Поделиться
У нас в гостях была художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто» Татьяна Ланская.
Разговор шел о том, как влияет на человека музыка, как научиться слушать классику, а также о том, какие концерты помогает организовать фонд "Бельканто".
В. Емельянов
— Здравствуйте, вы слушаете радио «Вера». Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер!
В. Емельянов
— Мы хотим представить нашу сегодняшнюю гостью. Это оперная певица Татьяна Ланская — художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто». Здравствуйте, Татьяна! Добрый вечер!
Т. Ланская
— Добрый вечер!
В. Емельянов
— И сразу первый вопрос. Во-первых, что такое «Бельканто»? Давайте поясним это нашим слушателям. И как это всё срослось с названием фонда?
Т. Ланская
— На самом деле, наверное, оно не совсем срослось. И, может быть, мы должны бы были именоваться по-другому. Когда фонд создавался, то он был именно таким проводником классического пения. То есть это была главная цель. Потом мы ушли очень далеко от классического пения и занимаемся всяким пением, и не пением в том числе, но название уже осталось. И так как нас зрители знали как «Бельканто», поэтому так мы и остались.
А. Митрофанова
— Я с удовольствием сейчас смотрю на ваш сайт и вижу, какие у вас есть фестивали музыки, сколько проектов разных. Во-первых, это фестиваль на Красной площади, потом проект «Звучащие полотна», когда вы совмещаете классическую музыку с классическими холстами работ разных мастеров: Леонардо да Винчи, Боттичелли, Марка Шагала и т.д. Вы это всё соединяете, то есть получается аудиовизуальный ряд очень понятный сегодня нам, людям в XXI веке, потому что мы всё-таки люди аудиовизуальной культуры. Я про себя вас называю такими миссионерами от музыки. Не знаю, насколько это справедливо, но мне кажется, что вы такие проводники классической музыки, к которой не каждое ухо сегодня приспособлено. Вы помогаете адаптироваться и познакомиться с этим фантастическим миром, который на самом деле, если его впустить внутрь, то уровень внутренней культуры сразу повышается, столько сразу навыков появляется: навык внимательного слушания, навык медленного чтения, навык наблюдения вообще. То есть это из какой-то другой системы ритмов жизни, как мне кажется. И это то, что вы помогаете почувствовать и понять. Но не знаю, насколько я права. Может, вы вообще таких целей себе не ставили?
Т. Ланская
— Наверное, главное, кроме того, чтобы быть проводником в мире музыки и искусства, есть ещё цель увеличить свою аудиторию.
А. Митрофанова
— Да, это понятная цель! (Смеется.)
Т. Ланская
— И история совершенно житейская, если можно так сказать. Я была у своего парикмахера, и передо мной обслуживался менеджер крупной страховой компании. Это был очень состоявшийся, образованный человек, он закончил Оксфорд, и я была поражена тому, что он никогда в своей жизни не был в театре и на концерте классической музыки.
А. Митрофанова
— Такое бывает.
Т. Ланская
— То есть это был образованный человек. И он никогда не водил на концерты своих двоих детей. Естественно, я его спросила: «А как же так, что вам интересно? Невозможно же жить без каких-то впечатлений, кроме книг должно быть что-то еще». Он сказал: «Кино». И когда он рассказал, мы долго думали о том, что, действительно, наверное, есть часть аудитории, которая не идёт на концерт просто потому, что не идет на концерт. И я спросила: «А почему вы не ходите в консерваторию?» Он сказал: «Там бабушки шелестят бумажками от конфет». То есть он в любом случае находил какие-то причины…
В. Емельянов
— Они вынуждены это делать, потому что у них замедленное слюноотделение с возрастом появляется.
Т. Ланская
— Да. И его это видимо раздражало, мешало воспринимать музыку. И видимо к восприятию он был не подготовлен просто воспитанием, своей семьей. И я подумала, почему бы нам не сделать нечто, где был бы очень яркий именно изобразительный ряд. Надо сказать о том, что мы не просто музыкальный фонд, 85% нашей деятельности так или иначе связано с органом. Это в первую очередь.
А. Митрофанова
— У вас даже на сайте есть такая специальная опция «Орган».
Т. Ланская
— Безусловно, да. И органов у нас несколько. И как раз проект «Звучащие полотна», прежде всего, возник в кафедральном соборе Петра и Павла. То есть, когда публика сидит внизу в соборе, орган находится на высоте 3-го этажа жилого дома, и слушатели воспринимают звук, что он как будто идёт в затылок. На самом деле это мы со стороны затылка, а звук ударяется о крест-распятие и крестообразно расходится по партеру.
В. Емельянов
— Но там резонация, конечно, фантастическая. Всё от зала зависит, конечно, но это, как правило, так.
Т. Ланская
— Да. Но и, во всяком случае, архитекторы именно так строят.
В. Емельянов
— И зависит от инструмента.
Т. Ланская
— Да. И, безусловно, держать зрителя в напряжении, даже если они слушают прекрасную музыку и лучшего в мире органиста, но когда он ничего не видит (сегодня в XXI веке), это очень сложно. Он не может сосредоточиться. Есть люди, которые закроют глаза, а есть люди, которые ищут что-то, за что им зацепиться. Смотреть на распятие может не каждый в течение большого концерта. И первый концерт, который мы сделали, это был «Вселенная Бах». Мы в качестве сопровождения показывали тогда произведения художников-косми
А. Митрофанова
— Поясните, кто такие художники-космис
Т. Ланская
— Это те, кто рисовали космос.
В. Емельянов
— А Алексей Леонов, пояснять не надо, это наш космонавт.
Т. Ланская
— Да. И когда мы сделали этот первый концерт, мы были просто поражены, потому что в моменты, когда менялось изображение, все одновременно моргали. То есть аудитория была абсолютно поглощена тем, что она видит. И те же самые музыкальные произведения, которые до этого, может быть, вызвали бы периодическое зевание, потому что фуга длинная, и не каждый готов следить за звуковедением в течение, допустим, 13 минут. Здесь же это не вызвало никакой проблемы для зрителя. Тем более мы еще добавляем такие элементы, как флешмоб, например, когда какой-нибудь очень статусный российский хор рассаживается среди этих же зрителей и неожиданно запевает хорал Баха. Это, конечно…
В. Емельянов
— Да, это сильно!
Т. Ланская
— Да, это большое впечатление. И вместе с визуальным рядом это был колоссальный успех. Это очень понравилось всем слушателям, и мы стали сопровождать практически все концерты тем или иным визуальным рядом.
В. Емельянов
— Татьяна, я хотел спросить, а чем закончилась история в парикмахерской с этим топ-менеджером?
Т. Ланская
— История закончилась тем, что теперь он ходит на все концерты, ходит весь его офис и все остальные.
А. Митрофанова
— Я же говорю, что вы молодцы, что вы миссионеры от музыки. Вы можете, конечно, с этим не согласиться, но, по-моему, это так.
Т. Ланская
— Одно дело пригласить людей и написать на афише просто «Вивальди», «Иоганн Себастьян Бах» или «Петр Ильич Чайковский». А другое дело, когда вы пишете на афише фамилии Бартека, Хиндемита, Яначека, то многие спрашивают: «Это что, лекарство?» То есть люди не знают эти фамилии.
В. Емельянов
— Конечно, не знают. Я думаю, что даже если сейчас выйти на улицу, то, наверное, только каждый пятый вспомнит, кто такая Софья Губайдулина или Альфред Шнитке.
Т. Ланская
— Нет. Я думаю, что это будет каждый 125-й в лучшем случае.
В. Емельянов
— Да? То есть я идеализирую.
Т. Ланская
— Это мечта, о чем вы говорите.
В. Емельянов
— Потому что имена, которые вы называете, это, выражаясь нынешним языком, весьма «раскрученные» имена. А точнее мы можем сказать, что в классике тоже есть популярная музыка. Это те люди, которых вы назвали: Бах, Чайковский, Гендель, Шопен, Вивальди, Шуберт, Моцарт, и ещё масса народа на несколько страниц.
А. Митрофанова
— Не забудь про Пьяцоллу!
В. Емельянов
— Это всё то, что на слуху, это уже наш генетический культурный фонд. А те фамилии, которые вы называете… Я, в общем, не очень искушенный в музыке человек, у меня есть какие-то направления, которые я люблю слушать в музыке, кстати, включая классическую, но вот эти имена я слышу впервые тоже.
А. Митрофанова
— Тогда возникает вопрос, а кто все эти люди? И зачем же идти и слушать подобные концерты?
Т. Ланская
— Нет, это замечательная музыка, это великие композиторы XX века.
А. Митрофанова
— А в этом нет никаких сомнений. Вы расскажите, как вы решаете эту задачу?
Т. Ланская
— Вот, например, мы сделали программу с гравюрами Дюрера и назвали её «Всадники Апокалипсиса», потому что там много атональной, резкой, не совсем ласкающей слух музыки, но она настолько соответствует тому, что видят, что люди выходят в восторге от того, какую они услышали музыку.
А. Митрофанова
— А вы, на самом деле, помогли им ее услышать, потому что сопроводили ее визуальным рядом, который помогает включать и другие органы чувств тоже. Это правда! Я же говорю, что от аудиовизуальной культуры сегодня мы никуда не денемся. До нас была в основном культура книжная. Или, допустим, люди могли просто слушать музыку, и больше никаких дополнительных маневров для этого предпринимать не нужно было. А сегодня, это явление давно же уже зафиксировано как мозаичный резонанс. Нам трудно фокусироваться на чем-то одном, нам постоянно надо скакать от картинки к картинке, от сюжета к сюжету. Отсюда же «чем меньше букв, тем лучше».
В. Емельянов
— Спасибо телевидению, кстати!
Т. Ланская
— Это же касается не только сочетания искусств, но и даже самой музыки внутри. Например, могут быть очень разножанровые концерты, и есть люди… Мы очень много проводим танцевальных мероприятий самых разных направлений.
А. Митрофанова
— О, да! Я видела у вас на сайте.
Т. Ланская
— И, например, если это концерт фламенко, то к нам приходят любители этого стиля, к нам приезжают лучшие исполнители. И это очень интересная традиция, очень интересная культура. Но когда мы стали это сочетать с классической фортепианной, скрипичной музыкой так или иначе связанной с Испанией (например, звучит Альбенис, Гранадос, испанские рапсодии Ференца Листа, какие-то произведения Брамса, связанные с испанской тематикой), то и любители этники услышали классическую музыку, и наоборот, те, кто пришел только на классическую музыку, полюбили что-то совершенно другое, этническое. Поэтому сейчас у нас очень много программ, где фактически перемешиваются жанры. То есть мы вводим очень много этнических инструментов именно в классический жанр. И, например, наверное, наш самый популярный проект, о котором даже иногда на «Facebook (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» пишут ребята: «Вас что, заклинило на этом дудуке?» Совершенно неожиданно мы сделали первый дудуковый концерт. У нас был проект под названием «Из истории жанра», и мы думали, что всем будет безумно интересно узнать, что такое чакона, и как она развивалась, что такое сарабанада, что такое пассакалья и тому подобное. Оказалось, нет. Это была утопия, никому это не интересно, кроме нас. Хотя у нас была пастораль, но это была безумно интересная работа. И всё из-за этого концерта и произошло. Мы начали с пасторалей чрезвычайно ранних добаховских про рождественских пастухов, и серединой, кульминацией концерта был граф Сен-Жермен, который в свое время сочинил несколько пасторалей, и ноты были найдены в библиотеке Конгресса, просто их расшифровали. И мы всё это сделали впервые как должно быть. То есть этот жанр пасторали. И мы дошли там до современных пасторалей Шнитке и Губайдулиной. То есть в этом жанре писали все. И мы поняли, что никто не придёт, билеты не проданы, и как мне сказали: «Никого твоя пастораль вообще не интересует, как и все остальные жанры». И я подумала, а если нам всё-таки пригласить дудук — это же пастушеский инструмент.
А. Митрофанова
— Мы знаем! У нас тут были гости с дудуком в этой студии, и мы слушали, как он звучит прямо здесь, у этих микрофонов. Это какая-то магическая музыка, по-моему.
В. Емельянов
— Но лучше всего дудук звучит, конечно, в горах. Там ему самое место.
А. Митрофанова
— Там его родная среда.
Т. Ланская
— Я думаю, что он лучше звучит не в горах, а в хорошей акустике. Всё-таки горы — это ее отсутствие, там он просто как бы разносится.
В. Емельянов
— А эхо?
Т. Ланская
— Ну, может, какое-то хорошее ущелье.
В. Емельянов
— Ну, да.
Т. Ланская
— Если это какое-то специальное ущелье, то, наверное, да.
А. Митрофанова
— Сойдемся на этом. Я уже себе представляю эту красоту — хорошее ущелье и пастух, который играет на дудуке, который он сделал сам.
Т. Ланская
— И мы включили как раз дудковые пасторали в наш концерт, и был переаншлаг. И люди услышали и этнические пасторали, и пасторали XXI века, и пасторали графа Сен-Жермена и т.п. И, в общем, теперь мы эту тему очень развиваем. У нас прошло уже пять международных фестивалей «Дудук и орган». Сейчас готовим очередной большой концерт с Дживаном Гаспаряном.
В. Емельянов
— Я обожаю этого музыканта. Это маэстро, просто нет слов.
А. Митрофанова
— А у нас здесь был его внук.
Т. Ланская
— И внук Дживан Гаспарян-младший тоже будет, потому что он сейчас не играет без внука. И будет очень много произведений, которые так или иначе связаны с органом.
А. Митрофанова
— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня Татьяна Ланская — оперная певица и художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто». Татьяна, всё, что вы говорите, это, на мой взгляд, такие всякий раз очень точные находки, если не сказать гениальные, по продвижению классической музыки. То есть вы ищите каждый раз «ключики», вы пробуете так, иначе, то есть это такой творческий поиск, творческий подход. Но в итоге это все заканчивается полным триумфом, потому что… Смотрите, я захожу к вам на сайт и в разделе «Фестивали» есть проект «Магия танца» и смотрю, что здесь есть. «Зима в Буэнос-Айресе» — прекрасно же зимой сходить и какую-то цветную пыльцу обновить на роговице глаз, глядя на то, как красиво может быть исполнено танго в Буэнос-Айресе. Или, допустим, «Рождество в Ирландии», или «Вива, танго!», или «Большой вальс» — это очень красиво, с одной стороны, это очень зрелищно, это то, что открывает, наверное, наши органы чувств. Танец как движение — это то, в чем сразу же хочется принять участие. И вы по этой дорожке идете, и проводите людей в мир классической музыки, в том числе и музыки танго, и джаз у вас есть, я так понимаю.
Т. Ланская
— Да, безусловно.
А. Митрофанова
— И каждый раз вы ищите эти «ключики». И перед началом программы вы сказали нам, что у вас работает всего 10 человек в вашем фонде. А кто эти герои? Передайте им, пожалуйста, от меня поклон.
Т. Ланская
— Хорошо, обязательно.
А. Митрофанова
— Кто они? Как вы друг друга нашли? Как вы, вообще, пришли к тому, что вы хотите всем этим заниматься?
Т. Ланская
— Фактически все, кто у нас сейчас в команде, это люди изначально пришедшие на мой концерт.
А. Митрофанова
— На ваш концерт, который был где?
Т. Ланская
— В разных местах.
В. Емельянов
— В разное время, в разных местах?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— И они вас просто находили? Вы так сразу замолчали, когда речь зашла о вашем концерте. А почему?
Т. Ланская
— Нет, они меня находили, а потом приросли, и мы стали работать вместе.
А. Митрофанова
— Вы имеете в виду сейчас ваши личные концерты как певицы?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Расскажите, пожалуйста, об этой стороне вашей жизни. Потому что мы сейчас говорим про фонд «Бельканто» — это всё прекрасно и замечательно, но вы ведь ещё и чудесный исполнитель.
Т. Ланская
— Наверное, в любом случае вся деятельность фонда вокруг этого и крутится, потому что я пою в очень многих концертах, и очень многие программы отталкиваются от каких-то моих контактов, которые возникли на какой-то другой площадке или каком-то другом фестивале. Потому что наш первый фестиваль, самый первый в моей жизни, «Музыка в изгнании» (мы два года его не проводили просто по причине того, что не можем разорваться на части) был посвящен взаимоотношениям художника и тоталитарной власти.
А. Митрофанова
— Ого!
Т. Ланская
— И было очень интересно. Проходил он в последнюю неделю июля, потому что в это время, как правило, все музыканты, с которыми я в течение сезона встречалась в той или иной стране, все были в маленьком отпуске, и поэтому мы все могли в Москве собраться. И у нас был концерт в православном храме, у нас был концерт в католическом, лютеранском храме и хоральный в синагоге. Там был первый и последний концерт, и мы его долго «пробивали», потому что у меня была мысль сделать совершенно потрясающую программу из произведений композиторов, которые погибли в концлагере. Но пока мы «пробивали» концерт выяснилось, что, оказывается, женщина в синагоге петь не может, потому что она может своим пением не туда увести верующих, поэтому концерт у нас был целиком инструментальный
В. Емельянов
— Это не аплодисменты, это овация.
Т. Ланская
— Да. В общем, очень интересный фестиваль. Он проходил в 2010-м году, когда было +40˚С в Москве и был дым.
В. Емельянов
— Ужас. Да, я помню.
Т. Ланская
— И у нас были абсолютные аншлаги, переполненные залы, море эфиров. И у меня, по-моему, дома была невозможная пачка масок, которые мне дарили все зрители. Цветы и маски, чтобы потом на улицу выходить, помните? Их нужно было там намочить…
А. Митрофанова
— То есть они таким образом заботились о вас и дарили вам новые маски, чтобы вы берегли голос.
Т. Ланская
— Да. Это очень интересный такой проект. Он очень развивался, потом прибавились туда композиторы, которые пострадали… Например, композиторы Словакии, Словении, у которых возникли серьезные трения со своим правительством, и они были вынуждены эмигрировать — кто-то уехал в Северную Европу, кто-то в Америку. Потом появились композиторы из Южной Кореи, которые были родом из Северной Кореи. То есть мы хотели сосредоточиться вокруг Революции и Первой мировой войны, а потом это всё стало вырастать, на что мне барочники сказали: «А как же те, кто пострадал от инквизиции?» То есть это до бесконечности можно развивать.
А. Митрофанова
— То есть тема оказалась не локальной, а бездонной?
Т. Ланская
— Да, огромной. Фестиваль проходил в течение четырех лет. Просто потом появились ещё новые проекты, и так как нас не так много… Мы стараемся, чтоб нас было больше, но это не так легко.
А. Митрофанова
— Вы сами, что больше всего любите исполнять на ваших фестивалях, и вообще в программах в рамках «Бельканто»? Вам, что ближе?
Т. Ланская
— Очень разная музыка. То есть и камерная, и романтическая, и барокко. Я очень много пою Баха, Генделя. И один из моих, наверное, самых любимых композиторов, который здесь, в России почти не исполняется, это Рейнальдо Ан. И в следующем году мы должны, наконец-то, поставить его ораторию «Эсфирь» по ветхозаветному сюжету. Это потрясающий композитор и я очень много пою его произведений. У него есть такое сочинение «Венеция», на которое люди ходят 4 года, они просто ходят на «Венецию» и спрашивают, когда это будет исполняться. Это был замечательный композитор, он дружил с Сарой Бернар, умер в Монако в 1943 году. Он наполовину венесуэлец по маме, по папе — немецкий еврей. Они бежали из Венесуэлы, семья была приближена к президенту, а там был очередной какой-то переворот, и они бежали и осели во Франции. Он учился у Массне.
А. Митрофанова
— Может быть, это более известное имя?
Т. Ланская
— То есть это такой французский романтик, которого очень много исполняют в Европе, в Америке.
А. Митрофанова
— И практически не исполняют у нас.
Т. Ланская
— Да, фактически это имя неизвестно у нас. Это потрясающая музыка, мы очень многое уже исполнили. В его творчестве есть и неоренессанс, и неоклассицизм. Это потрясающая музыка.
А. Митрофанова
— А как вы его подаете, учитывая, что это имя в России практически неизвестно, и вам нужно правильно «упаковать»?
Т. Ланская
— А это всегда можно закрутить в какой-то интересный сюжет.
А. Митрофанова
— А, например?
Т. Ланская
— Например, этим летом мы решили сделать проект «Звуки города». И я начала с Нью-Йорка. В основу легли произведения Гершвина, естественно, чуть-чуть Чаплина, из современных композиторов — это минималисты Адамс, Майкл Найман. То есть мы нашли какие-то органные сочинения. И есть такое замечательное произведение итальянского современного композитора Роберто Молинелли, которое называется «Четыре картины из жизни Нью-Йорка».
А. Митрофанова
— Не слышала, кстати, никогда.
Т. Ланская
— Совершенно потрясающее произведение. И для солирующего саксофона: сопрано, альта и баритона. То есть, если один саксофонист может играть на всем, то он просто меняет инструменты в процессе игры, в каждой части, с камерным оркестром. И это имело колоссальный успех. История с Нью-Йорком уже выросла в огромный цикл. То есть уже совершенно отдельно звучит музыка Бродвея, переложенная для органа, хора, оркестров. Допустим, это Бродвей 60-70-х годов.
А. Митрофанова
— С органом?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Фантастика!
Т. Ланская
— Отдельно выросла программа, связанная, допустим, с американской музыкой гангстерской эпохи.
В. Емельянов
— Это 20-30-е годы.
Т. Ланская
— Да. Это совершенно другая музыка, свинговая, тоже совершенно замечательная. Отдельно возникла программа, где минимализм и сегодняшние композиторы, которые пишут в основном для фильмов. Это Адамс «Фригийские врата», это тоже потрясающий совершенно пласт. И отдельный концерт был «Рождество в Нью-Йорке», «Новый год в Нью-Йорке».
А. Митрофанова
— Как у вас Нью-Йорк-то хорошо пошел?
Т. Ланская
— Да, Нью-Йорк у нас очень сильно пошел.
В. Емельянов
— А вы в Нью-Йорке показывали это?
Т. Ланская
— Нет.
В. Емельянов
— А почему?
А. Митрофанова
— Вот, кстати, было бы интересно, что бы там сказали по этому поводу, услышав вашу интерпретацию звуков Нью-Йорка.
Т. Ланская
— И очень интересно, что в этом году… Мы начали это в августе, это было воспринято, вообще, на ура, а до этого у нас был американский концерт, где главной фигурой был в основном Гершвин, и были знаменитые такие вариации органные на тему «Америка, Америка». Это происходило, когда только возникли все эти санкции, и некоторые люди выходили и были очень недовольны, почему мы это играем.
В. Емельянов
— Ой, мы этих людей просто пожалеем, они сами себя лишают удовольствия.
А. Митрофанова
— Конечно!
Т. Ланская
— Второй концерт цикла был «Звуки города Иерусалима». Для меня это было, наверное, самое интересное, потому что мы, естественно, пригласили туда очень много ребят, которые играют на этнических инструментах. Мы постарались передать такой какой-то и аравийский, и еврейский… И такой замес — это безумно красиво! Во-первых, это есть у Равеля. Есть много музыки, есть совершенно замечательный современный турецкий композитор, у него есть произведение «Черная земля», которое исполняется на открытых струнах рояля. Это невероятно!
А. Митрофанова
— На открытых струнах рояля?
Т. Ланская
— То есть фактически он стоит…
В. Емельянов
— И играет, как на лежачей арфе?
Т. Ланская
— Да, скажем так. Это безумно интересно! В общем, концерт был совершенно потрясающим, но публику туда мы собирали с колоссальным трудом.
А. Митрофанова
— Почему?
Т. Ланская
— Вот видимо Иерусалим не вызвал такого ажиотажа, как Нью-Йорк. А там было огромное количество работы, аранжировок, труда. Естественно, мы там сыграли и то, что было с Дживаном Гаспаряном из «Гладиатора», за что он получил «Грэмми», и из «Последнего искушения Христа» — там же тоже были все эти темы. Очень красивый концерт, и теперь очень многое оттуда перешло в «Шагала». Потому что «Шагал» изначально придумывался как орган, дудук и саксофон. И так как у Шагала есть много работ типа «Зеленый скрипач», «Синий скрипач», то очень многие спрашивают, а где же еврейская скрипка. А у нас там было очень много скрипки в иерусалимском концерте, помимо всех ударных, дудука.
А. Митрофанова
— Просто надо пояснить, что «Шагал» — это концерт из проекта «Звучащие полотна» на основе картин Марка Шагала. И сейчас об этом идет речь?
Т. Ланская
— Да. Поэтому тема Иерусалима ушла туда. После этого у нас был замечательный концерт «Звуки города Рио-де-Жанейро» с танцовщиками.
А. Митрофанова
— Там, надеюсь, проблем с публикой не было?
Т. Ланская
— Там проблем не было. Естественно, раз мы говорили о Пьяцолле, то «Звуки города Буэнос-Айрес».
В. Емельянов
— Так сколько всего городов-то?
Т. Ланская
— Много! Уже Венеция была.
В. Емельянов
— Париж?
Т. Ланская
— Сейчас впереди у нас Мехико, потому что к нам приезжает совершенно фантастический органист, основоположник мексиканской школы. Во-первых, надо сказать, что там орган — один из самых крупных в мире, он второй после органа, который стоит во Флориде в универмаге.
А. Митрофанова
— Есть такое направление мексиканский орган?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Это какая-то своя школа музыки?
Т. Ланская
— Да, это своя школа, он основоположник, он был в свое время концертмейстером Марио Ланца.
А. Митрофанова
— Ого!
Т. Ланская
— Он дружил с Консуэло Веласкес.
А. Митрофанова
— Надо просто пояснить, может, кто-то не знает, что Марио Ланца — это человек, которого называют «голосом XX века», это лучший тенор XX века.
Т. Ланская
— Да. И блестящий голливудский актер ещё при этом. И у нас как раз он приезжает, везет мексиканскую программу. У них очень интересный концертный зал, он вмещает 4000 человек, в центре стоит орган, и ведут они себя приблизительно, как на корриде. Туда просто ездил наш органист и сказал, что у него сначала был, конечно же, шок, потому что, когда он вошел, у него было ощущение, что он попал в центр какого-то разряда током. Потому что такое количество энергичных людей…
В. Емельянов
— Ну да, эмоциональных.
Т. Ланская
— Да. Во всяком случае, больше он такого нигде не испытывал.
В. Емельянов
— Мы продолжим этот разговор буквально через минуту. У нас сегодня получается музыкальный такой разговор. Мы напомним, что наша сегодняшняя собеседница Татьяна Ланская — оперная певица, художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто». В студии — Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Ещё раз добрый, светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас сегодня Татьяна Ланская — оперная певица и художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто». Этот фонд занимается уникальными программами, сам их придумывает, сам воплощает в жизнь, и фактически это такой, как Татьяна назвала это перед эфиром, маркетинг от музыки. Но то, что вы делаете, это совершенно потрясающе. Вот вы сейчас в конце первой части нашего разговора описали, как совершенно своей жизнью живет орган в Буэнос-Айресе…
Т. Ланская
— В Мехико.
А. Митрофанова
— Да, простите, в Мехико. Он находится в центре зала на 4000 мест, и что, если туда погрузиться, то всё происходящее напоминает корриду. Знаете, я визуал, и я себе это очень живо всё себе представила и понимаю, что какие-то вещи, которые в нашем сознании изначально кажутся несочетаемыми: коррида и орган, они в каком-то смысле очень близки друг другу именно в такой интерпретации, про которую вы сказали. Именно в таком большом зале, и чтобы это было где-нибудь в Латинской Америке ещё исполнено. Но ведь у каждого органа в разной стране есть, наверное, свой характер. И у вас орган — это самое настоящее отдельное направление. Почему именно орган? Что вы в нем такого нашли?
Т. Ланская
— Наверное, это он нас нашел. То есть мы орган не искали. Просто неожиданно французское посольство нам предложило сделать концерт в Соборе святого Людовика, который находится в Москве на улице Малая Лубянка. И впервые органные концерты мы стали делать именно там, то есть это был сначала такой концерт из произведений французских композиторов, а потом как-то это всё стало развиваться и развиваться, и публика, которая стала к нам приходить, стала очень интересоваться, а когда мы снова устроим органные концерты. И сейчас все наши 120 000 подписчиков идут всегда на каике-то мероприятия так или иначе связанные с органом.
А. Митрофанова
— Вы имеете в виду подписчиков сайта http://www.belca
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Они идут именно на орган?
Т. Ланская
— Большей частью.
А. Митрофанова
— То есть у вашей аудитории была какая-то потребность в том, чтобы услышать эти звуки?
Т. Ланская
— Может быть она так сформировалась. То есть изначально приходили любители органа.
В. Емельянов
— А, может, кто-то просто из любопытства сходил, а потом остался?
Т. Ланская
— Может быть.
В. Емельянов
— Но мне кажется, что если человек не совсем черствый внутри (хотя я всё-таки верю, что таких людей не бывает), то орган не может оставить равнодушным, потому что эта музыка и эти звуки, несмотря на то, что они находятся на Земле и они извлекаются человеческими руками, она неземная. Это музыка — вселенная, вообще, это звуки вселенной.
А. Митрофанова
— Космическая.
Т. Ланская
— Да.
В. Емельянов
— Хорошо, пускай будет космическая.
А. Митрофанова
— Хорошо, пусть будет звуки вселенной. (Смеется.) То есть это получается, что есть запрос на то, чтобы слышать такую музыку?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— А вы, вообще, как-то изучали спрос? Простите, что мы такими маркетинговыми терминами говорим.
Т. Ланская
— Дело в том, что мы его не то что его изучали. Это же как бы всё легко изучается в процессе, когда смотришь, а проданы ли билеты или нет.
А. Митрофанова
— Логично. Но это определенный риск.
В. Емельянов
— Мне очень нравится этот такой подход.
А. Митрофанова
— Какой?
В. Емельянов
— «Билеты проданы или нет?» (Смеется.) И это главный показатель успеха или неуспеха задумки.
Т. Ланская
— Вот сейчас, например, у нас идут «Звуки города Париж», о которых мы говорили. Впервые они были 14 февраля, и мы думали, что собор упадет.
А. Митрофанова
— Конечно! Тем более 14 февраля, которое называется в народе…
Т. Ланская
— И вот сейчас, естественно, парижская тема очень развивается. И опять-таки Париж — это тоже бесконечность. Это может быть и шансон настоящий.
В. Емельянов
— Ой, я очень люблю!
Т. Ланская
— Эдит Пиаф…
В. Емельянов
— И не только!
А. Митрофанова
— А Сен-Санс у вас там звучал?
Т. Ланская
— Вот в этом концерте не звучал. Но, например, это может быть Владимир Косма (XX век) — это саундтреки к «Игрушке».
А. Митрофанова
— Да-да!
Т. Ланская
— Это может быть Мишель Легран, это могут быть песни Эдит Пиаф, из репертуара Ива Монтана.
В. Емельянов
— Азнавур!
Т. Ланская
— Да. И всё это, допустим, разложено так, что вы слышите ещё те произведения, которые написали композиторы, которые работали в «Нотр Даме» — это Франк, Вьерн, Видор, Дюпре. Это потрясающая музыка, написанная для симфонического органа. То есть мы будем слушать не только шансон или, допустим, музыку для кино, но услышим именно «Нотр Дам», который тоже является большой частью Парижа.
А. Митрофанова
— Это потрясающе, конечно, что вы сейчас рассказали. Я под большим впечатлением.
В. Емельянов
— Надо услышать это всё, конечно.
А. Митрофанова
— Но почему я спросила про Сен-Санса, я знаю, что он играл, если мне изменяет память, на органе, который установлен в храме Мадлен. А считается, что это один из лучших органов Парижа, и это тоже потрясающее пространство, потому что храм-то изначально строился… Он, вообще, напоминает такой греческий Парфенон. И там акустика чудесная, и пространство само по себе такое великолепное. И там часть мощей Марии Магдалины, кстати говоря, находится, поэтому туда и паломники всегда с радостью приходят и едут из разных стран, в том числе и из России много паломников. Когда было чуть попроще, в докризисные времена, туда очень много народу из России приезжало, именно к Марии Магдалине. И то, что там этот орган, и то, что там можно остаться на концерт и послушать и органную музыку, и какие-то струнные коллективы, это же, понимаете, тоже такое какое-то… Ты чувствуешь полноту бытия в такие моменты. То есть ты находишься в потрясающе красивом месте, которое красиво не только в горизонтальном смысле, но и вертикальном, потому что рядом с тобой находится большая святыня, и в этом месте ты еще и воспринимаешь эту музыку. Это, конечно, потрясающе. Но то, что вы делаете со «Звуками Парижа», это немножко другое направление, но тоже очень здорово. Вообще, это такие бездонные темы, действительно, какой город не возьми. А, «Звуки Москвы» не делали?
В. Емельянов
— Вот я хотел спросить, прямо с языка сняла.
А. Митрофанова
— Извини!
В. Емельянов
— Нет, нормально. (Смеется.)
Т. Ланская
— Вот «Звуки Москвы» мы еще не делали.
В. Емельянов
— А «Звуки Петербурга»?
А. Митрофанова
— А какими они могут быть, как вы думаете? Если, к примеру, это «Звуки Москвы» или, как Володя говорит, «Звуки Петербурга», что это такое? Как вы это видите?
В. Емельянов
— Ты прямо сразу так хочешь, чтоб Татьяна тебе концепцию сходу сказала?
А. Митрофанова
— Простите, это просто любопытство!
Т. Ланская
— На самом деле я уже об этом думала, общаясь с руководством Музея Москвы. И это может быть очень разное направление. То есть можно выстроить, например, проект, где мы будем слушать музыку или какое-то литературное творчество, или видеть визуальный ряд, например, если взять каких-то царственных особ.
В. Емельянов
— Или сословие, например, купеческое.
Т. Ланская
— Например, Иван Грозный писал музыку.
В. Емельянов
— Иван Грозный, чего только не делал. Он мастер на все руки был!
Т. Ланская
— Канты Петра. Допустим, какие-то литературные опусы Екатерины II. То есть можно, допустим, пойти по такому пути.
В. Емельянов
— Ничего себе опусы! С Вольтером переписка и пьесы театральные.
А. Митрофанова
— И не только с Вольтером!
Т. Ланская
— Да. То есть можно пойти по такому пути. Но это будет уже Москва и Петербург перемешаны в таком проекте.
А. Митрофанова
— Знаете, а вы дальше не продолжайте, не раскрывайте всех карт.
Т. Ланская
— У нас просто сейчас еще очень много направлений. Когда мы начали с картин, с космоса, то, естественно, мы дальше ушли во многом в кино. И мы не просто ушли в кино, но одна из наших площадок сейчас — это «Иллюзион» и проект из Госфильмофонда. То есть сначала мы начали со знаменитого фильма «Universal Pictures» «Призрак оперы», который мы сделали с органом.
А. Митрофанова
— Я прошу прощения, но только надо пояснить, что кинотеатр «Иллюзион» — это один из самых известных московских кинотеатров, очень старый, со своей историей. Это там находится сейчас прокат Госфильмофонда.
Т. Ланская
— Вообще, со своей какой-то уникальной атмосферой!
В. Емельянов
— Давай тогда уж скажем тем, кто не знает, где он находится.
А. Митрофанова
— Котельническая набережная, сталинская высотка, и в нижнем этаже там совершенно потрясающее пространство. Там есть своя атмосфера, какой-то свой дух кино. Там можно было увидеть кино, когда еще не было Интернета, и мы не смотрели в онлайне всё, что вздумается. И более того, можно было записать на диски фильмы, которые были и есть в архивах Госфильмофонда. То есть это место уникальное. Вы ещё ведь как выбираете площадки, посмотрите! Если кинотеатр, то, значит, это будет «Иллюзион». Красиво же!
Т. Ланская
— Да. У нас там очень красивые проекты и детские, и взрослые. Начали мы с немого кино, потом мы перешли к саундтрекам, и сейчас фестиваль саундтреков очень разрастается и у каждого коллектива, который с нами сотрудничает, уже есть своя ниша. То есть это отдельно, например, музыка из высокого итальянского кино (Висконти, Бертолуччи, Антониони), то есть всё уже…
А. Митрофанова
— А «Румба» из Феллини у вас там не звучит, простите?
Т. Ланская
— Там всё звучит.
А. Митрофанова
— Хотя она сейчас и так на каждом углу звучит.
Т. Ланская
— Да. В общем, очень много фильмов мы задействовали. И сейчас к этому даже подключаются мультфильмы, которые сняты до 50-го года. Естественно, это всё звучит с живой музыкой, то есть звук мы не пускаем, пускаем именно пленку, потому что это очень важно для многих зрителей, что они видят не оцифрованное что-то, а пленку. И иногда поступает какой-то фильм, где какой-то кадр отсутствует, просто в силу времени, и он вставлен в цифре, и люди подходят и возмущаются: «Да как вы могли нам подсунуть суррогат!» То есть там совершенно особая аудитория, которая может хорошо отличить пленочное изображение от оцифрованного.
А. Митрофанова
— Трепетная такая аудитория!
В. Емельянов
— Главное показать, что ты можешь отличить!
Т. Ланская
— Да, показать, что ты знаешь! (Смеется.) И у нас там проходят замечательные сказки, которые мы показываем для детей. Сказки там с самой разной анимацией. И перед этим у нас ещё проходит мастер-класс. И у нас дети, например, создают либо пластилиновый мультфильм, либо рисованный, либо который они вырезают. И пока идет сказка после мастер-класса, в это время мультфильм монтируется, и дети, выходя из зала, видят на мониторах свой фильм, и кричат: «Это мой котенок! Это мой червяк! Это мое солнышко!» То есть просто уже живой настоящий мультик.
А. Митрофанова
— Узнают свои работы?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Я хотела сказать, что вы плавно начали нам рассказывать о еще одном очень важном направлении вашей работы — программах для детей, которые тоже нужно строить по какому-то своему сценарию, со своей драматургией они должны быть. Ведь если нам, взрослым трудно сегодня воспринимать в течение 40 или 60 минут классическую музыку, чтобы она ничем не сопровождалась…
Т. Ланская
— То детям, конечно, ещё сложнее.
А. Митрофанова
— Да. Они-то, вообще, «энерджайзеры», попробуй, удержи хотя бы две минуты внимания ребенка, и считай, что это уже маленькая победа. А вы делаете для них программы классической музыки с органом тоже, я так понимаю?
Т. Ланская
— Да, большей частью.
А. Митрофанова
— Расскажите, какие это направления, потому что среди нашей аудитории очень много таких ответственных родителей, которые ловят всё самое интересное для детей.
Т. Ланская
— Фактически всё началось со сказок с органом. Это как есть «Сказки с оркестром», так у нас были «Сказки с органом». То есть, когда актер читает, звучит органная музыка (то есть прописывается партитура). Допустим, есть отдельная сказка, которую мы создаем специально на барочную музыку или на романтическую. Всё зависит от того, какая сказка. Естественно, что сказки выбираются. Это обязательно Андерсен, Гофман, всё самое известное.
В. Емельянов
— Я представляю, как можно сделать Гофмана или Андерсена, ту же «Снежную королеву» вместе с органом, что просто седой выйдешь из зала. (Смеется.)
Т. Ланская
— Нет, это очень красиво. Например, с Регером, Мендельсоном сделать «Снежную королеву» — это потрясающе. У Регера есть столько таких «оцепенелых» произведений, которые просто точно «Снежная королева». Потом очень много коллективов, которые исполняют средневековую музыку — мы их соединяем тоже в сказках. Например, «Бременские музыканты» — у нас это действительно бременские музыканты, то есть музыка XIV — XV века. «Робин Гуд» у нас, естественно, звучит с шотландскими и ирландскими волынками и вистлами. А дети перед этим могут там сделать лук, правда, маленький, чтобы они сразу музыкантов не застрелили в процессе сказки.
В. Емельянов
— Ну, можно им стрелы с присосками давать, как в моем детстве.
Т. Ланская
— С присосками тоже не очень хорошо, если в орган попадет.
В. Емельянов
— Согласен, да.
А. Митрофанова
— Музыка XIV века! Я вспомнила сразу известного менестреля Люка Арбогаста из Страсбурга, который тут засветился, по-моему, в проекте «Голос», во французской его версии. А он такой под 2 метра ростом, весь в тату, лысый, у него пирсинг какой-то. И он выходит в кожаных одеждах и начинает тонким-тонким, очень высоким голосом (я не знаю, если бы был мужской сопрано, то я бы так и сказала) петь эти самые песни менестрелей XIV — XV веков, то есть средневековую французскую музыку, и невозможно оторваться.
Т. Ланская
— У нас в этом году были «Бременские музыканты», которые мне понравились большего всего. Есть такая замечательная группа «Floss Florum», они живут в Екатеринбурге и это фактически рок-группа Средневековья. Это, вообще, потрясающе. Это надо увидеть, услышать. Они создают инструменты.
В. Емельянов
— Как называется, ещё раз?
Т. Ланская
— «Floss Florum».
В. Емельянов
— Татьяна Ланская – наша сегодняшняя собеседница, художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто». Татьяна — оперная певица. «Floss Florum», да, интересно, я первый раз слышу это название.
Т. Ланская
— И это было, конечно, потрясающе, потому что дети видят эти инструменты.
В. Емельянов
— Можно же ведь там у вас пощупать всё?
Т. Ланская
— Да.
В. Емельянов
— Ведь детям потрогать инструмент руками — это очень важно.
Т. Ланская
— Это в конце концерта можно сделать, подойдя к музыкантам. Но про «пощупать» это отдельно. Сейчас у нас уже есть детская версия сайта. Для самых маленьких — это соска, постарше — медвежонок, и ракета — это уже для школьников. Еще там не совсем всё заполнено, потому что мы только это сделали на прошлой неделе. И как раз интерактивные программы, где дети всё могут потрогать своими руками, где музыканты рассказывают в очень доступной форме. И вот можно увидеть даже там в фотогалерее, что они себя чувствуют очень свободно и раскованно. Причем мы не собирались делать программы для совсем маленьких, то есть от 0 до 3-х лет, мы как-то всё же считали, что мы уже должны с более взрослыми детьми заниматься, но это оказалось очень востребовано.
В. Емельянов
— Я думаю, что это очень правильно, потому как, что напишешь на эту «tabula rasa», то и будет на выходе из человека. Если ему, извините, с мокрых детских штанов прививать любовь к этой музыке, то, может быть, он и не станет ее горячим поклонником, но однако для него это не будет чуждо, и он будет слышать эти звуки потом и понимать, что это за музыка. Кстати, про орган хотел рассказать. Я однажды был в поездке чуть ли даже не в Париже, и меня привлекли звуки органа, я зашел и был совершенно пустой храм, может быть, там два человека было, и то, видимо, такие же праздногуляющие люди по Парижу. Было раннее утро, наверное, где-то половина девятого утра. И просто кто-то играл или занимался, но это звучало, конечно, фантастически. Вы представляете, да? Огромный католический храм, пустой совершенно. Я говорю: «Пойдем, послушаем, это же великолепно, это прекрасно, это очень красиво!» И мы провели там где-то минут 20-30, посидели, послушали, в общем. И я говорю: «А почему ты так сопротивляешься?
А. Митрофанова
— Органа?
В. Емельянов
— Да, звуков органа.
Т. Ланская
— Вот этой мощи, наверное.
В. Емельянов
— Вот, видимо, в какой-то резонанс, может быть, вошло. Как-то срезонировало, может быть, какая-то низкая нота была на этом органе, что-то завибрировало, и человеку стало страшно. Но потом, слава Богу, отпустило, и сейчас нормальное восприятие. Я просто к тому, что детям это очень важно прививать.
Т. Ланская
— Кроме того, для детей, это можно заметить, если посмотреть первую галерею…
А. Митрофанова
— Вот я как раз тут на сайте у вас уже смотрю галерею.
Т. Ланская
— Надо просто нажать на первую фотографию, и там вы увидите многих детей, которые читают книжку, а на книжке написано «Котенок Бельканто». То есть у нас есть ещё своя серия книг, которая фактически каждый месяц пополняется, история расширяется. Там, по-моему, у нас уже 15 выпусков.
В. Емельянов
— А кто пишет?
Т. Ланская
— Пишет наш литературный редактор Дмитрий Бочаров.
А. Митрофанова
— Я тут смотрю фотосессии с детьми у вас. Да, тут есть это джазовое шоу, где дети знакомятся с инструментами.
Т. Ланская
— И там многие держат в руках эти книжки, и там они с сосками, пытаются уже что-то…
А. Митрофанова
— А вот «Маугли»? Это то, что было у вас совсем недавно в начале февраля?
Т. Ланская
— Да, в музее Дарвина мы проводим «Сказки живой природы».
А. Митрофанова
— С потрясающим видеорядом!
Т. Ланская
— Да, это Киплинг, это «Рикки-Тикки-Тав
В. Емельянов
— Это прямо в здании музея?
Т. Ланская
— Да.
В. Емельянов
— Это на «Академической», если кто не знает.
А. Митрофанова
— Там у них хороший, кстати, зрительный зал есть с акустикой.
Т. Ланская
— Акустика не самая лучшая, но очень здорово, потому что вся сказка рисуется песком от самого начала до конца, поэтому возможности…
А. Митрофанова
— Я как раз хотела спросить про эту технику… Потому что рисунки просто потрясающие, но, к сожалению, мы нашим слушателям не можем этого на пальцах объяснить, но если вы зайдете в раздел на сайте http://kids.belc
Т. Ланская
— Или просто на нашем сайте раздел «Дети». У нас уже «Сказки живой природы» идут второй год, очень успешно. И со следующего сезона у нас есть уже такое точное решение, что мы сказки регламентируем по тем местам, где они проходят. То есть, например, в Музее обороны у нас будут сказки, связанные, так или иначе, с патриотизмом. Например, тот же «Стойкий оловянный солдатик» Андерсена. В Музее космонавтики будет всё, что связано со звездами и космосом.
А. Митрофанова
— «Маленький принц», например.
Т. Ланская
— Да, естественно. И в этом году мы проводили сказки (сейчас еще осталось две сказки впереди) в малом рахманиновском зале консерватории. И в следующем году мы уже делаем большой проект именно для школьников под названием «Мировая литература и великая музыка». То есть там будет очень много чего, что связано со школьной программой. Это будут и «Алые паруса» Грина, и «Синяя птица» Метерлинка, и «Пер Гюнт» Ибсена, естественно, адаптированный, потому что в чистом виде это не совсем…
А. Митрофанова
— Да, в чистом виде, я думаю, что сложновато.
Т. Ланская
— Естественно, будет Пушкин: и «Метель», и «Каменный гость». Кстати, в Пушкинском музее мы сейчас начали «Сказки Пушкина», сейчас как раз была премьера «Сказки о рыбаке и рыбке». Там это очень востребовано, фактически не попасть ни на «Руслана и Людмилу», ни на какую сказку.
В. Емельянов
— То есть, если люди сейчас с трудом затаскиваются на классический концерт, чтобы просто прийти, сесть, включиться, немножко внутренне поработать для того, чтобы с этой музыкой как-то начать взаимодействоват
А. Митрофанова
— А я сейчас тут у вас на сайте в разделе всё тех же фотографий с детьми нашла «Ирландское джазовое шоу для самых маленьких». Это, по-моему, вообще, 10 из 10, что можно сделать! Мало того, что это ирландское шоу, но оно еще и джазовое! И ещё оно для самых маленьких!
Т. Ланская
— Да.
В. Емельянов
— Дети, вообще, джаз любят.
Т. Ланская
— Очень!
А. Митрофанова
— И тут, пожалуйста, вот эти самые маленькие… А потому что, мне кажется, джаз соответствует их внутреннему ритму. Они же такие очень подвижные.
В. Емельянов
— Нет, джаз — это в первую очередь свобода и импровизация, и игра.
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Да, Володя прав.
В. Емельянов
— И игра в смысле игра, ты прикидываешься. Это игра в музыку по большому счету.
А. Митрофанова
— А они тут и играют! Вот я вижу тут на фотографиях. Володь, можешь тоже посмотреть! И нашим слушателям рекомендую зайти и тоже увидеть это своими глазами. Вот, посмотри… «А теперь дискотека…» И вот они… Все музыкальные инструменты целы потом? Потому что я смотрю, что там очень серьезный идёт разбор того, что такое саксофон, синтезатор.
Т. Ланская
— Да, целы.
А. Митрофанова
— И их прямо обучают играть?
Т. Ланская
— Нет, конечно, не обучают, но, во всяком случае, рассказывают, и они все могут попробовать.
В. Емельянов
— Извлечение звуков уже само по себе чудо и волшебство.
Т. Ланская
— Да. Так же как и с песочной анимацией, когда обязательно художник в конце рассказывает, как это делается. И они могут немного попробовать сами порисовать. Потом у нас есть ещё восточные сказки — это отдельное направление с восточными танцами. Это «Алладин», «Али-Баба и 40 разбойнкиов», «Синдбад-мореход
А. Митрофанова
— Это очень красиво!
Т. Ланская
— Мы в соборе сейчас делаем концерт, и у нас там замечательная художница Аня Клыковская рисует, именно воссоздает самые знаковые и знаменитые произведения импрессионистов Мане, Моне, Ренуара. И звучит музыка Шопена. Очень красивый тоже проект, это очень красиво все выглядит.
А. Митрофанова
— Вы знаете, вы дарите витамины радости. По-моему, целыми такими дозами очень важными в наше время, когда, я имею в виду не зима, не весна, а непонятно что ещё пока, и всё вокруг серое, и так хочется этих красок. Вот надо идти туда и смотреть на Мане, Моне в анимации эбру.
Т. Ланская
— Да.
В. Емельянов
— Татьяна, я хотел бы вас вот о чем еще спросить. Вот, кроме всех этих интересных мероприятий, о которых мы сегодня почти уже битый час говорим, ваш фонд и вы оказываете поддержку и помощь молодым музыкантам и художникам. Я хотел бы, чтобы вы немножечко подробнее на этом остановились. У нас не очень много времени до конца нашей передачи, но тем не менее. Это просто тоже очень важно.
Т. Ланская
— Дело в том, что в основном, наверное, на 70% мы работаем именно с начинающими музыкантами, у которых не было еще возможности где-то реализоваться и которым сложно заявить о себе. Для этого у нас есть все возможности. Причем это касается не только исполнителей, художников, но и молодых композиторов. Например, Лёша Сергунин написал огромное количество музыки, и мы попробовали… Вот у нас сейчас был фестиваль, посвященный Иерониму Босху, и мы просто написали мистерию. Это был совершенно потрясающий такой продукт, связанный с Босхом. То есть любой молодой композитор тоже может как бы попробовать поучаствовать.
А. Митрофанова
— Могут прямо заявки вам присылать?
Т. Ланская
— Присылайте!
А. Митрофанова
— Потому что нас сейчас слушают люди, которые, наверняка, хотели бы себя попробовать.
Т. Ланская
— Да, могут присылать. И приезжают и что-то предлагают. И вот сейчас Лёша уже будет получать «Золотую маску». Мы очень рады, они с Улицкой сделали оперу про доктора Гааза, совершенно потрясающую.
А. Митрофанова
— Потрясающая тема!
В. Емельянов
— Людмила Улицкая в опере?
Т. Ланская
— А у нее есть повесть о докторе Гаазе.
А. Митрофанова
— То есть ей принадлежит либретто, а ему принадлежит музыка?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— И это действо получило «Золотую маску»?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Скажите, а ведь есть у вас еще, помимо работы с молодыми музыкантами, направление работы, связанное с поддержкой малообеспеченных семей и вообще людей, которые не могут себе позволить купить билеты и т.д.?
Т. Ланская
— Огромное количество фондов, которые к нам приходят, и связанные с сиротами, и с больными людьми, и взрослыми, и маленькими, в реабилитации. Вот сегодня перед тем, как я к вам уходила, пришло письмо от организации, которая создана мамами, потерявшими детей. Они боятся остаться в углу комнаты, находясь в этом горе. И чтобы они могли тоже куда-то выходить и как-то вернуться все равно к жизни…
А. Митрофанова
— Вы для них предоставляете билеты?
Т. Ланская
— Конечно.
А. Митрофанова
— То есть вы даете людям возможность приходить к вам бесплатно?
Т. Ланская
— Да.
А. Митрофанова
— Конечно, не для всех бесплатно, но для этих особых категорий, которые нуждаются в поддержке, вы бесплатно предоставляете билеты. Ну, потрясающе, конечно, у вас столько всего. Мне бы хотелось, чтобы мы как-то с вами начали дружить домами, потому что эти витамины радости, которые вы производите на свет, мне кажется, что и наши слушатели были бы вам благодарны за ваше участие здесь, если вы будете у нас появляться. Да и мы сами, знаете, радиоведущим тоже очень хочется видеть и слышать красоту.
Т. Ланская
— Приходите к нам!
А. Митрофанова
— С радостью!
В. Емельянов
— Все говорят: «Приходите к нам!», и никто не присылает пригласительных билетов. Все обещают, но редко, кто исполняет.
А. Митрофанова
— Володя ворчит, ему Тимур Кибиров разрешил.
В. Емельянов
— Да, мне разрешил ворчать Тимур Кибиров, потому что возраст уже подходящий. Спасибо большое, что нашли время к нам прийти, за интересный рассказ! Я целиком и полностью поддерживаю инициативу Аллы. Приходите к нам, пожалуйста, еще раз, рассказывайте.
Т. Ланская
— Спасибо!
В. Емельянов
— Я думаю, что и многие наши слушатели сегодня (если они сейчас в данный момент стоят в пробке, после того, как они закончат свои вечерние дела) попадут на ваш сайт, посмотрят, и, наверняка, вы увидите новые лица на ваших мероприятиях. Еще раз спасибо большое! Мы напомним, что у нас сегодня в гостях была художественный руководитель фонда содействия развитию музыкальной культуры «Бельканто», оперная певица Татьяна Ланская. А программу «Светлый вечер» на радио «Вера» для вас подготовили и провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
Помощь приюту для детей и подростков в городе Старице
Поделиться
В городе Старица Тверской области уже 30 лет работает центр социальной реабилитации для детей и подростков. Здесь ребята, попавшие в трудную жизненную ситуацию, находят приют и поддержку.
Максим оказался в этом центре, когда ему было 14 лет. Но попал он сюда не один, а вместе с братьями и сёстрами. Всего их — шестеро, Максим — самый старший. Ребята очень дружные, друг за друга стоят горой. Повзрослеть им пришлось рано. Их папа и мама пристрастились к алкоголю и настолько погрузились в зависимость, что так и не смогли стать для детей ответственными и любящими родителями. Поэтому ребята росли сами по себе.
В приюте Максим, его браться и сёстры наконец-то обрели поддержку и ощущение безопасности. Все шестеро оказались в тепле и уюте, окружённые заботой. Пока дети находились в центре, отец и мать совсем не навещали ребят и упорно отказывались от помощи специалистов. Поэтому со временем их лишили родительских прав.
Сотрудники центра социальной реабилитации переживали за судьбу братьев и сестёр, они понимали — если ребят направят в детский дом, их обязательно разлучат. К счастью, специалистам удалось вовремя найти для подопечных семью. Сейчас все шестеро живут под одной крышей в любви и заботе.
Ежегодно через центр социальной реабилитации для детей и подростков в Тверской области проходят десятки подопечных. Команда центра старается сделать их жизнь в стенах учреждения максимально комфортной. Недавно появилась необходимость обновить бытовую технику и мебель в детских комнатах. Узнать об этом больше и поддержать приют для детей в городе Старице можно на сайте фонда «Рука помощи»: fondrp.ru
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Путь к святости». Священник Михаил Словцов
Поделиться
У нас в гостях был клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле священник Михаил Словцов.
Мы размышляли над смыслами евангельского чтения об апостолах, желающих сесть по правую и левую руку Христа в Его царстве и об ответе Иисуса на эту просьбу: о пути к святости, о неизбежности гонений на христиан и страданий за веру и о том, что на практике могут означать слова Спасителя: «кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою».
