делаете для людей через них?

Митрополит Игнатий

— Влияет и очень-очень сильно. После того, как меня приняли сразу же, естественно, мы должны были показать, что нас приняли не зря. И Господь нам такие возможности давал. Первая такая возможность, конечно — это люди, которые требуют помощи ежедневной, постоянной. Это люди опустившиеся, спившиеся, это молодые ребята-наркоманы, это алкоголики.

А. Митрофанова

— А много, кстати, там, в регионе?

Митрополит Игнатий

— Есть. Это бездомные, это многие — большая категория людей. Паллиативную помощь необходимо оказывать людям умирающим. И мы сразу же создали...

А. Пичугин

— Это всё с помощью епархии делается?

Митрополит Игнатий

— Конечно. Митрополии уже. Первое, что мы сделали — мы создали сестричество по оказанию помощи умирающим больным. Что такое умирающий больной? — его из больницы стараются как можно быстрее убрать для того, чтобы им там минус не поставили. Любой летальный исход — это для них минус.

А. Пичугин

— То есть вы фактически хоспис организовали?

Митрополит Игнатий

— Да. А домашние не знают, что с ним делать. И все ему врут, что всё хорошо, всё замечательно, но он-то чувствует, что умирает. И нужно обязательно ему грамотная помощь верующего человека, который смог бы ему помочь — не умереть, а перейти в Вечную жизнь. И вот у нас создаётся сестричество, которое обучает специально. Владыка Пантелеимон нам в этом помог и помогает до сих пор.

А. Митрофанова

— У него опыт очень большой.

Митрополит Игнатий

— Большой, огромный. Он, вообще, мой большой друг. Не знаю как он, но я его считаю таковым. И мы подготовили вот такую группу женщин, которые сейчас этим и занимаются. Мы сейчас подготавливаем помещение, где полностью этих людей мы будем брать, принимать и их вести до тех пор, пока Господь их не призовёт.

А. Пичугин

— Владыка, ну, что ж, я думаю, что этот разговор мы обязательно с вами продолжим в каких-то следующих наших программах. Найдём формы связи, будем ждать вас в Москве у нас в студии. Напомню, что в гостях у программы «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня был митрополит Хабаровский и Приамурский Игнатий. А мы — Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин — с вами прощаемся, спасибо большое и всего доброго!

А. Митрофанова

— Спасибо!

Митрополит Игнатий

— Благодарю за приглашение! И благодарю также наших радиослушателей за терпение!