Светлый вечер с Андреем Анисимовым (эфир от 26.02.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Андреем Анисимовым (эфир от 26.02.2015)

* Поделиться

Андрей Анисимов 1В гостях у программы "Светлый вечер" был Заслуженный архитектор Российской Федерации, член Союза архитекторов России, председатель правления Гильдии храмоздателей Андрей Анисимов.
Разговор шел о старинных и современных храмах, об истории церковной архитектуры, а также о строительстве и восстановлении храмов.

Ведущие: Алла Митрофанова, Алексей Пичугин

Алексей Пичугин

— Здравствуйте, Алла Митрофанова и я Алексей Пичугин приветствуем вас в этой студии – студии радио «Вера»

Алла Митрофанова

— Добрый светлый вечер.

Алексей Пичугин

— И поговорим мы с вами о церковной архитектуре сегодня. В гостях у радио «Вера» Андрей Анисимов. Здравствуйте!

Андрей Анисимов

— Добрый вечер!

Наше досье:

Андрей Анисимов, родился в 1960 году, окончил Московский архитектурный институт. В 25 лет стал главным архитектором города Когалыма. В 1987 году создал творческое объединение при АРХФОНДе Союза Архитекторов СССР, преобразованное в «Товарищество реставраторов». Учредитель мастерских Андрея Анисимова, заслуженный архитектор Российской Федерации, член Союза архитекторов России. Председатель правления Гильдии храмоздателей. Награжден орденами Русской православной церкви.

Алексей Пичугин

— Можно мы Вас будем называть «церковный архитектор»?

Андрей Анисимов

— Можно, это даже совершенно точно будет.

Алла Митрофанова

— Андрей Альбертович, Вы знаете, с чего хотелось бы начать разговор? Я думаю, все, кто путешествуют по стране, все кто выходят в принципе даже в мегаполисах на улицы, замечают, что в последние 20 лет число храмов увеличилось. Во-первых, восстановлены те церкви, которые были разрушены в советское время. Во всяком случае, в Москве, большинство из них сейчас уже имеют подобающий вид. Многие храмы строятся сейчас, в спальных районах есть даже специальная программа, посвященная этому строительству такому. Но при этом как-то не все храмы выглядят одинаково красиво и хорошо. Я могу ошибаться, это может быть мое субъективное мнение, это в конце концов дело вкуса. Как с Вашей точки зрения, когда строится или восстанавливается храм, всегда ли мы можем говорить о том, что это делается правильно, хорошо, красиво и что это помещение будет функционально, просите за такую формулировку.

Андрей Анисимов

— Очень понятна ваша тревога за такой подход к церковному искусству, не только к архитектуре, к реставрации, потому что мы действительно на каком-то подсознательном уровне воспринимаем искусство и церковное искусство в особенности. Нам иногда не очень понятно, почему один храм нравится, а другой нет. Это вот какая-то такая тонкость… тонкая грань, которую… вот мы пытаемся ее разгадать. И я считаю, что это во-многом зависит от того как, с каким подходом, с какой душой, с каким сердцем, с каким желанием строится храм. Немаловажная вещь – ручной труд, индивидуальный подход, общение с настоятелем – это такой целый сгусток таких задач, которые нужно решать, когда строится храм. И результат, он как раз всегда виден, когда это творчество прошло в таком единении, в едином порыве, не на конфликте кто кого задавит и кто кому меньше денег заплатит, а на результат. Это всегда видно. И еще одна очень большая проблема заключается в том, что за эти 25 лет, даже уже больше, существования современного церковного искусства, возрождения церковной архитектуры, не сформировалось такого понятия, как церковные архитекторы. Вот я себя называю церковный архитектор, потому что, ну считаю, что имею на это право, потому что я больше ничем другим не занимаюсь. А к сожалению таких как я, ну, если десяток наберется по стране – это будет уже много.

Алла Митрофанова

— А чем занимаются другие? Совмещают церковную архитектуру, проектирование будущих храмов, с, там я не знаю, с чем-нибудь… с проектами коттеджей, или дворцов, или чего?

Андрей Анисимов

— К сожалению, да, и даже супермаркетов и дискотек.

Алла Митрофанова

— Серьезно?

Андрей Анисимов

— Понимаете, да, потому что… и в этом то и основная беда…

Алексей Пичугин

— А почему Вы говорите: «К сожалению»? Вот я вспоминая Ваших предшественников, я посмотрел Ваши работы, я понимаю, что Вам близок модерн, русский стиль, ведь Шехтель, Щусев, они строили храмы, но они строили и обычные дома.

Андрей Анисимов

— Немножко жизнь была другая, но я вам сейчас скажу… раньше вообще не было деления архитектора на церковного и нецерковного, но с большей специализацией. Вспомните советское время, специализации… были различные проектные институты, которые занимались отдельными видами и направлениями – спортивные сооружения, зрелищные сооружения, жилищные, промышленные. Слишком далеко разошлась архитектура. В эпоху модерна разлет в приемах, скажем так, архитектурных, он был не очень широкий, то есть, что промышленное здание, что архитектура, подходы были приблизительно одни и те же. А сейчас промышленное здание с пролетами стометровыми и больше…

Алексей Пичугин

— Ну это разница в требованиях, которые время предъявляет.

Андрей Анисимов

— Более того, сейчас требования к самой архитектуре немножечко разные. Архитектура, связанная с торговлей и зрелищными… не зрелищными, а вот этими сиюминутно зрелищными, как они там, клубами, вот такими вещами, она связана с чем? Минимальные затраты – это должен быть каркас… Ну представьте себе торговые центры – каркас, на него быстренько повесили какие-то панели, сформировали пространство, раздали в аренду, через 10-15 лет все в кучу собрали, выкинули, сделали новое. Поменялся собственник… это должна быть мобильность и это правильно, должна быть мобильность этого предприятия, своя специфика, свои инженерные системы. Колоссальные инженерные системы, потому что огромное количество людей, вы знаете, что в торговых центрах творится. Жилье. Жилье то же самое, человек живет, подвластен моде. Сегодня мода на хай-тек, завтра мода на классику, жилье должно быть такое… и кроме того, у него может еще семейное положение измениться, у него может увеличиться количество детей, или приехать родственники из Харькова.

Алексей Пичугин

— Но так было всегда.

Андрей Анисимов

— И что? Теперь, когда мы делаем жилье, мы нацелены на то, чтобы оно поддавалось максимальной перепланировке, чтобы со временем можно было поменять стилистику интерьера и это хорошо, и это тоже плюс.

Алла Митрофанова

— А в эпоху модерна такого не было?

Андрей Анисимов

— В эпоху модерна такого не было, строили на века. Вы посмотрите здания модерна, они все стоят в первозданном виде, если в советское время на них что-нибудь не навесили.

Алексей Пичугин

— Ну или как сейчас, не снесли. Но все-таки, я бы хотел вернуться немного к реставрации. Бывает так, выезжаешь куда-то за пределы… ну, в основном, за пределы Московской области – Владимирская, Ивановская – уже 20 лет восстанавливается храм, его переделывают, вроде бы сделали, потом пошли трещины, все развалилось. Вот в чем Вы видите корень этих бед, почему такая плохая реставрация у нас преимущественно в России сейчас?

Андрей Анисимов

— Ну, тут две проблемы. Одна проблема тот же самый непрофессионализм, потому что… еще как бы в продолжение этой темы, все считают, что если архитектор он архитектор, значит он архитектор во всем. Это неправильно, это же как врач. Мы же, когда у нас что-то болит, мы идем к конкретному врачу, не просто к врачу. То же самое и с архитектором, если есть проблемы реставрационные, или есть проблемы… не проблемы, а задачи реставрационные и если есть задача по строительству нового храма, надо идти к человеку, который в этом деле хоть что-то понимает, имеет какой-то опыт, то есть обращаться к определенному человеку, или в организацию.

Алексей Пичугин

— Ну а почему не идут, ведь помимо частных проектов есть еще, остались и работают, и я знаю, что они готовы сотрудничать с епархиями, с приходами. Специальная научная реставрация, которая с советского времени работает, люди не против сотрудничества, но почему-то этого не происходит.

Андрей Анисимов

— Ну да, потому что есть… Как всегда, если денег нет, то обращаются к знакомым, которые пытаются сделать как-то подешевле. Как всегда есть какие-то свои решения.

Алла Митрофанова

— А храмы – это, наверное, та сфера на которой экономить не стоит.

Андрей Анисимов

— Вот в том то и дело, что экономить не стоит, поэтому лучше не делать ничего, чем делать плохо.

Алла Митрофанова

— И не делать с подходом, что через 10-15 лет можно будет поставить что-то еще, все-таки здесь, как я понимаю, если речь идет о храмостроении, вспомнить, не знаю, наши прекрасные церкви памятники архитектуры, которые мы сейчас видим во Владимире и других городах, Кремлевские, пожалуйста, прекрасные храмы. Или, скажем, если мы берем западную архитектуру, великолепные готические соборы, которые строились веками и опять же строились на века. И они требовали от человека полной самоотдачи, то есть совмещение с чем-то еще, там уже не подразумевалось. То есть не получалось где-то там зарабатывать на жизнь, а потом идти в качестве хобби в свободное время строить храм. Если я правильно понимаю, что Вы об этом говорите, да?

Андрей Анисимов

— Все правильно. Тут есть двойной подход к этому делу, два варианта подхода, вернее сказать так. Дело в том, что в библейском сюжете о строительстве храма можно увидеть, как Сам Господь Бог определял, кто будет строить, во-первых, то есть он выбрал человека, который будет строить.

Алла Митрофанова

— Ты не сможешь построить, потому что ты… у тебя недостойная жизнь, а ты сможешь…

Андрей Анисимов

— Нет, там не недостойная… «он обладал достаточными знаниями, умениями и даром учить других» - так написано в Библии, цитирую не точно, потому что под рукой ее нет, но суть такая. Был выбран человек, которого звали Веселеил, которому было поручено строить храм, то есть это отдельный выбор человека. Причем он был не из иудеев, он был привлечен из совершенно друого какого-то племени. И ему было рассказано из чего, как строить храм. Из чего должна быть сделана какая… и это были самые дорогие, самые ценные материалы, то есть на храм отдавалось все самое-самое – самое лучшее, самое дорогое, самое ценное.

Алексей Пичугин

— Вот то о чем Вы говорите, мне очень напоминает и нашу историю времен Андрея Боголюбского в XII веке, когда он отстраивал Владимир, он же приглашал западноевропейских мастеров. Хотя, наверняка, местные ребята тоже могли построить. Но приглашал, умышленно приглашал западноевропейских и это стоит до сих пор, мы это видим.

Андрей Анисимов

— Да, но это как бы совместная работа.

Алексей Пичугин

— Да, совместная, в храме в Кидекше, например, ну Вы, наверное, знаете, видели тоже, блоки помечены все стрелочками. То есть эти западные мастера оставляли местным рабочим конструктор фактически со стрелками, которые указывали как и что, какие блоки куда класть.

Андрей Анисимов

— Так вот, я начал про самое лучшее – это один из вариантов – княжеский вариант, то есть вариант, когда есть деньги. Но есть другой вариант, когда денег нет и это тоже вариант…

Алла Митрофанова

— Вариант?

Андрей Анисимов

— Это тоже вариант, а почему нет? Нам же заповедано, что… Иисус Христос говорит, что двое или трое соберутся во имя мое…

Алла Митрофанова

— Там я посреди них.

Андрей Анисимов

— То есть нет задачи, что это должно быть в золоте, серебре и платине. Есть задача, где мы соберемся, а собраться мы можем где угодно.

Алла Митрофанова

— В пещере, например.

Андрей Анисимов

— Вот почему… Кстати, Вы правильно затронули эту… это такая мысль, которая мне сейчас очень важна, потому что похожая ситуация – денег нет, ну гонения, не гонения, но вы знаете, что не везде легко проходит строительство храмов, да?

Алла Митрофанова

— Да, это правда.

Андрей Анисимов

— В общем, поэтому, мне кажется, что как раз обращение к первохристианским храмам, к их опыту, сейчас очень важно.

Алла Митрофанова

— Вы имеете в виду храмы, которые в катакомбах были?

Андрей Анисимов

— Не только в катакомбах, хотя катакомбы мне тоже нравятся. И более того, мы даже разработали несколько проектов подземных храмов, потому что иногда существует совершенно реальная проблема строительства храмов, где они нужны людям, но нет возможности их построить наземными. Это историческая застройка, это парковые и садово-парковые комплексы и так далее, то есть там, где не может быть надземной части. Мы сделали несколько проектов подземных.

Алексей Пичугин

— Очень интересно, а реализовано уже где-то?

Андрей Анисимов

— Нет, к сожалению, никак не можем найти заказчика.

Алексей Пичугин

— Никому не нужно?

Андрей Анисимов

— У нас действительно очень много наработок, которые возникают из-за какой-то проблемы, мы ее дальше разрабатываем…

Алексей Пичугин

— То есть проблему вы сами разрабатываете?

Андрей Анисимов

— Да, мы ее разрабатываем и оставляем ее и она потом всплывает. Вот таким образом сейчас всплыли храмы, которые мы проектировали лет 10 назад, если не ошибаюсь.

Алла Митрофанова

— Это какие?

Андрей Анисимов

— Мы их обозвали тогда «малобюджетные». У нас тогда была идея предложить храм, который будет стоить, ну какие-то понятные деньги. Не то чтобы копейки, но чтобы он стоил совершенно понятных каких-то денег, чтобы он быстро возводился, но при этом, чтобы он был красивый – это самое сложное…

Алексей Пичугин

— И стоял еще…

Андрей Анисимов

— Да, это самая сложная задача.

Алла Митрофанова

— А это возможно вообще, в принципе она решаема эта задача?

Андрей Анисимов

— Да, решаема и более того, мы буквально на прошлой или позапрошлой неделе мы получили благословение председателя финансово-хозяйственного управления Патриархии архиепископа Марка о строительстве таких храмов в Москве.

Алексей Пичугин

— Это из проекта 200 доступных храмов?

Алла Митрофанова

— В спальных районах?

Андрей Анисимов

— Да. То есть это означает, что поменялась политика финансово-хозяйственного управления и Патриархии в отношении строительства храмов в Москве.

Алексей Пичугин

— А можете назвать примерную сумму? Во сколько обойдется заказчику храм такой малобюджетный?

Андрей Анисимов

— Да, храм на 150-200 человек обходится наземная часть храма, то есть выше нуля это называется, она обходится в 30 млн. рублей. Я вам скажу, что эта сумма понятная, потому что строительство храма такого полноценного, серьезного храма такого, высокого – эти храмы низкие – оно обходится на порядок больше. Единственное, что 30 млн. – это без фундамента, потому что фундамент в каждом месте свой.

Алексей Пичугин

— Естественно, там своя геология…

Андрей Анисимов

— Еще, я закончу мысль по поводу этих храмов, которые недорогие. В том случае, когда нет денег, есть какие-то определенные проблемы. Самая главная задача, когда нет денег – не делать вид, что у вас денег много.

Алла Митрофанова

— А кто-то пытается делать вид, что много денег, если их нет.

Андрей Анисимов

— К сожалению, да.

Алексей Пичугин

— Стесняются, наверное.

Андрей Анисимов

— Не надо лить из бетона, не надо делать фальшивый декор, не надо делать фальшивое золото. Кого обманываете?

Алла Митрофанова

— А, в этом смысле.

Андрей Анисимов

— Понимаете, нет денег на золото, да не надо делать золото. Никто не сказал, что купола должны быть золотыми. А тем более из этого, не к ночи будет помянуто, нитрит титана, понимаете? Зачем это нужно?

Алла Митрофанова

— А какие альтернативы?

Алексей Пичугин

— Медь.

Андрей Анисимов

— Альтернативы – медь, свинец, я не знаю, пурал, огромное количество различных…

Алла Митрофанова

— И это будет хорошо?

Андрей Анисимов

— Конечно, будет хорошо, будет хорошо.

Алексей Пичугин

— Недавно, я так понимаю, что это ваш тоже проект, часто проезжаю по Ленинскому проспекту - на пересечении с улицей Миклухо-Маклая стоит очень красивый храм, там совершенно не золотые купола.

Андрей Анисимов

— Они совершенно не золотые – это правда.

Алексей Пичугин

— Но видимо ни разу не дешевле, чем золотые.

Андрей Анисимов

— Да, вот видите, Вы уже правильно поняли, что они… действительно, они стоят ровно столько же, сколько стоят золотые.

Алла Митрофанова

— Это храм Веры, Надежды, Любови и Софии при больнице Димы Рогачева, если я правильно понимаю?

Андрей Анисимов

— Совершенно верно, да. Они стоят ровно столько же.

Алексей Пичугин

— Но вот эта майолика…

Андрей Анисимов

— Но насколько это выглядит…

Алексей Пичугин

— Интереснее.

Андрей Анисимов

— Интереснее, насколько это выглядит более московским, насколько это выглядит таким даже более детским. Вы видели, как этот храм вписывается.

Алексей Пичугин

— Я просто не знал, что это храм при больнице, поэтому не задумывался, что он более детский.

Андрей Анисимов

— Это принципиальная вещь, этот храм должен был быть для детей такой сказкой, таким вот… знаете, как посланники князя Владимира, когда приехали из Константинополя сказали, что мы не знали, где мы были, то ли на небе, то ли на земле. Вот дети, посетив этот храм, должны быть приблизительно с такими же эмоциями. Потому что там многие дети не из Москвы, и даже не из России, и даже не из городов, поэтому многие вообще храмов не видели.

 

Алексей Пичугин

— Итак друзья, напомню, Андрей Анисимов сегодня у нас в гостях – церковный архитектор и мы продолжаем. Когда я узнал, что Вы к нам придете, у меня сразу, моментально в голове всплыл самый главный вопрос, как мне кажется, а новый стиль какой-то… приезжаешь в Грецию, я даже не беру какие-то католические страны, где церковная архитектура активно развивается. Даже в Греции в православных странах, смотришь, уже новые проекты появляются, какой-то хай-тек в православной архитектуре присутствует, стеклянные композиции и формы. А у нас это не востребовано, время не пришло, народ не готов, приход не поймет. Почему этого всего нет?

Андрей Анисимов

— Ну я много езжу по Греции, что-то я там новых храмов особо…

Алла Митрофанова

— В стиле хай-тек…

Алексей Пичугин

— Ну, бывают, бывают.

Андрей Анисимов

— Я в Греции не видел, все-таки греки не готовы к этому, мне кажется. Так вот, значит, что сказать о новом? Есть попытки сделать какие-то новые проекты. Более того, в позапрошлом теперь уже году – в 2013 году, мы проводили, не мы а Союз архитекторов проводил конкурс, а мы проводили выставку по результатам этого конкурса. Мы – это Гильдия храмоздателей. В Союзе архитекторов, в Центральном доме архитектора проводили выставку «Поиски современного образа православного храма», как-то так назывался этот конкурс. Были представлены, конечно, даже какие-то совершенно безумные проекты, были традиционные, почему-то по результатам очень много было в победителях именно традиционных проектов, что меня немножечко удивило, потому что в условиях так и было написано: только принимаются новаторские какие-то… но половина традиционных, причем не самых лучших… Насчет новаторства, в качестве конкурса, да, я считаю, что может быть все, что угодно. То есть бумажная архитектура, так называемая, то есть архитектура, которая создает идею, она может быть.

Алексей Пичугин

— А в качестве реализованного?

Андрей Анисимов

— А в качестве реализованного я еще не видел хорошего проекта, ни у нас, ни за рубежом, такого, чтобы полноценно можно было сказать, что да, можно строить, включая капеллу в Роншане, которая мне нравится, но мне кажется, что все равно – это не совсем то, что нужно нам.

Алексей Пичугин

— Почему я об этом спрашиваю, ведь у нас в течение ста лет, примерно, сменялось по два стиля. Ведь, действительно, там, нарышкинское барокко, его сменяет классицизм, который сменяет эклектика. Опять-таки модерн, конструктивизм и вдруг, где-то в середине XX века, по крайней мере у нас в стране это прерывается. И пока никаких новых форм, даже не только в церковной архитектуре, а в архитектуре в целом, практически не видно. Может быть я заблуждаюсь.

Андрей Анисимов

— Ну, за архитектуру в целом я вообще не в ответе, потому что я вообще не понимаю, что там происходит, и не считаю себя в этом смысле архитектором, потому что, слава Богу, я уже давно ничего не проектирую, кроме каких-то там небольших домиков для себя и своих друзей…

Алла Митрофанова

— То есть иногда все-таки бывает.

Андрей Анисимов

— Да, бывает, ну понятно, но это такое… это не профессия и, кстати говоря, звание заслуженного архитектора я получил только за храмы, чем я, кстати говоря, очень внутренне горд. Потому что я не считаю себя современным архитектором. И я не очень понимаю, что там происходит, я конечно вижу зарубежный какой-то опыт. Для светской архитектуры я считаю, что можно делать все, что угодно, у меня нет каких-то внутренних ограничений. Для церковного зодчества есть огромное количество и внутренних ограничений каких-то и… просто, когда проектирует архитектор, который не очень себе представляет, что происходит в храме, что кроме архитектуры существует еще что-то, начиная от росписи, иконостаса, облачений, пения, кончая просто, собственно самой службой. То есть как она будет организована. Когда проектируют стеклянные храмы, я вообще даже не очень представляю, как в этом стеклянном кубике можно…

Алексей Пичугин

— А если придет заказчик и скажет: «Хочу так»?

Андрей Анисимов

— Хочу как?

Алла Митрофанова

— Хочу стеклянный купол и да…

Алексей Пичугин

— Хочу стеклянный храм.

Алла Митрофанова

— Хрустальный алтарь.

Андрей Анисимов

— Заказчиком кто будет? Если это будет священник, то пусть он пойдет к архиерею и у него благословения спросит служить в стеклянном храме. Если это будет попечитель, значит у него гордыня захлестывает. Если это архитектор на свои деньги собирается строить, значит, он вообще мало что понимает в церковном зодчестве.

Алла Митрофанова

— Вы знаете, мне на память пришел храм святой Марии Магдалины в Дармштадте, который проектировал Бенуа и когда об этом храме там рассказывают на месте, всегда говорят: «Понимаете, Бенуа не был храмовым архитектором, поэтому вы видите, какая у нас колокольня. Звонарь там не помещается». Вот примерно так. А она действительно такова, что колокола там висят и человек теоретически стоять может, но практически ему это не очень удобно. Если я правильно понимаю Вашу мысль, то Вы как раз об этом, что если человек проектирует храм, он должен понимать, что здесь должна быть звонница, удобная для звонаря, здесь должен размещаться хор, внутри алтарного пространства священники должны заниматься богослужением и не отвлекаться на острые углы и прочее и прочее.

Андрей Анисимов

— И знать, что они там делают, как передвигаются, где находится основное действо и так далее. То есть это все очень важно. И мало того, что надо знать это, надо, когда проектируешь, я вот 27 лет занимаюсь церковным зодчеством и я в любом случае, я каждый раз понимаю, что я еще не до конца все знаю. И поэтому когда…

Алла Митрофанова

— Хорошо.

Андрей Анисимов

— И поэтому когда… потому что каждый раз я сажусь со священником заказчиком и как будто с чистого листа мы начинаем выстраивать всю композицию храма. Потому что у него, у каждого священника есть свое представление о том, где он собирается служить. Это действительно очень творческий процесс и поэтому я все время удивляюсь, как люди так, вы знаете, так легко, с таким дерзновением говорят: «Да, что, я же архитектор, какая ерунда храм спроектировать, - и говорит, - мне даже хочется, у меня есть аэропорт, у меня есть стадион, у меня есть жилой комплекс в Одинцово, у меня там есть коттеджи…

Алла Митрофанова

— «Драм.кружок, кружок по фото, мне еще и петь охота», да…

Андрей Анисимов

— А храма мне как раз и не хватает для моего портфолио, здесь еще храм и тогда вообще все шикарно будет. И вот смотришь на эти храмы. Я уж не буду называть какие, но вы знаете, когда храм спроектирован в виде кубика и в него просто с улицы вход – ни притвора, ни паперти, ни гардероба…

Алексей Пичугин

— Но ведь в храме Покрова на Нерли тоже нет, ни притвора, ни паперти.

Андрей Анисимов

— Не путайте княжеский храм и приходской. Кроме того, храм Покрова на Нерли был обнесен гульбищем, там прежде чем в него войти, там еще целая история была.

Алексей Пичугин

— Ох, спорят с этим сейчас.

Андрей Анисимов

— Не важно, хорошо, спорят. Княжеский храм, монастырский храм, приходской храм XVI века – это разные вещи.

Алла Митрофанова

— А что такое приходской храм XXI века?

Андрей Анисимов

— XXI века храм приходской такой, что выделяется… церковная жизнь, она выделена из нашей светской жизни. Потому что в XVI веке – это было единое целое. В храм можно было дойти, ну грубо говоря, можно было дойти, не одеваясь до храма, потому что он был рядом и больше не надо было ничего…

Алла Митрофанова

— Дорогу перебежать.

Андрей Анисимов

— Дорогу перебежать, да. Потому что у каждого села был свой храм и с этим все ясно. Сейчас же люди должны ехать в храм и так далее. Архитектура храма меняется, сам… то есть мы живем на скорости, У нас клиповое сознание, мы долго ни на что смотреть не можем, долго думать не можем. То есть проносясь со скоростью 100 км/ч по дороге, видя современную застройку, мы должны быстро в этой застройке увидеть нечто другое. Вот Вы на Ленинском проспекте храм увидели, потому что он очень резко отличается от всего, что его окружает.

Алексей Пичугин

— Ну, конечно.

Андрей Анисимов

— Хотя он меньше всего, что его окружает раз в 50. Потому что сейчас невозможно архитектурной высотной доминанты добиться доминантой планировочной. Потому что раньше, понятно, деревня, одноэтажные дома, княжеский… или там не княжеская, а дворянская усадьба и храм поставил 25 метров высотой, все, он доминирует.

Алла Митрофанова

— А если он еще и на холме стоит, то совсем, да.

Андрей Анисимов

— Или у речки на красивом месте, вообще все ясно, то есть все нормально, все хорошо, уже доминанта обеспечена. Сейчас поди сделай здесь доминанту. Как ее сделать? Вот в застройке, которая сейчас частенько ведется, опять лезут в высоту. Но высота увеличивается, увеличивается, увеличивается, никто не думает о том, что спонсоры, губернатор, или там кто-то подарил этот храм, построил, а эксплуатировать то потом этот храм кому? Приходу! Он должен вот это все отопить, это же вообще безумие, понимаете. Ну так я начал о чем…

Алексей Пичугин

— Ну хорошо, что не дровами уже.

Андрей Анисимов

— Ну да…

Алла Митрофанова

— Но тем не менее – это дорого.

Андрей Анисимов

— Коммуналка сейчас…

Алексей Пичугин

— Итак, напомню, что Андрей Анисимов – церковный архитектор сегодня у нас в гостях, мы к вам вернемся.

 

Алла Митрофанова

— Добрый вечер еще раз, дорогие слушатели. Это программа «Светлый вечер», я Алла Митрофанова. Алексей Пичугин у микрофона и в гостях у нас заслуженный архитектор России Андрей Анисимов. Председатель правления гильдии храмоздателей, руководитель мастерских Андрея Анисимова, собственно, Ваши регалии можно перечислять бесконечно.

Андрей Анисимов

— Спасибо

Алла Митрофанова

— Мы сегодня говорим о современной храмовой архитектуре и Вы знаете, мне кажется, разговор такой, довольно проблемный у нас получается. В первой части Вы обозначили, например, такую тему, как это сказать… функциональность храма, отопление привели в пример. Я никогда даже не задумывалась о том, что когда архитектор проектирует храм, он должен думать о таких вещах, как отопление. Понятно, он, наверное, думать о том, как храм будет расписан, и наверное, лучше с художником эти темы решать, понятно, наверное, он должен обсуждать с батюшкой, а что ему хочется на выходе получить, но думать еще про то, как община будет это отапливать. То есть это серьезно, это действительно так?

Андрей Анисимов

— Это очень важная проблема, потому что содержание храма, эксплуатация храма, начиная от того, как чистить кровлю, отводить воду, вентиляция, отопление и так далее – это очень важные вещи о которых часто забывает архитектор, который проектирует и который не очень представляет себе проблемы церковной жизни.

Алла Митрофанова

— А когда в XVI веке, к примеру, строили храмы, об этом тоже думали?

Андрей Анисимов

— В XVI веке не было проблемы отопления храма, потому что его просто не отапливали. Отапливали только алтарь и вы знаете, что у нас возник высокий иконостас, в отличие от низкой алтарной преграды греческой, у нас возник высокий иконостас, который позволял сохранять тепло внутри алтаря, чтобы Святые дары не замерзали. А сам храм не отапливался, поэтому, собственно, не было проблемы и с гардеробом и со всем прочим. Так вот я хочу… если можно я продолжу тему того, что мы летим на машине, мы должны увидеть вот этот райский сад. Если нас не зацепило это, если архитектура, облик, силуэт храма нас не остановил и мы не поняли, что это храм, а мы поняли, что это нечто… какая-то фантазия архитектора и пролетели мимо – мы пролетели мимо, я в этом уверен. А если мы увидели знакомый силуэт, то тогда мы остановились. Это по поводу того, как должен выглядеть современный храм. Мне кажется, что есть традиция, ее не надо нарушать, а развивать ее постепенно надо. То, что она не развивается последние 25 лет – это срок, соизмеримый со сроком, ну скажем так, существования модерна. За эпоху модерна было построено огромное количество шедевров, сейчас за тот же период, даже уже больше, шедевров столько не построено, к сожалению – это минус. И минус, мне кажется, опять же в отсутствии профессионализма.

Алла Митрофанова

— Профессионализм из ниоткуда не возьмется.

Андрей Анисимов

— Не возьмется.

Алла Митрофанова

— Это же нужно растить профессионалов.

Андрей Анисимов

— А что касается развития архитектуры, я категорически против и считаю, что это невозможно революционными всякими методами. То есть взять сейчас и ни с того, ни с сего начинать строить какой-то новый храм, вот совсем новый…

Алла Митрофанова

— Хай-тек.

Андрей Анисимов

— Хай-тек… мне кажется, что это не совсем правильно. А постепенно вносить какие-то признаки современности, которые диктуются не тем, что мне хочется это внести, а экономическими проблемами, вот этими проблемами бытовыми, скажем так – содержанием храма, то есть эксплуатационными, экономическими… То есть да, сейчас сложно насытить храм декором, потому что декор хороший должен быть ручной, соответственно он дорогой. Да, его должно быть очень мало и вот после того, как мы… но в нужных местах. После того, как мы увидели вот этот храм, пролетая на скорости 120 км/ч, вернулись в этот храм, остановились и пошли к храму, тут у нас должно возникать узнавание того, куда мы идем. То есть должны уже возникать вещи, которые мы видим на другом экспозиционном расстоянии. То есть мы видим уже иконы на фасадах, какие-то признаки того, что мы идем в православный храм. Попадая внутрь мы должны попасть в совершенно…

Алексей Пичугин

— Знакомое пространство.

Андрей Анисимов

— Знакомое пространство, в котором понятно, как себя вести, понятно, как организована служба. Служба должна быть организована удобно. Должны быть современные вещи, к которым мы привыкли – гардеробы, комнаты матери и ребенка, если это возможно в большом храме, крестильня с теплыми какими-то определенными помещениями, теплыми полами и так далее, правильно организована служба, звонарь должен лезть не по вертикальной лестнице, а идти по нормальной лестнице, звонить должны, естественно не нажатием на кнопочку, а желательно, все-таки вручную и так далее. Тут возникает вопрос – это же все надо собрать в одну кучу. То есть всех этих людей надо собрать в одну кучу и мы этим занимались на протяжении последних десяти лет. То есть мы собирали людей, которые будут строить храм от проектирования до последнего винтика, до освещения. И отсюда возникла идея создания Гильдии храмоздателей.

Алла Митрофанова

— Вот хотелось бы, чтобы Вы о ней подробнее рассказали, потому что Вы председатель правления этой гильдии, а чем она занимается, это, ну пока во всяком случае, вопрос.

Алексей Пичугин

— И сколько лет она существует?

Алла Митрофанова

— Недавно, да, возникла?

Андрей Анисимов

— Насчет лет – это мощно. Учредительное собрание прошло год назад, после этого документы были поданы в Минюст на регистрацию и 19 января уже 2015 года…

Алла Митрофанова

— А, то есть это буквально только что случилось?

Андрей Анисимов

— Только что, мы получили…

Алексей Пичугин

— Вас поздравить можно?

Андрей Анисимов

— Можно поздравить!

Алексей Пичугин

— Поздравляем!

Алла Митрофанова

— Поздравляем!

Андрей Анисимов

— Мы получили таки документы о регистрации. Вот Гильдия храмоздателей, что это такое? Это организация, это некоммерческая организация… ассоциация, которая объединяет архитекторов, строителей, художников, иконописцев, мозаичистов, резчиков, мастеров прикладного искусства – литейщики, ювелиры и так далее. Ждем сейчас включения в эту организацию еще специалистов, которые занимаются шитьем и так далее. То есть, понимаете, весь комплекс…

Алла Митрофанова

— То есть это целый комлпекс от и до, действительно.

Андрей Анисимов

— Весь комплекс церковного искусства. Это принципиально, потому что в таком случае можно будет предлагать такие комплексные решения, ведь всегда очень печально видеть, когда в хорошей архитектуре появляется роспись, которая к этой архитектуре не имеет никакого отношения.

Алексей Пичугин

— Никакого отношения стилистически не имеет.

Андрей Анисимов

— Ни стилистически, не продумано, ничего. То есть, понимаете, у меня очень смешной был случай много-много лет назад, когда я только начинал заниматься этим делом – церковным зодчеством, надо сказать, что мы сразу начали проектировать и строить, то есть этого разрыва не было никогда. Никогда не был только архитектором, всегда был и строителем. Но, никогда я не рассматривал, ни себя, ни своих коллег, как художников и мастеров по изготовлению иконостасов, поэтому в первый же храм, который мне довелось построить мне нужно было сделать иконостас.

Алексей Пичугин

— А давайте сразу оговоримся, где и что, сколько лет назад это было, меня всегда даты интересуют…

Алла Митрофанова

— Историк…

Андрей Анисимов

— Я думаю, что это лет, наверное, 17-20 назад, один подмосковный храм, не будем сейчас называть, не важно. И я не имея своих возможностей спроектировать, я еще не знал, как проектируется иконостас… ну знал, но теоретически, лично не проектировал. Я решил заказать проект этого иконостаса двум бригадам. Одна бригада была иконописцев, а другая бригада была резчиков по дереву. Через две недели мне принесли два проекта, можете себе представить, как они выглядели?

Алексей Пичугин

— Да.

Алла Митрофанова

— Наверное, они были разные.

Андрей Анисимов

— То есть проект иконописцев – это были выстроенные в ряды иконные доски, иконы, которые были разделены тоненькими реечками.

Алексей Пичугин

— А иконописцы с резчиками не сотрудничали?

Андрей Анисимов

— Это разные были бригады.

Алексей Пичугин

— Ну как бы они друг с другом..?

Андрей Анисимов

— Нет. А Резчики принесли сплошную резьбу и в них маленькие-маленькие вставлены иконы. Я так посмотрел и понял, так, этим должен заниматься архитектор. И с тех пор у нас началось формирование такого коллектива, который назывался Товарищество реставраторов, Мастерские Андрея Анисимова – это организации, которые занимались разными видами деятельности, и мозаиками, и белокаменной резьбой, и строительством, соответственно, и проектированием, и росписями. Мы начали обрастать партнерами, коллегами и решили… Вот гильдия – это фактически регистрация наших отношений с нашими партнерами. То есть мы их оформили эти отношения. И более того, мы предложили, мы открыты, поэтому мы предложили коллегам, которые существуют сейчас в каком-то отдельном пространстве, объединяться. Кроме того, у нас существуют в гильдии люди, которые не занимаются непосредственно руками, а у нас существуют членами гильдии искусствоведы - Ирина Константиновна Языкова, Светлана Витальевна Гнутова…

Алексей Пичугин

— Известные люди.

Алла Митрофанова

— А что они делают?

Андрей Анисимов

— Это известные люди, и в церковной среде, и в искусствоведческой среде, известные люди, которые у нас формируют наш… ну как бы формируют наш вкус, так сказать.

Алла Митрофанова

— Воспитывают.

Андрей Анисимов

— Они нас воспитывают, мы с ними консультируемся, у нас создан художественный совет. Художественный совет возглавляет епископ Троицкий Панкратий, как известно игумен…

Алла Митрофанова

— Валаамского монастыря.

Андрей Анисимов

— По образованию архитектор. Более того, его уже можно назвать практикующим архитектором, хотя 10 лет назад, он говорил: «Ну я архитектор, но не практикующий».

Алла Митрофанова

— Как он практикует? Где?

Андрей Анисимов

— После того, как уже на Валааме построено знаете сколько всего, отреставрировано еще больше. И подворье там и все прочее, уже владыка практически практикующий архитектор. У нас даже в некоторых проектах он у нас в соавторах записан.

Алла Митрофанова

— То есть он во всем этом деятельное участие принимает?

Андрей Анисимов

— Да. Кроме того, у нас есть и священники с архитектурным образованием – отец Андрей Юревич, закончивший МАРХИ, отец Константин Камышанов, тоже архитектор, причем практикующий архитектор, что тоже немаловажно, потому что они и архитекторы и потребители своей же собственной продукции.

Алла Митрофанова

— Андрей Альбертович, Вы сказали об искусствоведах, привели в пример священников, которые входят в вашу гильдию, как я понимаю, это сложный вопрос, формирования вкуса, воспитания вкуса. Ведь речь идет не только о том, чтобы сейчас научиться правильно и хорошо строить храмы, речь идет о том, что необходимо какую-то художественную среду создавать, в которой могли бы расти будущие специалисты, да? Чтобы… это же такая должна быть непрерывная традиция, она в России прервалась, но ее же восстанавливать надо как-то, да?

Андрей Анисимов

— Совершенно верно. Значит для этого у нас еще существует и наш печатный орган. У нас вышел первый номер журнала «Храмоздатель», который мы выпустили совместно с издательством Московской Патриархии и впредь у нас будет выходить альманах «Храмоздатель» ежегодный, который будет посвящен вопросам… не освещению работы гильдии, то есть это не рекламное издание, это будет издание именно такое научное, искусствоведческое издание, которое будет посвящено анализу существующего положения в храмоздательстве, храмостроительстве и благоукрасительстве, потому что это все неразрывно и какие-то исторические аналоги будут рассматриваться.

 

Алексей Пичугин

— Друзья, напомним, что в гостях у радио «Вера» сегодня в программе «Светлый вечер» церковный архитектор Андрей Анисимов.

Алла Митрофанова

— Председатель правления Гильдии храмоздателей. Андрей Альбертович, Вы рассказывали нам о том, каковы требования к современному храму. Он должен быть, помимо того, что красивым, заметным, выделяющимся, соответствующим традиции с элементами новаторства, он должен быть еще и функциональным. И когда Вы говорили о функциональности, говорили об отоплении, о том, что должны быть удобные лестницы, одно, другое, третье, пятое, десятое… Но, мы с Вами когда начинали разговор, Вы упоминали подземные храмы первых христиан. Я себе с трудом представляю, чтобы эти храмы были настолько комфортными и удобными. Вам не кажется, что это вообще может быть проблема, если мы хотим, чтобы наши храмы сейчас были так комфортны? Вера же не бывает комфортной.

Андрей Анисимов

— Что значит комфортно… мы же не говорим о том, что мы будем там делать мягкие кресла и будем смотреть на широком экране, как идет служба.

Алексей Пичугин

— Но, ведь если есть возможность, не делать земляной пол, то лучше его не делать.

Алла Митрофанова

— Согласна, просто вот смотрите, есть раннехристианские храмы, которые зачастую были под землей. Там вообще ни о каком комфорте речи не идет, тем не менее – это храмы, тоже храмы.

Андрей Анисимов

— А почему там не идет речь о комфорте? Вы были в Каппадокийских храмах? Где-то в подземных храмах?

Алла Митрофанова

— В Риме в катакомбах.

Андрей Анисимов

— Ну там же вполне в Каппадокийских храмах, там замечательная атмосфера, там очень хорошо, то есть там вентиляция сделана, потрясающие росписи, потрясающее пространство. Что же там некомфортного, там все замечательно?

Алексей Пичугин

— Может быть вы просто разные понятия вкладываете, смысл в слово комфорт?

Андрей Анисимов

— Может быть, я думаю, что в храме есть определенные требования, которые мы должны выдержать. То есть степень комфорта здесь такая, что мы не должны мучиться и отвлекаться на всякую бытовую ерунду, когда мы находимся в храме. Мы не должны замерзнуть, мы не должны наоборот сильно перегреться. Не должно быть душно, мы должны быть сосредоточены на молитве, мы же не подвижники, мы же не должны в веригах стоять, можно, конечно, всем сначала давать вериги, а потом их снимать и они скажут: «Ох, как хорошо»

Алла Митрофанова

— А еще власяницу.

Андрей Анисимов

— Не до такой степени.

Алексей Пичугин

— Ничего в теплом полу плохого нет.

Андрей Анисимов

— Ничего плохого нет.

Алла Митрофанова

— Нет-нет, я не возражаю.

Андрей Анисимов

— Более того, мы сейчас сделали, вот на том же Валааме, мы когда проектировали храм Владимирский скит, у меня все время была одна и та же… такой девиз у меня был: не надо издеваться над монахами, им и так плохо.. ну не плохо, но тяжело.

Алексей Пичугин

— Тяжело.

Алла Митрофанова

— Им хорошо, мне кажется, как раз наоборот.

Андрей Анисимов

— Им и так тяжело, не надо их гонять по улице. И поэтому мы объединили все в одно здание. У нас и трапезная, и келейный комплекс, и иконописная мастерская, и три храма, и музей, и чего у нас там только нет, там все объединено в один комплекс. Можно, грубо говоря, в тапочках ходить по всему этому комплексу. Зачем их гонять по улице?. Вот то же самое… вообще храм строится вообще-то, храм строится для людей. Потому что даже в Библии сказано, что Господь сказал, что он строит храм для того, чтобы Он пребывал не в храме, а между молящимися, то есть между людьми. То есть Он пребывает между людьми, которые строят храм. Вообще на мой взгляд это такая тоже очень важная вещь для нас, то есть те люди, кто участвуют в храме, вот для них строится храм, вот участвуют в строительстве храма, в первую очередь. То есть люди строя храм сосредотачиваются на этом, очищаются, им… они посвящены этой большой цели. А потом еще и люди, которые приходят в храм молиться, если все происходило, как я вам говорю, возникает та самая непонятная, но ощутимая вещь о которой мы говорили в самом начале.

Алла Митрофанова

— Гармоничность какая-то, да, такая.

Андрей Анисимов

— Почему храм один нравится, а другой нет? Потому что он строился по таким принципам, по принципам такой любви, а не издевательства над…

Алла Митрофанова

— Очень тонкое замечание

Андрей Анисимов

— Смирение…

Алла Митрофанова

— То есть храм для человека.

Андрей Анисимов

— Для человека, то есть нужно полюбить человека, полюбить в конце концов своего заказчика – не ругаться с ним, а наоборот понять, что он… если он ошибается, не надо считать, что он ошибается из-за того, что он недалекий человек, он просто может быть хочет сделать лучше и надо понять вот это все. То есть мы должны все стремиться к одной цели, мы должны работать на этот результат.

Алла Митрофанова

— Андрей Альбертович, а можно личный вопрос?

Андрей Анисимов

— Можно.

Алла Митрофанова

— А как Вы в своей жизни решили, что будете заниматься именно храмостроением, если вы были какое-то время обычным архитектором, а потом хоп… А что случилось?

Андрей Анисимов

— Я вам скажу так, что интерес к церковной архитектуре у меня возник еще в студенческие годы, но он был связан с тем, что я очень любил русскую архитектуру, само собой и даже еще с родителями ездил по Золотому кольцу, но это нормально. А в студенческие годы я очень полюбил русский север. И Карелия, Архангельская область, Мурманская… у меня были бесконечные. Я в год по пять походов совершал – с рюкзаком, на байдарке, автостопом, всякими доступными способами, но к сожалению, сейчас деревянное зодчество не очень…

Алексей Пичугин

— Вот я как раз хотел Вас спросить, раз уж заговорили про север, как Вы относитесь к деревянной церковной архитектуре?

Андрей Анисимов

— Я к ней отношусь очень хорошо, потому что я вообще считаю…

Алексей Пичугин

— К возможности ее использования сейчас?

Андрей Анисимов

— Хорошо, к деревянной архитектуре я отношусь так, что я считаю, что в русском зодчестве есть два величайших достижения – это псковская архитектура – наша, это абсолютно наша архитектура. И деревянное зодчество – это тоже абсолютно наше достижение, российское. Потому что понятно, владимиро-суздальское – это такое немножечко заимствованное, а псковское – это то, что мы получили от Византии, но сделали абсолютно…

Алексей Пичугин

— Но осмыслили.

Андрей Анисимов

— Абсолютно свое сделали и абсолютно гениально. Тоже самое с деревянным. Но псковское мы сейчас взяли за основу и пытаемся… вот когда мы говорим о малобюджетных вариантах всех, мы как раз основываемся на достижениях Пскова. Потому что это очень простая, лаконичная и очень одухотворенная архитектура, очень. Сделать так просто и красиво очень сложно.

Алла Митрофанова

— А это дорого, кстати говоря?

Андрей Анисимов

— Вот, вы понимаете, что самое интересное, дорого… хорошо и плохо сделать деньги почти и те же, надо только как-то…

Алла Митрофанова

— Дорого – не обязательно хорошо

Андрей Анисимов

— Это точно абсолютно.

Алексей Пичугин

— Но, все-таки деревянное…

Андрей Анисимов

— Деревянное, значит, смотрите, оцилиндрованный брус, клееный брус и все прочее, что сейчас делается под маркой деревянное зодчество – это не деревянное зодчество.

Алексей Пичугин

— А что такое деревянное зодчество?

Андрей Анисимов

— А деревянное зодчество – это полноценное бревно хорошего диаметра, вручную тесаное, с врубками, которые сделаны по традиции – это тогда деревянное зодчество. Стоит оно такое деревянное зодчество ой-ой-ой. Поэтому его нет и не будет, потому что ему перспективы сейчас нет.

Алексей Пичугин

— А умельцы есть хотя бы?

Андрей Анисимов

— Умельцы есть, мало, но есть. Их можно собрать в Архангельской области, в Карелии, в Вологодской области, есть.

Алексей Пичугин

— То есть, если я захочу построить деревянный храм, или деревянный дом, что уже там, не будем о высоких материях…

Алла Митрофанова

— Тебе придется стать миллионером.

Алексей Пичугин

— Хорошо, есть мужики, к которым можно обратиться и которые срубят?

Андрей Анисимов

— Срубят – да, но для того, чтобы они срубили, им надо спроектировать.

Алексей Пичугин

— Ну, понятно.

Андрей Анисимов

— Поэтому, слава Богу, есть еще архитекторы, которые работали когда-то…

Алексей Пичугин

— В реставрации?

Андрей Анисимов

— Да, в реставрационных мастерских, там Спецпроект реставрация, я сам имел честь там работать – Шестая мастерская деревянного зодчества, я тоже в ней работал, поэтому, есть еще… живы еще люди, которые знают, как это все делается, потому что ведь все эти…

Алексей Пичугин

— Печально «еще».

Андрей Анисимов

— Да, потому что уходят…

Алексей Пичугин

— Традиции преемства нет?

Андрей Анисимов

— Очень мало, потому что не востребовано, все вот эти приемы, древние приемы, как в деревянном, так и в каменном зодчестве, как в камнеобработке, они требуют, понимаете, они требуют усидчивости, они требуют поиска узлов, приемов, врубок. Сейчас все просто, даже мы с этим встречаемся, мы режем камень, что-то там, сложный какой-то элемент, думаешь: «Ладно, мы сейчас возьмем, вырежем отдельно, потом приклеим».

Алла Митрофанова

— А так нельзя?

Андрей Анисимов

— Можно, но это потеря определенного уровня.

Алексей Пичугин

— В XII же веке так не думали, а нам же надо стремиться к какому-то классическому восприятию.

Андрей Анисимов

— И еще, конечно, сейчас большая беда для нас – это, конечно, всякие лазерные и как они называются эти технологии…

Алексей Пичугин

— Резки?

Андрей Анисимов

— Да, резки. То есть, они дешевые, они естественно не так дорого стоят, но на это смотреть невозможно совершенно и это выдавать за искусство – это невозможно.

Алексей Пичугин

— Но разве есть люди, опять-таки, наверняка, Вы сейчас скажете, что остались еще специалисты, но есть ли молодые специалисты, которые умеют резать камень без помощи лазерных технологий, современных технологий?

Андрей Анисимов

— Слава Богу, есть, потому что есть во Владимире и в Суздали еще пока этому обучают, так что пока есть, слава Богу.

Алла Митрофанова

— Андрей Альбертович, в завершение программы, Вы бы какие дали советы людям, которые собираются строить, или реставрировать, восстанавливать храм? На что им обращать внимание? За что браться, а за что не браться, скажем так?

Андрей Анисимов

— Во-первых, точно оценить свои пожелания и возможности и не пытаться сделать вид, что вы подарили храму больше, чем вы подарили.

Алла Митрофанова

— В каком смысле?

Андрей Анисимов

— Храм должен выглядеть ровно на тот бюджет, который он стоит.

Алла Митрофанова

— А, вот так.

Андрей Анисимов

— Не надо пытаться пустить пыль в глаза – это, к сожалению, ошибка очень многих попечителей, которые, обладая небольшим бюджетом пытаются сделать, ну как бы…

Алексей Пичугин

— Мы же для Бога делаем, поэтому это должно блестеть все…

Андрей Анисимов

— Блестеть, да, не надо, чтобы блестело, должно быть очень красиво. Церковная архитектура – это, во многом не… даже не дорогие материалы, а правильные пропорции в построении и правильные пропорции в применении дорогих материалов. Понимаете, если вы всю крышу, главку, окна, двери, все сделаете золотое – золото работать не будет. А если вы все сделаете из каких-то таких не очень дорогих материалов, а крест сделаете золотой – он будет гореть огнем, он будет привлекать внимание и будет понятно, что храм был построен ради того, чтобы вознести этот крест, а не ради того, чтобы пустить всем пыль в глаза и копеечным самоварным золотом, которое ничего не стоит, позолотить все эти купола, которые очень красиво блестят, или сейчас…

Алексей Пичугин

— Но недолго.

Андрей Анисимов

— Да. Или сейчас вот елочные игрушки такие, знаете делают купола, причем ставят их еще на исторические храмы. Это вообще, я тут чуть в аварию не попал. Увидел один храм, который знаю много-много лет, на нем поменяли купола – поставили такие игрушки, на моем одном храме такие поставили. Вообще катастрофа.

Алла Митрофанова

— Переживаете?

Андрей Анисимов

— Да, ну вообще, ужас просто, испортили мне храм.

Алла Митрофанова

— Ну, будем надеяться, что таких примеров все-таки меньше, тем более, что вы всерьез сейчас занимаетесь таким образовательным процессом и разъяснительной работой, если я правильно поняла задачи Гильдии храмоздателей в том числе.

Алексей Пичугин

— Спасибо большое! Напомню нашим слушателям, что в программе «Светлый вечер» сегодня был Андрей Анисимов – церковный архитектор, а с вами вместе эту программу провели Алла Митрофанова и я – Алексей Пичугин. Будьте здоровы.

Алла Митрофанова

— До свидания!

Андрей Анисимов

— Спасибо, до свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем