Светлый вечер с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным) (эфир от 03.12.14) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным) (эфир от 03.12.14)

* Поделиться

архим. Мелхиседек (Артюхин)2В гостях у программы "Светлый вечер" был настоятель храма святых апостолов Петра и Павла в Ясеневе и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе архимандрит Мелхиседек (Артюхин).
Отец Мелхиседек отвечал на вопросы Тутты Ларсен и Владимира Аверина о том, что такое счастье, можно ли быть счастливым в болезни или бедности и как довольствоваться тем, что имеешь.

 

Ведущие: Тутта Ларсен, Алексей Пичугин

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Это программа «Светлый воскресный вечер» на радио «Вера». В студии — Тутта Ларсен...

А. Пичугин

— Алексей Пичугин.

Т. Ларсен

И у нас в гостях архимандрит Мельхиседек (Артюхин), настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.

 

Наше досье:

Архимандрит Мельхиседек (Артюхин) родился в 1962 году в Москве, в 1984 году поступил в Московскую Духовную Семинарию, еще во время учебы в Троице-Сергиевой Лавре был пострижен в монахи и стал священником. В 1988 году указом Патриарха Пимена переведен в Свято-Введенскую Оптину Пустынь, где участвовал в возрождении разрушенной обители. В 1997 году назначен настоятелем в храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла в московском микрорайоне Ясеневе. Вскоре в этот храм было переведено подворье Оптиной Пустыни. Позднее стал настоятелем строящегося в Ясеневе храма Покрова Пресвятой Богородицы.

 

Т. Ларсен

— Хотели бы вас сегодня загрузить, с одной стороны, банальной темой, а на самом деле, неисследованной и ни разу для меня, например, не определенной в каких-то конкретных категориях. Что такое счастье? Для современного человека, казалось бы, счастье — это конкретный список вполне себе определенных материальных вещей: хорошая машина, дом, желательно, здоровье тоже неплохо бы, как можно больше молодым оставаться, чтобы был рядом любимый человек, может быть, чтобы дети, чтобы много путешествовать... В общем, чтобы жизнь била ключом и была наполненной. Как думаешь?

А. Пичугин

— Ну сюда же можно добавить: жизнь должна приносить удовольствие. Согласитесь, неважно, говорим мы о христианских ценностях или просто говорим о светских вещах. Все равно жизнь должна приносить удовольствие. Здесь радость и удовольствие — это равнозначные понятия?

Архим. Мельхиседек

— Счастье и радость могут идти рука об руку. На этот вопрос есть интересное размышление. Благодарен, что вы начали с этого перечисления. И мы сейчас попробуем добраться до какого-то корня, чтобы дать ключ к этому счастью. Вы знаете, когда у людей спрашивают, что такое счастье? Сходу отвечает, счастье — это здоровье. А под еще большим счастьем, что вы подразумеваете? Здоровье и красоту. А под еще большим счастьем что? Здоровье, красоту и деньги. А еще что? И власть. А еще? Здоровье, красоту, деньги, власть и то, что вы перечисляли, путешествия, удовольствия, машина и так далее. А кто-то из мудрых людей ответил: «А я думаю, что истинное счастье заключается в том, чтобы быть духовно свободным от всего этого». Если нет у человека ни здоровья, ни денег, ни красоты, ни власти, как у многих людей. И не у каждого христианина это есть. А со старостью вообще этого нет. Кто-то плачет и говорит: «Очень жалко, что я приближаюсь к старости». Кто-то сказал: «Вы знаете, надо радоваться, многим было в этом отказано». И когда у человека есть духовная свобода от всего этого, когда его внутренняя жизнь не зависит от того, что у него есть, потому что важно не что у тебя есть, а что в тебе есть. Если ты не можешь философски относиться к тому, что есть или чего нет, тогда это будет несчастье. Потому что, что такое счастье? Однажды в семинарии инспектор спрашивает у семинаристов... Ему уже где-то было около 70 лет, такой почтенный архимандрит и сейчас здравствующий, его зовут Венедикт. Кстати, они носят одно и то же имя, как и наместник Оптиной Пустыни. Но это разные люди. И он спросил семинаристов: «Братия, как вы думаете, а что такое счастье, что такое священническое счастье?» Встали один, другой, говорят: «Счастье — это нести Слово Божие людям, это помогать находить истину, это таскать на исповеди людей из ада, то есть помогать им справляться со своими грехами, через это давать им радость обретения жизни, это детей воспитывать в христианской вере, учить их любви, добру и вере». И он говорит: «Да, все правильно, и это, и это, и это». И с пафосом один, другой, третий говорил, что такое священническое счастье, что такое счастье пастырского служения. И староста понимал, что батюшка не удовлетворен этим ответом и тогда, набравшись терпения, спрашивает у него: «А с вашей точки зрения, что такое счастье?» И тогда он сказал: «Братцы, счастье — это когда хорошее настроение».

А. Пичугин

— А я бы обязательно спросил у этого архимандрита: «А вы счастливы?»

Архим. Мельхиседек

— Тогда пусть архимандрит и ответит.

А. Пичугин

— А сейчас я спрашиваю вас.

Архим. Мельхиседек

— Счастье — это моменты. Это не всегдашнее состояние человека. Хотя апостол Павел нас так и призывает: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите». Состояние радости — это естественное состояние христианина. Но это не всегда бурный эффект переживания внешних обстоятельств жизни. Иногда это бывает изнутри. А еще самое главное — это осмысленность жизни. Счастье и радость — это осмысленность жизни. Это удовлетворение своей жизнью. Или своим делом, своей верой, своим долгом. Один из поэтов наших ответил, в чем счастье:

«В жизненном пути,

куда твой долг велит идти,

врагов не знать,

преград не мерить,

любить, надеяться и верить...»

Много что составляет понятие человеческого счастья, особенно счастья христианина. Это внутреннее состояние веры, надежды и любви. А самое главное, что человек счастлив тогда... Самое это понятие «с-частье» — с частью, если ты являешься частью, частью веры, Бога, Церкви, семьи, друзей, окружающих тебя людей. Когда не ты центр, а ты часть, когда ты часть. И истинное счастье состоит в том, чтобы уметь других делать счастливыми. Как однажды старец Паисий Афонский сказал: «Есть два вида счастья: человеческое и Божественное. Что такое человеческое счастье? Человеку что-то подарили, что-то приобрел, он получил человеческую радость, человеческое счастье. Когда он этим поделился, он может почувствовать счастье Божественное». Это нам простым людям не всегда бывает знакомо. Потому что большей частью, как мама моя говорит: «У нас рука сжимается, не раскрывается ладонь, а сжимается ладонь». Мы часто задумываемся над тем, что бы приобрести, а не над тем, что бы отдать. Когда человек поделился тем, что у него есть, своим талантом, своим умом, своими руками, своим сердцем, позвонил, напомнил, навестил, поделился, даже простые вещи. Отец Иоанн Кронштадтский говорит: «Вы имеете дома книги, если вы их прочитали, и они у вас пылятся на полках, то перед Богом вы жадные люди, преступники». Потому что это могло бы пойти по людям. То, что тебе конкретно в этот момент не надо. Ты поделился, через это доставил кому-то маленькую радость. Человек что-то там увидел, понял, пережил. Это как-то перевернуло его жизнь. Тем более то, что делаем мы с вами. Что такое радиостанция «Вера», которая только совсем недавно, началось ее существование. Это тоже сеяние. Это тоже время, тоже забота, тоже попечение, определенный труд...

Т. Ларсен

— Вы говорите об идеальной картине, как должен себя человек чувствовать. И каждый человек, который хочет быть хорошим, порядочным, даже, может быть, он себя еще не считает христианином, он не пришел в храм, даже не старается жить по заповедям. Все равно, если он человек интеллигентный, умный, у него уже есть критерии, нормы, в границах которых он существует. Он хочет заниматься благотворительностью, он хочет быть социально ответственным и все такое. Но все равно инстинктивно, подспудно, мы копаем под себя. Все равно невозможно, в глубине души ты думаешь: «Да, я должен делиться, должен радоваться за то, что у меня есть здесь и сейчас. Но я все равно неизмеримо больше радуюсь, когда я покупаю новый автомобиль, какую-то цацку, чем когда мне удается сделать добрый поступок. И гораздо реже меня вдохновляет на добрые поступки, чем на какие-то шаги в мире материальном. Почему мы так от этого зависим?

Архим. Мельхиседек

— Не всегда, и не каждый день удается что-то доброе сделать. А настроение у нас всегда. С подъема, в обед, до самого вечера. И оно постоянно меняется. И надо уметь быть внутри во внутренней гармонии и уметь находить предметы, для того чтобы тебя ничто не могло выбить из колеи.

Т. Ларсен

— Как? Живешь в Москве, выходишь на улицу, тебя бесит сосед, который встал на твое парковочное место, тебе муж не оставил денег, забыл ребенка в садик отвезти или еще что-нибудь, тоже тебя бесит, приезжаешь...

А. Пичугин

— А потом начинаются пробки...

Т. Ларсен

— Пробки, приезжаешь на работу через эти пробки с опозданием, тебя начальник отчитал, жизнь твоя полна напряга...

Архим. Мельхиседек

— Спокойствие. Мы сейчас сидим в радиостанции, а на улице минус семь. Вы можете погоду изменить? Сделать чуть теплее или чуть холоднее? Нет. Выход какой?

Т. Ларсен

— Одеться потеплее.

Архим. Мельхиседек

— Совершенно верно. Нравится — не нравится, а жить надо.

Т. Ларсен

— Но это же не счастье. Некоторые уезжают на Бали.

Архим. Мельхиседек

— Проблема человека внутри него самого. Когда человек едет по дороге, если у тебя нет мозгов... Представил человек идеальную ситуацию: я сейчас до Андреевского монастыря доберусь за полчаса. А, оказалось, что не за полчаса, оказалось, что целый час. Так ты и заложи целый час. Есть определенные законы.

А. Пичугин

— Но я перестаю понимать, причем здесь счастье. Это какая-то внутренняя гармония уже. Я бы предложил вам вернуться к отправной точке. Вы рассказали эту замечательную историю про отца Венедикта. Он замечательный пример привел: счастье — это когда хорошее настроение. Вы продолжили: счастье через какое-то время может уйти и вернуться. Тогда я все это переношу на материальную плоскость. Вот я пошел в магазин, купил себе новую рубашку, я послушал хорошую песню, я счастлив, у меня настроение до небес вознеслось, я иду и всех люблю, людей окружающих, Бога, всех на свете. Я счастлив.

Архим. Мельхиседек

— Прекрасно.

А. Пичугин

— Но я при этом не задумываюсь, что мне нужно пойти в храм, принять участие в каких-то Таинствах, кому-то помочь. У меня, получается, очень меркантильные представления?

Архим. Мельхиседек

— А дальше что?

А. Пичугин

— У меня хорошее настроение. Счастье — это когда хорошее настроение.

Архим. Мельхиседек

— Это утрировано. Понятно, что это была шутка. Хорошее настроение — составляющее счастья. Человек без внутренней религиозной мотивации, ему очень сложно удержаться на одном месте. Вы начали перечислять вещи, а для меня они не представляют какой-то трагедии, какой-то проблемы, несчастья или поводов к плохому настроению. Вы назвали пробки, плохую погоду, безденежье, начальник, не начальник. У христиан есть определенная защищенность, определенный иммунитет к этим обстоятельствам. Будь готов ко всякой скорби, избежишь всякой скорби. Если ты начинаешь мечтать о том, что все будет упаковано и вдруг случается, что ничего не упаковано, а ты к этому не готов, ты себе нафантазировал, что если сложатся обстоятельства так-то, так-то и так-то, то будет хорошее настроение, будет радость, я буду чувствовать себя вполне счастливым.

Т. Ларсен

— Но получается, что христианин должен быть готов к тому, что счастья нет и не будет? И тогда ему не будет печально и обидно, если с ним ничего хорошего не случится.

Архим. Мельхиседек

— Есть такой девиз: делай, что должно, будь, что будет, а будет то, что Бог даст. Когда человек делает, что должно и результат своего дела оставляет на волю Божию, тогда он спокойно относится к результату. К примеру, написали статью ту или иную, вы сделали, что должно, вы грамотно отнеслись, а начальник может одобрить, может — нет. Почему? Потому что это его видение, его настроение, его мировоззрение, оно может с вашим не совпадать. Ваше настроение, ваше мнение может не совпадать. Когда человек... Вы сделали, что должно, вас саму это удовлетворяет, вы выложились, вы изложили свое мнение. Когда я понесу, я заранее готова ко всякому мнению, и к этому, и к другому. Делай, что должно, будь, что будет, а будет то, что Бог даст. А когда вы нарисовали себе картинку, что будет так, как мне хочется, чтобы меня оценили на эту пятерку. А вам поставили не пятерку, а тройку, тогда что? А тогда мы выбиты из колеи. Что дает христианство человеку? Оно дает ему быть выше обстоятельств жизни. И Христос дал нам самое главное: Он нас делает сильнее обстоятельств жизни. Простой пример. Как бы отнесся религиозный человек и безрелигиозный или малорелигиозный. Я представляю здесь Оптину Пустынь. И такая история, она идет с дремучей древности. Один из основоположников Оптиной Пустыни, отец Антоний, у него были трофические язвы на ногах, и они развились до такой степени, что он не смог когда-то даже совершать богослужение. И был в горизонтальном положении. Как бы мы сейчас сказали — бревно. Братья его периодически навещала, и кто-то из них обронил такую фразу: «Отец Антоний, какой же ты несчастный человек». Он выразил свое человеческое мнение. То же самое могли сказать и мы, светские люди. Явно. Там нет никакой музыки, никаких путешествий, здоровья, красоты, денег, власти... Ничего. Человек бревном лежит. —Ты несчастный человек, — это могли ему сказать, глядя на него, миллионы людей.

И тогда он говорит:

— Я несчастный человек? Я — не несчастный человек.

— Но ты же все время лежишь.

— Лежу, да на Бога гляжу.

А чем заканчивались фейерверки? А чем закончилась жизнь основателя фирмы Kodak? Человек имел миллиардное, миллионное состояние, закончил самоубийством. А почему? Потому что человек все попробовал. Туда съездил, туда съездил, нам и не снилось, то попробовал, то попробовал, а внутри что-то не то.

Т. Ларсен

— А всегда чего-то не хватает.

Архим. Мельхиседек

— А есть очень хорошая история, как мне кажется. Молодой кот говорит старому: «Мне сказали, что счастье заключается в кончике моего хвоста. Гонялся, гонялся, так до кончика дотронуться и не мог». И старый кот ему отвечает: «Знаешь, когда я был молодым, мне то же самое сказали, и я тоже гонялся, и тоже не нашел. А потом плюнул на это и пошел своим путем. И ты знаешь, куда бы я ни шел, хвост все время шел за мной». Счастье не вокруг нас, а внутри нас. Если у тебя нет внутреннего довольства жизнью, если ты не воспринимаешь и черное, и белое, и сладкое, и горькое, и успех, и не успех с одинаковым философским мужеством, тогда ты будешь несчастным человеком.

А. Пичугин

— Друзья, этот «Светлый воскресный вечер» вместе с нами и с вами на радио «Вера» проводит архимандрит Мельхиседек (Артюхин), настоятель храмов святых Петра и Павла в Ясеневе и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.

Отец Мельхиседек, у меня еще такой пример вспоминается. Никон Оптинский, один из Оптинских Старцев, в последние дни своей жизни, находясь в заключении, в сталинских застенках, писал своим духовным чадам, что счастью его нет предела. Писал он это из тюрьмы. Как можно представить себе в таком случае, уже разворачиваясь на 180 градусов, как можно представить себе это счастье в столь отдаленных местах?

Архим. Мельхиседек

— Тяжело говорить за человека, это его была фраза.

А. Пичугин

— Это его известное выражение.

Архим. Мельхиседек

— Еще дальше. Есть другая его цитата, его мировоззренческий взгляд на жизнь. Он сказал: «В мире не было, нет и не будет покойного места...» То есть абсолютного спокойствия, абсолютного счастья. «В мире не было, нет и не будет покойного места, единственное место, которое может найти человек — это его сердце со спокойной совестью». Почему он там мог иметь это чувство удовлетворения, чувство счастья? Он никого не предал. Из его жизнеописания известно такое. Он заболел туберкулезом и был не в застенках, был в местечке Пинега Архангельской области, это 250 километров от Архангельска. Я один раз был на месте его ссылки и на месте его погребения. И ему однажды предложили: «Ты можешь написать лагерному начальству о том, чтобы тебя перевели в более сносный климат». Он пошел к своему духовнику, это был такой Павел Драчев, тоже был послушником Оптиной Пустыни, был его собратом. Он у него спрашивает об этом: «Стоит мне это делать?» Он говорит: «Не знаю, как бы хуже не получилось». И он спокойно принял это обстоятельство жизни и не стал этого менять. Он все принял от Бога — и горькое, и сладкое. Принял, как мы сейчас говорим, свою судьбу. А что такое судьба? Интересна этимология этого слова — Суд Божий. Судьба, Суд Божий... Какой? Или милующий, или наказующий? Когда человек предался воле Божьей, и его судьба складывается в пользу этого человека, Суд Божий, который награждает его за терпение, за милость, за подвиг жизни. Мы все время хотим уйти из-под креста. Мы счастливы, когда у нас все есть, а если не будет? Где этот фундамент? Где этот корень, стержень, основа, тот посох или та палочка-выручалочка, которая не даст возможности выбить нас из жизненной колеи?

Т. Ларсен

— А как же поговорка о том, что человек — сам кузнец своего счастья? На Бога надейся, а сам не плошай. То состояние человека, которое вы описываете, для меня представляется очень статичным, ты должен положиться на волю Божию, сдаться и принимать все, что тебе посылает судьба. Но если ты хочешь быть активным членом общества, хочешь вести полноценную жизнь, хочешь быть человеком успешным, тебе по любому надо двигаться, себя развивать, себя совершенствовать и это, включая в том числе, и материальные блага, и развитие своих талантов, навыков, обрастание опытом каким-то, какими-то компетенциями, ну и, наверное... Человек не может быть счастлив, если он не развивает себя.

Архим. Мельхиседек

— Из моих слов вовсе этого не вытекало. Я опять возвращаюсь к тому, что было сказано несколько минут назад. Делай, что должно и будь, что будет. Это христианский философский взгляд на жизнь. Я же не сказал, не делай, не стремись, не учись, не работай, не зарабатывай денег. Да. Но чтобы то или иное количество денег, та или иная оценка труда, она не могла тебя выбить из колеи.

А. Пичугин

— А можно еще вопрос? Как понять, делай, что должно? Кто определяет, что должно?

Архим. Мельхиседек

— Твоя совесть. И инструкции, которые даны тебе твоим начальством. Твое послушание, твои конкретные служебные обязанности, если они касаются работы. Если они касаются семьи, у нас есть и христианское представление о семье, и общечеловеческое представление о семье. Кто-то имеет долг сына, отца, матери, бабушки, внука.

А. Пичугин

— А из истории Церкви вспоминаются примеры. Когда римские солдаты могли встать на сторону гибнущих христиан. У них же тоже был приказ, они делали, что должно. Им начальство приказывало, они делали, убивали христиан, например. А кто-то не делал, кто-то становился по ту сторону, вместе с умирающими.

Архим. Мельхиседек

— Так это и есть...

Т. Ларсен

— Совесть.

Архим. Мельхиседек

— Совершенно верно. Когда ему открылось, что справедливость и истина выше долга, того, которым располагал языческий закон, который они выполняли. Но человеку пришло осенение. Когда-то он был вдохновлен. Берем идеальные вещи, Рим, римские вещи...

А. Пичугин

— Можем взять 37 год...

Архим. Мельхиседек

— У нас жизнь гораздо прозаичнее, повседневнее. У нас у всех есть какие-то обязанности, как только мы проснулись. Мы все равно кто-то. Брат, сестра, отец или сын, внук или мать, мы это должны. Все время понимать, что мы кому-то нужны, кому-то должны.

Т. Ларсен

— Ну опять. Какое уж тут счастье, если ты кому-то должен? Сразу вспоминаются евангельские слова «возьми свой крест и иди за Мной». И получается, для христианина понятия счастье не существует, потому что вся твоя жизнь — это крест, который ты несешь. Какое же тут счастье? Ты тащишь на себе близких, родственников, постоянно в каком-то служении находишься, ты себя усмиряешь, постишься, ограничиваешь себя во всем и мало что можешь себе по-хорошему позволить из того, что обычно люди себе для радости позволяют.

Архим. Мельхиседек

— Давайте тогда в обратную сторону, как вы себе представляете не иметь по отношению к семье обязанностей?

Т. Ларсен

— Я вам скажу. Сейчас есть целая такая формация молодых людей, уже, достаточно, не молодых людей, таких вполне созревших 30-40 летних людей, которые бросают все, сдают здесь квартиру и уезжают куда-нибудь в Индию, на Гоа, Бали и ведут там совершенно тунеядский образ жизни.

А. Пичугин

— Дауншифтинг, по-моему, называется.

Т. Ларсен

— Да. Они там греются на солнышке, рожают детей, живут на эти деньги, которые они получают с квартиры, ходят полуголые, потому что там тепло и недорого, они реально счастливы, у них нет никаких амбиций и, может быть, у них нет потребности в личностном росте, они нашли свое счастье в этом. Я с несколькими такими людьми общалась, и я им искренне позавидовала, потому что у них ни забот, ни хлопот. У них все хорошо. А я все время в напряге, по сравнению с ними.

Архим. Мельхиседек

— Я не могу отвечать за них, что они чувствуют, что они понимают, поэтому я говорю, нас и отличает... Сложно судить об их внутреннем состоянии. О внешнем, да, мы об этом как раз говорили, внешне это кажется так. Ну и Слава Богу, что у них это есть.

Т. Ларсен

— Я просто хочу сказать, что христианский путь к счастью, он более тернистый, ветвистый и тяжкий. Христианский путь к счастью с крестом на тебе, который ты тянешь. Есть немалое количество людей, которые не исповедуют христианство, а вроде как вполне себе счастливы.

Архим. Мельхиседек

— Я не буду говорить, что это иллюзия, потому что мы сейчас нарисовали животный образ жизни. Есть кормушка, тепло и светло, как будто в этом весь человек, а человек не только в этом.

А. Пичугин

— Мы можем батюшка нарисовать более близкую к нам всем картину. Мы выходим на улицу и большая часть людей, которая встречается нам на улице, они в церковь не ходят, о христианстве ну разве что-то где-то слышали, может, один раз держали в руках Евангелие, но, тем не менее, большинство из них не могут сказать, что они не счастливы. Да, у них какие-то заботы, есть дети, есть работа, есть машина, у кого-то нет. Но все равно. Есть какие-то материальные вещи, которые позволяют им себя хорошо чувствовать, поднимает настроение.

Архим. Мельхиседек

— И прекрасно. У них свой путь. Никто же не говорит, что только христиане они по-настоящему счастливы. Я же так и сказал: «Только старец Паисий говорит о том, что есть два вида счастья — человеческое и божественное». Вот вы сейчас нарисовали Бали и упакованного человека. Да, он по-человечески счастлив, но есть человеческое счастье и Божественное счастье. И, кстати, первые слова Евангелия начинались с чего: «Делай так, чтобы эти камни сделались хлебами...» А под этими хлебами — и Бали, и Сомали. Тут и все на свете. И вдруг слова Спасителя, Он не пришел для этого, накормить, напоить, всем пособия раздать по безработице, чтобы вообще не работали, по 10 тысяч долларов, чтобы сидели...

А. Пичугин

— Как в том фильме, вся Россия может отдохнуть на Канарах.

Архим. Мельхиседек

— Совершенно не ради этого. А давайте вернемся к Достоевскому. Обратимся. Жизнь человека состоит не в том, чтоб только жить, а в том, для чего жить. И если он не поймет, для чего жить, особенно русский человек, если даже вся его жизнь будет кругом одни только хлебы, то он и жить не захочет, если не поймет, для чего ему жить. И возвращаясь к этому евангельскому сюжету, Господь говорит: «Не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». Есть мирской взгляд на жизнь, а есть духовный. Я как священник Русской Православной Церкви, я же с этим без конца сталкиваюсь. Ну вот все шло, все было, и, в конце концов... А нет таких обстоятельств, и короли, и президенты, и миллиардеры, и футболисты, и артисты, в конце концов, наступает момент, когда ты этим пользоваться не можешь. А тогда что? Ты этим пользоваться не можешь, ты просто стал старенький. И ты уже не можешь ходить голенький, ты не можешь уже лежать, потому что ультрафиолет в избытке влияет на раковые клетки, переедание влияет на здоровье, и потом получается, что и перелеты не даются, пока квартиру сдавал, а там жулики, которые проживали, за сантехникой не следили, залили соседей четыре этажа. А тогда что?

Т. Ларсен

— Какая-то картина безрадостная...

Архим. Мельхиседек

— Ничего подобного. Наоборот. Получается так, что у нас счастлив молодой, здоровый и с деньгами. По-вашему. Как будто жизнь только у молодого, здорового и с деньгами.

Т. Ларсен

— Оптимистичный разговор у нас получается друзья. Это радио «Вера». У нас в гостях архимандрит Мельхиседек, вернемся через минуту.

 

А. Пичугин

— Ещё раз, добрый вечер! Тутта Ларсен, я — Алексей Пичугин здесь на радио «Вера». А вместе с нами этот светлый воскресный вечер проводит архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.

Архим. Мельхиседек

— Тутта, кстати, тоже один из мудрых людей сказал: «70, ну или 60 или 50 — тоже хороший возраст», но об этом узнаёшь, например, если... 50 хороший возраст, только в 60.

Т. Ларсен

— В 70 (смеётся). Ой, слушайте, как-то получается вообще безрадостно, а знаете почему?

Архим. Мельхиседек

— Получается отлично, получается со стержнем, получается философски. Получается, что вообще жизнь прекрасна.

Т. Ларсен

— Ну философски относиться к жизни вообще — это талант, который есть у ноль целая, ноль-ноль-ноль там тысячная процента.

А. Пичугин

— А с юмором относится к жизни ещё меньше.

Т. Ларсен

— Ещё меньше. Вот смотрите, Вы сами говорили о том, что главное в гармоничном отношении к себе и к жизни — это осознавать, что ты вот здесь и сейчас существуешь и должен быть за это благодарным. Но это самое недостижимое для человека вообще. То есть остановиться, подумать, помолиться, сказать «спасибо, что я сейчас жив, здоров, обут, одет», и не думать о том, что «вот этот гад меня обошёл на дистанции к какому-то там доходному моему месту или карьере», что меня раздражает...

Архим. Мельхиседек

— А надо это? А надо тебе это?

Т. Ларсен

— А как? Вот проехала машина, — я о ней мечтаю уже третий год, никак денег накопить не могу. Да, я сейчас в порядке, мне хорошо, но всё равно моя человеческая натура так устроена...

А. Пичугин

— Стремиться к чему-то большему...

Т. Ларсен

— ... что здесь и сейчас я не могу, не могу быть довольна жизнью.

Архим. Мельхиседек

— Пожалуйста, пожалуйста, стремитесь, но только не фантазируйте. Стремитесь настолько, насколько это возможно. Чтобы не получилось, как у Александра Сергеевича Пушкина про ту самую старуху, которая сначала корыто, потом избу, потом дворянство, и к чему в конце концов она пришла? Опять к разбитому корыту. Поэтому никто не говорит, что не надо стремиться. Есть работа, делай на работе хорошо, за это на работе будет поощрение. Делай свой долг, относись к своим обязанностям должным образом. Ты работаешь в конкретном месте и прекрасно знаешь, что вознаграждение твоего труда будет именно таким и никаким другим, а если будет каким-то другим, то совсем немножко другим. И ты же здесь работаешь, ты не пошла в какое-то другое место.

Т. Ларсен

— Я где только не работаю! У меня четыре места работы.

Архим. Мельхиседек

— Прекрасно.

Т. Ларсен

— Я скачу козой и мне всё мало.

Архим. Мельхиседек

— Но вот это — пожалуйста, пока есть здоровье и силы. Ты похожа на того самого кота, который гонялся...

Т. Ларсен

— Ловит за хвост.

Архим. Мельхиседек

— Ловит за хвост. Ну дай Бог его поймать. Поэтому мы говорим, что это совершенно два разных взгляда на жизнь. Вспомнилось одно стихотворение: «В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь, цветы и небо голубое. В одно окно смотрели двое». Так вот пессимистический и оптимистический взгляд. Это взгляд христианина, который даже в этих сложных обстоятельствах жизни всё равно увидит нечто полезное для него. Я вспоминаю нашего оптинского брата, такой есть отец Илиодор. Как-то увидел такую картину, когда был в монастыре. Великим постом он ест чеснок и говорит: «Люблю чеснок». Я говорю: «Почему?» «Колбасой пахнет».

Т. Ларсен

— Это как в анекдоте про кладбище. Что пессимист видит на кладбище? — Кресты, кресты, кресты. А оптимист? — Плюсы, плюсы, плюсы.

Архим. Мельхиседек

— Вот как раз да, да, да. Одни и те же обстоятельства жизни и разное к ним отношение.

Т. Ларсен

— Но почему не получается? Почему у среднестатистического человека не получается быть счастливым здесь и сейчас?

Архим. Мельхиседек

— Поэтому счастье — это в отношении к жизни. Мы не можем изменить нашу жизнь, мы можем изменить отношение к нашей жизни. Говори — «всё плохо» и будет всё... От твоего настроения зависит... от твоего устроения зависит настроение. Если человек не может воспринять это должным образом, когда ему всё время чего-то не хватает, вот он самый несчастный. Иоанн Златоуст сказал, знаете что? Очень замечательную вещь: «Больной человек — это не тот, у кого много болезней, а это тот, кто при болезнях много ноет. Здоровый человек — это не тот, у кого нет болезней, а это тот, кто при болезнях мало ноет. Богатый человек — это не тот, у кого много денег, а тот, кто умеет довольствоваться необходимым. А бедный человек — это не тот, у кого мало денег, а это тот, кто не умеет довольствоваться необходимым». И, оказывается, в чём весь вопрос-то? Вопрос не в количестве денег, а вопрос в отношении к ним. Кто-то сказал, что не в деньгах счастье, а в их количестве. Но это мирская шутка. А на самом деле — в отношении к этому.

Т. Ларсен

— Мы с вами говорим...

Архим. Мельхиседек

— Поэтому, кто-то сказал из мудрых людей: «Важно, чтобы не деньги ели нас, а мы ели деньги».

Т. Ларсен

— Мы с вами всё время говорим всё-таки о каких-то материальных вещах.

Архим. Мельхиседек

— Мы говорим о принципе.

Т. Ларсен

— Но ведь огромное количество людей, которые страдают и несчастны не оттого, что у них там машины, квартиры, красавицы жены или там домика на Бали. Они несчастливы по гораздо более серьёзным и объективным причинам — оттого, что несовершенен мир, оттого, что люди умирают от рака, оттого, что дети погибают во время войны, оттого, что нет мира на Земле, где-то голодают в Африке младенцы...

Архим. Мельхиседек

— Слушайте, а ещё плохая погода...

Т. Ларсен

— Да. Лихорадка Эбола распространяется. Вот как человеку, который хотел бы быть счастливым, и чтобы этот мир был прекрасен, а он не может быть счастливым в таком ужасном мире.

Архим. Мельхиседек

— Ну тут совсем маханули, отвечая за всех.

А. Пичугин

— Но это, наверное, совсем уже законченный пессимист.

Т. Ларсен

— Ничего себе пессимист. Простите мне ясность мысли. Почитай ленту в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) — вот «а, разлилась ртуть. Всю Москву накрыло ядовитое облако» или ещё там чего-то.

А. Пичугин

— Да вот, к сожалению, каждые полчаса её читаю.

Т. Ларсен

— Я уж не говорю про всё, что происходит на Востоке Украины. Невозможно быть счастливым, когда у тебя душа болит всё время за эти все события, и ты не можешь концентрироваться на себе, когда в мире столько зла. Как здесь быть? Как человеку своё личное счастье на фоне всей этой ужасной картины мира выстраивать?

А. Пичугин

— На самом деле я очень мало встречал людей, которые бы переживали так за весь мир. Вот события на Украине — да, конечно, много таких. А которые и за события на Украине, и за эфемерную ртуть в Москве...

Архим. Мельхиседек

— И за Эболу...

Т. Ларсен

— О'кей. Но просто события на Украине — это зеркало, а вдруг завтра ко мне в дом придёт война. Вот я женщина, у меня двое маленьких детей, у меня молодой муж, я не хочу, чтобы он шёл воевать, мне страшно.

А. Пичугин

— События на Украине, вообще любая война — это, кончено же, правильный пример, да. Но когда новостной поток валится, валится, валится — я сразу просто смотрю на это, может, с точки зрения человека, который очень много лет читал новости в эфире...

Т. Ларсен

— И знает, как они делаются.

А. Пичугин

— Если бы я переживал за каждую новость, которая падает на ленту, не знаю — мне кажется, я бы в первый год сошёл с ума, в первые полгода даже.

Архим. Мельхиседек

— Хорошо. А вы как ответите на этот вопрос? Мир не совершенен, а как тогда быть?

Т. Ларсен

— Я не знаю. Мне страшно.

Архим. Мельхиседек

— А как с этим жить?

Т. Ларсен

— Я не знаю. Я вот сегодня записывала благотворительный ролик для фонда «Даунсайд Ап», который помогает детям с синдромом Дауна. Вот когда я вижу, что такие детки особые рождаются, и как общество к ним относится, я не понимаю — как вот здесь я могу быть счастливая, я на них смотрю — мне печально.

А. Пичугин

— А смотри, тут же такой интересный вопрос: священник, когда принимает исповедь, вот к нему приходит народ, люди приходят с огромным количеством всякой грязи.

Т. Ларсен

— Претензий.

А. Пичугин

— И претензий и грязи — чего только не. И вот он выслушивает, выслушивает, а очередь на исповедь длинная — человек сорок стоит. Вот как себя священник после этого ощущает? Когда он видит не только несовершенность мира, но и несовершенство каждого человека, изо дня в день.

Т. Ларсен

— Человеческого материала.

Архим. Мельхиседек

— Нет, всё это сложно очень. Очень сложно, потому что...

А. Пичугин

— Кто-то мне просто говорил, что если священник будет на себя примерять всё то, с чем к нему приходят люди, он сгорит в первые несколько месяцев службы.

Архим. Мельхиседек

— Дело в том, что из этих сорока, которые пришли и скинули свои проблемы, грехи, свои несчастья, свои горести — это всё, конечно, и по ушам, и по голове бьёт. Но из этих сорока найдутся человека один, два, три, о которых будет видно, что у них по другому, что какой-то шаг вперёд, шаг наверх, шаг к Небу. И вот это понимание того, что твой труд и твоё служение они не напрасны — вот из-за этих двух-трёх людей. Вот это тоже даёт какое-то внутреннее небольшое удовлетворение, поэтому у нас не всё только... Так же, как руда - руда, руда, а там какое-то зерно. Мы сейчас говорим, говорим, от нашего разговора, может быть, одна-две мысли останутся. Но мы же это делаем? Делаем. Мы сейчас трудимся? Трудимся. А будет удовлетворение или нет — непонятно. Может да, может, нет. Поэтому вся жизнь... или нет — наша повседневность, она не только один фейерверк. Есть обыкновенное чувство долга, и есть твоя повседневная обязанность, которую ты умей... эти будни тоже сделать предметом внутреннего удовлетворения. А когда у человека бесконечный поток только одной фантазии, когда он думает о том, что я несчастлив из-за того, что у меня нет. Не думая о том, что ты должен думать не только о том, чего у тебя не хватает, а Бога благодарить за то, что у тебя уже есть на сегодняшний день. Ты вот это хоть как-то оцениваешь или нет? Однажды отец Иоанн Кронштадтский посетил, по пастырскому служению, это было в Кронштадте, посетил психбольницу, тогда это называлось немножко благороднее — дом умалишённых. Отслужил там молебен о здравии, выходит уже уезжать, и вдруг подходит один больной человек, обращается к нему и задаёт ему вопрос: «Отец Иоанн, а вы когда-нибудь Бога благодарили за свой светлый разум?» Он был потрясён вопросом. Он никогда об этом не задумывался, он просто это имел, так же как и мы с вами сейчас имеем — язык, глаза, видим друг друга, на своих двоих, сидим здесь в студии. А вы знаете — это очень многое. Вот у меня сейчас мама, ей 82 года, она еле-еле ходит от маленькой комнаты до туалета. А я, когда на неё смотрю, думаю: «Слушай, ты в совершенно другом состоянии». Я же сказал об этом. И 70 лет — это тоже хорошо, но только узнаешь об этом в 80. Вот то, что мы имеем — это тоже довольно много. И поэтому, это тоже надо иметь определённый благородный взгляд на жизнь, на самих себя, на обстоятельства.

Т. Ларсен

— То есть это тоже повод быть счастливым.

Архим. Мельхиседек

— Не то чтобы счастливым. Нормальным.

Т. Ларсен

— Это Светлый воскресный вечер на радио «Вера». У нас в гостях архимандрит Мельхиседек (Артюхин), настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.

А. Пичугин

— У меня сразу контрвопрос возникает. А где же критерий нормальности, как я могу судить, что я нормальный или что у меня все хорошо. У меня тут же чувство страха. Вот я вижу перед собой человека, которому действительно хуже, чем мне, и тут же мне становится страшно, а вдруг со мной такое же произойдет?

Архим. Мельхиседек

— Ожидание несчастья — хуже самого несчастья. Надо не жить этими фантазиями. У нас есть один день, не надо думать, чего там будет, когда случится, тогда и надо это воспринимать. А заранее себя не надо, никто из нас заранее себя старым или больным не представляет. Конечно, мы должны рассуждать, покупая те или иные продукты, употребляя те или иные напитки, мы, конечно, должны думать о последствиях, что ты съешь и сколько ты выпьешь. Об этом надо думать, это наше повседневное, результат твоего питья или не питья будет сегодня или на завтрашний день. Но это никакие-то там отдаленные последствия. Поэтому мы сейчас должны вникать в жизнь, не большие строить планы, а сегодняшние решать проблемы. А когда они придут, тогда и решать.

Т. Ларсен

— Есть еще такое расхожее выражение в народе. Счастье — это когда тебя понимают.

Архим. Мельхиседек

— Когда тебя любят. Когда ты любишь. И когда ты можешь понимать. А тут много составляющих. Счастье — это пик человеческой радости. Священное Писание ни в Новом, ни в Ветхом завете нет слова счастье.

Т. Ларсен

— Есть блаженство.

Архим. Мельхиседек

— Синоним. То понятие, о котором мы говорим, оно собирательное. Где-то уловимо, где-то неуловимо. Но я ваши мысли и мысли наших радиослушателей направляю к тому, что все внутри нас. Все проблемы наши, и счастье, и несчастье, они все внутри нас. Как ты относишься к жизни? К человеку? К ближним? К обстоятельствам жизни?

Т. Ларсен

— Если человек обращается к Богу, он может стать более счастливым?

Архим. Мельхиседек

— У него есть шанс к этому. Это не значит, что все вдруг стали чувствовать себя такими. К этому очень много... Сама вера является фундаментом, является зерном, не каждый крещеный человек — человек добродетельный и святой. Не каждый. Это дано нам как фундамент, как зерно. А дальше, как ты сам будешь вести, зависит от тебя. Есть такое замечательное понятие, я людям как раз советую. Когда вы выходите из дома, то, прочитав молитву «Отче наш», еще скажите три раза одно слово, знаете какое? Добро-желательность. Добро-желательность. Добро-желательность. И ты едешь на машине, подрезали, не надо психовать — доброжелательность. Ты не изменишь эту ситуацию. Начнешь подрезать, тебя так подрежут, останешься без крыла правого или левого. Будешь в метро, наступили на ногу.

Т. Ларсен

— Подставь другую ногу.

Архим. Мельхиседек

— Ну не то, что вторую, ты этого не делай в ответ. Как интересно, кто-то из моих знакомых в Англии был, в Лондоне, ехал в автобусе, эти знаменитые, двухэтажные. И вдруг к нему обращается молодой человек с немного наигранной улыбкой и говорит ему: «Сэр, вы знаете, мне кажется, вы наступили на мою ногу». Как приятно услышать такое. Не локтем под ребро. «Мне кажется, вы наступили на мою ногу». Но что в ответ? В ответ — улыбка, доброжелательное извинение и все. Вот оно настроение. Но если этого в тебе нет. Наступили на ногу, если в тебе нет этой доброжелательности, стержня, оптимизма. Оптимизма не пустого, бестолкового, халва от этого слаще во рту не будет. Но взгляд на то, что все ходим под Богом, в конце концов, наша жизнь не бессмысленна. Мы верующие люди это прекрасно понимаем, нашей жизнью управляет любящий Отец, наша жизнь не хаос, наша жизнь не только сцепление случайных обстоятельств жизни. Все взаимосвязано. Что ты сеешь, то ты и пожнешь.

Т. Ларсен

— Вот вы говорите, оптимизм. А где черпать этот оптимизм?

Архим. Мельхиседек

— В вере. В отношении к людям. Вера побуждает быть по отношению к людям. Человек сам просто без идеи, без веры, просто так добродетельным не может быть. Он может экспериментировать, когда-то так, когда-то иначе. А верующий человек не может быть злым. Он бывает злым, но он дистанцируется от него. Есть взлеты, падения, но он, в принципе, это понимает.

Т. Ларсен

— Я очень злая бываю.

Архим. Мельхиседек

— Все внутри.

А. Пичугин

— Вы сейчас сказали, основополагающую вещь как раз. Мне вспоминаются строчки одного современного поэта Сергея Гандлевского «взглянуть на ликованье зла без зла, не потому что доброе, а потому что жизнь прошла». То есть важно не прийти к концу жизни в том негативном состоянии, чтобы оглянуться и понять, что злиться не на кого, потому что все.

Архим. Мельхиседек

— Не то что к концу. Я же, как раз, призываю к тому, что нужно проживать каждый день. И проживать его ответственно. Каждый день. Кто-то из мудрых людей сказал: «Завтра — враг сегодня». А Иоанн Лествичник говорит: ты не можешь провести этот день благочестиво... Даже, скорее всего, философы, даже счастливо... Если ты считаешь это днем последним в твоей жизни. Парадокс. Как я могу провести благочестиво и счастливо этот день, если я вдруг буду считать его последним днем своей жизни? Если бы мы считали, что этот день последний в нашей жизни, сколько бы мы постарались вложить содержания в этот день?

А. Пичугин

— А надо жить с этим ощущением?

Архим. Мельхиседек

— А это и будет давать полноту жизни. Это сложно, но это надо.

Т. Ларсен

— Как с этим жить? Если ты знаешь, что тебе завтра надо ребенку в садик не забыть платье, купить сухофрукты, чтобы купить компот, у старшего завтра английский, музыка...

Архим. Мельхиседек

— Слушайте внимательно. Он точно последний. Каждый день он точно последний. А не будет больше такого дня.

Т. Ларсен

— Не будет компота?

Архим. Мельхиседек

— Этого дня больше не будет. Что ты сегодня вложишь в него, все. Он перелистнулся календарь, все, ты больше его не вернешь. Вот так мы должны относиться. Не последний, что ты завтра умрешь, а последний, что все...

А. Пичугин

— А... Не потому что ты завтра умрешь...

Т. Ларсен

— А потому что он единственный и уникальный.

Архим. Мельхиседек

— Совершенно верно.

Т. Ларсен

— И будет компот.

А. Пичугин

— Но другой.

Архим. Мельхиседек

— Хочется поругаться, поссориться. Все, больше не будет. Наполни его содержанием. Кто-то сказал: неважно, сколько лет твоей жизни, важно, сколько жизни в твоих летах... Наполняй этот день. Не об этих проблемах, которые будут завтра, ты будь этому дню рад. Ты проснулся, ты уже счастливый человек.

Т. Ларсен

— А у вас так получается?

Архим. Мельхиседек

— Получается. Иногда.

Т. Ларсен

— На каком году к вам пришло это умение?

Архим. Мельхиседек

— К старости. А знаете, почему к старости? Потому что дни щелкают. Я смотрю — понедельник, бац — опять понедельник. А что мы за неделю хоть сделали? А что я за неделю сделал? А совсем недавно был Покров, а скоро — Введение, полтора месяца пролистнулось. А когда я в армии служил два года, у меня было такое ощущение, что это были два года, это были вечность. Там время не двигалось. Вообще не двигалось. Тогда — быстрее бы это кончилось, а оно не кончалось. А сейчас времени не хватает, почему? Потому что одно дело, другое, третье, десятое. Тоже наполнено содержанием. А тогда не двигалось, почему? Хотелось, чтобы оно двигалось, а когда на него внимание обращаешь, оно само летит. Когда человек на чем-то зациклен, он от этого страдает. А не надо ни на чем быть зацикленным, надо быть зацикленном только на одном — ты в добродетели или нет? Ты по совести или нет? Ты по долгу или нет? Ты по любви или нет? На этом надо быть зацикленным. И когда у тебя этого не хватает, не хватает терпения, честности, доброжелательности, не хватает любви, скромности. Не хватает, как я об этом сказал, больной человек, которому не хватает умения довольствоваться необходимым. По крайней мере, то, что у тебя сейчас на сегодняшний день. Фантазировать можно. А в каких пределах? В пределах достижимого тобой. И стремиться надо? Надо. А если этого нет? Ну все.

Т. Ларсен

— Значит, не надо.

Архим. Мельхиседек

— Не вовремя, не сейчас и не по мне. Не по Сеньке шапка. Вся беда человеческой жизни, она в этой бесконечной фантазии. Если у меня чего-то внешнего прибавится, у меня и внутри изменится. Что изменится? Появится это маленькое чувство радости, не говоря уже о счастье. Радости. Надо радость искать не в том, что вокруг нас, а в том, что в нас. И это внутреннее состояние, когда радуется душа, а не радуется тело. Когда мы поели — тело, выпили — тело, послушали — тело. А вдруг, не будем говорить про большие подвиги, а какая-то повседневность, человек уступил, надо себя настроить так, чтобы радость иметь не когда ты в метро сел, закрылся и как будто никого нет. А благородный поступок — ты уступил, когда человек от этого имеет чувство радости, это все внутри него. Это все при нем, это все с ним. А иногда жизнь она еще прозаичнее. Просто есть ровность. У нас нет больших всплесков, добрых дел, злых дел, есть наша повседневная работа.

Т. Ларсен

— Рутина.

Архим. Мельхиседек

— Встали, дети, овсянка, оделись, марафет, работа, пришли, новости, переговорили, поспали. У нас тоже такая жизнь. Но надо умудряться ее, эту повседневность наполнять внутренним содержанием.

Т. Ларсен

— В общем, мы сегодня определили, что счастье — это быть нормальным.

Архим. Мельхиседек

— И уметь довольствоваться необходимым. Благодарить Бога не за то, чего у нас нет пока, а за то, что у нас уже есть. Это тоже довольно много. Мы имеем разум, доброе сердце, надеемся, что имеем, имеем окружающих людей, на которых может быть направлено чувство нашего внимания, любви, доброжелательности. А в ответ можем надеяться, что это получим. Что сеет человек, то и пожнет. Поэтому надежда есть, что сеющий доброе пожнет доброе. И это, кстати, будет составлять чувство нашего здорового оптимизма. Кто-то из людей сказал: «Кто такой оптимист? Кто между двух бед загадывает желание».

Т. Ларсен

— Спасибо.

А. Пичугин

— Спасибо, Тутта Ларсен, Алексей Пичугин и архимандрит Мельхиседек (Артюхин). Всего доброго!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем