Светлый вечер с епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном (эфир от 31.12.2014) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном (эфир от 31.12.2014)

* Поделиться

Пантелеимон Шатов 5В гостях у программы Светлый вечер был председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон.
Основной темой беседы стал наступающий Новый год: как отмечать этот праздник, приходящийся по Церковному календарю на Рождественский пост, какие подарки дарить и как готовиться к Рождеству Христову.

Ведущая: Тутта Ларсен

В гостях: епископ Пантелеимон

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Это программа «Светлый вечер». Сегодня вечер особенный, вот-вот наступит новый год. И как нам жить в году новом, как отмечать этот праздник, и надо ли, вообще, его отмечать — об этом, и не только, поговорим сегодня с нашим гостем — епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном.

Наше досье

— Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, в миру — Аркадий Викторович Шатов, родился в Москве в 1950 году, окончил Московские духовные семинарию и академию, священником стал в 79-м и более десяти лет прослужил в различных подмосковных приходах. В 90-м году был назначен настоятелем в храм святого благоверного царевича Димитрия при Первой градской больнице. Вскоре стал духовником училища сестер милосердия. В 2010 протоиерей Аркадий Шатов был пострижен в монашество с именем Пантелеимон, возведен в сан архимандрита и рукоположен во епископа. Владыка Пантелеимон возглавляет Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению.

Т. Ларсен

— Добрый вечер!

Еп. Пантелеимон

— Добрый вечер, Танечка! Добрый вечер, дорогие друзья! Я тоже хочу вас поздравить с наступающим Новым годом!

Т. Ларсен

— Вот Новый год для православного христианина — это, разве, праздник?

Еп. Пантелеимон

— Ну, а почему же — не праздник? Мне кажется, праздник.

Т. Ларсен

— Ну, как-то праздник — Рождество, а Новый год приходится как раз на строгую неделю Рождественского поста. Вроде как, и отмечать не можем.

Еп. Пантелеимон

— Нет, строгий пост начинается со 2 января. Так что 31-го вечером и первого января можно поститься ещё не очень строго. А кроме того, мы же празднуем 2015 год после Рождества Христова, поэтому Новый год, конечно, связан с Рождеством. И раньше писали не «нашей эры», а писали «после Рождества Христова» или «до Рождества Христова». Рождество Христово было датой, с которой начались все новые года: вот уже 2015-й после Рождества Христова — это праздник.

Т. Ларсен

— Мы вспоминали как-то о том, что в Европе, например, у католиков, Рождество, действительно, предшествует Новому году — это главный зимний праздник. Они в него готовят, все свои чаяния вкладывают и желания, на Рождество дарят все подарки, собираются за столом, режут салаты и прочее, прочее, прочее. А у нас очень часто получается, что к Рождеству нас уже не хватает. Мы всё равно основные силы празднику Нового года отдаём.

Еп. Пантелеимон

— Это сложилось тогда, когда Россия перешла на новый стиль вслед за Европой. А вот переводить Рождество на новый стиль мы не стали. Хотя святитель Тихон, идя на уступки советской власти, какое-то время всё-таки Церковь жила по новому стилю, но потом вернулись опять к старому стилю. Это время было недолгим. И из-за этой реформы в 20-м веке — наши революционеры хотели изменить не только строй жизни, изменить не только жизнь людей, но и время как-то по-другому мерить, наверное. Вы знаете, что были попытки жить не по семидневной неделе, а были пятидневки, шестидневки какие-то разные...

Т. Ларсен

— Пятилетки.

Еп. Пантелеимон

— Пятилетки — это немножко... Да, считали пятью годами, но были... Даже сама неделя иногда была не «шесть дней работай, седьмой день отдыхай», как заповедано в Библии, а пять дней, скажем, работай, шестой — отдыхай, или ещё как-то.

Т. Ларсен

— Это было всё так назло, чтобы не как в Библии только?

Еп. Пантелеимон

— Я думаю, что, конечно, это была попытка как-то переустроить мир. Мир казался неправильно устроенным, и люди хотели устроить его на каких-то новых основаниях. Поэтому Новый год тоже, конечно, праздновался в пику Рождеству, я думаю. Сначала не было ёлок, они появились только потом на Новый год. Сначала это считалось неправильным — связь какая-то с Рождеством. А потом постепенно это вошло в обычай, и традиционный Новый год, каким мы сейчас его знаем, он сформировался, конечно, не сразу. Но я думаю, что в этом нет ничего плохого. Есть некая разница, конечно: раньше в России было Рождество, а потом был Новый год. Его тоже праздновали, но, конечно, не так, как сейчас. У нас сейчас по-другому: Новый год предваряет Рождество. Но я думаю, что в этом нет ничего плохого. Да, вообще, нет ничего плохого в мире, когда переставляются даты, переставляются дни. И то и другое может иметь какой-то смысл, только надо его найти. Вот я думаю, что Новый год — это подготовка к Рождеству, сейчас у нас, в России.

Т. Ларсен

— Репетиция.

Еп. Пантелеимон

— Не репетиция, но как-то задуматься: а откуда взялся этот Новый год, почему он есть? И, вообще, что это значит — Новый год, что это значит — новое время? Может ли оно быть новым в принципе? И как быть с нашим желанием, чтобы новый год был лучше, чем старый? Как быть с нашими мечтами, с нашими планами, как быть с нашими желаниями? Как что-то сделать: одеть что-нибудь, крокодила повесить на ёлку или корову — я не знаю какой сейчас новый год.

Т. Ларсен

— Коза! Синяя, говорят.

Еп. Пантелеимон

— Синяя коза. В синий, значит, цвет нужно выкрасить волосы... Там не знаю, что там... Что пить, что есть, как его встретить, когда чокнуться бокалами, послушать речь Президента — какая-то традиция возникает. Люди стремятся с помощью каких-то магических действий, каких-то обрядов приблизить себе то самое счастье, которое никак не могут найти. И, в принципе, это хорошо — когда человек ищет счастье, когда он не смиряется с тем, что жизнь его большей частью несчастна. Он хочет счастья, хочет его найти — это очень хорошо, очень правильно. Очень хорошо, что подводятся какие-то итоги прошедшему году, очень хорошо, что хочется новый год начать по-другому, по-новому, как новую тетрадочку в первом классе хочется — там, в старой, и двойки, и замечания от учительницы за то, что ты сделал что-то плохое, там и кляксы у тебя есть, и ошибки какие-то, — а вот новую тетрадь начинаешь писать уже как-то ровненько, аккуратненько, ни одной чтобы не было помарочки. Вот как сделать так всё-таки, чтобы новый год был, действительно, новым годом — это хорошее, правильное намерение и очень верное по своей сути, общечеловеческое, заложенное в душу человека. Поэтому, конечно, православные могут праздновать Новый год, и можно поздравлять с Новым годом, но нужно и объяснять тем людям, которые его празднуют, как сделать так, чтобы он действительно стал новым годом, и почему это возможно, вообще.

Т. Ларсен

— Действительно, какая разница с какого времени начинать новую жизнь? Почему именно вот этот кусочек времени с 31-го на 1-е — это и есть точка отсчёта? Ведь, например, церковный новый год, он же начинается совсем не зимой, совсем не в этот день, а в сентябре.

Еп. Пантелеимон

— Если говорить о церковном времени, то церковное время, оно, вообще, имеет разное начало, разный старт. Оно начинается в году несколько раз. Есть то, что мы называем старым Новым годом — тот Новый год гражданский, который был в России. Есть новый год церковный — Новолетие, который начинается первого сентября. Есть новый отсчёт воскресений, который начинается с Пасхи. Пасха — это тоже начало нового круга евангельских чтений, считаются воскресенья от Пасхи — это тоже новый год. А, скажем, праздник Небесных Сил бесплотных установлен в соответствии с тем, что раньше новый год начинался с марта, церковный. Так что начало может быть разным. На самом деле, для человека верующего, конечно, новым должен быть каждый день и каждая минута, и каждый час. Но не сразу этому можно научиться, не сразу можно найти этот ритм как бы новой жизни, но начинать хотя бы раз в год, конечно, хорошо. Ну, и кроме того, мы живём уже в таких временных кругах, которые установлены Богом — это годовой круг, это круг недельный, это круг суточный. И каждый день с утра надо жизнь начинать с начала. Конечно, хорошо бы весь день с начала, но всё это хотя бы с утра. Неделю нужно начинать с какого-то дня, наверное, хорошо. И новый год тоже можно начать с какого-то дня, давайте начнём с завтрашнего! Давайте об этом поговорим: как сделать так, чтобы новый год стал действительно новым, счастливым, радостным годом для тех, кто это ищет и хочет.

Т. Ларсен

— Наверное, для начала нужно правильные желания загадать под бой курантов?

Еп. Пантелеимон

— Вы шутите так, я понимаю (смеются).

Т. Ларсен

— Кроме шуток, это ведь традиция очень распространённая и укоренившаяся. И сама я, в общем-то, частенько этим грешила.

Еп. Пантелеимон

— Ну, и как, Танюш, расскажи — что, сбывались?

Т. Ларсен

— Честно рассказываю: сбывались всегда!

Еп. Пантелеимон

— Да что вы! Какой ужас!

Т. Ларсен

— И всегда сбывались не так, как надо, не вовремя и не туда.

Еп. Пантелеимон

— А, вот что!

Т. Ларсен

— Началось всё с хомячка в детстве. Клянусь, загадала хомячка — вот была чуть старше своих детей, может быть. Мечтала — не дарили. Хомячка подарили, хомячок сбежал, сожрал мамину «Поваренную книгу», нагадил под диваном и, в общем, тихонько скончался — радости не принёс никакой. И потом где-то, достаточно долго, я очень искренне верила, что все желания, загаданные под бой курантов, сбываются. Причём кто-то просто загадывает, я тоже — просто загадывала желание, а есть же люди, которые пишут на бумажке, бумажку сжигают, пепел в шампанское, ещё надо это выпить и пеплом этим закусить. Там целый ритуал был.

Еп. Пантелеимон

— Я боюсь, что эти советы, которые вы сейчас даёте, сейчас буду записывать наши слушатели. Сейчас они будут всё это проверять.

Т. Ларсен

— Поверьте, поверьте! А наши слушатели в курсе. Это практически в каждой семье есть люди, которые имеют тот или иной способ загадывания новогодних желаний вот в это промежуток — пока часы двенадцать бьют. И чего только я не загадывала: и жениха хорошего, и деньги какие-то — вот какие-то всегда очень житейские — и успехи в работе, и всё-всё-всё. Всё сбывается, и всё сбывается вкривь и вкось — не так, как себе представляешь, и тогда, когда уже и не надо! В итоге получается, что дурацкое желание это было.

Еп. Пантелеимон

— Можно объяснить, почему так происходит.

Т. Ларсен

— Почему?

Еп. Пантелеимон

— Дело в том, что есть две силы, которые могут воздействовать на человека. Помимо других людей, помимо меня самого, есть ещё в духовном мире зло и добро. И есть добро: есть Бог, есть Христос. А есть зло. И вот когда человек совершает какой-то обряд, и верит в этот обряд, в силу этого обряда, верит в некое какое-то колдовство, в некую магию, к этому подключаются обязательно злые силы. Потому что они хотят увести человека от веры в Бога, от разумной веры, от веры в добро, от веры истинной и завести его в какую-то ложную веру.

Т. Ларсен

— Даже если человек желает чего-то очень хорошего, типа мира во всём мире?

Еп. Пантелеимон

— Ну, конечно, может быть вполне. Может быть что-то хорошее, оно может... Как вы — вы же хотели хорошего: хомячок — ну что же плохого? Жених хороший — ну, что же плохого? А получалось, видите, нехорошо.

Т. Ларсен

— Всё не так.

Еп. Пантелеимон

— Поэтому, конечно, надо быть очень осторожными с этими магическими действиями. Потому что, действительно, дьявол... Потому что некоторые говорят: «Вы знаете, батюшка, я пробовал, мне помогло!» Вы говорите, что это — ерунда. Некоторые говорят: «Это ерунда, в это верить не надо, это неправда!» А люди говорят: «Нет, знаете, мы пробовали, и помогает! Помогает три раза прочесть какую-то молитву». Я говорю: «Зачем же три раза? Может, лучше четыре или какую-то другую молитву?», — «Нет, помогает три раза вот именно эту!» Или там ещё что-нибудь такое сделать. Вот такое магическое действие, формальное какое-то действие, оно помогает человеку. И помогает именно потому, что дьявол хочет как раз человека на этом поймать и заставить верить в эту магию. Она может быть любой: чёрной, белой, разные формы, у разных народов есть разные обычаи какие-то. И вот на этом человек ловится, и он входит в общение с этой злой какой-то силой, так вот — незаметно даже для себя. Поэтому спасибо, что вы предупредили наших радиослушателей, чтобы они не сыпали пепел в шампанское, иначе может всё сбыться, но сбыться совсем не так, как им хотелось бы.

Т. Ларсен

— А получается тогда, что Дед Мороз — это тоже какое-то магическое существо? Ведь он тоже и желания исполняет, и подарки приносит? Письма мы ему зря тогда с детьми пишем?

Еп. Пантелеимон

— Это, конечно, игра. С детьми здесь как некая игра. И, я думаю, что дети, конечно, многие не верят в Деда Мороза, но если верят, то верят, как в какую-то сказку. У таких неофитов православных, которые только обращаются к вере, у них бывает, знаете, такое очень радикальное отношение ко всему. Я помню тоже Новый год не праздновал принципиально, когда стал верующим. Я ложился спать. Я даже поставил однажды спектакль для детей, рождественский, в котором было два главных действующих героя: Дед Мороз — такой злой какой-то старик, который откуда-то появляется; и святитель Николай. Святитель Николай был такой — добрый, а Дед Мороз был злой. Я понимаю, что, конечно — это глупость какая-то такая. И, конечно, есть образ добрый сказочный — Дед Мороз — в этом ничего такого страшного, плохого нет. Дети принимают эту игру. Они иногда верят, но верят так, как бы не веря. То есть они принимают условия какой-то игры. Вот у меня внучка сейчас играет в собачку. Как придёшь, она говорит: «Я — собачка Соня». Вот, надо верить. Я верю, действительно, собачка: «Ав-ав! Собачка, иди сюда! Собачка, пора ложиться спать», — и так далее. Так что, мне кажется, дети просто играют в это.

Т. Ларсен

— У нас сын, например, ему девять лет. Когда ему было восемь, он мне сказал: «Мам, но ведь, правда же, что Дед Мороз — это переодетый человек, который к нам в школу приходил?» Я говорю: «Ну, да, конечно! Но ты представляешь себе: в каждую школу приходит Дед Мороз, иногда одновременно. В вашу школу он приходил ко всем классам. Правда, это же не может быть какой-то один волшебник, это, действительно — переодетый человек». Он говорит: «Но Дед Мороз же есть?» Я говорю: «Ну, конечно, есть! Кто тебе подарки под ёлку кладёт?» Он говорит: «Правильно! Но его увидеть нельзя — он же святой Николай! Как же можно увидеть святого?»

Еп. Пантелеимон

— Здесь очень важное есть замечание у меня. Надо обязательно быть очень осторожным, чтобы не смешивать сказочных героев, в которых рано или поздно дети перестают верить, и духовную жизнь: святых, веру, Бога, Христа. Иначе получится так, как в известной такой пьесе про мальчика, который болел онкологией — это Алиса Фрейндлих, что ли, играет или кто-то в Питере. И там мальчик говорит: «Вот я раньше верил в Деда Мороза, а теперь не верю в него. И в Бога я тоже не верю». Для него Бог и Дед Мороз — это равнозначные какие-то понятия. Чтобы не было так, что Бог стал бы такой сказкой — быть очень осторожными здесь! Вот эти реальности нельзя перепутывать, нельзя перемешивать, они должны быть отдельно обязательно.

Т. Ларсен

— Но всё-таки православной семье стоит Новый год позиционировать, как праздник, детям? Или немножечко зажать, дождаться Рождества и там уже развернуться по полной и с подарками, и с сюрпризами?

Еп. Пантелеимон

— Я думаю, что можно праздновать Новый год, но Рождество должно быть большим праздником, чем Новый год. Если на Новый год мы ставим ёлку, например — на Рождество мы её наряжаем. Если мы дарим подарки на Новый год, то на Рождество мы дарим подарок в десять раз лучше, чем на Новый год. Если на Новый год мы угощение какое-то устраиваем, то на Рождество должно быть угощение гораздо лучше. Я со своими детьми до Рождества не ходил ни на какие ёлки, не ходил ни на какие представления, мы этого не делали, конечно, с ними. У нас праздник начинался с Рождества. Для взрослых людей — ну, сесть, посидеть, послушать Президента, выпить шампанского, наверное, можно в 12 ночи, я думаю, что в этом нет ничего страшного.

Т. Ларсен

— А детей лучше не смущать?

Еп. Пантелеимон

— Можно и им тоже объяснить. Но надо им объяснить как раз то, что я говорил: что Новый год — потому что родился Господь, и началась новая жизнь, новая эра, и каждый год теперь — новый год; с рождением Христа началось новое время на земле, время, освящённое Богом. Бог, родившись на земле, вошёл во время, вошёл в человеческую историю. И поэтому, действительно, каждый год — новый. И можно праздновать каждый новый год. Но если праздновать его и чего-то хотеть нового, то нужно быть обязательно со Христом. Во Христе будет и новый год, и новое счастье, и новое здоровье, и всё будет другое.

Т. Ларсен

— Это программа «Светлый вечер». Буквально через несколько часов наступит Новый год. И мы говорим о празднике, и не только о празднике, но не о буднях, конечно, обо всём, что вообще сопутствует нашей духовной жизни и ведёт нас к счастью с нашим гостем — епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном. Ну, вот — новая жизнь. И, конечно, всем нам хочется, чтобы в наступающем году, в новом году, у нас всё было лучше, чем в году ушедшем, чтобы к нам счастье пришло и здоровье у нас сохранилось и так далее, и тому подобное. Но, с другой стороны, вокруг нас такие декорации-обстоятельства, которые мало нам оставляют объективных причин надеяться на то, что этот год будет легче, чем предыдущий, или как-то радостнее.

Еп. Пантелеимон

— Мне кажется, что жизнь на Земле, она с одной стороны — новая, а с другой стороны всё время одна и та же. Иногда просто то, что замазывается, то, что скрывается, вдруг делается явным для всех. Всегда люди умирают, всегда есть на Земле несправедливость, всегда действует зло. Но в какие-то моменты это делается явным для всех, как во время кризиса, во время Гражданской войны, во время каких-то бедствий. Но, на самом деле, это то же самое, что и было раньше, просто раньше это было не очень видно. А всё происходило точно также: точно также умирали люди, болели, страдали, была несправедливость, обманывали, предавали друг друга, всё было то же самое. Более благополучной, может, была жизнь с виду, но внутри она была такой же прогнившей и нехорошей. Это вылезает как бы наружу во всех этих бедствиях, когда они случаются с людьми. И поэтому, конечно, нужно научиться относиться к этому спокойно и не этим жить, а жить поверх этого. Жить с Богом и жить другой радостью. Вот если есть эта радость, тогда, конечно же, можно это всё встречать мужественно, спокойно и не впадать в панику, а продолжать жить.

Т. Ларсен

— Я не знаю, рассказывала ли я нашим слушателям или нет, что я слежу за вами в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), то есть я фолловер, как это там называется. И вы недавно очень такой, как мне кажется, полезный пост разместили о страхе, о том, как надо себя вести в ситуации, когда вокруг всё нагнетает, и ситуация такая, что жить не хочется и завтрашний день кажется очень мрачным. Мне кажется, очень многие люди пребывают сейчас именно в таком состоянии, несмотря на то, что вот-вот праздник на носу, но никто не знает как жить, что ждёт, где деньги, куда их класть, а вдруг война, а вдруг голод, и то и сё, и кольцо смыкается, и железный занавес опускается, и, в общем, трудно в этом состоянии проникнуться праздничным настроением.

Еп. Пантелеимон

— Человеку кажется иногда, что вот наконец он понял, как надо жить. Вот наконец он нашёл тот банк, куда можно положить деньги, где они не пропадут. Вот наконец-то переехал на новую квартиру, наконец-то что-то сделал такое, вот теперь можно успокоиться, передохнуть немножко. А на самом деле это не так. Весь этот мир, в котором мы живём, очень зыбкий. И то, что мы ощущаем сейчас — мы видим ту реальность, которая была и раньше, которая была раньше в этом мире. Скажем, Украина — вот взорвалось там что-то. Казалось бы, всё было хорошо так, спокойно, и вдруг...

Т. Ларсен

— Ни с того ни с сего.

Еп. Пантелеимон

— На самом деле это же было и раньше, это ни с того ни с сего появилось. И поэтому, конечно же, нужно стараться понять смысл того, что происходит, и не отчаиваться, не унывать. Всегда в мире действует зло, всегда оно есть. Но всегда в мире есть и Бог, который пришёл в этот мир. Именно поэтому может быть и радость, именно поэтому может быть и счастье, что Бог вошёл в этот мир и в нём пребывает с нами во все дни до скончания века. Во все года до скончания века: и в 2015-й, и в 2014-й. Во все годы после Рождества Христова Бог пребывает с нами здесь. На земле он был до Своей Крестной смерти, до Своего Воскресения, а теперь Он пребывает на Небесах, но, тем не менее, обещал быть с нами. И вот в этом радость, в этом утешение, в этом смысл новой жизни, которую Господь нам принёс.

Т. Ларсен

— Ну, вот какой-нибудь человек, который нас сейчас слушает, у которого, например, долларовая ипотека и он сейчас стремительно теряет свои средства, или который только думал, что вот он денег в банк положил, на них процент капает, он, действительно, может расслабиться, он скажет: «Ну, хорошо, действительно, добро и зло всегда в мире существовали. Но почему нам-то всё время достаётся? Почему где-нибудь на Лазурном берегу люди живут себе, и у них всё стабильно. И у них там построил прадед закусочную, и в ней вся семья работает, и все знают, что она там есть, и ходят в неё питаться. А у нас каждые 8-10 лет такие встряски, что ты вообще ни в чём не можешь быть уверен!»

Еп. Пантелеимон

— Есть ответ, который, боюсь, не удовлетворит этого человека: кого Бог любит, того Он наказывает. Нас Бог особенно любит, мне кажется (смеётся). Особенно любит Россию, любит нас и не даёт нам уснуть. Знаете, мне кажется, мир, в котором мы живём — такая снежная, может быть, пустыня, по которой мы бредём и нам нужно дойти до места: до тёплого очага, до цели нашего путешествия. Если нам становится холодно, и мы начинаем думать, что, может быть, поспать, отдохнуть, зарыться в снег, то Бог нам этого делать не даёт. Как отец ведёт своего ребёнка через буран, мальчик ему говорит: «Папа, я уже больше не могу, мне хочется спать!» Ему, когда он начинает засыпать, становится легче. Когда засыпаешь, то как-то легче: что-то видишь, что-то снится тебе. Ну, это значит смерть уже наступает всё-таки. И вот Бог не даёт нам заснуть. И, мне кажется, это очень хорошо, что есть это в мире. Мы как-то это не до конца понимаем. Мы же живём не для того, чтобы прожить спокойно эту жизнь и спокойно умереть, насладившись всеми её благами. Мы должны в своё сердце вобрать всех людей, полюбить их. Мы должны приобщиться к вечности, жить не только в том времени, в котором мы находимся. Мы должны раскрыть те дарования, которые Бог нам дал. Мы должны научиться видеть Бога, научиться видеть эту красоту, научиться познавать смысл того, что с нами происходит. Если мы этого не сделаем в жизни, мы перейдём в вечность недоделанными какими-то, нераскрывшимися, как не сформировавшийся во чреве матери ребёнок, и не будет радости в этой вечной жизни. И нужно идти этим путём. Это путь познания, путь, который раскрывает наши таланты, путь, который ведёт нас к совершенству, путь, который ведёт нас к любви.

Т. Ларсен

— Но почему тогда этот путь такой тернистый, и путь страдания? Ведь согласно, не знаю... по-моему, пирамида Маслоу, которая определяет потребности человека — вот в базе лежат все потребности наши какие-то такие, животные: покушать, попить, размножится, ещё чего-то; а потребности духовные — они наверху. По идее, казалось бы, если человек бывает в удовлетворении всех прочих потребностей: ему комфортно, ему тепло, он сыт, у него есть уверенность в завтрашнем дне, относительная какая-то безопасность — вот тут и расти духовно, вот здесь развивай свои таланты! А если всё время думаешь: как прокормить детей, как заплатить за квартиру, как одеться, обуться, на какие деньги купить резину на автомобиль или залить бак бензина и т. д., и т. п. — то где уж тут задуматься-то о вечном?

Еп. Пантелеимон

— Дело всё в том, что в основе этого зла, которое есть в мире, лежит первородный грех. Мир, он такой, какой он есть. Мы родились в мире, который уже был искажён грехом. И мы несём ответственность в какой-то степени за то, что совершил наш пра-пра-пра-прародитель с нашей пра-пра-пра-прародительницей. Но, если мы сохраним общение с ними, если будем нести последствие и греха, мы останемся с ними вместе — это тоже есть любовь, которую в нас вложил Бог. Можно, конечно, было бы создать какой-то другой мир, и каждому из нас дать возможность в этом мире жить. Но неизвестно чем бы это кончилось, может быть, мы поступили все точно также, как поступила наша праматерь в раю, и кончилось бы, может, ещё хуже. Так вот всё-таки мы одно с нашими прародителями, и мы должны это понимать. Опять же, мы живём в новое время, когда есть Новый Адам и есть Новая Ева в этом мире, в котором мы сейчас живём: есть Господь, есть Божия Матерь, и есть радость общения с ними, и есть силы всё это победить. И эта радость победы самая большая. Люди всегда больше всего празднуют победу. Ну, у нас какие праздники? — Новый год и День Победы. И День Победы, конечно, празднуется особенно, когда мы побеждаем... Вот я смотрю кадры, как ликовали люди на Красной площади 9 мая. Будем праздновать в следующем году юбилей этой победы. Какая была радость, удивительная была радость! Она быстро кончилась, правда, конечно, началась обычная жизнь, но всё-таки радость была очень большая. И вот к этой радости победы Господь и хочет нас приобщить.

Т. Ларсен

— Почему тогда мы в Новый год, думая о новой жизни, в гораздо большей степени задумываемся о земных каких-то вещах, о материальных, ну, может быть, о здоровье, как максимум? О здоровье, о каком-то счастье, благополучии в семье, о мирном небе над головой — никто из нас не пожелает себе духовного роста и развития своей души.

Еп. Пантелеимон

— То есть вопрос о том, почему человек так бездуховен, да?

Т. Ларсен

— Почему у человека вот эта потребность в духовном — в том, чтобы, как вы говорите, открыть для себя Бога, увидеть Его красоту, — она у него, вообще, настолько не очевидна для него самого? То есть ему эта мысль даже в голову не приходит, когда у него спросят: «О чём ты мечтаешь, какие у тебя желания?»

Еп. Пантелеимон

— Тут, наверное, надо посмотреть на себя самого. Почему у нас с вами эта мысль не так сильна? В чём тут причина?

Т. Ларсен

— Не знаю. Ну, я, наверное, незрелый человек какой-то духовно, невоспитанный ещё, недоросший до этого.

Еп. Пантелеимон

— Почему во мне тоже нет такого стремления к духовному, какое должно было бы быть?

Т. Ларсен

— Это знаете, как мой коллега Володя Аверин, жалко, что его сейчас здесь нет, он большой-большой театрал и поклонник классической музыки — опера, балет — он ездит по миру, он старается попадать на все главные постановки во всех главных театрах. А я вот, к своему стыду, вообще, в Большом театре один раз в жизни была. И не потому, что мне неинтересно, просто когда у меня возникает свободное время — это последнее, что мне приходит в голову: потратить его на поход на классическую музыку. Я с друзьями встречусь, с детьми погуляю, с подружкой выпью вина в баре, в конце концов, схожу в кинцо. Ну, не доросла, не так воспитана, видимо, нет у меня этих рецепторов, которые заострились, которые чуткие именно к такому виду времяпрепровождения досуга. То же самое с желаниями.

Еп. Пантелеимон

— Есть такой замечательный святой — преподобный Максим Исповедник. Он говорит, что основой всех грехов — грех, как наши ошибки, как наши неправильные поступки, наши неправильные действия, — основой всего неправильного, что мы делаем, что мы думаем, что мы говорим, является самолюбие. А самолюбие — он говорит — это неразумная любовь к чувственности. То есть, действительно, мы слишком любим наше тело во всех его проявлениях, слишком привязаны к душевности какой-то жизни нашей — мы не духовны. И вот это является основой всех других наших грехов. А произошло это потому, что потерялась связь с Богом, и человек утратил радость быть с Богом. Утратил эту духовную радость. Утрата духовной радости — человек не может жить без радости — и привела к тому, что он погрузился и предался всем этим радостям таким — плотским и чувственным. Вот это причина такая.

Т. Ларсен

— То есть сублимировал.

Еп. Пантелеимон

— Которая связана тоже с первородным грехом, когда Ева вместо того, чтобы сохранить верность Богу и сохранять ту радость, которая была в общении с Ним, прельстилась каким-то яблоком, которое показалось ей настолько прекрасным, настолько вкусным, настолько красивым, что она не смогла удержаться, чтобы его не съесть. С этого началась наша печальная история. Господь стал человеком, чтобы мы стали богами. Вот Он прошёл этот путь, Он спустился к нам, снизошёл к нам, для того, чтобы мы пошли за Ним. И Он позвал нас туда. Почему мы не отзываемся на этот его зов — не знаю. Наверное, из-за греха. Вообще, грех и зло, оно имеет иррациональный характер. Если бы мы могли объяснить зло, мы могли бы его таким образом оправдать. Но его нельзя оправдать, его нельзя объяснить. Почему я вдруг слушаюсь этого зла? Я понимаю, что это плохо. Но зло, оно именно иррационально, оно необъяснимо. Если б оно было объяснимо, тогда можно было бы винить в нём Бога. Можно было бы сказать: «Господи, ну, почему Ты в этом мире допустил это зло?» Но Он не допускал его. Оно иррационально, оно необъяснимо. И оно невозможно, так, если подумать.

Т. Ларсен

— Но зато оно очень убедительно.

Еп. Пантелеимон

— Убедительно... Оно агрессивно — это зло.

Т. Ларсен

— Оно очень очевидно. То есть его очень видно.

Еп. Пантелеимон

— Оно агрессивно, зло, я бы так даже сказал. Оно агрессивно. Бог смиренен и кроток, Он Сам про Себя так говорит — Христос. А зло, оно совсем не смиренно и не кротко, оно очень агрессивно — зло. Но сила победить зло всё-таки нам дана Богом, она у нас есть.

Т. Ларсен

— С этим надо как-то разобраться чуть подробнее. Мы продолжим беседу с епископом Пантелеимоном через минуту.

Т. Ларсен

— Это программа «Светлый вечер». Совсем скоро наступит новый год, и мы говорим об этом и о многом другом с нашим сегодняшним гостем — епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном.

Еп. Пантелеимон

— Ещё раз хочется поздравить всех с наступающим Новым годом, пожелать счастья, здоровья в новом году. Но, главное, здоровья, конечно, духовного. И, главное, конечно, познания истины, познания смысла жизни, которую нам даровал Бог.

Т. Ларсен

— Вот мы говорим о том, что Новый год принято было считать семейным праздником. Сейчас как-то для большинства людей, которые, может, не так трепетно относятся к Рождеству, как мы, а всё-таки для них Новый год — главный праздник в году — это праздник семейный. Но сколько семей за этим новогодним столом скандалят и ссорятся из-за какой-то ерунды: не туда салат поставил, не так оделся, не так встал, не то сказал. Я неоднократно наблюдала, как, казалось бы, семейная идиллия превращается в просто какой-то жуткий ужас, хотя люди там месяц готовились к празднику, планировали идеальный вечер. И вечер ломается, он просто невозможен. Почему это происходит?

Еп. Пантелеимон

— Ну, потому что в человеке сидит зло, потому что нельзя договориться, нельзя принять какие-то правила, нельзя подписать договор, нельзя юридически оформить отношения. Если в человеке есть зло, которое иррационально, которым он не может владеть, то оно вырвется наружу и разрушит любые договоры, изменит любые какие-то ситуации, найдёт место куда бы всунуть — дьявол — свой коготь и всё может изменить, перевернуть.

Т. Ларсен

— Ну, вот как зло? Какая-нибудь женщина нас сейчас слушает и думает про себя: «Он меня спросил: «Что тебе подарить на Новый год?» Я сказала: «Подари мне беленькое колечко на руку». А он мне дарит жёлтенькое ожерелье на шею. Он мне всё настроение испортил, всю новогоднюю ночь мне отравил. Я-то здесь белая и пушистая. Я же стол накрыла, платье надела, свечи зажгла, улыбаюсь ему, а он мне даже подарок нормальный купить не смог!»

Еп. Пантелеимон

— Конечно, не всё получается так, как нам хотелось бы. И верить в то, что всё в новом году будет белым и пушистым, что всё даже на празднике Нового года будет как-то так — это, конечно, глупо, конечно, всё будет не так. Конечно, есть в этом мире то, что не согласуется с нашими планами, желаниями, мечтами. И вопрос в том, как с этим быть, что здесь делать: заставить других — считать, что другие в этом виноваты? Это один путь. Можно, конечно, за это этому дяденьке сделать что-нибудь: салат на голову ему вывалить, я не знаю, уйти там, хлопнуть дверью, обозвать его как-то, ещё что-то такое. А можно посмотреть внутрь себя: может, это во мне причина? И вот когда человек видит причину всего происходящего с ним в себе самом, когда человек видит причину зла в себе, внутри себя ищет её и борется с ней, такой человек идёт к счастью. Когда человек видит это в другом, он встаёт на путь разрушения мира, разрушения счастья. И сам будет несчастлив, и будут несчастливы все люди, которые живут вокруг него.

Т. Ларсен

— Но вот это самый главный вопрос, ради которого я всю эту картинку драматичную нарисовала: почему мы не начинаем с себя? Никогда. Особенно, когда речь идёт об отношениях с близкими, с самыми близкими людьми.

Еп. Пантелеимон

— Вот вы всё время говорите «мы». Вы говорите: мы то, мы сё, мы такие, мы эдакие, мы разэтакие.

Т. Ларсен

— Мы — люди. Мы — среднестатистические обычные люди.

Еп. Пантелеимон

— Вы рисуете образ какого-то человека. Вы рисуете образ среднестатистического какого-то нормального человека.

Т. Ларсен

— Да.

Еп. Пантелеимон

— Ну, конечно, этот образ ужасен. Конечно, образ человека 21-го века, вступающего в новый, 2015 год, конечно, он мало симпатичен. Потому что эти люди не знают Бога, потому что они не молятся Ему, потому что они забыли о ключевых добродетелях, потому что они подвержены страшной какой-то пропаганде этого зла, страшной пропаганде.

Т. Ларсен

— Так в том-то и дело, что они не знают Бога и знать не хотят.

Еп. Пантелеимон

— Я не знаю, может, на эту тему... Стоит ли нам как-то упирать на это зло всякое, может, о радости поговорить?

Т. Ларсен

— В предновогоднюю... Ну, почему нет? О радости тоже поговорим. Это же две стороны одного процесса, нет?

Еп. Пантелеимон

— Почему так происходит? Понимаете, ну, происходит и происходит. Ну, хорошо, ну тётенька, ну, такая она и сякая. Ведь мне кажется, что у вас здесь неправильно, в ваших словах об этом? Вы как бы даёте отрицательную характеристику этой тётеньке, и вас это возмущает.

Т. Ларсен

— Да я сама — эта тётенька. Понимаете?

Еп. Пантелеимон

— Я согласен. То есть вы говорите про себя здесь?

Т. Ларсен

— В том числе! Программа с вами, так или иначе, превращается немножко в исповедь для меня. Но, тем не менее, я не так давно открыла для себя...

Еп. Пантелеимон

— Тогда тут про двух тётенек можно говорить. Одна тётенька — это вы. Другая тётенька — это образ, который вы рисуете. Если вы рисуете какой-то образ, то я бы эту тётеньку пожалел бы, сказал: «Ну, милая, успокойся, ну, что ты? Ну, всё же хорошо! Новый год. Ну, не туда поставили, ну, не то положили. Он же тебя любит, он хороший. Всё Слава Богу! Ничего, пережили 90-е годы, переживём и 2015-й. Господь нам поможет, если будем с Ним. Вот будет Рождество у нас, помолимся с тобой». Как-то постарался бы успокоить. А с вами? С вами можно тоже также: «Танюша, ничего, всё будет хорошо!» (смеётся). Но вам можно было бы сказать и другое. Вам можно сказать: «Тань, ну, а чего в Новый год сидеть-то? Лучше в храм сходить. Вот у нас в больничном храме царевича Димитрия сегодня ночью будет служба. Приходи туда к 11 часам, будет исповедь для тех, кто готовится. Служба начнётся в половине двенадцатого, Литургия. После службы попьют чаю, потом разъедутся домой, успеют до закрытия метро».

Т. Ларсен

— И спать лягут.

Еп. Пантелеимон

— И спать лягут. И помолитесь Богу в этот момент. Помолитесь тому святому, который празднуется Церковью 1 января.

Т. Ларсен

— Вонифатий.

Еп. Пантелеимон

— Да. Это удивительно, что в наше время сейчас, так совпало, этого не было в 19-м веке, когда немножко перескочили там даты. По новому стилю 1 января попадает память мученика Вонифатия, человека, который вёл очень такой не хороший образ жизни. Ну, не то, чтобы он был совсем какой-то распущенный, но он был рабом своей госпожи, жил с ней, хотя не был на ней женат. Он выпивал, не то, чтобы был каким-то забубённым пьяницей, об этом не говорится в житии. Но жил с ней, в общем. По нашим понятиям — жил нормально. Но по христианским понятиям, конечно, был грешником. И его госпожа узнала, что в каком-то месте страдают мученики. И узнала, что, оказывается, мощи мучеников могут принести счастье. То самое счастье, о котором мы так много сегодня говорим. И говорит ему: «Поезжай, привези мне мощи, чтобы у нас тут было счастье в дому». А он шутит с ней, говорит: « А вдруг меня привезут, мои мощи вместо...» Она говорит: «Перестань шутить! Сейчас не время, поезжай за мощами!» И он поехал. И пока он добирался туда — тогда же на «Сапсане» там не ездили, ехать надо было долго и трудно, — пока он ехал все эти дни, он стал думать: «Как же так — всё-таки мученики, они верят в Бога. А он вот так вёл себя, и вино пьёт». Он решил поститься. И всю дорогу постился, пока ехал. Этим постом приготовляя себя к встрече этих мощей. И когда увидел страдания мучеников, его так восхитило их мужество — тут нам не понять, что его восхитило: ну, мучили, убивали людей безжалостно, издевались над ними, ну, ужас же какой-то! — а его это восхитило, его это как-то... Он поверил в Бога, пошёл и закричал: «Я — христианин!» И был замучен вместе с этими мучениками. И его тело было привезено его госпоже, как он и предсказал ей в шутку. Она тоже обратилась к вере и прекратила такой свой образ жизни греховный. И вот Церковь празднует их память 1 января. И поэтому, конечно, будут молиться мученику Вонифатию в эту ночь о тех людях, которые продолжают пока ещё пить, продолжают пока ещё жить без Бога. Мы об этих людях молимся. Мы молимся со слезами, мы приглашаем их, мы говорим им, мы напоминаем. Мы для них вот передачу устроили. Мы предупреждаем их, что «дорогие друзья, ведь нельзя же так жить! Ведь не будет никакой радости, не будет никакого Нового года, ведь кончится же всё плохо, если вы так будете дальше жить! Ведь складывается наша жизнь, жизнь нашей страны, из всех ваших поступков!» Вот сколько у нас миллионов людей? Вот большинство живёт так, вот то и имеем, что мы заслужили. Будем жить по-другому — будет же всё по-другому!

Т. Ларсен

— Так я не зря эту тётку описала, в которой в немалой степени узнаю себя. Потому что я совсем недавно открыла для себя трудное такое умение — я его ещё только осваиваю — начинать с себя в любой ситуации, в любом конфликте. Очень трудно, это жутко неприятно.

Еп. Пантелеимон

— Ну, конечно!

Т. Ларсен

— Но это, как оказалось, и есть волшебный ключик к взаимопониманию, к общению, в конечном итоге, к счастью. Потому что радостно становится, когда ты понимаешь, что когда ты исправляешься сам, то исправляется всё вокруг тебя.

Еп. Пантелеимон

— Конечно!

Т. Ларсен

— Если уж мы говорим о том, что Новый год — это начало новой жизни для большинства из нас: желание построить что-то по-новому, какие-то новые планы для себя определить и себя улучшить, — то вот это, казалось бы, самый простой, прямой способ к улучшению себя: всё начинать с себя, в любой проблеме, в любом конфликте винить не другого, а себя. Это самое трудное — вот это зеркало перед собой поставить невозможно! Даже если ты православный христианин, ходишь в храм, исповедуешься и причащаешься. Ты причастился, пришёл домой, наорал на мужа. Или поссорился с мамой, или обиделся на ребёнка и с ним поругался.

Еп. Пантелеимон

— Танюш, надо каяться! В конце передачи я прочитаю тогда разрешительную молитву, и всё будет хорошо!

Т. Ларсен

— (Смеётся.) Но я не только же о себе, я обобщаю всё-таки!

Еп. Пантелеимон

— Всем надо каяться, конечно. Ну, мы же — грешные люди. Мы не можем сдержаться, мы не можем всегда быть хорошими. Мы не можем, чтобы у нас руки были чистыми — надо каждый раз их мыть. Ну, почему это? — вот я их помыл и они опять грязные. Посуду, мы же моем посуду, стираем бельё. Ничего не делаем плохого. И здесь то же самое — надо каждый раз исповедаться, каяться в этом, просить прощения у Бога и начинать заново. Новый год должен начинаться каждый день. Каждый день должен быть началом нового года, и тогда всё будет хорошо, если мы так будем жить. Тогда всё изменится, постепенно всё исправится. Этому надо учиться тоже. Так просто этому не научишься. Человек создан для того, чтобы в течение жизни научиться быть хорошим, научиться быть святым. Этому должна быть посвящена вся его жизнь.

Т. Ларсен

— Я очень надеюсь на то, что мы сегодняшним нашим разговором всё-таки радуем наших слушателей. И праздничное настроение у них сохраняется благодаря нам. А что, с вашей точки зрения, действительно может помочь христианину — как вы говорите: «каждый день — это новый год», — хоть что-то находить праздничное в каждом дне для себя? Как научиться находить в каждом дне повод для радости?

Еп. Пантелеимон

— О том, что нужно начинать с себя, о том, что нужно помнить о своём недостоинстве, о своих грехах, мы уже говорили — это очень важно. Нужно, чтобы каждый день две памяти у нас таких было, два делания было. Первое, это память о своих грехах, память о своём недостоинстве, и слежка такая за собой. А второе, что должно быть — это память о Всеблагом Боге, память о любящем нас Боге, память о нашем Небесном Отце, Который любит нас, Который послал на землю Своего Сына, умершего за нас, распятого за нас и воскресшего, и пребывающего с нами. И вот эта память о Боге, об этой радости пребывания с Богом, она обязательно должна перекрывать все наши беды, горести и побеждать то зло, которое есть в нас самих. Я не скажу, что первое — это память о своих грехах, а второе — память о Боге. Может, наоборот, первое — это память о Боге Всеблагом, Всемилостивом, Милосердном. А второе — это память о том, что ты недостоин этой милости. Ты должен каяться и Бога благодарить за это, и радоваться должен, что Бог тебя такого, какой ты есть, любит, хочет тебя спасти, умирает за тебя. Вот эта радость и есть самая главная радость. И вспоминать об этом каждый день: о Христе вспоминать, о Рождестве помнить, о всех евангельских событиях, о словах Христа, они же очень утешительны. Вот когда читаешь Евангелие — беседу Христа с учениками — она очень утешительна. «Да не смущается сердце ваше», — говорит Господь. Вот эти слова, они как-то проходят внутрь тебя и успокаивают твоё сердце, твою душу, если ты будешь Евангелие читать. Эти слова Евангелия очень помогают. Но надо не формально это делать, а как-то по-другому. Но любить их надо, полюбить, как человека успокаивает какая-нибудь песня — мама поёт колыбельную ребёнку или музыка какая-то его успокаивает, — так и эти слова лучше всякой музыки и лучше всякой — ну, не колыбельной, может, засыпать не надо, — но радуют, так же, как радует человека какого-нибудь стихотворение о любви или что-то ещё такое. Они очень помогают. Или, как мысль, которая приходит к человеку, и человек начинает что-то понимать. Вот понимание тоже очень радует человека, когда он понимает смысл того, что происходит.

Т. Ларсен

— Это программа «Светлый вечер». У нас в гостях епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон. Продолжаем этот предновогодний разговор. Вы говорите о том, что надо всё время помнить о Боге, о той радости, которая есть в мире от Его постоянного с нами присутствия. Но для большинства людей, мне кажется, это очень тоже такая категория виртуальная, что ли. То есть теоретически мы понимаем, что надо помнить, да. «Как порадоваться тому, что ребёнок пятёрку из школы принёс или порадоваться, что подруга сына родила — вот это я понимаю!» — скажет какой-нибудь среднестатистический наш слушатель. А как же вот действительно порадоваться тому, что Бог есть? Я же это не ощущаю. Я мозгами, может, и понимаю, что надо порадоваться, а как это сделать частью своей повседневности, своей реальности, ощутить это по-настоящему всем своим нутром? Я сейчас читаю книжку «О вере, неверии и сомнении». Её автор говорит о том, что, с его точки зрения, крах 17-го года произошёл потому, что не горели. Даже священство, даже самые высокопоставленные епископы. То есть веры было много, народ верил, а горения не было.

Еп. Пантелеимон

— Простите, Танюш, не соглашусь. Были очень хорошие люди, были замечательные подвижники, которые потом умерли за Христа и своей мученической кровью засвидетельствовали...

Т. Ларсен

— А то они и загорелись потом.

Еп. Пантелеимон

— Нет, они и тогда, были люди... Ну, как? Святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Т. Ларсен

— Вот его, да, упоминает, как одного из... Митрополит Вениамин (Федченков).

Еп. Пантелеимон

— Были замечательные архиереи, были замечательные священники. Может быть, было много людей, действительно, было много таких, о которых вы говорите. И один архимандрит говорил, который прожил долгую очень жизнь, его арестовывали даже при Брежневе, по-моему, и он говорил: «Во всём попы виноваты!» В том, что это случилось, виноваты те люди, которые не сумели эту веру являть, не сумели жить по этой вере, и лицемерие этих людей во многом определило то, что произошло в 17-м году, тут вы совершенно правы! Но были люди те, которые свидетельствовали и являли эту веру. И Церковь не может быть такой, знаете, политической партией, в которой все одинаковы. Она очень разная, Церковь, и очень разные люди.

Т. Ларсен

— Конечно! Я не об этом. Я просто о том, что если даже люди настолько близкие к Богу — и рукоположенные, и через таинство прошедшие — не горят, то что же нам-то тогда делать? Как эту радость обрести, как её по-настоящему научиться чувствовать?

Еп. Пантелеимон

— На самом деле каждый крещёный человек имеет дар радости. И рукоположенный священник от нерукоположенного человека не отличается какой-то радостью.

Т. Ларсен

— Ну, как? Он Литургию же служит!

Еп. Пантелеимон

— Ему дано какое-то служение в Церкви. Если он, служа Литургию, понимает её, любит её, он, конечно, радуется. Но может быть и мирянин, который радуется, когда он причащается. Я знаю замечательных бабушек, которые радуются, может быть, больше, чем другие священники, которые совершают Литургию. Это немножко другое. Нельзя сказать, что архиерей — самый святой, священник чуть поменьше, дьякон ещё чуть меньше, ну, а мы, миряне — мы, вообще, уже грешные. Это неправильное разделение. Рукоположение в сан даёт человеку какие-то способности и дары. Но он должен их, во-первых, реализовывать; а во-вторых, они касаются не близости к Богу, а касаются служения, которое человек совершает в Церкви, он благословляется на какое-то особое служение. Но каждый человек должен иметь какое-то служение в Церкви. Мать — это тоже служение, певчая на клиросе — это тоже служение. Монах, который живёт в монастыре, он тоже служит молитвой своей Богу. Если человек этого не делает, тогда он просто пустышка такая, какой-то пустоцвет, он тогда не относится к Церкви по-настоящему. Поэтому нельзя указывать на этих людей, говоря, что раз они такие, мы тогда будем ещё хуже! Это не так.

Т. Ларсен

— Наоборот, мы тоже хотим научиться эту радость испытывать. Нам кажется, что они больше об этом знают.

Еп. Пантелеимон

— Так, мне кажется, сейчас надо радоваться тому, что такой возможности, какая есть у нас сейчас, не было раньше у людей. И в наше время возможности у знать о вере гораздо больше, чем та возможность, которая была у людей в 50-е годы или даже до революции. Сейчас все грамотные, сейчас в интернете можно найти любые книги, любые тексты.

Т. Ларсен

— И акафисты, и в mp3.

Еп. Пантелеимон

— Всё что угодно! Можно слушать аудиозаписи Евангелия, необязательно его читать даже, скажем. Можно найти любой храм, можно найти любого священника: доброго, строгого, весёлого, плачущего о своих грехах, монахов. Огромное количество храмов, очень разные общины в Москве, где совершенно разные дела совершаются. Можно очень многое сейчас найти! И рассказы о святых, которые жили недавно совсем, скажем, в 19-м веке. Было мало канонизаций до этого, о святых люди узнавали из их житий. У нас есть сейчас фотографии святых, есть рассказы очевидцев, которые жили рядом с ними. Есть фильмы, в которых показывают святых. Есть замечательный фильм про отца Иоанна (Крестьянкина), удивительный, где запечатлён его образ — он есть в интернете. Есть его проповеди, которые он там говорит. Ну, как от этого не загореться сердцем? Как можно смотреть на это спокойно и не радоваться? Да очень много, что у нас есть.

Т. Ларсен

— Очень многие люди с Нового года дают себе обещания заняться тем, о чём они давно мечтали. Для кого-то — это заняться пением; для кого-то — пойти в волонтёрство; для кого-то — ещё какие-то таланты в себе... не знаю, книжку начать писать. Вы говорили о том, что одна из главных задач православного христианина — это развить таланты, данные ему Господом. Очень часто нас от этого отвлекает всякая бытовуха. И, вообще, даже иногда мы не знаем о том, что эти таланты у нас есть. Как их в себе обнаружить?

Еп. Пантелеимон

— Должна быть какая-то постепенность, конечно. Если человек решил, что у него талант гениального писателя, и он сразу начнёт его реализовывать, но при этом у него останется гордость, лень, ну, что там ещё? Если он, скажем, не читал Достоевского, Толстого, не знаком с мировой литературой, то вряд ли из него получится гениальный писатель. Скорее всего, будет какой-то графоман, и ничего хорошего не будет. Поэтому надо начинать, наверное, с самого главного — учиться сначала смиряться. Научиться искать Волю Божию, научиться молиться, научиться видеть свои грехи. Для того чтобы что-то в себе развить, нужно для начала видеть то, что в тебе есть плохого. Вот это нужно сначала увидеть, наверное. И с этого начинается развитие любого таланта, наверное. Если талант будет во благо другим.

Т. Ларсен

— Как интересно!

Еп. Пантелеимон

— А то получится, как с вашей историей про хомячка: человек какой-то талант в себе обретёт и потом увлечёт всех в какую-нибудь ересь, или будет рассказывать какие-то глупости, гадости, будет вовлекать в грехи других людей.

Т. Ларсен

— Получается какая-то парадоксальная ситуация, потому что, если человек становится на путь реализации своего истинного таланта, то он, так или иначе, становится, грубо говоря, звездой в этом деле, он становится мастером. Неважно, что это — это какая-то публичная профессия или он, может быть, по дереву режет просто божественно прекрасно. Но, получается, для того, чтобы стать звездой в своём деле, сначала нужно вообще от себя отказаться и умалиться по максимуму.

Еп. Пантелеимон

— Конечно!

Т. Ларсен

— Отказаться от своих амбиций, вот! Как же так?

Еп. Пантелеимон

— Дело в том, что на самом деле человек не может стать звездой. Он может стать планетой, он может научиться отражать солнечный свет. Сам человек свет не испускает. Свет испускает Бог. А человек может этот свет воспринять и отразить его другим, и светить этим отражённым светом, правильно повернувшись к этому свету, правильно направив этот свет в души других людей — вот это он может сделать! Если он возомнит себя звездой, испускающей свет, тогда — конец. Это будет падшая, конечно, звезда какая-то, и ничего хорошего не будет. Ложная какая-то будет звезда.

Т. Ларсен

— Но есть же люди, которые талантливы в каком-нибудь недобром проявлении. Не знаю, какие-нибудь поп-музыканты, которые поют страшные вещи со сцены или какие-нибудь художники, которые чернуху рисуют. Но они это так делают, что просто оторваться невозможно. Или режиссёр Ларс фон Триер пресловутый. Я о нём всё время спорю с выдающимся кинокритиком Антоном Долиным, который считает его гениальным режиссёром, а я считаю его гениальным просто насильником и моего сознания, и моей души. Потому что я выхожу после его фильмов из кинотеатра просто сломленной.

Еп. Пантелеимон

— Танюш, а зачем вы на эти фильмы ходите?

Т. Ларсен

— Потому что он гениальный режиссёр! И весь мир признал его гениальность!

Еп. Пантелеимон

— Ну и что? Вообще, это глупо, я от вас такого не ожидал! Мало ли, что весь мир признал, но это же... Мир-то, он с ума сошёл! Ну, как можно слушать того, что признал весь мир?

Т. Ларсен

— Я же в мире живу, мне хотелось понять действительно ли он гениальный или нет. Я уже не смотрю, к сожалению.

Еп. Пантелеимон

— Я был на одном фильме как-то. Я редко бываю, но был как-то, на фильме одного советского режиссёра. Посидел, посмотрел и ушёл. Ну, чего смотреть ерунду-то?

Т. Ларсен

— Я знаю, о чём вы (смеётся). Тут о гениальности не спорим в этом случае, к сожалению. Просто бывает очень часто, что человек, действительно, безумно талантлив, а талант свой расходует на то, чтобы усугубить какой-то...

Еп. Пантелеимон

— Вы знаете, Танюш, тогда, мне кажется, вам надо искать общения с Дьяволом. Уж талантливей Дьявола нет никого.

Т. Ларсен

— Вот. Это точно!

Еп. Пантелеимон

— Тогда нужно к нему идти в ученики, стать учеником Дьявола. Вот это, мне кажется, будет такой правильный путь. Простите, что я так вам советую (смеётся). Но, имейте в виду, что Дьявол — это совсем не тот Воланд, которого описал гениальный Булгаков. Он, конечно, гениальный — Булгаков. Но образ Воланда — это совсем не то, что... Дьявол — это такой, знаете... Как это звали в «Хоббите» этого самого, у которого кольцо-то отобрали?

Т. Ларсен

— Горлум.

Еп. Пантелеимон

— Горлум! Дьявол — это Горлум, который получил власть. Вот что такое Дьявол. Это омерзительное, мерзкое существо, но при этом, конечно, талантливое. И он может выдавать себя. Вот он получил кольцо, получил какую-то власть, скажем. Наверное, образ мой немножко богословски неправильный.

Т. Ларсен

— Но очень понятный.

Еп. Пантелеимон

— Я хотел подчеркнуть омерзительность этого существа, но при этом он очень талантливый. Если взять навоз, из навоза сделать красивую картину, но запах-то есть всё-таки! Ну, зачем же смотреть и нюхать это всё?

Т. Ларсен

— То есть мало открыть в себе свой талант, нужно его ещё каким-то образом правильно использовать?

Еп. Пантелеимон

— Дьявол и злодейство, гений и злодейство — это вместе совместимое вполне. Просто это гений, который не свет несёт, а гасит свет, который несёт тьму какую-то в душу человеку. Зачем это смотреть, зачем ходить на такие фильмы?

Т. Ларсен

— Ну, да. Я вас совсем сбила с новогоднего настроения.

Еп. Пантелеимон

— Мы живём, вообще, в мире, где информация имеет очень большое значение. И это мир очень агрессивный. Раньше не было этого потока информации, не было ничего того, что есть сейчас: ни фильмов, ни интернета, ни книг, ни радио «Вера» — ничего не было. И люди жили все в деревне, слушали пение соловьёв или вой вьюги за окном.

Т. Ларсен

— Или «Голубой огонёк» по телевизору смотрели.

Еп. Пантелеимон

— Это потом уже, а ещё до этого не было ничего. И они жили спокойно. А сейчас на них обрушивается огромный этот массив информации. И они просто в этом тонут. Они не знают, как выбраться. Вперёд лезет самое такое, поэтому обязательно надо поставить барьеры этому. Не надо это смотреть ничего!

Т. Ларсен

— Давайте поговорим под занавес нашей беседы о подарках. Я понимаю, что все хорошие подарки мы готовим к Рождеству, но всё-таки на Новый год что можно было бы подарить близким?

Еп. Пантелеимон

— Я бы на Новый год подарил бы какую-нибудь мелочь. Какой-нибудь пустячок. Но не стал бы тратить деньги на ерунду — что-нибудь полезное. Потому что очень часто, вот мне сейчас приносят какие-то подарки... Что с ними делать я...

Т. Ларсен

— Хрустального козла (смеётся)!

Еп. Пантелеимон

— Нет, пока ещё не дарили. Но что с ними делать потом — я не знаю. Пишут какие-то письма. Я получаю огромное количество писем, скажем, на Новый год. Ну, это такая форма вежливости — поздравить с... и даже с Рождеством. Но я даже, честно говоря, не все их могу прочитать. Мне кажется, здесь нужно как-то подумать — чем можно порадовать другого человека? Что-то нужное подарить ему, я бы так посоветовал.

Т. Ларсен

— Что вы своим близким дарите?

Еп. Пантелеимон

— Близким я дарю на Рождество подарки, на Новый год я ничего не дарю.

Т. Ларсен

— Ну, на Рождество?

Еп. Пантелеимон

— А на Рождество мы пошли с моей старшей дочерью в магазин, и она каждому из внуков — у меня 19 внуков, но трое у меня умерли в младенчестве, поэтому 16 у меня в живых, — и вот каждому из 16 внуков мы купили подарки. Она определила сумму — сколько каждому покупать, и потом мы это тащили всё.

Т. Ларсен

— Это игрушки?

Еп. Пантелеимон

— Ну, это игрушки, да. Игрушки такие: то песок такой, знаете...

Т. Ларсен

— Кинетический.

Еп. Пантелеимон

— Кинетический. Вы знаете, да?

Т. Ларсен

— Да!

Еп. Пантелеимон

— Я вот первый раз увидел, мне очень понравилось. Кому-то песок кинетический, кому-то — что она там купила ещё? — какие-то игры кому-то подарили, что-то ещё. Ну, в общем, каждому что-то купили. Так что они у меня все сейчас лежат, на Рождество будем всем дарить. А ещё я хочу подарить им по три «Закона Божьих». Я нашёл «Закон Божий», давно их издавали. К сожалению, у нас очень мало изданий с хорошими картинками. Это тоже не очень хорошие, но всё-таки как-то допустимые, мне кажется. И вот в каждую семью — у одной дочери есть такой «Закон Божий» — а вот другим трём я готовлю тоже такой подарок на Рождество.

Т. Ларсен

— А вам самому, какой бы подарок к празднику был бы самым удачным, что ли, уместным?

Еп. Пантелеимон

— Я раньше очень любил получать подарки, очень ждал подарки. И очень часто огорчался, что мне подарили не то, что я хотел бы. Теперь я к этому отношусь как-то более-менее спокойно. И уж не жду от жизни ничего. Особенно ничего не жду, поэтому об этом как-то не думаю. И меня когда об этом спрашивают — вот меня сейчас дочери спрашивали: «Что тебе подарить на Рождество?» — мы с ними беседовали. Они ко мне приставали, в конце концов решили, что они мне подарят сборник богослужебных Миней. Мы хотим сделать храм у нас в отделе, и у нас там нет богослужебных книг. И вот они мне обещали вчетвером купить этот набор богослужебных Миней.

Т. Ларсен

— Но это всё-таки не совсем лично для вас подарок. Это такой подарок для дела, что ли, такой общественно-полезный.

Еп. Пантелеимон

— У меня-то всё есть, мне, в общем, так особенно ничего не надо, спасибо большое!

Т. Ларсен

— И вам спасибо огромное! Когда вы к нам приходите в гости, нам тоже кажется, что у нас почти всё есть! У нас в гостях был епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон. Мы всех поздравляем с наступающим Новым годом! Желаем вам радости, здоровья, мира в душе!

Еп. Пантелеимон

— А я, дорогие друзья, хочу ещё раз напомнить, что по ночам в некоторых храмах совершается Литургия. Хорошо новый год встретить как раз на этой службе, я думаю. И обязательно помнить о том, что это только предпразднество, а вот наибольший праздник, самый главный праздник, будет через несколько дней — праздник Рождества Христова, вхождение Христа в этот мир. Рождество по плоти Господа, Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Ещё раз поздравляю вас с Новым годом и с наступающим Рождеством Христовым!

 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем