Светлый вечер с Андреем Максимовым (09.12.2015)

У нас в гостях был писатель, драматург, телеведущий, театральный режиссёр Андрей Максимов.
Мы говорили о том, что такое общение, о правилах коммуникации в современном обществе, об одиночестве, о чтении книг, о поиске Бога.

Ведущие: Владимир Емельянов, Алла Митрофанова.

В. Емельянов

— Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы рады вас приветствовать. В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер.

В. Емельянов

— Наш сегодняшний гость — Андрей Максимов. Здравствуйте, Андрей!

А. Максимов

— Здравствуйте. Пусть ваш вечер будет светлым.

 

Наше досье:

Андрей Максимов. Родился в 1959 году, в Москве. Окончил заочное отделение факультета журналистики МГУ. Работал в журнале «Пионер», газетах «Комсомольская правда», «Россия» и других. Ведущих многих телевизионных программа. За работу в программе «Времечко» был удостоен премии Тэффи. Пьесы Андрея Максимова поставлены в театрах Москвы, Санкт-Петербурга и других городов России, и за рубежом. Также сам работает как театральный режиссер. Написал более 40 книг. Руководитель курса «Журналистика» в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино».

 

В. Емельянов

— Андрей Маркович Максимов, драматург, театральный режиссер, колумнист, редактор-консультант ВГТРК, руководитель мастерской журналистики, педагог, консультант. Кто вы в первую очередь?

А. Максимов

— Вы знаете, когда я прихожу на какие-нибудь телевизионные шоу и меня спрашивают, как вас подписывать, я говорю: «Подписывайте меня — раб Божий». Мне говорят: «Так нельзя». Я говорю: «Ну тогда подписывайте, как угодно по-другому». Вообще, из того, чем я занимаюсь, главным я считаю: «Телевидение и занятие психологией».

В. Емельянов

— Андрей, скажите, пожалуйста, ваш литераторский путь был изначально предрешен, потому что ваш папа — поэт известный, мама, хоть и работала в бюро пропаганды Союза писателей Советского союза, тем не менее, кто интересуется, кто знает историю, хотя это не история, она и помогала устраивать творческие вечера, устраивала творческие вечера Арсения Тарковского, Булата Окуджава. Я понимаю, что за это, конечно, было ей много сказано и высказано. Были ли какие-то крены в какую-либо сторону? Вы же все-таки в больнице в морге успели поработать?

А. Максимов

— Спасибо вам большое за то, что вы так хорошо подготовились к беседе. Серьезное, искреннее спасибо, что вспомнили про мою маму. Моя мама получила выговор как человек, который первый организовал вечер Пастернака в Переделкино. И она говорила, что это её самая высокая награда. Я с четырех лет мечтал писать и быть дрессировщиком. У меня было два желания. Мое желание быть дрессировщиком было настолько серьезно, что моя мама отвела меня к Наталье Юрьевне Дуровой, известному писателю, дрессировщице, у которой не было двух пальцев на руках, две фаланги были откусаны морскими львами, она была очень красивая женщина. Я когда увидел, что профессия дрессировщика очень опасная... Мама меня никогда не отговаривала. Я увидел просто, что красивая женщина без двух пальцев. И я передумал быть дрессировщиком в этот момент. И с тех пор я только хотел писать, собственно, этим и занимаюсь.

В. Емельянов

— Все-таки мне очень интересно, как вас по молодости занесло в 36 больницу.

А. Максимов

— Я работал санитаром судебной экспертизы и в моей трудовой книжке написано, где профессия, санитар до сих пор. И я считаю, что это очень символично, что у меня профессия — санитар. Я хотел научиться печатать на машинке в суде. Я хотел быть в суде секретарем. Поскольку вас слушают, я знаю, и молодые слушатели, они могут не знать, что такое пишущая машинка. Пишущая машинка издает невероятные звуки, мне хотелось громко печатать, мне сказали, что так громко нельзя в суде. И поэтому, что делать... А у меня была тетя судебный эксперт. Она говорит: «Ну иди ко мне». Я хотел научиться печатать на машинке и познать жизнь таким образом, судебно-медицинская экспертиза, поступают умершие люди, которые умерли внезапно. И год я там работал. Я перестал там работать, когда шел по улице и увидел, что машина на моих глазах сбила человека. Я подошел и не испытал ничего. И я понял, что эта привычка к смерти, которая у меня возникла, она неправильная. Что если я начну писать, то так не надо. И я ушел оттуда. Но научился печатать на машинке, на машинке, потом на компьютере я печатаю, потому что я работал в морге.

А. Митрофанова

— Странный выбор. Можно было где угодно научиться печатать на машинке.

А. Максимов

— Где?

В. Емельянов

— Дома.

А. Максимов

— Дома что ты будешь? Во-первых, я хотел работать, получать деньги, мне было 18 лет, я хотел что-то делать, а потом я хотел узнавать какую-то жизнь. Там же сосредоточие массы проблем. Я там в первый раз увидел, что такое белая горячка, что такое человек с белой горячкой...

В. Емельянов

— В морге?

А. Максимов

— В больнице, я работал в больнице. Вскрытие трупов и акты опознания живых лиц. Живые лица — это какие-то уголовные дела. Было такое кино «Следствие ведут знатоки» и там была Кибрит, по-моему, я работал такой Кибрит, санитаром-помощником. Это была жизнь...

А. Митрофанова

— Радикальный способ узнать жизнь вы для себя выбрали.

А. Максимов

— Нет. Радикальный способ — это было бы уехать строить БАМ, куда-то из дома...

А. Митрофанова

— А такие мысли вас не посещали?

А. Максимов

— Никогда в жизни. Нет. Я работал у родной тети, которую я очень любил. Все было так хорошо.

А. Митрофанова

— Все-таки первоначально — близость к родному человеку. Или возможность видеть жизнь во всем её многообразии и то, как она завершается. Что было для вас главным?

А. Максимов

— Мне кажется, не в 17-20-60 лет человек так не думает, он не думает, что же все-таки для меня главное. Появляется тетя, говорит: «Вот, хочешь научиться печатать, мне нужен эксперт, трупы ты видеть не будешь». Я говорю: «Хорошо».

В. Емельянов

— Но все-таки вы видели.

А. Максимов

— Очень мало. Это было крайне редко, это очень неприятное зрелище и я почти не видел. Моя работа этого не требовала. Гораздо сложнее моя проблема была в том, что моя задача была выдавать свидетельство о смерти людям, у которых утром был родственник, а вечером он погиб. Вот они только-только потеряли. Причем они могли потерять отца, мать, ребенка, брата, жену. И вот этим людям я должен был выдавать свидетельство о смерти. И вот это было точно тяжелым испытанием. Для меня мальчика, хотя я рос во дворе, но я был писательский сын и не сталкивался особо с писательской болью...

В. Емельянов

— Я хотел спросить вот о чем. 17-18 лет, вы говорите, вам было. Когда поступают молодые ребята на режиссерский факультет, будь то ВГИК или какой-то другой театральный вуз, на другую какую-то специальность творческую, тоже ведь, когда смотрят девочки, выпускницы школы 17-18 лет, здесь немного проще, хотя какая-то искра Божия должна быть, должен ли быть у молодого человека опыт, такой, как у вас, что немножко бы изменило его какой-то ракурс.

А. Максимов

— Никакого опыта, кроме опыта общения... Вообще, никто никому ничего не должен. Есть очень талантливые выпускники школ, которые замечательно работают. Я считаю, что опыт — это очень сложная история. Опыт — это то, что тормозит открытие. Опыт играет негативную огромную роль.

В. Емельянов

— Но это же ваш опыт.

А. Максимов

— Это мой опыт, но это опыт человека, я очень много говорю про воспитание детей, вот ошибка родителей в том, что у них есть какой-то опыт. Опыт — это серьезная история, опыт — не такая простая вещь, как кажется.

В. Емельянов

— Я хотел подвести к тому, что какие-то переломные моменты тоже помогают познать мир, во-вторых, они подводят человека к тому...

А. Максимов

— Не было никакого переломного момента. Самая большая проблема состояла в том, что надо было вставать рано и это, кстати говоря, в последний раз в моей жизни, когда я должен был в определенное время в определенном месте. Потому что дальше журналистская работа этого не предполагает. А так — все чудесно. Я жил дома, у меня была тетя, 36 городская больница — это хорошая больница. У меня была, в общем, работа не сказать, чтобы такая тяжелая.

А. Митрофанова

— Можно к теме опыта вернуться? Вы сказали, что это сложная вещь, что он тормозит развитие, открытия. Что вы имеете в виду?

А. Максимов

— Все открытия человечества опровергают предыдущий опыт.

А. Митрофанова

— Все?

А. Максимов

— Я думаю, что да. Начиная от того, что земля — шар, хотя опыт человечества говорил о другом. И заканчивая, что яблоко падает не потому, что дует ветер, а потому что есть земное притяжение. Мы говорим про научные открытия. Если мы говорим про человеческие открытия, я знаю, что все женщины отвратительны, у меня такой опыт. И я живу, исходя из этого опыта. Условно говоря. Если я буду жить исходя из этого опыта, все так и будет в моей жизни происходить. Если я откажусь от этого опыта и пойму, что вся моя жизнь, которая была до этого, она неправильная, что-то было так, у меня начнется какая-то новая прекрасная жизнь и я поменяю свой опыт, я наберусь нового опыта, тогда что-то будет в жизни происходить. Любое движение — это не поддержка опыта, а отвержение его.

А. Митрофанова

— Если есть опыт, что совать два пальца в розетку не хорошо, то может током ударить...

А. Максимов

— Это знание. Это не опыт.

А. Митрофанова

— Полученный опытным путем.

А. Максимов

— Это не опыт. Вы совали пальцы в розетку?

А. Митрофанова

— Нет.

А. Максимов

— Но вы знаете, что будет плохо. У вас нет опыта сования пальцев в розетку, вы просто это знаете, это не опыт. Опыт — это другая вещь. Муки Тантала или муки Сизифа, человек находится, вокруг него вода, висят прекрасные фрукты, он не может их взять. Почему ужас? Потому что он знает, что воду можно пить, а фрукты можно есть. Если бы у него не было этого опыта, не было бы мук.

А. Митрофанова

— А если говорить о религиозном опыте?

А. Максимов

— То?

А. Митрофанова

— Простите, что я так с места в карьер. Но это мысль, которая мне в голову пришла. Личный опыт встречи с Богом. Мы на нашем радио «Вера» часто этот вопрос поднимаем. Потому что это всегда очень индивидуально и если человек готов об этом говорить, это бывает, что это такое свидетельство очень важно для многих из нас — узнать о чужом опыте, как это было. Если есть этот опыт, я, например, не готова от него отказаться. Если он у меня есть, я им очень дорожу.

А. Максимов

— Вы затвердеете тогда. Я не про вас говорю. Даже когда мы говорим про отношения с Богом, если ты знаешь, что отношения с Богом такие и никакие другие...

А. Митрофанова

— Я не об этом. Я знаю о том, что они есть.

А. Максимов

— Это знание. Дальше мы говорим про опыт, про то, что я знаю, что с Богом надо общаться так-то или так-то, а они никак не развиваются, то происходит затвердение. Вот у меня первая книжка о психофилософии, она называется «Книжка для тех, кто перепутал себя с камнем». Вот люди, которые перепутали себя с камнем, это люди, которые твердеют в своем опыте. Которые знают, что есть опыт вот такой и все.

А. Митрофанова

— Я, кажется, поняла, это в том случае, когда человек отказывается от поиска.

А. Максимов

— Надо просто понять, что я не то что против опыта. Я вожу машину 16 лет, я надеюсь, что я с каждым годом вожу её лучше, а не хуже. И у меня есть, я уже знаю, как проехать... Вопрос не в этом. Вопрос в том, что не нужно держаться за это, иногда даже, когда ты водишь машину и ты делаешь то, что тебе казалось невозможным, недопустимым, а ты это сделал, это риск, но этот риск может привести к тому, что ты станешь совсем по-другому ездить. Если мы говорим о практических вещах. То же самое об отношениях с Богом. У меня это очень сложная история, я абсолютно уверен, что религия и вера — это разные вещи, это во-первых. А во-вторых, я знаю очень многих людей, к сожалению, для которых вера в Бога — это соблюдение ритуалов. А для меня вера в Бога — это то, как ты живешь, как ты общаешься с собой и близкими людьми. А для них вера проявляется в ритуалах, они соблюдают ритуалы, но относятся к людям не по-Божески.

А. Митрофанова

— Вы знаете, я с вами соглашусь, что это путь...

А. Максимов

— Не надо молиться на опыт. Не надо считать, что опыт — это всегда чудесно и прекрасно. Опыт хорошая штука, замечательно, когда он есть, он нужен, но он не всегда прекрасен.

В. Емельянов

— Андрей Максимов у нас в гостях, мы продолжаем наш «Светлый вечер». Андрей, 14 лет учиться на заочном факультете МГУ, это круто, на самом деле. Это рекорд.

А. Максимов

— Нет, это не рекорд, мой учитель замечательный журналист Юрий Петрович Щекочихин учился больше 20 лет. Это очень была смешная история. Потому что учиться на журфаке — это вообще очень забавное занятие. Потому что я работал к тому времени в «Комсомольской правде», приходили ко мне мои преподаватели, приносили мне заметки, просили меня их напечатать, люди, которые у меня преподавали. Я тогда не догадывался, что можно менять публикации в «Комсомольской правде» на зачет на экзаменах, можно было, наверное, но я так никогда не делал. Я был хорошим или плохим, но я был профессиональным журналистом. И надо было формально, это была абсолютная формальность, которая никогда бы не произошла, если бы не Маша Лукина, Мария Михайловна Лукина, она заместитель декана журфака, которая мне предложила преподавать. И когда она мне предложила преподавать, я сказал: «Маш, если вас не смущает, что я буду днем преподавать, а вечером учиться, то...» Она меня взяла за руку и просто водила по преподавателям и все. Я с уважением отношусь к факультету журналистики МГУ, но все, что я знаю, я получил не там.

В. Емельянов

— Но это как обычно, когда выпускник приходит, я не знаю за все профессии, про которые можно сказать, но про те дела, которыми я занимался, скажем, когда приходишь в редакцию работать или что-то в моем случае в клинику, или в театр, все говорят: «Забываем о том, чему вы научились в вузе, и начинаем учиться заново».

А. Максимов

— Дело в том, что мы ничему не учились в вузе, нам даже нечего было забывать. Если мы говорим о профессии. У меня есть, как может быть знают слушатели вашей радиостанции, любимый жанр — интервью. Я когда преподавал в Московском институт радио и телевидения «Останкино», у меня был курс, я интервью посвящал два года обучения. Я учил журналистов брать интервью, потому что мне кажется, что журналист — это человек, который умеет брать интервью. Умеешь брать интервью — журналист, не умеешь — не журналист. На журфаке интервью — это был жанр, который изучался один семестр. Нас не учили разговаривать с людьми, нас не учили психологии. У нас был такой предмет, который назывался «Анализ экономики сельскохозяйственных предприятий». И нам говорили: «У вас есть озимые...» Что такое озимые? Я человек, который жил всю жизнь в городе. Что это такое? А потом был предмет «Анализ экономики промышленных предприятий», там мы лили сталь, и нам говорили: «Вот у вас тут прокатный стан». Что такое прокатный стан? Наверное, нас хотели таким образом приблизить к жизни. Я говорю только про журфак очень старый, сейчас, я надеюсь, там все поменялось. История искусств, все искусство мира от Древней Греции до XX века помещалось в один семестр, в полгода.

А. Митрофанова

— От Адама от Потсдама, да.

В. Емельянов

— А есть у вас есть ученики именитые, которых мы можем слышать, видеть или читать?

А. Максимов

— У меня есть именитые ученики, я не буду их называть, это просто нелепо. Я научил, вот вы все знаете этого журналиста НТВ, это я его научил... Я не считаю это правильно.

А. Митрофанова

— А можно про интервью. Мы же тут постоянно этим занимаемся. Я в одной из ваших лекций слышала по поводу опыта, когда вы говорили, что опыт мешает как раз людям, потому что человек слышит не ушами, а своим опытом, если правильно я вас поняла, то это значит, что человек ищет подтверждения.

А. Максимов

— Я как телеведущий киваю вам головой, забываю, что это радио. Да, это правильно то, что вы говорите.

В. Емельянов

— Но мы-то вас видим.

А. Максимов

— Но люди тоже должны знать.

А. Митрофанова

— В каком-то смысле и в этом смысле тоже, мы всякий раз в жизни, в независимости от того, являемся ли мы журналистами или нет, сталкиваемся с интервью. Потому что когда два человека разговаривают друг с другом, это всегда опыт общения, в частности, интервью — это общение тоже.

В. Емельянов

— Нет, мне кажется.

А. Максимов

— Нет. Во-первых, у меня книжка про общение, называется «Общение в поисках общего». Общение и общее — это однокоренные слова. Совсем не всегда при встрече двух людей возникает общее. И не всегда возникает общение. Общение — это прекрасная, замечательная история, она возникает совершенно не всегда. Родители задают ребенку два вопроса: вопрос первый — как дела в школе, вопрос второй — ты поел. Это не общение. И у них ощущение, что они пообщались с детьми. Они спрашивают детей про то, что детей совершенно не интересует. У меня должна выйти сейчас книжка «Родители как враги». Потому что никто не приносит детям такого вреда как родители. Вообще-то книга для родителей, это книга вопросов и ответов, это вопросы, которые мне задают на консультациях, которые я очень часто провожу, и на лекциях. Но я знаю, что есть дети, которые любят читать книжки про воспитание. Им очень нравится читать такие книжки.

В. Емельянов

— Мне кажется, что дети вообще с определенного возраста читают взрослые книжки.

А. Максимов

— Ну вы знаете вообще фраза «дети любят читать книжки» оптимистична, но те дети, которые любят читать книжки, да. Надо сказать, что большинство великой литературы, становится детской.

В. Емельянов

— Я могу судить по детям своих друзей, которым 7-8 лет, они читают с удовольствием. Причем именно книжки.

А. Максимов

— Ну у вас хорошие друзья. Вы же знаете прекрасно, что интерес к чтению падает.

В. Емельянов

— Это всем известно, да. Но я как раз говорю, что не могу сказать про всех, потому что вижу конкретных детей. Я, например, в детстве очень любил, правда, от меня никогда и не прятали с учетом профессии мамы вообще никаких книг. И уж тем более по её профессии иллюстрации для маленького мальчика были очень любопытные...

А. Митрофанова

— А можно вернуться к теме общения? По поводу общего, по поводу коммуникаций, когда она возникает, а когда нет, вы же наверняка знаете ответ на вопрос, когда она возникает и что нам мешает слышать друг друга?

А. Максимов

— Она возникает, когда ваш собеседник вас интересует больше, чем вы. Она возникает в том случае, когда у вас нет желания рассказать про себя, про свою жизнь, а есть желание услышать человека. Когда вы можете на него включиться. Психофилософия, которой я занимаюсь, которую я придумал, исходит из того, что каждый человек сам создает свою реальность. Не реальность создает людей, а люди создают свою реальность. И человек живет в той реальности, в которой он создал. Коммуникация начинается тогда, когда реальность другого человека вам интересна. Когда вам интересно, в каком мире живет этот человек, очень часто это чужая реальность раздражает. Когда сотрудник ДПС останавливает водителя, у водителя нет желания понять ту реальность, в которой живет сотрудник ДПС. У него совсем другие задачи. Я все время возвращаюсь к детям, потому что мне очень интересна эта тема. Когда мама говорит ребенку, сколько можно играть в компьютерные игры, пойди лучше погуляй. Почему лучше? Компьютерные игры — это гораздо лучше. Когда начинается такая история, когда приходят к ребенку не с вопросами, а с ответами, тогда коммуникация между родителями и детьми не возникает. Когда молодой человек озабочен тем, чтобы показать девушке, кто в паре главный, или девушка озабочена тем, чтобы показать, кто в паре главный, никакой коммуникации не возникает. Коммуникация возникает, когда мы пытаемся понять другого человека. У нас есть задача, мы настроены на то, чтобы не подать себя, а узнать другого, тогда возникает коммуникация. Это, на самом деле, очень просто сказать, но это очень тяжело.

А. Митрофанова

— А почему?

А. Максимов

— Потому что мы выходим в мир показать себя. Люди выходят. Потому что среди потребностей, о которых говорил Маслоу в своей пирамиде потребностей, он не указал очень важную потребность принципиальную — потребность человека обратить на себя внимание мира. Каждый человек хочет, чтобы мир обратил на него внимание. Другое дело, что для одного человека мир — это глаза любимой, любимого. Вот если есть любимый, то мир на тебя смотрит. Для какой-то женщины — дети, если есть дети... Для какого-то человека... Посмотрите, как люди входят в метро...

В. Емельянов

— Для одинокого человека?

А. Максимов

— Одинокий человек, это надо разбираться каждый раз почему, но если это одиночество человека монаха, для него мир — это Бог, то проблем нет никаких. А вообще, одиночество — это такая вина человека, если это печально для него, то это его вина.

В. Емельянов

— А если ему радостно от одиночества?

А. Максимов

— Сейчас я договорю, извините, и поговорим про одиночество. Мне кажется, что эта потребность почувствовать на себе внимание мира, она корневая потребность, как есть, пить...

А. Митрофанова

— А как люди входят в метро, вот вы не договорили...

А. Максимов

— Есть люди, которые входят в вагон метро и скромненько становятся в уголок, есть люди, которые входят в вагон метро и начинают на всех смотреть и пытаться, а есть люди, которые входят очень громко. И никто не плохой, просто им надо себя продемонстрировать. Поскольку такая потребность есть, то когда мы начинаем разговаривать с другим человеком, мы начинаем её удовлетворять, мы хотим, чтобы он обратил на нас внимание. Это одна из самых серьезных ошибок в общении. Потому что не этим надо заниматься, надо заниматься наоборот тем, чтобы этого человека познать.

Что касается одиночества, то я не знаю, если для человека одиночество не является проблемой, значит, для него мир, он нашел какой-то эквивалент мира. Например, книги, что-то такое. Но вообще, ко мне на консультации приходит довольно много одиноких людей, я очень мало встречал людей, которые были бы счастливы от одиночества. Бальзак очень хорошо сказал: «Одиночество — прекрасная вещь, когда есть кому сказать, что одиночество — прекрасная вещь». Когда есть кому сказать, что ты любишь быть один, я очень люблю находиться в своей комнате, курить трубки и писать книжки. Но мне периодически надо, чтобы мне звонили, какой-нибудь любимый человек, чтобы мне звонили, тогда все нормально. А если я, бывали в моей жизни такие ситуации, сижу один и вообще... мне плохо.

А. Митрофанова

— Говорят, что одиночество — это черта нашего времени.

А. Максимов

— Что считать одиночеством? Я считаю, что черта нашего времени непонимание. Наоборот, очень суетливая такая жизнь. Я всегда говорю, я на лекции, если вам не нравится одиночество, если вы не очень старый человек и здоровый, то одиночество — это ваша вина. Не беда, а вина.

А. Митрофанова

— То есть вы не сумели найти путь общения с другими людьми?

А. Максимов

— Не захотели. Все начинается с желания, все начинается не с умения, а с желания. Если ты хочешь уничтожить одиночество, если у тебя есть такое желание, есть всякие практики, которые помогают это осознать, если ты хочешь уничтожить, оно уничтожается. Если ты... Вообще, человек добивается всего, чего хочет, вопрос стоит в том, чтобы захотеть. Это одна из самых главных проблем, может быть, человека — захотеть правильно.

А. Митрофанова

— То есть переформатировать себя. Вы знаете, вы говорите сейчас...

А. Максимов

— Не обязательно переформатировать. Можно жить в непереформатированном виде... Можно с самого начала. Я, например, как пишущий человек себя не переформатировал, я как писал, так и пишу. Только я раньше писал на пишущей машинке, а потом на компьютере. Когда мне привезли компьютер, по требованию моей тогдашней жены, она сказала, что компьютер — это прекрасно. Привезли компьютер, присоединили, все сделали, я отодвинул клавиатуру, поставил пишущую машинку и сказал: «Никогда, я буду печатать только на пишущей машинке». Потом постепенно я привык, стал на нем печатать.

А. Митрофанова

— Я вспомнила эпизод, который был у меня на паре, совсем недавно. Первый курс, занятие по литературе, мы «Отцов и детей» перечитали. И я задаю студентам вопрос: «А почему, как вы думаете, Базаров такой социопат? Одинцова, например, женщина, которая ему очевидно нравится, спрашивает у него о нем самом, он начинает в ответ её троллить. Почему?» И одна девочка говорит: «Вы знаете, вы смотрите, Базаров режет лягушек, он их вскрывает и у него вскрытие всегда ассоциируется со смертью и, мне кажется, что для него точно также вскрытие себя ассоциируется со смертью. И именно поэтому у него проблемы с людьми, потому что для того чтобы общаться с людьми, нужно вскрывать себя, так или иначе». Что бы вы на это ответили?

А. Максимов

— Во-первых, я бы сказала, что замечательная девочка, которая знает, кто такой Базаров, это редкий в нашем мире человек, который не просто знает, кто такой Базаров, а может по этому поводу рассуждать. На самом деле разговоры бывают разные. Общение не разное, а разговор бывает разным. Для того чтобы, я вам это уже говорил, для того чтобы общаться с людьми, с моей точки зрения надо не вскрывать себя, а вскрывать другого. Вскрывать тебя должен другой человек. Почему люди так хотят любви? Почему людям так необходима любовь, помимо физиологических вещей? Потому что ты в любви можешь себя человеку дарить и это нормально? Ты можешь про себя рассказывать и если человек тебя любит, то вроде как хорошо. А в принципе — это ненормально. Когда ты приходишь в компанию и начинаешь про себя рассказывать, или когда ты встречаешься с новым человеком, или когда ты встречаешься неважно с мужчиной или с женщиной, просто для общения, ты не должен, ты должен пытаться понять, что это за человек. Ты должен пытаться найти общее, ты должен настроиться... Тут вопрос психологической настройки очень важен. Психологическая настройка решает все.

А. Митрофанова

— На его волну.

А. Максимов

— Не на его волну, на задачу. Вы приходите со мной беседовать, вы меня не любите очень. И вы настроены на то, что «ну он кажется таким противным, а на самом деле...» А ничего не получится. Если люди настроены, что придет кто-то противный, они не смогут с ним разговаривать, будет очень плохой разговор. Я имею в виду психологическую настройку как задача. Такой был психолог Гримак, величайший, на мой взгляд, психолог российский, которого почему-то не очень знают, он умер, занимался в частности подготовкой космонавтов первых. Он проделал опыт невероятный. Он брал холодный пинцет и этим пинцетом прикасаясь к руке испытуемого, которому под гипнозом говорили, что пинцет горячий, а пинцет был холодный. И на руке у испытуемого возникал след от ожога. То есть психология побеждала физиологию. От холодного пинцета возникал такой ожог. Понятно, что нас никто не гипнотизирует, но мы невероятно гипнотизируем себя сами, мы можем убедить себя в чем угодно. И дальше мы существуем исходя из того, в чем мы себя убедили. Поэтому очень важно на что ты настроился. Может, ты убедил себя в том, что тебе нужен другой человек, что тебе это интересно. Или ты настроился на то, что тебе интересен ты. Это разный подход будет совсем.

В. Емельянов

— Мы продолжим наш вечер с Андреем Максимовым буквально через минуту.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели. Мы «Светлый вечер» сегодня проводим с писателем, драматургом, телеведущим Андреем Максимовым. Я бы сказала, что вы лучший интервьюер в нашей стране и говорю это без лести...

А. Максимов

— Как я должен реагировать, я не знаю. Что мне надо делать в такой ситуации. Спасибо большое.

А. Митрофанова

— Ничего не делать, я же это говорю не для того чтобы вызвать у вас какую-то реакцию, я просто делюсь своим опытом.

А. Максимов

— А так не бывает. Если вы разговариваете с человеком, то всякие ваши слова вызовут реакцию.

Спасибо большое...

А. Митрофанова

— Ах извините, об этом я не подумала. Отмена действия, в таком случае.

А. Максимов

— Не надо, это хорошее было действие, не надо его отменять, спасибо большое...

В. Емельянов

— Андрей, а мне хотелось вернуться к теме психофилософии. Вы автор этого замеса как определения?

А. Максимов

— Да.

В. Емельянов

— Я так до конца и не разобрался, что же это такое.

А. Максимов

— Психофилософия — это система практик и теорий, которая учит людей помогать другим людям. То есть она возникла в тот момент, когда я понял, что 100% людей являются психологическими консультантами, все. Потому что все люди, ко всем людям приходят мамы, папы, подруги... «У меня с Мишкой не получается», — говорит подруга. «Я тебе предупреждала...» Все люди этим занимаются, при этом у них нет никакой системы, непонятно, как разговаривать с людьми, которые к вам приходят, это называется психофилософское общение, то есть общение, когда к вам приходит человек с какой-то болью. Я понял, что можно сказать, что человеку, конечно, надо идти к специалисту в такой ситуации, это будет правильно, только он не идет. Я проводил опрос на своей страничке в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), 1200 человек я опросил, у меня был вопрос: «Куда вы идете, когда у вас возникают психологические проблемы?» Из 1200 человек 900 ответили, что они либо никуда не идут, либо идут к друзьям, и 10 идут к специалистам. Это отдельный разговор, почему у нас не работает система психологов, работает очень плохо и только-только начинает развиваться.

А. Митрофанова

— А у нас есть достаточно количество профессионалов?

А. Максимов

— У нас есть большое количество психологов, а что касается профессиональных, надо понимать, что такое профессиональный психолог, что это за люди и так далее. Когда я понял, что нужна такая система, я еще понял, потому что ко мне после лекции, я читал лекции по общению сначала только, о чем в первой части программы мы говорили. И ко мне стали приходить люди, задавать вопросы, совершенно не связанные с общением в принципе. Про взаимоотношения с родителями, с детьми и так далее. Я понял, что у меня нет никакой базы, чтобы этим людям давать советы. База у меня одна, как у всех, это мой личный опыт. Но мой личный опыт — это мой личный опыт, потому что Господь штучный мастер, он каждого человека делает отдельным. И опыт папы не годится сыну. Просто не годится. И тогда я начал читать невероятное количество книжек, ходить на всякие семинары, для того чтобы попытаться создать некую систему, которая поможет людям помогать другим. Я назвал её психофилософия, потому что у каждого человека есть психика, мы это знаем, мы с 10-летним ребенком и 70-летним стариком по-разному говорим, понимая, что они по-разному реагируют. Но мы понимаем, что у каждого, у всех людей есть своя философия, философия — это ответ на вопрос «зачем». Каждый человек по-своему отвечает, что в жизни главное, чем он живет...

А. Митрофанова

— А как вы отвечаете на эти вопросы?

А. Максимов

— На какие?

А. Митрофанова

— Зачем и что в жизни главное?

А. Максимов

— На самом деле, зачем я живу? Мне кажется, что если говорить так красиво для радиостанции «Вера», то я живу для того чтобы подготовить свою душу к встрече с Богом. Для того чтобы, когда мы встретимся с Богом, то есть мы с Ним в общем не расстаемся, но когда будет такая встреча важная очень, чтобы моя душа была к этому готова.

А. Митрофанова

— Это красивая формулировка или она...?

А. Максимов

— Ну я стараюсь, понимаете, я стараюсь так специально не грешить, думать, когда я совершаю поступки, как они отразятся на других людях. Я стараюсь, но это не значит, что у меня это получается. У меня масса грехов...

В. Емельянов

— А чаще получается или нет?

А. Максимов

— Я не подсчитывал никогда. Наверное, чаще нет.

В. Емельянов

— Вот вы на своем сайте пишете: «Всем, что есть хорошего во мне, я обязан родителям. Всему плохому меня научила жизнь». А чему?

А. Максимов

— Ну много чему. Мне кажется, что младенец — это идеал человека, потому что он абсолютно естественен. Он делает только то, что ему хочется, он не умеет плакать, когда ему хорошо в отличие от взрослых, которые умеют это делать. Он абсолютно свободный человек. Дальше человек рождается свободным, к нему приходят родители, в него социум начинает заталкивать разные вещи. Я проводил эксперимент, у меня во дворе есть детский сал, я в течение нескольких месяцев наблюдал за детьми в детском саду. В детском саду дети от 3 до 7 лет. Это невероятно, как портится человек по мере того, как он растет. Например. 3-летний ребенок делает куличик. Подходит мальчик и разбивает куличик. Какова реакция этого ребенка?

В. Емельянов

— Или в бубен, или плакать.

А. Максимов

— Никогда в бубен. 3-летний никогда в бубен, 3-летний плачет или отходит делает новый, в зависимости от его психики. А 5-летний или 6-летний — уже в бубен. Потому что ему объяснили, что надо свое защищать. А 3-летний не в курсе. Он не знает, что надо свое защищать. Он просто не знаете, что надо свое защищать. И чем старше становится ребенок, тем чаще он ходит к воспитательнице жаловаться. Маленькие не ходят, они просто не понимают, они живут в каком-то своем мире, не очень понимает... Ребенок же до 3 лет вообще не понимает, что кроме мамы есть еще мир. Это очень сложный переходный возраст, гораздо более сложный, чем 14-15 лет. Когда ребенок от мамы начинает познавать, что вокруг него существует еще какой-то мир. Они понимают, что есть я и мир. А воспитательницы нет как руководителя этого мира. А уже в 5 лет есть. Это естественная вещь, социум дает нам навыки, привычки, которые, на мой взгляд, противоречат всему божественному, что в человеке есть. И дальше происходит борьба между тем божественным, что в человеке есть, и социальным, в чем он должен жить, потому что без этого жить невозможно.

А. Митрофанова

— На тезис Белинского отчасти похоже, когда человек рождается добрым, прекрасным, замечательным, а портить его начинает только общество. Зло находится не в человеке, а в обществе.

А. Максимов

— Но это вообще христианская, как известно, доктрина, что грех находится вне человека. Потому что если бы было бы не так, то не было бы покаяния.

А. Митрофанова

— «Поле битвы — сердца людей», — сказано в другой хорошей книжке. И внутри каждого человека, как мне показалось, есть тоже эта борьба. И мы выбираем это внутри себя, понимаете?

А. Максимов

— Но зло откуда-то приходит к нам? Это вопрос философский, на который никакого ответа. Зло приходит или мы злыми рождаемся? Тут никаких доказательств быть не может, с моей точки зрения зло приходит. Оно приходит обязательно. И дальше ты можешь с ним бороться или не бороться.

В. Емельянов

— Если ты маленький, ты же не можешь с ним бороться.

А. Максимов

— Как? Самый главный принцип психофилософской педагогики в том, что дети — это люди, они могут все то же самое, что и взрослые. Только у них свои проявления. Мне очень нравится общаться с детьми, я вижу очень многих детей... Как это не может бороться? Мама вечером уходит из дома. Ребенок очень хочет, чтобы мама не уходила. Но ребенок понимает, что у мамы какие-то свои дела. Какая борьба происходит у этого человека внутри? С одной стороны, мое желание, чтобы мама была тут. А с другой стороны, я понимаю, что там мамина жизнь. И там происходит невероятная борьба. Гораздо круче, чем когда человеку предлагают занять чье-то место, взрослому. Когда у девочки отнимают конфету маленькой, она страдает ровно так же, как Анна Каренина, когда думает, что её бросит Вронский. Только она пока еще не знает, что потеря конфеты — это еще не самое страшное в жизни. Но субъективно, если бы можно было на каком-то приборе измерить страдания, они страдают одинаково. А может, даже девочка больше, потому что у неё нет опыта страданий совсем.

В. Емельянов

— Вы так хорошо разбираетесь в детской психологии, потому что у вас трое детей, правда, старшая...

А. Максимов

— Я не разбираюсь хорошо в детской психологии...

В. Емельянов

— Такое впечатление складывается. И пишите книги вы на эту тему.

А. Максимов

— Нет никакой детской психологии, есть психология человека. Специальной детской психологии никакой нет с моей точки зрения, есть психология человека. Мы же не говорим, что у человека, вышедшего из мест заключения, есть психология специальная. Есть психология человека со своими особенностями. Есть ребенок, это человек, у которого психология со своими особенностями. Я не уверен, что я в ней разбираюсь. Не потому что у меня трое детей, а потому что я просто очень много общаюсь с детьми. У меня консультации проходят, 70% людей, которые ко мне приходят на консультации, это люди, у которых проблемы с детьми или с родителями. И только на втором месте — это проблемы, связанные с тем, что человеку 35 + и ему кажется, что он занимается не своим делом, либо он не понимает, может ли он что-то поменять в жизни. И только на третьем месте ко мне приходят с проблемами любовных треугольников, семьи, любви и так далее.

В. Емельянов

— Вы частный консультант?

А. Максимов

— Я абсолютно никакой не консультант, просто ко мне приходят люди, я с ними разговариваю. Это такие разговоры. Они приходят сами. Мы встречаемся с ними в кафе. Раньше они приходили ко мне домой, у них ощущение, что они пришли к врачу. Поэтому мы встречаемся в какой-то неформальной обстановке, просто люди ко мне приходят поговорить про свои проблемы. Я даже не знаю, как это называется. И я так рассказываю во время интервью, но не даю никаких реклам. Ко мне приходят люди. У людей есть такая проблема: на них мало кто сосредотачивается. Даже родственники. На их проблемах мало кто сосредотачивается. И когда возникает проблема у человека с женой... У меня была потрясающая мама, спасибо, потрясающая, у меня просто папа рано умер, когда мне было 27 лет, а мама долго жила, она умерла 10 лет назад, я всегда мог с любой проблемой с женщинами, с детьми, я мог пойти к маме, мама сразу говорила: «Ну давай, рассказывай». Такие мамы не у всех есть. Людям нужен кто-то, кто на них сосредоточится. Все, что я делаю, я сосредотачиваюсь на человеке, потому что я умею это делать, и дальше мы с ним говорим про его жизнь.

В. Емельянов

— Вдруг кто-то из наших слушателей подумывает: «О, возможно, это тот, человек, который мне нужен, этот Андрей Максимов, который у меня из радио звучит». Он должен делать что?

А. Максимов

— Прийти ко мне на сайт, там есть телефон и позвонить по этому телефону.

В. Емельянов

— Вы не закрытый в этом смысле человек?

А. Максимов

— Я начал заниматься психофилософией, потому что я понял, что ко мне приходят люди за советом.

В. Емельянов

— Это очень важно. Потому что в сознании очень многих людей, скажем, на вашем примере, вот Андрей Максимов, телезвезда, к нему вообще не подойти, а оказывается, все очень просто.

А. Максимов

— Одна из фраз, которые я постоянно слышу и которая меня бесконечно удивляет, оказывается, что вы — нормальный человек. А кто вам сказал, что я не нормальный? По определению, человек, который появляется по телевизору — ненормальный. У меня есть сайт, у меня есть стена в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), я — Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)озависимый человек, мне кажется, я правду сейчас говорю, если я могу человеку что-то такое помочь, то и хорошо.

А. Митрофанова

— А кстати, феномен социальных сетей, их популярности, говорят же, что он именно по той причине возник, о которой вы сказали, о том, что очень важно, чтобы нас слышали, на нас обратили внимание.

А. Максимов

— Безусловно.

А. Митрофанова

— А вам тоже не хватает этого?

А. Максимов

— Удивительно, что когда появился Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), это такой всемирный забор, на котором каждый может написать. И чаще стали писать слово из трех букв, условно говоря, чем слово «любовь». Почему-то в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) чаще ругаются, чем что-то другое. Ну значит почему-то это людям важно. Наверное, мне тоже чего-то не хватает, раз я все время туда хожу и все время мне это важно. Но там помимо всего прочего — предложения лекций, там еще такая работа у меня происходит. Но мне важно, мне интересно, я смотрю, кто что мне пишет, мне интересно.

В. Емельянов

— Это потом используется в вашем творчестве? В книгах как примеры...

А. Максимов

— Я использую Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) для своих социологических опросов, больше нет. И иногда на консультацию люди приходят, они пишут мне в личку в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), потом мы с ними договариваемся.

В. Емельянов

— Андрей Максимов сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». 40 книг у вас, Андрей, я думаю, что это не предел, вы не подумываете, чтобы было у вас собрание сочинений, в одинаковом формате, с одинаковыми обложками?

А. Максимов

— Бессмысленно об этом думать, это должен найтись издатель. И потом, если честно, мне не очень интересно, у меня есть такая проблема, она состоит в том, что я совершенно не умею заниматься пиаром того, что я делаю.

В. Емельянов

— Наймите кого-нибудь.

А. Максимов

— У меня не получается. Я уже нанимал. У меня есть директор очень хороший, женщина. Но у меня не получается. То, что сделано, мне не интересно, сделано и сделано. Я дальше хочу идти. Это касается и спектаклей, которые я ставил, я тоже не любил пиаром их заниматься. Поэтому у меня 40 книг, потому что я графоман, мне очень нравится писать. Графоман, как выяснилось, не негативное слово, это человек, которому очень нравится писать. Вот мне очень нравится. Меня назвали где-то графоманом, я хотел подать в суд на этого человека, а мне сказали: «Это не оскорбительно».

В. Емельянов

— Я тогда, наверное, тоже графоман.

А. Максимов

— Вот. Мне очень нравится процесс, писать, спасибо издательству «Питер», которое издает мои книги по психологии и издает их очень красиво. Спасибо Диме Брикману, выдающемуся израильскому фотохудожнику, который мне делает фантастические фотографии. Я всем говорю людям: «Купите мои книжки издательства «Питер», текст неважно, но фотографии, которые там есть, просто можете открыть...» Человек делает фантастические фотографии, они не просто украшают книжку, они сами по себе очень значимы. Слава Богу, что все это происходит, если бы этого не происходило, я писал бы в стол. Потому что процесс мне очень нравится.

А. Митрофанова

— Про социальные сети. Вы простите, что я снова делаю флешбэк. Вы сказали, что по вашим наблюдениям, чаще пишут слово из трех букв, чем любовь. А почему так?

А. Максимов

— Потому что людям кажется... Потому что люди смотрят телевизор, телевизор рассказывает только про плохое. Я имею честь работать на канале «Культура», он в этом смысле выпадает. Телевизор рассказывает про плохое. Все новости — это рассказ про ужасы. Человек понимает, что чтобы о себе заявить, нужно сказать что-то плохое. Трудно похвалить кого-то, чтобы это все обсуждали, но стоит тебе написать какую-то гадость, серьезную...

А. Митрофанова

— Хорошими делами прославиться нельзя?

В. Емельянов

— Но вы же прославились. У вас «Ночной полет» замечательная программа была. Почти 2000 выпусков без двух. Письмо в защиту программы, которую подписали...

А. Максимов

— Это не в защиту программы. Это люди на Госпремию...

В. Емельянов

— Замечательная программа, которую Гриша Гурвич придумал, «Старая квартира».

А. Максимов

— Это не Гриша Гурвич придумал, а Анатолий Григорьевич Малкин сам придумал. С Кирой Паршутинской они придумали эту программу и позвали Гришу Гурвича, который был абсолютно потрясающий человек, выдающийся режиссер театральный, абсолютно нетелевизионного вида человек — толстый, заикающийся, с нервным тиком... И при этом он был невероятный ведущий, его появление на экране очень сильно повлияло на образ ведущего вообще. Стало понятно, что Игорь Кириллов, которого я обожаю и перед которым я преклоняюсь, под которого все пытались быть, как Игорь Кириллов, красивый, с прекрасным голосом, очень хороший человек, остроумный, чудесный. Но можно и по-другому, Гриша показал, что можно по-другому.

В. Емельянов

— А потом, когда появился Леонид Парфенов, прямо очень много молодых журналистов были клоны Парфенова. Кстати, ваших клонов на телевидении не очень видно, не очень они заметны.

А. Максимов

— Видимо, я плохо поддаюсь клонированию, не знаю.

В. Емельянов

— А может, и хотелось бы...

А. Митрофанова

— Так вы считаете, что если люди пишут меньше хороших слов, то в этом повинно телевидение?

А. Максимов

— Никто не повинен. Повинна атмосфера. Мы живем в такое время. В нем есть масса хорошего, в нем есть масса плохого. И какие-то вещи, которые нам кажутся естественными, для людей XIX века кажутся невероятными, то, что для них было естественно, для нас невероятны. Это такое время.

В. Емельянов

— Это про любое время так можно сказать.

А. Максимов

— «Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

Большей пошлости на свете

Нет, чем клянчить и пенять.

Будто можно те на эти,

Как на рынке, поменять».

А. Митрофанова

— Не перевод ли это ответственности — я хороший человек, это время такое.

А. Максимов

— Вы же меня что спрашиваете? Объясните мне, пожалуйста, почему так происходит. Я вам объясняю, почему так происходит. А дальше — это личный выбор каждого человека, это вопрос его взаимоотношений с Богом и понимание того, ожидает ли он себя живущим в присутствии Бога. Если он ощущает себя в присутствии Бога, то думает: «А что Бог тебе на это скажет?» Бога невозможно понять, понятно, у Померанца есть гениальная мысль, поразившая меня в свое время: «Бог думает про нас не нашим умом». Это потрясающее, поэтому понять, что думает Бог, невозможно, но хотя бы предположить: «Если ты будешь эти гадости делать, что тебе Бог скажет?»

А. Митрофанова

— А трудно это жить в присутствии Бога, как вы думаете?

А. Максимов

— Естественно.

А. Митрофанова

— Помните, как про Авраама сказано: «Он ходил перед Богом, и это вменилось ему в праведность». Подразумевается, что он каждую минуту своей жизни осознавал, что он живет в присутствии Бога.

А. Максимов

— Человек не может найти веру, вера может найти человека. Она либо находит, либо не находит.

А. Митрофанова

— От человека это не зависит никак?

А. Максимов

— Две вещи находят человека, на мой взгляд, вера и любовь. Человек может быть готов к тому, чтобы найти любовь, а она его не найдет. Но надо желательно быть готовым. Вера — это вещь, это же на самом деле, если мы вспомним историю того же апостола Павла, например, который ослеп. Она же именно про это. Про то, что человек, который совершенно не предполагал вообще быть христианином...

А. Митрофанова

— Но внутри него был запрос невероятный.

А. Максимов

— Наверное, есть запрос, это все такие сложные вещи. Но вера находит человека. Если она тебя нашла, то ты так живешь. А если она тебя не нашла, то ты так жить не можешь. Тут все очень просто.

В. Емельянов

— Андрей, а вы, правда, двоечником были в школе?

А. Максимов

— Нет, я не был двоечником, прямо двоечником, я был троечником.

В. Емельянов

— Вы где-то написали, что «обычный двоечник...»

А. Максимов

— Ну троечник я все-таки был, я же переходил из класса в класс, я как-то закончил школу, хотя у меня была переэкзаменовка в 9 классе, как у всякого уважающего себя автора книг, по русскому языку.

В. Емельянов

— Троечник, но член Союза писателей, троечник, но член Академии российского телевидения, в этом есть какое-то противоречие? Или это закономерно.

А. Максимов

— В этом нет никакого противоречия, потому что оценка не решает ничего. Оценка придумана, для того чтобы унижать человека. Оценка — не есть показатель знания или не знания. Поскольку в нашей школе ни в советской, ни сейчас не учат ничему, то родители должны очень хорошо понять. В нашей школе чему-то учат с 1-го по 5 класс, с 5 по 11 класс в нашей школе не учат ничему. Дети не получают никаких знаний. Поэтому оценка не является показателем ничего.

В. Емельянов

— А как вы относитесь к обучению в домашних условиях?

А. Максимов

— Есть хорошие школы, есть хорошие учителя, но это исключение, есть инспектора ДПС, которые не берут взяток, но все-таки это не является закономерностью. Что касается обучения не в школе, ребенок в школе учится тому, чему его не учат: он учится взаимоотноситься с властью, с начальниками, то есть с учителями, взаимоотноситься с другими людьми. Например, если ребенок хочет быть актером, с первого класса он ходит в студию, и у него есть эта социальная школа, он может в школу не ходить, он может учиться дома. Потому что школа — это социальная история. Если ему эти социальные уроки есть, где брать, тогда ребенок может не ходить в школу.

В. Емельянов

— Ваши дети ходили в школу или учились дома?

А. Максимов

— В школу. Мой сын младший, который закончил в прошлом году школу, поступил в Высшее театральное училище под руководством Константина Аркадьевича Райкина, он был двоечником. У меня была с ним главная договоренность: пожалуйста, переходи из класса в класс, просто переходи. Он переходил. Я его забрал из одной школы в другую. Потому что у меня ребенок пришел и сказал: «У меня учителя — идиотки». Я сказал: «Дай, я пойду, посмотрю». Я пошел посмотрел и сказал: «Ты прав». И перевел его из школы в школу. Это одна из очень серьезных ошибок родителей, которая ставит невероятную стену между родителями и детьми, когда родители априорно на стороне школы. Своего любимого человека, которого мы обожаем, своего ребенка мы отдаем чужому человеку учить, он чужой человек, мы его не знаем, и этот учитель становится для нас главным информатором про ребенка. Он говорит: «Ваш ребенок ленив». Мы говорим: «Почему ты ленишься?» «Ваш ребенок бегал...» «Что такое, почему ты бегал по школе?» Этот чужой человек становится информатором про то, как живет наш ребенок. Это безумная история. И отчуждение между родителями и детьми всегда, когда родители приходят на консультацию, в 100 случаях из 100 приходят родители, у которых проблемы с детьми, на вопрос: «Вы ругали ребенка за двойки?» Все отвечают: «Да». Не было ни одного родителя, который не ругал бы ребенка за двойки, у которого с ребенком были бы конфликты.

В. Емельянов

— А вас ругали за двойки?

А. Максимов

— Никогда. Никогда. Меня жалели.

В. Емельянов

— Может быть, как раз люди, которые не ругали, не ругают своих, а тех, которых ругали...

А. Максимов

— Это тоже такое. Нам кажется, что мы воспитываем детей, на самом деле мы воспитываем родителей. Потому что наши дети вырастут, они станут родителями, они будут учить своих детей либо так же, как мы, либо в корне наоборот. У меня были очень хорошие родители, когда я получал двойки, меня очень жалели, кормили мороженым, говорили: «Ты только не расстраивайся, не переживай...»

А. Митрофанова

— А что вы говорите людям, когда выясняете, что есть такая проблема? Недопонимание, отсутствие коммуникации.

А. Максимов

— Каждый раз по-разному. Дело в том, что в отличие от других людей я провожу консультацию столько, сколько надо человеку. Как правило, это два... Вчера у меня был человек с личной проблемой, три часа мы консультировались. Сидел с незнакомым человеком, разговаривали. Поэтому всё по-разному. Но очень часто я говорю, когда нет контакта между родителем и ребенком, первое, что вы должны сделать, это извиниться перед ребенком за отсутствие контакта. Если вы готовы извиниться искренне, мы прекрасно понимаем, когда дети врут, мы это видим, нам кажется, что дети не видят, когда мы врем, а дети видят, когда мы врем. Поэтому если у человека есть силы искренне извиниться, сказать: «У нас с тобой плохо, я виноват, давай подумаем, что делать». Это очень часто первый шаг. Это не единственный шаг, дальше надо разбирать ситуацию, но очень часто это первый шаг. И второе, то, что я бесконечно всем говорю, что дети — это люди. Поэтому, когда мама думает, поступать так по отношению к ребенку или нет, она должна думать, она бы так поступила по отношению к мужу или не поступила бы. Например, она могла бы сказать мужу: «Не смотри футбол допоздна, тебе завтра утром рано на работу?» Она могла бы кормить мужа не вкусной едой, а полезной.

В. Емельянов

— Могла бы.

А. Максимов

— Ну посмотрим, долго ли протянет.

В. Емельянов

— А ваша жена кормит вас вкусной едой или полезной?

А. Максимов

— У меня нету жены, но та жена, которая последняя была, она меня кормила вкусной едой. Все женщины, которые со мной жили, они меня кормили вкусной едой. Видно же по мне.

В. Емельянов

— Глядя на вас, можно сделать вывод, что вы едок благодарный. Как и на меня.

А. Максимов

— Возвращаясь к детям, если что-то по отношению к мужу вы не сделаете, значит, нельзя делать по отношению к ребенку. Он это затаит, а потом начнется то, что вы называете переходным возрастом, все это вылезет наружу.

В. Емельянов

— Да, так часто и бывает.

А. Митрофанова

— В одной из ваших лекций вы сказали, что было бы ошибкой считать, что будущее зависит от нас. Не от нас, а от Бога. Я когда слушала это, у меня родился вопрос, я хотела у вас спросить. Были ли в вашей жизни ситуации, которые кардинальным образом менялись вне зависимости от того...

А. Максимов

— Все ситуации... Как я попал на телевидение?

В. Емельянов

— Вас привел Лев Новоженов, я знаю.

А. Максимов

— Я позвал Бориса Николаевича Ельцина на эфир программы про любовь. Борис Николаевич Ельцин не смог прийти, и надо было немедленно найти человека, который был бы известный и у него был бы рабочий телефон. Потому что не было мобильных. А все же известные артисты, писатели, они же дома не сидят. Мы позвонили Новоженову. Пришел Новоженов, потом он меня спросил... было без десяти двенадцать, кончалась передача... он меня спросил: «Вы что сейчас делаете? Какие планы?» Я говорю: «Никаких». «Поехали в ресторан». «Поехали в ресторан». И мы сидели до трех часов утра и пили там не только чай, в три часа утра Лев Новоженов задал два вопроса. Один был обращен к официантке, он спросил: «Девушка, что вы делаете сегодня вечером?» Она сказала: «Уже утро». Я запомнил это на всю жизнь. А второе он сказал мне: «Вы не хотите работать на телевидении?» Я сказал: «Хочу». Я был уверен, что он все забудет про это. Он мне позвонил на следующий день и говорит: «Я ж вас звал. Почему вы не пришли?» Это что такое? Это же не то, что я выстраивал, это так получилось. И так, на самом деле, происходит почти всё. Какие-то есть в моей жизни, я когда-то хотел поставить спектакль «Борис Годунов», я конкретно все это делал. С психофилософией, это ж как это все возникло, потому что стали приходить люди и задавать вопросы. Мне потребовалось искать на них ответы. Не то что я думал, не заняться ли мне? Мне кажется, что большинство событий происходит по велению Бога. Только это надо услышать, это надо понять.

В. Емельянов

— А психофилософия она продолжается? Или на сегодняшний день есть какая-то еще неизведанная область, что для вас близко?

А. Максимов

— Она, конечно, продолжается. Я сейчас пишу книжку, которая называется «Дети как зеркало». Я хочу написать книжку, о том, как должны меняться родители, когда рождаются дети. Мы совершенно не понимаем про то, что дети воспитываются нами и воспитываются примером. Грубо говоря, если мы хотим, чтобы у нас выросли хорошие дети, мы должны быть хорошие сами. Иначе они не вырастут хорошими никогда, как бы мы их не учили. Что такое быть хорошими? И что надо в себе менять для того чтобы твой ребенок вырос таким, как ты хочешь его видеть. Это такая область для меня загадочная, со всем этим надо разбираться, но это какая-то новая история.

А. Митрофанова

— Какой-то правильно настроенный радар должен быть, видимо, я не знаю.

А. Максимов

— В смысле, чего?

А. Митрофанова

— Правильно настроенный радар, чтобы определить свои координаты не только в горизонтальной жизни, но и вертикальной.

А. Максимов

— Вообще, для начала нужно начать думать о себе, а не о Сирии и так далее. Это очень трудно. Я на лекция занимаюсь в основном тем, говорю всегда людям об этом: «Я занимаюсь тем, что пытаюсь переориентировать энергию познания извне вовнутрь». Чтобы люди перестали думать над какими-то внешними штуками, а задумались над тем, что происходит у них внутри. Это очень сложная история. Потому что мне девушка одна журналистка, которая у меня брала интервью в Питере и говорит: «Проблема с мужем, то-то и то-то». Я говорю: «А вы можете сесть с мужем и поговорить, сказать — слушай у нас проблемы, давай поговорим?» Она говорит: «Невозможно». «А вы можете сесть с мужем и поговорить о том, что происходит на Украине?» Она говорит: «Каждый вечер разговариваем». Я говорю: «Если вы перестанете говорить про Украину и начнете говорить про свою жизнь, может быть, у вас всё изменится». Невозможно разобраться в том, в чем ты даже не пытаешься разобраться. Вот это задача. Конечно, вы правильно говорите — найти какие-то ориентиры, но это уже задача, когда люди начинают друг с другом говорить, они начинают друг с другом про свое. Почему ко мне все время на консультацию люди ходят? Потому что они не могут найти собеседника, все люди, которые ко мне приходят, им не с кем поговорить.

В. Емельянов

— Казалось бы, при таких возможностях коммуникации...

А. Максимов

— То, о чем мы говорили на этой передаче не раз, не включается человек в вас. Он хочет рассказывать про себя.

А. Митрофанова

— Разговор — это не всегда общение.

А. Максимов

— Он хочет рассказывать про себя, про свою жизнь, про случаи, которые были у него, он этим хочет заниматься. А к нему приходит человек, которому плохо, ему же еще надо помочь разговаривать. Я никак не могу написать эту книжку «Скорая психофилософская помощь». Конкретно. Вот приходит человек, у которой проблемы с мужем. Что говорит подруга? «Я тебя предупреждала». Ну и чего? Ну и все, на этом разговор заканчивается.

В. Емельянов

— Время нашей передачи я так понимаю подходит к концу, я для себя несколько раз, видя вас в совершенно разных ситуациях, бытовых. Один раз я вас встретил в продуктовом магазине, другой раз...

А. Максимов

— Прилично себя вел?

В. Емельянов

— Другой раз я вас встретил в одном книжном магазине, другой раз я вас видел во втором книжном. Я с вами не был знаком. Все то, что вы сегодня рассказали про себя, в итоге, я к концу нашей беседы сделал вывод, что вы удивительный слушатель и удивительный графоман.

А. Максимов

— Спасибо большое. Я хочу сказать большое спасибо, что меня позвали на ваше радио, я хотел сказать, что я слушаю вашу радиостанцию с большим удовольствием, и в нашем радиопространстве разговорных радиостанций, которые можно слушать и они не провоцируют тебя на раздражение, более того, дают тебе какую-то информацию, там все время что-то рассказывают, очень мало. Я хочу в вашем лице вашу радиостанцию поблагодарить за то, что она есть.

В. Емельянов

— Спасибо большое. Вы занятой человек, а можем ли мы рассчитывать на новые встречи с вами?

А. Максимов

— Как только меня позвали, я с большим трудом, благодаря своей подруге, доехал до вас, потому что... Но я теперь знаю дорогу, и надеюсь, что все будет хорошо.

В. Емельянов

— Спасибо большое. Добро пожаловать. У нас в гостях сегодня был профессиональный слушатель и профессиональный графоман Андрей Максимов.

А. Максимов

— Профессиональный граммофон — это еще лучше.

В. Емельянов

— Но про музыку поговорим в следующий раз. Не поленитесь, пожалуйста, зайдите в книжный магазин. Ну а уж если вы консультацию хотите получить от Андрея Максимова, добро пожаловать на его сайт. Программу «Светлый вечер» для вас провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Спасибо.

А. Максимов

— Спасибо большое.

А. Митрофанова

— До свидания.