Светлый вечер с Дмитрием Дюжевым (эф. 14.10.2015)

У нас в гостях был актёр и режиссёр Дмитрий Дюжев. Он рассказал о своём участии в спектакле по книге "Несвятые святые", о своей первой встрече с митрополитом Тихоном (Шевкуновым), о своих впечатлениях от поездки на Афон и о съёмках в фильме "Остров". А также рассказал историю из детства, когда он хотел уйти из дома и впервые оказался в храме, и как это событие повлияло на его жизнь.

А. Пичугин

— Дорогие слушатели радио «Вера», здравствуйте! Это программа «Светлый вечер». В этой студии Лиза Горская.

Л. Горская

— И Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— А этот «Светлый вечер» вместе с нами сегодня проведёт…

Л. Горская

— Кто бы вы думали?

А. Пичугин

— Российский актёр Дмитрий Дюжев, режиссёр Дмитрий Дюжев. Здравствуйте, Дмитрий!

Д. Дюжев

— Здравствуйте!

Наше досье:

Дмитрий Дюжев. Родился в Астрахани в 1978 году. В 1995-м поступил в ГИТИС на режиссерский факультет, актёрская группа, мастерская Марка Захарова. По окончании института был принят в труппу Московского ТЮЗа. В кино Дмитрий Дюжев дебютировал в 2000-м году в фильме Александра Атанесяна «24 часа». С тех пор сыграл более 45 ролей. С 2006 года служит в МХАТе им. Чехова. В 2011-м состоялся дебют Дюжева в качестве режиссёра. Окончив Высшие режиссёрские курсы ВГИКа, он снял дипломную работу, получасовой фильм «Братья», который получил спецприз жюри на Московском фестивале авторского короткого метра «Арткино» и главный приз на фестивале «Отражение». Следующими режиссёрскими работами стали новеллы в фильмах «Мамы» и «Чемпионы». Женат, двое детей.

А. Пичугин

— Мы встречаемся на светлом радио, радио «Вера» и поэтому, конечно, хотели спросить вас об участии в проекте «Несвятые святые». Сначала была запись диска, а теперь вот ещё спектакль. А чем для вас является участие в этом проекте? Это какое-то церковное дело личное, или по зову сердца?

Л. Горская

— Или просто работа.

Д. Дюжев

— Да как сама жизнь гениальна, так и случилась моя встреча с отцом Тихоном.

Л. Горская

— Шевкуновым.

Д. Дюжев

— Однажды я был в Сретенском монастыре, и, не ожидая, что монахи меня узнают, или как-то на меня отреагируют. Это дело монашеское правильное, и никто из монахов практически не смотрит телевизор и никогда не узнаёт публичных людей, что, за чем я иногда тянусь в поездке паломнической, или даже на Афон. Хотя обязательно кто-то из монахов прокалывается, выходит и говорит: «Честно говоря, у меня есть в келье телевизор и я вас знаю».

А. Пичугин

— А приятно?

Д. Дюжев

— Безусловно.

Л. Горская

— Ну, а Сретенский монастырь вообще он в этом смысле отличается от большинства монастырей, потому что это монастырь в центре мегаполиса и братья так или иначе всё-таки вынуждены соответствовать месту.

Д. Дюжев

— Нет, они меня не узнали. И мы прекрасно приватно поговорили с монахом, это наше общение оставило в моей памяти на всю жизнь, то, что он мне сказал, это удивительно гениально. Я каждый раз проезжая мимо этого места… Но это сказал не отец Тихон, его монах. И вдруг встречается мне сам отец Тихон. Легендарный человек, который написал такой бестселлер — это в будущем — а на тот момент я встречаю человека, о котором много слышал, и который пригласил меня к себе в келью. Общались. Я вот только закончил режиссёрские курсы, и что-то начал придумывать, и хотел бы снимать про чувство веры, про чудо, про какие-то, так сказать, космические материи, которые происходят в нашей Вселенной, и в составе крови, то есть в организме. И по окончании беседы отец Тихон говорит: «Я подарю тебе скромно книжку, это моё такое жизненное наблюдение. И может быть, она тебе понравится». Я прочитал: «Несвятые святые», думаю, какое интересное название. Потом прошло немного времени, как вдруг такую популярность приобрела эта книга. Я её до этого прочитав, начал её предлагать своим коллегам, друзьям: «Такая интересная, удивительная книга, написана так просто, так легко! Читается взахлёб». А в итоге, но это как после поездки на Афон, наверное, через какое-то время к тебе приходит осмысление, где ты был. И по отношению к книге «Несвятые святые» к тебе приходит осмысление — «Боже мой, так чудо, оно так рядом, оно такое близкое!» Мне тут недавно на Афоне монах сказал... Я говорю: «Как много людей приезжает за чудом, кто ищет это чудо, и насколько часто оно здесь встречается, каковы свидетельства». А стояли мы возле стены Пантелеймоновского монастыря, где фотография, на которой есть отпечаток облика Богородицы. На этом месте стоит чаша со святой водой, икона, из мозаики сделанная, Богородицы. И вот на этом месте я его спрашиваю: «А как часто за этим чудом сюда, ну, раз здесь фотография 1906-го или 1908 года запечатлена, то вот насколько на сегодняшние дни?». Он говорит: «Ведь вы же знаете, что чудо Господь дает только самым сомневающимся. А если в тебе есть хоть…»

А. Пичугин

— Капля какая-то.

Л. Горская

— Искорка.

Д. Дюжев

— «…капелька веры, то зачем же Он будет тебя уж прямо искушать на такую веру, большую веру, таким чудом. Чудо маленькое, оно в тебе происходит и каждый день». Вот с таким вот умыслом. Вот такое маленькое чудо с «Несвятыми святыми» происходит вот на моих глазах. То я вроде предлагал как соседу, как знакомым, а тут вдруг узнали все. Тогда я снова приехал к отцу Тихону и говорю: «Батюшка, вы знаете, я мечтал найти такой материал. Я сплю и вижу. И как кинематографично вы это написали».  Оказалось, что он по образованию киносценарист. Действительно, очень кинематографично это всё написано. И говорю: «Благословите снять вашу книгу!». На что он сказал: «Да ты знаешь, даже вопрос не в том, разрешу ли я этот материал снимать. Вопрос в том, а как ты будешь снимать? Иоанна Крестьянкина?». Там есть…

А. Пичугин

— Настоящие люди.

Д. Дюжев

— … есть настоящие люди, которые или живут поныне или уже причислены к лику святых. «Ну насколько это…» — Я говорю: «Это же кинематографический язык, это всё возможно». Он говорит: «Ну вот я бы сказал, невозможно».

А. Пичугин

— А не было варианта снять какие-то отдельные новеллы?

Д. Дюжев

— Вот… не благословил батюшка. Но через какое-то небольшое время ко мне обратились коллеги из студии звукозаписи, и говорят: «Мы записываем диск». Я ещё был более счастлив. Я прочитал для этого диска несколько рассказов. А ещё через какое-то недолгое время мне предложили поучаствовать вот в таком — вечер-концерт-спектакль или чтение — книги «Несвятые святые». И такая атмосфера царит в зале, вот какое-то… Люди приходят все, не только в Москве у нас проходят эти вечера, чтения. Какое-то вот как облако присутствует в зале. Люди пришли все именно за этим. То есть, грубо говоря, мне как артисту не нужно завоёвывать зал. Не нужно брать внимание этого зала. Я выхожу, я уже лечу. Играет музыка, я начинаю говорить… Каждое слово как будто бы в этот вечер, когда мы читаем «Несвятые святые», оно повисает в воздухе, все его слышат, все понимают, и вкусно его воспринимают. Кто-то улыбается, кто-то… В общем, по-разному реагируют на то, что слышат. Это удивительно интересно, и этого у меня не происходило ни на концертах музыкальных, ни на драматических спектаклях. Это такое отдельное такое восприятие зала, которое я чувствовал на этих вечерах.

А. Пичугин

— А это приятное восприятие?

Д. Дюжев

— Безусловно!

А. Пичугин

— То есть это более приятное восприятие, чем в спектакле, обычном драматическом?

Д. Дюжев

— Чем, когда ты выходишь к зрителю, который пришёл, не зная, что он сейчас увидит, что это за спектакль, какой спектакль, что от него ожидать. Уходит огромное количество времени, чтобы собрать внимание зрителя. Ну и потом уже после второй половины, частью уже получать отдаток, когда они твои, и они полностью уже тебе сопереживают.

Л. Горская

— Дмитрий, вот вы говорите, что когда-то там вы пришли в Сретенский монастырь и вам были интересны всякие, ну наверное, чудесные материи для вас тогда. Про устройство космоса, про устройство человеческой крови, организма, как что происходит, какие-то объяснения вы искали. Но это всё для нас действительно чудо. Потом вы были на Афоне и вы столкнулись с этим фото, вот эта история про Пресвятую Богородицу. Я напомню нашим слушателям, кто забыл. 1903 год, по-моему. Это когда Пантелеймонов монастырь в последний раз раздавал милостыню. Синод постановил прекратить раздавать милостыню, кто-то это сфотографировал, эту последнюю милостыню, которую они раздавали. И на фото появилась женщина, которой в реальности не было, женщина, которая этот хлеб, последний раз раздаваемый неимущим, принимала.

Д. Дюжев

— Видно, что отвернулась от них.

Л. Горская

— Да.

Д. Дюжев

— То есть, фигура отвёрнутой.

Л. Горская

— Да. И вот такое чудесное явление. И после этого они продолжили — всё-таки эта последняя милостыня, она не стала последней, эта традиция сохранилась. Считается, что это было чудесное явление Богородицы.

Д. Дюжев

— Они боялись, чтобы она от них не отвернулась. А когда-то Богородица сама ступала на эту землю.

Л. Горская

— Да. А потом вам сказали, что чудо это для тех, чья вера настолько некрепка, и у них большая потребность в этом, а для простых смертных вроде и чуда не надо. Скажите, а вот ваша личная потребность в чуде, она в итоге удовлетворена? Или вы ещё в поиске?

Д. Дюжев

— Я не ищу чуда. Я счастлив от того, что для кого-то это чудо существует и случается. И Господь кого-то награждает. Я чувствую, что в какие-то моменты чудесные это и со мной происходит, я благодарю Небо за эти чудесные проявления. Я, так сказать, как кинематографист, мне интересна эта материя. Потому что, когда Павел Семенович Лунгин снимал «Остров», он тогда ну что ли… Долгий его тоже был путь к этому осознанию и пониманию — а что такое чудо, как оно происходит, у кого и зачем оно происходит? У кого-то не происходит, такого же молящегося и такого же убивающегося, наверное, да? И в то же время не бывает, правда? Человеческим, мирским взглядом таким. А у кого-то происходит. Долгий такой был его поиск. В итоге он нас собрал и сказал: «Ребята, я вам не скажу, как это должно быть, и как вы должны играть монахов, и что между вами должно произойти, чтобы я мог в сцене снять момент чуда. Я вам не скажу, давайте искать его вместе». Это была такая картина-поиск.

А. Пичугин

— Но это же здорово, мне кажется. Очень здорово! Это же приобретение какого-то собственного опыта поиска.

Д. Дюжев

— С этим поиском я и поехал, и расспрашивал. И один раз из любопытства.

Л. Горская

— А сколько раз вы всего были на Афоне?

Д. Дюжев

— Первый раз, да.

А. Пичугин

— А это было как раз до «Острова»?

Д. Дюжев

— Нет, это было сейчас. Я только что оттуда приехал.

Л. Горская

— А вот если бы вам сейчас пришлось сыграть монаха, вы бы сыграли так же, как в «Острове», или нет?

Д. Дюжев

— Одинаково, во-первых, невозможно сыграть.

Л. Горская

— Но что-то бы сознательно вы изменили?

Д. Дюжев

— Надо пересмотреть работу. Я её не смотрел года с 2006-го.

А. Пичугин

— Я, наверное, переформулирую даже вопрос. Скажите, а вот перед тем, как сниматься в «Острове», когда Лунгин сказал эту фразу, что «давайте искать вместе», вы это искали на съёмочной площадке, или вы разошлись в поисках каждый куда-то там — Мамонов к себе, вы куда-то ещё.

Д. Дюжев

— Я снимался у Балабанова. И вот мы с Балабановым приехали на «Кинотавр» с картиной «Жмурки». Там меня познакомил Балабанов с Лунгиным. И Лунгин говорит: «Я не знаю, что я буду, кто это будет играть, но приходите на пробы». Я пришёл на пробы, мне дали одну страницу, не давали ещё даже сценария, не знаю, почему такая была секретность. Но вот одна страница, отец Иов, монах. Я говорю: «Хотя бы дайте мне предлагаемые обстоятельства, в которых мне нужно существовать». Ну, какими-то общими словами Павел Семенович рассказал, и мы сделали пробы. После этого он говорит: «Ты понимаешь, — говорит, — дело в том, что я изначально хотел…» Это был сценарий студента курса Кверикадзе, он ему позвонил и предложил. Тогда Лунгин уже расписал этот сценарий. Ну, а дальше уже расписывал вместе с нами. После проб он сказал: «Я тебя утверждаю, но я был уверен, что в этой картине обязательно должны играть настоящие люди. Я вас не смогу научить играть монахов. Крупный план с глазами человека, который живёт несколько лет в замкнутом пространстве. Еда, условия жизни, чувство веры, чувство Бога, делает человека иным. Я не смогу вам подсказать, как вам играть. Но мне кажется, тебе есть что на это сказать». Я говорю: «У меня есть наблюдения. Из жизни, из паломнических поездок». Их было уже…

А. Пичугин

— Достаточно.

Д. Дюжев

— Достаточное количество, да. Разные были наблюдения, разных монахов. И действительно, пришедшие из армии, пришедшие из полиции. Тогда мы договорились с ним, что я самостоятельно буду готовиться. И вот, я тогда ещё снимался у Балабанова, «Мне не больно» картина была. И из Питера в Мурманскую область я ехал на поезде. И до этого при любой встрече с храмом я сразу забегал и шёл к священнику или к дьякону, кто мне попадётся. Чтобы побольше с ними общаться, потому что никого другого иного у меня в такой близи не было. Тогда в молчании я провёл эти сутки в поезде. Приехал на станцию, там звучит музыка, громкая музыка, разрывается машина, ну просто что-то невероятное. Толпа народа выходит, я жду, кто меня встречает. И вдруг парень подходит: «Здорово, как дела? Чего, сюда…как, это… кино-домино, туда-сюда…». Я говорю: «Ну вот…» Что-то ответил. Ну, говорю: «Меня человек, в общем-то должен был встретить. Вот не знаю, теперь куда». Он говорит: «Так это я тебя встречаю!». Я говорю: «А, ну пойдём». Идём, это его машина разрывается, я говорю: «Сделай, пожалуйста, потише» — «Да ты чего, всё нормально! Поедем сейчас, пацаны ждут. Банька-фиганька, там сейчас всё будет».

А. Пичугин

— «Бригада» же.

Д. Дюжев

— Ну да. Я говорю: «Погоди, у меня роль другая. Я не могу сейчас». Он говорит: «Стой, ты чего? Я пацанам сказал — Космос к нам приезжает сюда в Кемь. Сейчас всё будет, всё нормально. Ты чего вообще, ты чё?». Я говорю: «Я не могу ничего от тебя принять. Извини, у меня роль другая, я монаха играю». — «Какого монаха? Ты чё, с дуба рухнул? Поехали! Сейчас пацаны не поймут, они тебя выкрадут оттуда. Ты это самое»…

А. Пичугин

— Все равно будет Космос.

Л. Горская

— Хочешь не хочешь.

Д. Дюжев

— Да-да. Я говорю: «Слушай, довези меня уже до места. Я никак не могу, никуда, никому, ничего». Он прямо обиделся, ехал в тишине, всю дорогу в тишине. Мы приехали. Девственно белый снег. А у меня с собой вот прямо несколько книг, с которыми я в чтении проводил, готовясь, и наполняя свой сосуд духовной мудростью и опытом жизни преподобных. И белый девственный снег, Белое море, тишина, нога человеческая не ступала. Мы приехали туда, я говорю: «А где же съёмочный павильон?» — «Я не знаю, мне сказали сюда привезти и всё!»

А. Пичугин

— Актёр и режиссёр Дмитрий Дюжев сегодня у нас в гостях. Вместе с нами проводит программу «Светлый вечер». Да, вы остановились на том, что вы приехали на съёмочную площадку «Острова».

Л. Горская

— Белый снег и всё.

Д. Дюжев

— Да.

А. Пичугин

— Белое безмолвие.

Д. Дюжев

— Иду я по белому снегу, машина уехала, остался я один. Где я? Кемь.

А. Пичугин

— Придуманное такое название.

Д. Дюжев

— «К такой-то матери». Так говорили, это означало, что с острова Соловки, где находился монастырь, через Белое море дойти до этой точки, пристани, было так далеко, что говорили: «К такой-то матери» — Кемь. Там рядом, на полуострове и выстроилась уже сама архитектура.

А. Пичугин

— Павильон какой-то съёмочный, декорации.

Д. Дюжев

— Да, декорация, экстерьерная декорация. Я иду, тишина, никого нет. Вдруг из домика вылетает девушка, блондинка, в белом пуховике, бах! С накрашенными губами, и такая: «Вау! Космос!». Я: «Извините, простите! Я монаха играю, мне нельзя», - говорю. Она: «Космос, да иди сюда, ты чего?» — «Извините, я монах. Я играю, погодите».

Л. Горская

— Напоминает какую-то русскую сказку, где последовательность — сначала были пацаны, пацанов миновал, потом блондинка.

Д. Дюжев

— Блондинка засосала. Ну, в смысле, это как из песни слов не выбросишь. «Меня засосала тара-рари-рарира». Так вот я зашёл в этот домик, а там вся съёмочная группа, курят, пьют.

Л. Горская

— Космос!

Д. Дюжев

— «Космос, привет! Ты чего такой?». Я говорю: «Погодите, что происходит? А где Лунгин?» — «Здесь, здесь!». — «Давай наливай! Ты что будешь?». И они очень любили: «Я не сдамся без бою, я не…». Это любимая песня, хором пела вся съёмочная группа. Я говорю: «А где жить?»

А. Пичугин

— Да здесь живи.

Д. Дюжев

— «Да, вот здесь, на втором этаже, вот здесь номера, сейчас…». Я говорю: «Нет, погодите, можно я с Павлом Семёновичем увижусь и пойму, что я туда приехал. На то место, на котором мы сценарий будем снимать». — «Сейчас, сейчас он всех соберёт». Ну, пока чайку-кофейку, то-сё, рюмочку, это, то… «Вот вас Павел Семёнович…»

А. Пичугин

— Уже и влились.

Д. Дюжев

— Влились, да. «Павел Семёнович вас зовёт». У него в комнате сидит Мамонов, сидит Сухоруков. Захожу я, говорю: «Павел Семёнович, как же так произошло? Я молчал больше суток, я думал, я должен принести какую-то часть…»

А. Пичугин

— Думал, сейчас вериги будут надевать.

Д. Дюжев

— «Я думал, что тут фанатики что ли будут работать». Он говорит: «Нет, Димочка». Он так шепелявит. — «Это все люди, они профессионалы. Я их не выбирал по признаку вероисповедания. Там есть разные, разных вероисповеданий. Поэтому это их дело профессиональное, они сдали мне эскизы, они мне показали, что они будут делать в кадре, и я это утвердил. Мне показалось это убедительным. Но то, что будете делать вы, за этим я вас и пригласил. Мне важен с вами этот поиск, что такое чудо, какова материя. Когда-то в детстве моя прабабушка была настолько верующая, стояла часами на коленях перед лампадой, иконой, шептала. Для меня это были какие-то детские воспоминания. И после — советская власть, родители, и т.д. — всё это было так далеко от этих свечей и икон, что, говорит, я за последующую жизнь ждал момента, когда я снова смогу к этому вернуться и снова задать себе вопрос — а что же это было для людей, что это для человека, почему мы не знаем этого, почему мы не чувствуем этого? Как это могло быть — веками люди этим жили и дышали, а потом вдруг несколько десятилетий, и живут свободно, легко, и знать не знают, что это такое. Вот, мне интересен наш общий с вами поиск».

А. Пичугин

— И над этим он предлагал задуматься.

Д. Дюжев

— Ну, что такое вера, как человек приходит к вере, и как он в этой вере существует, в своей православной вере. Надо сказать, что Мамонов, он приехал с двумя консультантами из Донского монастыря, отец Косьма у нас был. Они в обеденный перерыв обязательно уходили молиться. Он не ел днём, они молились этот час, и потом приходили снова на съёмочную площадку. Сухоруков был к тому времени… ну как действительно настоящий человек в своём почти юношеском возрасте, но пришёл к осознанию того, что надо бы как-то понять, что это, и как это, кто это. И вообще интересно было с Сухоруковым работать с точки зрения — ведь всех нас, естественно, тех, кто коснулся этой темы, как говорят: «на одного человека один чёрт — на простого, светского, а на монаха сорок чертей». И эти чёртики были с нами.

А. Пичугин

— Прямо чувствовали?

Д. Дюжев

— Это чувствовалось по какому-то… Да! Не могу, наверное, вот так материально объяснить, но это чувствовалось, что всех что-то будоражит, чтобы вывести нас в другую степь, в другую тему, про другое. То есть это было так тонко. Я рассказывал какие-то свои наблюдения, и персонаж был так написан. И людей, которых я видел, я понимал, какие это люди, чем они живут, как они живут, и на что они надеются. И вот в конце этого сценария был такой монолог со слезами, искренний, от этого отца Иова, после смерти отца Анатолия. С этой исповедью и прошением измениться, и причаститься. Я прихожу на съёмочную площадку, Павел Семёнович говорит: «Я вырезал этот монолог». Я говорю: «Как? Павел Семёнович, не может быть!» —  Он говорит: «Я придумал тебе другой. У него будет заготовленный крест, а ты его возьмёшь и понесёшь. И уплывете вы на этой лодке туда в Белое море». Вот для меня это какое-то осязаемое настоящее произошло чудо. Я не мог себе представить, что картина выйдет вот такой.

А. Пичугин

— Вы знаете, «Остров» вышел, поправьте меня, 2006-й или 2007-й год?

Д. Дюжев

— В 2006-м году.

А. Пичугин

— В 2006-м году. Книжка «Несвятые святые» появилась, наверное в 2012-м, или в 2013-м. У меня к ней довольно сложное отношение, потому что мне казалось, что люди, прочитавшие её, обязательно пойдут в поисках, придут в церковь, если они придут в церковь, они придут в церковь в поисках чуда. Вот то, о чём мы говорили, какой-то лейтмотив нашей беседы, это чудо. Люди как раз придут в поисках чуда. И они, не находя его, могут разочароваться в церкви, потому что всё у отца Тихона Шевкунова построено на этой встрече его, людей, которые там описаны, несвятые святые, у них у всех какое-то осязаемое чудо произошло. Практически у всех, а если не произошло, то оно подразумевается. И человек, приходя в церковь в поисках этого чуда, может разочароваться, не найти и уйти. А вот фильм «Остров», который вышел шестью годами раньше, он в этом отношении гораздо, мне казалось всегда, может быть и до сих пор кажется, более миссионерский, и больше людей привлекал именно своей простотой. Потому что там это чудо, оно не очевидно, оно очень обычное, оно на поверхности. Уже очень много про фильм «Остров» говорили на протяжении этих лет, и с кем-то мы из съёмочной группы этого фильма беседовали, и он сказал, что прошло слишком много времени…

Л. Горская

— С Мамоновым мы беседовали.

А. Пичугин

— С Мамоновым мы безусловно беседовали, но это, по-моему, не Мамонов сказал эту фразу. О том, что с момента выхода фильма «Остров» прошло уже слишком много времени, и сейчас все эти вещи воспринимаются по-другому. Абсолютно по-другому. И приход в церковь, и православие со стороны людей, которым это было чуждо. Ну вот, какая-то такая картинка вырисовывается.

Д. Дюжев

— Вообще, мы же ведь детей воспитываем, что ли на чуде. Дети из-за незнания и непостижения этого мира верят, что за окном летает Дедушка Мороз, летают ангелы, и т.д.

А. Пичугин

— Но ведь в какой-то момент детям придётся сказать, что нету Деда Мороза.

Л. Горская

— Но ангелы-то есть.

Д. Дюжев

— В какой-то момент и нам придётся оказаться в этом коридоре света, встретиться или не встретиться. В какой-то момент… Всё на чуде, воспитание детей, почему нас духовные отцы и учат быть наивными, и больше верить в чудо. Когда человек этого ждёт и надеется, то всё остальное как-то пролетает мимо, ему незаметны тягости, трагедии, и т.д. Мы всё равно день за днем тянемся к тому, что будет светлая,… светлое что ли…

Л. Горская

— Радио?

Д. Дюжев

— «Светлый вечер». Светлое продолжение жизни, вечной ли жизни или земной ещё жизни. Я не вижу в этом, извините, ничего плохого. Это лакомый какой-то, ну что-то… сахарок от Боженьки, который говорит, что «надейтесь, никогда не теряйте надежду и веру».

А. Пичугин

— Актёр и режиссёр Дмитрий Дюжев вместе с нами проводит этот «Светлый вечер» здесь на радио «Вера». В этой студии для вас работают Лиза Горская и Алексей Пичугин. Вернёмся через минуту.

Л. Горская

— И мы продолжаем «Светлый вечер» на светлом радио. У нас в гостях Дмитрий Дюжев. Дмитрий, у меня такой вопрос — вы говорили, что Павел Семёнович Лунгин перед съёмками фильма «Остров» позвал вас и сказал потрясающую некую речь. И в частности, сказал, что вот есть традиция прихода к Богу, а сейчас мы бесконечно далеки вот этих свечей и икон, и давайте вместе разберёмся — как оно, как оно происходит, что происходит в душе. Я правильно понимаю?

Д. Дюжев

— Совершенно верно.

Л. Горская

— Вопрос у меня к вам такой — а в вашей семье эта традиция была, или вот вы первый, с нуля, без какого-то опыта, который бы вам был передан родителями, начали этот поиск?

Д. Дюжев

— Мои первые воспоминания, как и у Лунгина, были от прабабушки. В деревне висела лампадка, я думаю, многим это знакомо, когда что-то тайное светилось в углу. И, я думаю, у каждого свой ещё сверчок был, который тереликал.

Л. Горская

— За печкой.

Д. Дюжев

— Да, за печкой. Такое вот простое у нас было детство в деревне. И действительно, от прабабушки Анастасии, Царство ей Небесное, вот тянулась такая вот вера на долгие будущие поколения. Она никогда со мной про это не разговаривала, не говорила. Ну, понятно, это были 80-е года уже, о чём была речь? Но она так усердно молилась, это мне очень сильно запомнилось. Это состояние Максим Горький описал в своей повести «Исповедь», очень точно описал это состояние — что ты ощущаешь, когда стоишь перед иконой и держишь свечку или вынимаешь, ну что ли открываешься теплоте этого огня. И вот спустя несколько лет, родители меня очень били сильно. Я иногда убегал, возвращался, убегал-возвращался, а тут я решил убежать и уже не возвращаться больше никогда домой. И я когда убежал, была осень, было холодно, и я зашёл погреться в храм, который был открыт и где была служба видимо. В советское время, я не знаю, каким образом это было. Это было в городе Камышин Волгоградской области. И тогда, когда я зашёл, меня так тепло там приняли, там была очередь на елеопомазание, и мне сказали: «Вставай-вставай, вставай сюда в очередь. Ну что ты стоишь?!» Я подошёл, священник говорит: «Откуда ты? Как ты пришёл, я тебя никогда не видел». Я сказал, что зашёл погреться, меня тут силком к вам потянули, я не знаю, чего я тут стою. Он говорит: «Может быть, что-то  у тебя случилось такое?». Я говорю: «Да ничего, просто не знаю, где дальше жить, как я буду дальше существовать. В общем, никого у меня больше нет». Он говорит: «Но так не может быть. У человека всегда есть ангел». Я говорю: «Я никогда его не видел, не знаком». Он говорит: «Ну просто ты был закрыт от него, и сам отвергал его. А вот сейчас ты выйдешь из храма, я помажу тебя елеопомазанием, елейным маслом, как благословение Божье на твоём лбу, и тогда ты понесёшь его на своем лбу, и обратишь внимание на своё правое плечо. За правым плечом находится твой ангел-хранитель. Он доведёт тебя домой». Я говорю: «Я уже сегодня не пойду домой». Он говорит: «Он доведёт тебя домой и договорится с твоими родителями, чтобы они тебя ни за что не ругали, а очень любвеобильно приняли». Я говорю: «Я боюсь, я больше не хочу. Мне реально больно, я не хочу домой». Он говорит: «Ну, испытай своё счастье». Я когда вышел из храма, я действительно на всю жизнь что ли в тот момент почувствовал, что со мной ангел-хранитель. Небо всегда с нами, небесный глаз, он всегда с нами, он никогда нас не бросит, он никогда нас не подведёт, он всегда делает для нас самое лучшее, самое дорогое. А если иногда попросит потерпеть, мы можем и потерпеть. Он так нас сильно любит, больше всех на свете, что я тогда вышел и понял, что — о, какая жизнь-то интересная!

А. Пичугин

— Это сколько лет вам было?

Д. Дюжев

— Я не помню, ну может быть, 4-й, 3-й, 5-й класс, какие-то такие года.

А. Пичугин

— И не ругали вас?

Д. Дюжев

— Я пришел домой, и родители меня так бросились целовать, обнимать, и так я им не мог поверить долго, что…

Л. Горская

— Те ли это люди?

Д. Дюжев

— Да, что это правда что ли? Они: «Что ты говоришь?» — я говорю: «К вам тут приходил этот священник?» — «Какой священник?» — «Ну, а то, что вот я сделал, ничего уже? Не ругаете?» — «Уже не ругаем».  Ну вот.

А. Пичугин

— Священника этого вы уже никогда не встречали?

Д. Дюжев

— Никогда не встречал, да. Но он мне подарил веру, которой я до сих пор живу. И счастлив, что есть такие места как гора Афон, как отдельное государство монастырей, находящееся в Греции. Живописное место, необыкновеннейшее, где все говорят про Бога, всё напитано Словом Божьим. Где — ну вот картинку наверняка все видели — в Рождество Богородицы над горой Афон появляется опоясывающее белое облако, а всё остальное небо прозрачно чистое. Ну, это я видел на картинках, где-то на иконах, и т.д., где изображена Пресвятая Богородица, это ее присутствие на этой земле, ну природный такой что ли символ, образ. Ну, как-то я относился как к образу. Но когда я приехал и увидел действительно под вершиной остроконечной горы, чуть ниже этой самой вершины, такое вот белое опоясывающее действительно белое облако. А всё остальное небо чистое! Как это каждый год происходит? Не знаю, как сошествие огня, наверное, в Храме Господнем в Иерусалиме каждый год. Но, наверное, так. Ты приезжаешь, смотришь и любуешься, и всё посвящено Богу. Для меня высшего счастья нет. Недавно разговаривали долго с журналистом, вот он говорит: «Ну какие же составляющие счастья? Вот когда человек счастлив? Кто счастлив?». Я вот вернулся с Афона, и абсолютно уверен в том, что счастье, на самом деле, наверное, это благословение.

Л. Горская

— А вы себя счастливым человеком считаете?

Д. Дюжев

— Конечно. Наверное, вот то, что ты задумал, или то, что ты считаешь счастьем — если есть благословение свыше, оно у тебя обязательно будет. Но если его нету, и ты его не получил, ты его не заслужил, ты не доказал, ты не пошёл, не просил благословения.

Л. Горская

— А что значит, не заслужил? Вот так, строго говоря, кто из нас вообще заслужил?

Д. Дюжев

— Всё познается в сравнении. Наверное, нельзя говорить, что вот Христос заслужил, а все остальные миллионы нет. Мы же всё-таки мерками земными размышляем.

А. Пичугин

— Вы в начале программы так красочно описали ваш приезд на съёмочную площадку «Острова», как вас встречали, довозили, принимали. Прошло уже довольно много времени, много лет с момента съёмок «Бригады». А первое время действительно так часто принимали за героя Космоса и соответствующий приём оказывали?

Д. Дюжев

— Ну конечно, конечно. Наш менталитет таков — мы встречаем по одёжке.

А. Пичугин

— А правда, что — мне всегда хотелось спросить актёра, который долгое время ассоциировался с определенным образом — правда ли, что некоторые люди воспринимают человека не как Дмитрия Дюжева, условно, а как именно Космоса? И верят, что это он и есть.

Д. Дюжев

— Первые два-три года это было, наверное.

А. Пичугин

— Да, я про больший период времени и не говорю.

Д. Дюжев

— Сейчас, уже понятно, нет, уже знают, и т.д. А первые вот года два-три вплоть до каких-то претензий — почему ты здесь находишься, и что тебе надо, тут мы хозяева.

А. Пичугин

— Даже так.

Д. Дюжев

— Даже так. Или наоборот, за советом — «Мол, надо там кое с кем пообщаться, ты давай, в долю войдёшь, мы там провернём, ну и ты получишь своё». Я говорю: «А как, а если они прочитают интернет, и поймут, что на самом деле он просто актёр, а не настоящий человек. Как вы будете потом раскручивать?» — «Да нет, да кто про тебя что знает? Все знают, что ты…»

Л. Горская

— А я недавно узнала от знакомых криминалистов, что это называется «фасад».

А. Пичугин

— Фасад?

Л. Горская

— Вам предлагали быть фасадом преступной какой-то махинации или деятельности.

А. Пичугин

— Нет, а мне как раз интересно, были, есть ли люди, которые воспринимают безусловно как персонажа. То есть они уже не думают, что есть актёр, а они знают, что есть персонаж, что он живёт среди них и им хочется в это верить, и они в это верят.

Д. Дюжев

— Ну да, верят, и в Супермена верят, и в Спайдермена верят. Люди надеются, что такие люди есть среди нас. Понимаете, в чём люди криминального толка культивировали вот наших этих персонажей — потому что они по-своему были честны. Честны в своих действиях, поступках, и в принципах.

Л. Горская

— Ключевое слово «по-своему».

Д. Дюжев

— Вот для этого образа жизни, определённого типажа людей. Да, это «по-своему».

А. Пичугин

— Актёр и режиссёр Дмитрий Дюжев сегодня здесь в программе «Светлый вечер» на светлом радио, радио «Вера». Дмитрий, а на самом деле нужны ли современной России такие герои? Как Космос, как Саймон? Если уж мы в эту плоскость перешли.

Д. Дюжев

— Нужны, безусловно. Как и Дмитрий Донской, и Дмитрий Константинопольский.

А. Пичугин

— Даже вы на одну планку их ставите?!

Д. Дюжев

— Вообще нам всем нужны герои, нам всем сейчас нужны герои. У нас сейчас в стране есть один герой, реальный, настоящий герой, который выступает на международной сцене. Блестяще это делает, и вот это наш новый герой. Другое дело, что не было бы всего, что было до — каких-то...

Л. Горская

— Ну история не знает сослагательного наклонения, к сожалению, или к счастью.

Д. Дюжев

— Но нам нужно больше героев, больше героев. Героем быть очень тяжело.

Л. Горская

— Вы сказали такую фразу, когда говорили о том, что вас воспринимали как Космоса, Космоса и никак иначе, вы обронили такую фразу, что российский менталитет он какой? — он такой. Я бы хотела попросить вас уточнить, какой он, русский менталитет? Что в нём такого, что вот…

Д. Дюжев

— Встречают по одежке.

Л. Горская

— И нужен герой. Или вот этот именно образ, Космос, он…

Д. Дюжев

— Нет-нет. Каким тебя встретили, таким ты человека и запоминаешь на всю жизнь, как бы он дальше перед тобой не появлялся.

А. Пичугин

— Вы заканчивали высшие режиссёрские курсы. А нету ли желания самому попробовать, ну не «Остров», конечно, а какие-то подобные вещи?

Д. Дюжев

— Безусловно, есть. Я сейчас, когда был на Афоне, мне показался очень интересный… Нельзя, конечно, рассказывать, но я поделюсь с вами. Интересный период монашества в России, к 17-му году.

А. Пичугин

— То есть это уже в историю уходит ваша идея.

Д. Дюжев

— Да. Когда нам принадлежит, России, Андреевский скит, и где-то в 60-х годах умирает последний монах, из России больше наместников нет.

Л. Горская

— То есть это российское монашество на Афоне именно?

Д. Дюжев

— На Афоне российское монашество. А ещё есть у нас монастырь Пантелеймона, так вот там до 70-х годов дожили. Извините, возвращаюсь — Андреевский скит, в 60-х годах умирает последний монах и больше туда никто не приезжает. А этот скит принадлежит греческому монастырю, и туда больше никто не приезжает, мало было финансирования вообще. Монастырь просто закрыли на замок и он, я не знаю сколько лет, просто зарастал. А вот в монастыре Пантелеймона до 70-х годов русские монахи проживали. Москва в тот момент видимо не думала о том, что есть монастырь и скит на греческой земле, на Афоне. Не уделяла этому внимания, тем более финансирования. В Киеве, в Киево-Печерской Лавре ещё проходила служба, и духовенство поддерживалось. Указом патриарха, боюсь ошибиться, как его звали, была выслана группа из Украины в 70-е годы, их было приличное количество братии, для поддержания духовной жизни в монастыре на Афоне. С тех пор монастырь стал украинским. И весь уклад, всё это украинское, ну и т.д. Я просто к тому, что вроде царская Россия и т.д., приезжаешь немножко в другую страну. Ну это такое вот… Но они большие молодцы, они держатся очень.

А. Пичугин

— Но это у вас пока только задумка об этом обо всём что-то снять, или вы уже начинаете реализовывать в сценарии?

Д. Дюжев

— Нет-нет, я только вернулся.

А. Пичугин

— А, то есть это вообще идея возникла вот только что. После вашего возвращения. А до этого, наверное, тоже были какие-то мысли, ну что-то похожее? Выдать какой-то продукт с духовным подтекстом.

Л. Горская

— Как ты сказал, вообще!

Д. Дюжев

— «Отец Арсений» - такая есть книга.

А. Пичугин

— Есть.

Л. Горская

— Замечательная книга.

Д. Дюжев

— Дело в том, что когда я хожу… Я с Охлобыстиным Иваном, как-то не так давно встречались и говорили о том, чтобы написать сценарий на тему монастырской жизни, людей простых и великого чуда. Но как только я прихожу с идеями к продюсерам, это никому неинтересно. А когда говоришь: «Ну, ведь «Остров» же ведь был каким-то прорывом».

Л. Горская

— Он сенсацией был, да.

Д. Дюжев

— «Это исключение, это не правило».

А. Пичугин

— А я уже слышал, кстати говоря, такое утверждение, когда к нам приходили, к нам приходил Пётр Николаевич Мамонов и вместе с ним продюсер съёмочной группы фильма «Иерей-сан», который уже не могут выпустить много лет. И как раз и рассуждали в том ключе, что был же «Остров», он же имел колоссальную популярность в России. А неужели фильмы на эти темы… Нет, говорят, никому из продюсеров это неинтересно.

Д. Дюжев

— Абсолютно. Я написал по книге «Кто услышит коноплянку», Лихачёв написал. Это история человека, который жил успешной жизнью, со своего рода какими-то недочётами, долгами, ещё что-то, ещё что-то, ещё что-то. Это тянулось, но это успешная жизнь, в любом случае.  Который получает смертельный диагноз, и который со всем этим прощается. Уходит в путешествие и приходит абсолютно здоровым человеком к месту, где он должен был оказаться и с той реликвией, которая должна была оказаться на месте. Ну, это такое что ли — чудо не чудо, реальность не реальность. Но в общем мы написали, потому что на полный метр уже никто не замахивается, потому что полный отказ у всех продюсеров, никому неинтересно кино, где будет звучать слово Бог или Боженька, или Господь, это у нас уже не финансируется вообще. Я обращался в Патриархию с этим, они то же самое сказали: «Мы не финансируем кинопроекты».

Л. Горская

— «Кто услышит коноплянку» это про русскую душу, скорее что ли.

Д. Дюжев

— Ну что ли, да. Мы написали четыре серии, хотя бы чтобы иметь возможность к телепродюсерам обратиться. На что они сказали: «У нас 3 процента телезрителей, которые не переключат канал, когда услышат, что…»

А. Пичугин

— А почему же «Остров» такую популярность имел тогда? Время такое? Как-то случайно Лунгин попал…

Л. Горская

— Ну, про 3 процента, это какая-то универсальная продюсерская отговорка, мне кажется.

А. Пичугин

— Хорошо, а короткометражный — неужели увидит большее количество народа? Ведь короткий метр это вообще нечто фестивальное сейчас стало.

Д. Дюжев

— И всегда было. Короткий метр существует…

А. Пичугин

— Ну, в советское время всё равно показывали какие-то короткометражки в кино, перед большими премьерами, перед большими фильмами.

Д. Дюжев

— Это был «Фитиль».

А. Пичугин

— Не только.

Д. Дюжев

— Это были тележурналы.

А. Пичугин

— Это были тележурналы, да. Но были ещё какие-то… Всё равно короткометражки тоже не знали, но чуть лучше, чем сейчас. А сейчас вообще всё в фестивали ушло. Так там не 3 процента увидят, там 0,5.

Д. Дюжев

— Ну, по сути…

А. Пичугин

— А что делать?

Д. Дюжев

— Да, короткий метр он и должен существовать как развитие киноязыка. Если ты не можешь себе позволить потратить огромную сумму денег на полный метр. Ты можешь эту идею выразить в коротком метре за маленькие деньги. Пожалуйста, выражай. Все фестивали говорят: «Выражайте, присылайте, будем смотреть, показывать». Но это развитие киноязыка. Всё-таки это искусство, рассчитанное на сеанс, кинематограф он не может быть меньше 50 минут. По-моему, есть критерий 70 минут. До 70-ти короткий, после 70-ти… Разные фестивали, разные имеют…

А. Пичугин

— Да, но это уже другой вопрос.

Д. Дюжев

— Да, но это сеанс, это погружение, целая философия.

А. Пичугин

— А у нас и в Европе, например, сильно отличаются подходы? Ведь в Европе мы помним польскую «Иду» - наполненная религиозным смыслом картина, недавно претендовала на «Оскар». Ведь нашлись продюсеры, сняли. То есть у них как-то по-другому всё это устраивается? У них больше 3-х процентов хотят увидеть фильм?

Л. Горская

— Я думаю, что Польшу, католическую Польшу, с Европой тоже так обобщать, наверное, не стоит в этом случае.

А. Пичугин

— Но помимо «Оскара» там ещё было достаточное количество европейских наград у неё.

Л. Горская

— Ну да, да.

А. Пичугин

— Но это авторское кино. Вот у нас, опять же «Остров», тоже мог бы стать авторским фильмом, и его исключительно видели бы только на фестивалях. Вот как-то же он поднялся на поверхность.

Л. Горская

— Но он талантлив.

А. Пичугин

— Так, а у нас авторского кино сколько талантливого в России снимается. Мы просто о нём не знаем ничего, мне кажется. Но тут как? Тут находятся продюсеры, которые это всё как-то озвучивают, помогают, или это исключительно режиссёрское?

Д. Дюжев

— Да я думаю, что это провидение Господне. Так не умами нашими придумано. Там они поддерживают эту тему, а у нас лишь бы про это никто не говорил. А почему? А потому, что многонациональное государство создали, и теперь государство имеет дело с разными религиями, на почве которых происходят ещё и криминальные разборки, и минимальные скрытые войны. Поэтому сейчас государство не может — как запрещает мусульманству рассказывать о себе открыто, так и просит православие быть скромными, толерантными.

Л. Горская

— Дмитрий, а я правильно понимаю, что вы считаете, что художественное высказывание, в частности в кино, оно должно нести некий положительный духовный заряд.

Д. Дюжев

— Думаю, да.

Л. Горская

— А для этого разве обязательно — я спрашиваю — чтобы там были, в этом фильме, купола, свечи, иконы, или нет?

Д. Дюжев

— Необязательно.

Л. Горская

— И неужели вот это не востребовано у нас сейчас? Я удивлена совершенно искренне.

Д. Дюжев

— Да-да, абсолютно согласен. Есть кино «Один плюс один», да? Французы сняли, абсолютно православная тематика, о любви друг к другу человека, и спасении, и т.д. Да, действительно, можно говорить и на православные темы без атрибутики.

Л. Горская

— Но мне-то кажется, что у нас, у общества, и даже у государства, сейчас запрос на подобные фильмы есть. И с ваших слов, я понимаю, что это не так. Что продюсеры отказываются.

Д. Дюжев

— Вот я лично ходил, и я лично получал везде отказы. Потому что это тема, где человек спасается верой или именем Бога.

А. Пичугин

— И Дмитрий не первый, кто об этом говорит. Я вот слышу это уже от третьего или четвёртого человека.

Л. Горская

— Но это странно.

А. Пичугин

— Странно, да. Меня это тоже удивляет.

Д. Дюжев

— Может быть, мы всё-таки этой темой объединены — и радиостанция, и передача, поэтому мы так говорим. А люди, к которым мы выйдем на улицу, люди, может быть, имеют другой спрос. Потому что те, к кому мы ходим за финансированием, они имеют социальный опрос, и по социальному срезу они видят, что эта тема сейчас недейственна.

А. Пичугин

— Ну, наверное, может быть, в 2006-м году было другое время и опросы выглядели по-другому.

Д. Дюжев

— Вполне возможно, и я больше, чем уверен. У кого-то найдётся такое счастье, и найдёт финансирование на проект про Слово Божье, и его выпустят. А для этого еще нужно будет финансирование, чтобы его выпустить. И тогда люди об этом услышат и узнают.

А. Пичугин

— У нас остаётся буквально одна минута. Последний вопрос — программа «Русский взгляд», её сейчас не существует?  Не планируется ли возродить?

Д. Дюжев

— Я об этом ничего не слышал. Было бы интересно.

А. Пичугин

— Вы бы согласились участвовать, если бы она возродилась?

Д. Дюжев

— Да, было бы интересно.

А. Пичугин

— Понятно, спасибо. Напомню, что Дмитрий Дюжев, актёр и режиссёр, сегодня вместе с нами провёл «Светлый вечер», Лиза Горская.

Л. Горская

— И Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Будьте здоровы, спасибо большое!

Д. Дюжев

— Спасибо, всего доброго! Храни вас Господь.