"Современные язык и речь". Светлый вечер с Лидией Малыгиной (22.08.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Современные язык и речь". Светлый вечер с Лидией Малыгиной (22.08.2016)

* Поделиться

МалыгинаУ нас в гостях была кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ Лидия Малыгина.

Мы говорили о том, как сейчас меняется отношение людей к языку и речи, почему снижается стилистический уровень письменной и устной речи, и как научиться правильно и красиво говорить, и доносить свои мысли.


 

А.Пичугин

— Добрый вечер, дорогие слушатели! Здесь на светлом радио приветствуем вас мы — Алла Митрофанова

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— И с удовольствием представляем нашу гостью. Сегодня этот час вместе с нами и вами проведет Лидия Малыгина — кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского университета. Здравствуйте!!

Л.Малыгина

— Добрый вечер.

Наше досье

Лидия Малыгина окончила факультет журналистики Московского государственного университета имени Ломоносова. Кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ. Ведущая ряда программ о грамотной речи на нескольких известных радиостанциях. Автор более ста научных учебно-методических и просветительских публикаций.

А.Митрофанова

— Вообще несколько робею я, вступая в сегодняшний эфир, потому Лидия, Вы славитесь тем, что исправляете ошибки в речи. И делаете это виртуозно.

А.Пичугин

— Еще и у журналистов к тому же.

А.Митрофанова

— К тому у журналистов. И специально для журналистов читаете лекции на эту тему. Это здорово и очень хорошо. И мне бы очень хотелось, чтобы такая работа и у нас на радио тоже проходила. Причем, чтобы она была не только для нас, но и вообще для всех наших слушателей, которые бы хотели такой ликбез получить.

А.Пичугин

— Сейчас ты накликаешь и в течение этого часа нас будут исправлять всячески.

А.Митрофанова

— А это как раз и есть та фобия с которой я вступаю в сегодняшний эфир. Потому что, когда ты находишься в процессе разговора, какие-то вещи иногда упускаешь из внимания и говоришь что-то на автомате. И конечно же, зная, что сегодня в студии человек, который автоматически точно также отслеживает все ошибки, думаешь ой.

Л.Малыгина

— Сразу скажу, что филолог — это не тот, кто знает язык, а это тот, кто любит язык. «Фил» мы видим, то есть мы говорим о том, что это тот человек, который полюбил слово и поэтому я считаю, что не нужно бояться. Да, мы все можем случайно ошибиться, поставить неверно ударение — ну и что. Не нужно зацикливаться. Но нельзя не исправлять ошибки. Не нужно комплексовать, не нужно замыкаться, а нужно над этим работать.

А.Пичугин

— А можно исправлять человека, если ты понимаешь, что собеседник говорит неграмотно, или все равно в морду дадут?

А.Митрофанова

— Это просто не тактично, мне кажется.

Л.Малыгина

— Смотря в какой ситуации. Вы знаете, на некоторые радиостанции меня уже просто не пускают, потому что коллеги журналисты говорят: «Сейчас опять придет Малыгина, ой, давайте сделаем выходной и не пойдем сегодня на работу. Потому что сколько можно слышать про неправильные ударения, ошибки в управлении и так далее». Но это связано с тем, что у нас грамотность на уровне самооценки. У нас в профессию в 1990-е годы пришло много людей из каких-то других совершенно областей, я не знаю, хирурги, биологи, ботаники, кто угодно, и выпускники авиационных ВУЗов. И для них это замечание, если ты не дай Бог скажешь: «Ты знаешь, а вот правила въезда и выезда в Российскую федерацию» — огромный плакат. Мы понимаем, что это ошибка в управлении. И кстати говоря, наш коллега ведущий Тим Керби — американец польского происхождения, он тоже сейчас берет уроки, повышает свою грамотность, в интернете берет уроки дистанционные и он обратил внимание на это. То есть уже даже иностранцы, когда приезжают в нашу страну, первое, что видят — такую ошибку. Ну и как, пройти мимо и сказать: «Оставим как есть, чтобы никого не обидеть», — вот это всегда дилемма. Надо тактично постараться сделать замечание, я над этим тоже сама работаю, потому что иногда бываю жестковата.

А.Пичугин

— Это возможно даже не самое явное, самое явное у меня было, когда я работал в одном ведомственном СМИ при МВД, у меня было много достаточно собеседников полицейских, которые все время возбуждали уголовные дела. И у них это возбУдить уголовное дело — мы с этим боролись на протяжении многих лет.

Л.Малыгина

— Но это профессионализм.

А.Пичугин

— Да, это профессионализм, но он же не должен выходить за рамки этого профессионального круга.

Л.Малыгина

— Понимаете в чем дело, если мы почитаем Уголовный кодекс, там вообще очень много стилистических таких ляпов — «производить действия с лицом» и так далее, понимаете, там что они только с лицом не делают, филологи за голову держались, когда все это читали. Это профессионализмы, точно также, как кОмпас-компАс и так далее.

А.Пичугин

— Добыча нефтИ.

Л.Малыгина

— В принципе — это не самое страшное, что можно услышать. Мы сразу берем на вооружение, что нельзя допускать обороты официально-делового стиля за пределами этого стиля. То есть нельзя в разговорной речи их использовать, например, «тебя плащ не лимитирует»? Надо сказать: «Тебе не жмет этот плащ? Он тебе не маловат?»

А.Митрофанова

— А кто говорит?

А.Пичугин

— Это бывает такое?

Л.Малыгина

— Корней Иванович Чуковский «От двух до пяти». Или милиционер обращается к ребенку: «Ты по какому адресу проживаешь?» — нет, «где ты живешь». В разговорной речи мы будем говорить.

А.Митрофанова

— Или какой у тебя адрес.

Л.Малыгина

— Да, но не «где ты проживаешь». Самое страшное, когда люди пытаются говорить красиво и им кажется, что нужно говорить так, как ты пишешь какой-то официальный документ. Ты пишешь служебную записку, то есть вот эти клише официально-делового стиля и так далее. Первое, запоминаем, мы не используем это в разговорной речи, мы не используем обороты официального стиля нигде, только, когда мы, условного говоря, на работе, или когда мы готовим документы, или выступаем. То есть только в деловых отношениях, в официально-деловых отношениях у нас работает этот стиль, но нигде в другом месте он у нас использоваться не будет. То есть, мы не можем вести переписку, например, в соцсетях, или вести свой блог и использовать эту всю канцелярщину.

А.Пичугин

— Об этом мы еще поговорим — про соцсети, про интернет, про язык интернета.

А.Митрофанова

— Что касается тактичности, можно я вернусь все-таки к этому моменту, потому что он, как мне кажется, очень важный, а в мой жизни так вообще была забавная история, мне когда лет 9 или 10 было, у нас появилась учительница по литературе, которая внезапно... знаете как, не то что внезапно даже, она просто всеми силами взялась за правильное произношение наше детское. И стала нам объяснять, что правильно говорить красИвее, а не красивЕе, слИвовый, а не сливОвый.

А.Пичугин

— И сад вИшневый.

А.Митрофанова

— Что называется, возможны варианты. Так вот, когда я, наслушавшись всех этих прекрасных замечаний, которые в мои мозги ложились просто как в удобренную почву, мне нравилось все, что с нами делают на занятиях. Я приходила домой, смотрела на взрослых, которые говорили: «Это платье красивЕе» — «А вот и неправильно», — говорила я.

А.Пичугин

— И шла в угол.

А.Митрофанова

— Нет, мне 9 или 10 лет, представляете? Короче говоря, прошло так, наверное, пару дней и мама мне сказала: «Если ты хочешь, чтобы люди относились к тебе адекватно, а не ненавидели тебя за то, что ты с ними разговариваешь, перестань делать замечания. Просто запомни это на всю жизнь». И вы знаете, это сработало.

Л.Малыгина

— Да, теперь когда на свидании молодой человек говорит: «Ну что, созвОнимся», — а как хорошо все начиналось.

А.Митрофанова

— Вы знаете, я уже не обращаю на это внимания.

Л.Малыгина

— Или: «Ты какое кофе будешь сладкое, или соленое?»

А.Митрофанова

— Или «ложи сюда». Не обращаю на это внимание, потому что...

Л.Малыгина

— Вы обращайте, просто вы не показывайте. И так проявляются слепые зоны. Понимаете как, у каждого человека есть какие-то слепые зоны и очень часто наша речь становится вот таким моментом, который выдает о нас информацию. Вы не скажете, потому мама Вам очень своевременно, вовремя объяснила: «Дочка, пожалуйста, не делай этого, потому что есть такое понятие, как социальный интеллект. То есть ты строишь с людьми отношения, не порть их сразу на корню, не обижай их». Так проявляются, в том числе и проявляется социальный интеллект какой-то. Но это не значит, что, когда вы услышали эту ошибку, вы не сформировали какое-то мнение об этом человеке. Да, вы не высказали вслух это замечание, но вы уже подумали, что да, вот он уязвим, вы увидели его это уязвимое место слабое. И самое страшное, когда человек не осознает, что такие места у него уязвимые есть и он не осознает, в чем причина его проблем. Например, я встречаюсь в основном со взрослыми людьми уже, то есть я занимаюсь ликвидацией неграмотности среди взрослых. И человек говорит: «Ты знаешь, Лида, что такое русский язык, ну что мне сейчас, мне 35 лет и что я буду сейчас эти жи-ши, ча-ща, н, нн, запятые. Понимаешь, я деньги зарабатываю, у меня переговоры все время, понимаешь, у меня совсем другие задачи». И не осознает, что это не н, нн, это не жи-ши и ча-ща, и это не те самые дурацкие ударения. А для многих стереотип, что русский язык — это то и есть, эти ударения. Да это скукота, если так воспринимать наш родной язык. Я перед эфиром как раз вашему коллеге говорила: «Ты один мне — надежда, опора, о великий и могучий русский язык». Разве Тургенев это про жи-ши говорил, или про ча-ща?

А.Митрофанова

— Действительно.

Л.Малыгина

— А у нас люди уверены, что русский язык — это что-то такое очень сложное, известное всем. То есть все уверены, что они как бы имеют об этом представление.

А.Митрофанова

— Как о футболе.

Л.Малыгина

— Да, но они не понимают, что это и логика речи, которую в школе не преподают. А откуда взять эти знания, то есть им кажется, что они это уже умеют все, что они это уже знают, ну просто где то н, нн не выучили правила, ну это ерунда. Вот как взрослый человек воспринимает. И когда ему объясняешь и говоришь: «Скажи мне, пожалуйста, какие у тебя цели? Что ты хочешь» — «Я хочу получить такой-то контракт. У меня очень важные переговоры, я хочу получить этот заказ». Говорит, например, мужчина, потому что для них бизнес очень важен. Или женщина говорит: «Знаешь, а я устала от одиночества, я хочу выйти замуж». И казалось бы, а как с этими проблемами связан русский язык? Ну конечно же, если считать, что это жи-ши и ча-ща, то никак. А если задуматься, что это наш языковой облик, это то впечатление, которое мы производим и на деловых партнеров, и на наших потенциальных спутников жизни. И мы помним еще из Чехова, да, когда одним словом можно убить впечатление, когда девушка сказала собачке одно единственное слово, она сказала: «Ляжь». Я миллион раз приводила этот пример, но он вечен просто. Вместо «ляг». И все, сформировано впечатление. Ну неужели мама этого замечательного молодого человека не обратит на это внимание? Конечно за столом она не скажет при девушке, но потом, когда девушка уйдет, она скажет: «Сынок, ну зачем нам такая безграмотная в доме?»

А.Митрофанова

— Мне кажется, что сейчас немножко сдвинулись представления.

А.Пичугин

— Они не сдвинулись. У меня очень закономерный вопрос, как мне кажется — а зачем все это нужно? Если вы не преподаватель гуманитарного ВУЗа, если вы не работаете в СМИ, ну можно придумать еще некоторое количество профессий, где это действительно необходимо. А если живете обычной жизнью, ну есть вопиющие примеры: ляж-ляг, ложить-класть, а есть какие-то совершенно там: одноврЕменно-одновремЕнно, по срЕдам-по средАм. Которые большинство из нас в обычной жизни даже не замечают, когда ошибаются.

Л.Малыгина

— Да, это проблема, связанная с орфоэпией, вот это одноврЕменно-одновремЕнно, ударения, произношение и так далее. И многие на этом очень сосредоточены.

А.Пичугин

— А зачем все это нужно?

Л.Малыгина

— Зачем все это нужно — я уже люблю Вас после этого вопроса. Я благодарна, что Вы спросили, честное слово. Вот смотрите, здесь будем смотреть глубже. Важно ли человеку уметь сформировать свою собственную точку зрения?

А.Митрофанова

— Безусловно!

Л.Малыгина

— Почему это важно — потому что, если человек не формирует свое собственное мнение, то он зеркалит чужое. Там пустоты не будет, то есть, либо ты формируешь свою точку зрения, либо ты просто следуешь за другим человеком, ты просто внушаемым становишься. То есть, ты копируешь чужое мнение и ты даже не понимаешь, что это не твое собственное, ты просто скопировал чужое, потому что у тебя не хватило логических способностей для того, чтобы это мнение сформировать. То есть логика речи — это то, чему учили в гимназии, до революции это было обязательно. То есть человеку нужно уметь сформировать свою точку зрения, в принципе, это очень важно. Чем бы он ни занимался, он не будет журналистом, он будет кем угодно — математиком, физиком...

А.Пичугин

— Трактористом.

Л.Малыгина

— У математиков с логикой еще более, или менее, а у юристов не у всех.

А.Пичугин

— Я про трактористов.

Л.Малыгина

— И трактористу нужно — любому человеку нужно уметь сформировать свою точку зрения, потому что иначе он всю свою жизнь будет ведомым.

А.Пичугин

— Это правда.

Л.Малыгина

— С одной стороны — это первое и для этого нужна логика речи, ее надо развивать. Второе, он должен уметь свое мнение донести до окружающих, потому что один в поле не воин. Да, у меня родилась гениальная идея, может быть я хочу привлечь какие-то инвестиции. Я должна убедить инвесторов, я должна убедить членов своей команды. А может быть я не занимаюсь бизнесом, может быть я вышла замуж и воспитываю детей, я должна со своими родственниками договориться о покупке квартиры, или о размене квартиры и мне нужно их убедить. А убеждение — это честный способ воздействия на других людей, в отличие, например, от манипуляции, обмана и внушения. Мне нужно научиться убеждать и этому служит риторика. А приемы риторические известны еще со времен Аристотеля. Учат ли в школе нас риторическим приемам сейчас — не могу сказать, что учат. Потому что, когда я спрашиваю ребят, да даже журналистов спрашиваю: «Ну как вы считаете, сколько этих приемов всего? Сколько вы можете назвать?» — мне говорят... гениальный ответ дал мне студент, он сказал: «Четыре». Я говорю: «Да, так точно, а почему именно четыре, какие?» — «Ну, риторическое обращение, риторический вопрос и два я забыл». Я говорю, гениально. Вообще их больше 150 и некоторые молодые журналисты говорят, вот мы восхищаемся Парфеновым, мы обожаем Позднера и так далее, Урганта любим. А когда я спрашиваю: «Ребята, а вы можете охарактеризовать их языковой портрет? Вот как вам кажется, в чем там ведущий прием? Как они это делают? Мы же профессионалы, давайте посмотрим. Не как гости за праздничным столом и говорим, ой как вкусно, не представляю, как это приготовлено. Мы профессионалы, мы журналисты, на чем это построено, за счет чего такая мощная сила воздействия? За счет чего такие замечательные эффектные заголовки?». Некоторые говорят: «Ну, это от Бога. Этому научить нельзя». Друзья мои, этому можно научить. Конечно не все станут великими писателями, но научиться в том объеме, в каком это необходимо для достижения своих профессиональных целей необходимо каждому.

А.Пичугин

— Друзья, напомним, что в гостях у нас сегодня у программы «Светлый вечер» на светлом радио — Лидия Малыгина — кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского университета.

А.Митрофанова

— Лидия, прежде чем мы с Вами перейдем к высоким материям, связанным с риторикой, логикой речи...

Л.Малыгина

— И с этикой, что очень важно. А знаете как до революции это называлось — Закон Божий, то есть это была третья составляющая, которая была обязательной. То есть надо было научиться свою точку зрения формулировать, убеждать других людей и Закон Божий, или этика давал возможность не использовать это оружие, этот мощнейший по своей эффективности инструмент во вред.

А.Митрофанова

— Вопрос, как этим пользовались. Но мне сейчас хотелось бы, прежде чем мы к этим высоким материям перейдем, спуститься на нашу грешную землю и Вы знаете, поскольку я тоже время от времени в ВУЗе преподаю, давайте сейчас поговорим о собственно наших детях. Есть у меня на кафедре коллеги, невероятно опытные, замечательные во всех смыслах, они меня учили, я помню, как это замечательно и здорово было вместе с ними занятия проводить и как они с нами работали и железно просто нам промывали мозги, вбивали в нас какие-то правила и учили нас говорить. Так вот мои эти уже теперь коллеги по кафедре, они, не сказать, чтобы в отчаянии, они для этого люди слишком сильные и философски смотрящие на мысль, но что происходит, окончательного ответа на этот вопрос они не имеют. Среднее количество ошибок, которое наши нынешние студенты могут допустить в диктанте — это 20-30-40 в зависимости от сложности текста.

А.Пичугин

— Прости, а объем диктанта тут тоже, наверное, надо указать.

Л.Малыгина

— Это может быть тот же диктант, который писали 20-30 лет назад. Ну ради чистоты эксперимента.

А.Митрофанова

— Он такой и есть.

А.Пичугин

— Условно полторы тетрадных странички.

А.Митрофанова

— Например, и как это возможно, почему это так? Мои коллеги — люди очень мудрые, они к детям относятся с любовью. Они говорят: «Вы понимаете — это не вина их, а беда». Что-то сейчас происходит, что-то меняется в нашем сознании, что-то меняется вокруг нас, в связи с чем дети в нынешнем поколении могут допустить такое количество ошибок, раньше это было естественно немыслимо. Что это такое?

Л.Малыгина

— Совершенно верно, если раньше, когда мы читали вступительные сочинения, то мы видели ошибки в орфограммах, то есть могли пропустить «н» в том случае, когда нужно «нн», или запятую не поставить, то есть ошибки, связанные с пунктуацией, то есть в каких-то сложных случаях могли ошибиться. То сейчас мы вдруг видим, «ни знаю» — раньше это страшно было представить, или «икстримальный». Что происходит — хороший вопрос. Значит здесь несколько можно зафиксировать таких тенденций. Первый момент, понимаете в чем дело, грамотные люди видят...

А.Пичугин

— Простите, что перебиваю, а развейте миф, правда ведь, что не существует врожденной неграмотности?

Л.Малыгина

— Нет, не существует. Любого человека можно обучить, на это нужно потратить 100 дней. И я готова даже заключить пари, что я могу любого человека научить стилистике, риторике и культуре речи за 100 дней. И этот эксперимент я активно провожу в интернете, я сделала систему дистанционного обучения и причем, надо потратить 100 дней, но это не значит, что надо целый день заниматься. Достаточно от 15 минут тратить и это, понимаете, не что-то такое... это не прерогатива, то есть исключительное право каких-то избранных людей — любой человек может это освоить. Надо дать системно самую ценную информацию, которая нужна для этого. Научить можно любого.

А.Митрофанова

— Лидия, приходите к нам почаще.

Л.Малыгина

— Спасибо, с удовольствием. Значит, что я хочу сказать — научить можно любого. Врожденной грамотности не существует, существует хорошая зрительная память. И мы возвращаемся к тому вопросу, что было раньше — раньше мы учили сначала буквы, потом учили звуки в начальной школе. Мы приучали своих детей видеть графический облик слова. И на самом деле, когда мы читаем текст, мы сразу схватываем слово целиком, мы видим начало, конец, мы его читаем, если оно правильно написано, мы его привыкли видеть. Теперь что происходит, недавно я стала пользоваться, я могу назвать название этого ресурса? В общем, есть такая социальная сеть, там много фотографий и мало текста.

А.Пичугин

— Ну уж называйте.

Л.Малыгина

— И много комментариев. Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), причем я стала читать комментарии.

А.Пичугин

— У нас есть инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) радио «Вера», так что отсылаем наших слушателей туда.

Л.Малыгина

— Спасибо, а у меня есть группа ликвидации безграмотности с Лидией Малыгиной.

А.Пичугин

— В инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)?

Л.Малыгина

— Нет, это такая синенькая социальная сеть, которая сейчас поменяла свой дизайн.

А.Пичугин

— Она у нас тоже есть, радио «Вера» Вконтакте тоже есть.

Л.Малыгина

— Потому что я считаю, что в XXI веке ликвидировать безграмотность нужно современными методами и интернет нам может в этом помочь, не только вредить. Значит, что происходит. Когда мы с вами привыкли к графическому облику слова — мы очень быстро читаем. А теперь представьте, что я начинаю читать безграмотные тексты. Я читаю вот эти комментарии в социальных сетях, там «что ли», вы видели, как они пишут это слово? Я насчитала...

А.Пичугин

— «Штоле»

Л.Малыгина

— Тут они видимо про какие-то пироги все время думают. Там много таких невероятных слов, то, что мягкий знак не ставят, это... в России две беды — тся и ться. То есть, когда мы начинаем читать безграмотные тексты, у нас падает скорость чтения. Мы начинаем этот свой навык терять, когда мы видим сразу графический облик слова, мы раньше гораздо быстрее могли читать. То есть, чтение безграмотных текстов вредит и плюс еще зрительная память, человек запоминает. Они потом, ребята 15-летние так и пишут, да и взрослые тоже. То есть это не безобидно. И вот это, слава Богу в прошлом уже этот язык подонков, или албанский, жаргон, вот этот интернет язык. Безграмотность в интернете, или нарочитая игра языковая, связанная с обыгрыванием неправильного написания слов, хотя филологи на самом деле отчасти, «аффтар жжот» и так далее.

А.Митрофанова

— Но хотелось людям порезвиться.

А.Пичугин

— Придумали это филологи действительно.

Л.Малыгина

— Да, потому что совершенно безграмотный человек так не придумает, такое написание не придумает, потому что надо очень четко...

А.Митрофанова

— Чувствовать язык нужно для этого.

Л.Малыгина

— Да, нужно транскрипцию просто напросто хотя бы знать. Что происходит сейчас — то есть, с одной стороны, мы разучились читать длинные тексты. Потому что комментарий длиной в абзац и уже лонгрид, например, тяжело человеку читать, вы представляете. Фиксируют наши коллеги, которые работают в средствах массовой информации — дефицит внимания развивается. То есть все, прочитал абзац, уже даже не может дальше себя как-то...

А.Пичугин

— Хочется комментарий оставить. Плюс ко всему — это же произошло совсем недавно. Я еще прекрасно помню несколько лет назад, ну лет 10 назад, когда газетные были на два разворота. И сейчас уже нет ни одной газеты, где может быть такая статья.

А.Митрофанова

— Вообще я думаю, тиражи газет существенно снизились, потому что количество людей, которые читают то же самое в интернете, возросло в разы.

Л.Малыгина

— Да, с одной стороны, нам стало читать длинные тексты — раз. С другой стороны, я не сторонница того, чтобы маленьким детям, до того, как они освоили буквы, давали звуки и учили писать транскрипцию, я считаю, что это наносит вред. Потому что маленькие дети — первоклашки, второклассники, учащиеся третьих классов, они прекрасно знают, как написать транскрипцию слова «ежик» и они начинают потом в диктантах писать транскрипциями. Они пишут «агурец», потому что мы произносим «а», а не «огурец». Они начинают прямо транскрипциями писать.

А.Митрофанова

— Простите, я не очень понимаю, а что сейчас так нарочито учат детей транскрипциям?

Л.Малыгина

— Понимаете в чем дело, да. У нас появились в начальной школе тоже некоторые методики, которые изначально разрабатывались для обучения иностранцев. Иностранцу важно знать звуковой облик слова, а носителю языка, нашему ребенку — ему важно буквы выучить. Ему нужно научиться буквенный облик слова... и мы сами схватывали, когда мы учились, мы схватывали именно графический облик слова, а не звуковой. Вы знаете, честно говоря, звуковой облик слова, на первом курсе филологического какого-нибудь отделения важен, там эти транскрипции нужно писать, а второкласснику нужно научиться, в общем-то, видеть буквы. На это, я считаю, нужно обращать внимание и родителям тоже. Посмотрите, не увлекается ли ваш ребенок слишком, потому что авторитет, конечно, школьного учителя высок и так далее. Вот они просто следуя этим методикам, но мы ведь можем посмотреть, вот прошло 10 лет, вот выросли ребята на этой методике, которых так учили — ну и какой уровень, как они пишут. Это с одной стороны.

А.Митрофанова

— Причем это хорошие, замечательные, умные дети, которые, как вам сказать, не то чтобы они были закоренелыми лентяями, ничего подобного.

А.Пичугин

— Нет, я могу примеры тоже привести — ребята, молодые ученые, приходится общаться в соцсетях где-то с ними.

Л.Малыгина

— Как мне нравится, как Вы ставите ударение в этом слове, это такая редкость.

А.Митрофанова

— Он и меня научил так говорить.

А.Пичугин

— Приходится общаться и понимаешь, что человек настолько прекрасно разбирается в своей научной сфере, но при этом грамотность сильно страдает. Это как раз поколение, которое выросло на албанском подонковском сленге.

Л.Малыгина

— Еще одна закономерность, мне хотелось бы ее отметить. Вы знаете, огромное количество коммерческих тренингов, посвященных публичному выступлению. Я не поленилась и провела исследование, все-таки я ученый и для меня — это привычная такая моя стихия, я стала исследовать, что движет людьми, которые приходят на эти тренинги и платят достаточно большие деньги за это. И я услышала одни и те же ответы, человек говорит: «Ты знаешь, мне нужно просто снять страх публичного выступления». Я говорю: «А как тебе кажется, с чем этот страх связан?» — «Ну, понимаешь, я вообще считаю, что я в принципе все могу, все умею, но просто я немножко боюсь аудиторию». И им очень нравятся такие манипулятивные посылы, например, что аудитория, как женщина, ее можно покорить, ее можно соблазнить, ее можно изнасиловать.

А.Митрофанова

— Ох, я узнаю одного автора.

Л.Малыгина

— Я причем слушаю этого тренера, который это говорит и думаю, что этот точно может изнасиловать аудиторию. Потому что он сам преподает...

А.Митрофанова

— Но Вы знаете, какое количество у него читателей и слушателей?

Л.Малыгина

— Вы его узнали, думала, Вы его не узнаете.

А.Пичугин

— Вы знаете, давайте продолжим этот разговор, у нас сейчас маленький перерыв, буквально одна минута. Мы вернемся в эту студию, где сегодня Алла Митрофанова и я — Алексей Пичугин, беседуем с Лидией Малыгиной — кандидатом филологических наук, доцентом кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского университета.

А.Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова и напоминаю, что в этой студии мы ведем разговор о русском языке, о красоте нашей речи, о том, как этого достичь, что это возможно оказывается для абсолютно каждого человека, вне зависимости даже от базы, от фундамента, который заложен был в нас в школе и это вселяет сдержанный оптимизм. В гостях у нас Лидия Малыгина — кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского государственного университета имени Ломоносова.

Л.Малыгина

— Я хочу договорить.

А.Митрофанова

— Закончите свою мысль, спасибо. По поводу ораторского мастерства и почему это в таком тренде сейчас.

Л.Малыгина

— По поводу страха публичного выступления. То есть большинство коммерческих тренеров продают вот эту мечту, что сейчас вы придете, вы просто потренируетесь и у вас пропадет страх публичного выступления. Что я здесь хочу сказать, представьте, что вы не умеете танцевать. Я вам буду предлагать — приходите ко мне на коммерческих тренинг, я буду просто включать в зале музыку и будем все смотреть, как вы танцуете. Вы так научитесь танцевать? Потому что люди, которые говорят, что стесняются танцевать на дискотеке, или выпускном вечере и так далее — почему ты стесняешься — потому что ты не умеешь. Но как только ты освоишь какие-то па, тот же самый основной шаг в вальсе, или в венском вальсе, который танцуется на всех свадьбах и выпускных балах, у тебя пропадет этот страх. Ты боишься, потому что ты не знаешь, у тебя нет этих знаний. Но людям часто не приходят в голову, а им негде было эти знания получить. Я уже сказала о том, что в школе не учат риторике, там не дают эти тактики и стратегии эффективно воздействующей речи. При этом человек, который является профессионалом в своем деле уверен, что он может донести свою точку зрения — я же профессионал, я же профессиональный, например, финансовый аналитик, или я управленец.

А.Пичугин

— Профессионал в одном, профессионал во всех остальных сферах.

Л.Малыгина

— Да, но они не осознают, что во-первых, этому выступлению нужно учиться. Нужно расширять словарный запас и ты боишься не потому, что у тебя такая психологическая проблема, а потому, что у тебя этих знаний нет и за два часа ты этих знаний не получишь. Я могу внушить, я могу сманипулировать, если моя цель так называемый инфобизнес, да, то есть это коммерческая программа, коммерческий тренинг и так далее. Я могу продать иллюзию, я могу сказать: «Посмотри на эту аудиторию».

А.Пичугин

— Причем эта иллюзия будет продана еще абсолютно на языке, состоящем из абсолютно профессиональных терминов, потому что я не умею по-другому.

Л.Малыгина

— Я вам маленький секрет открою, там другая манипулятивная тактика работает, там говорят следующее — это будет легко, у нас минимум теории, максимум практики. У нас каждый тренируется, поэтому у нас пять тренеров...

А.Пичугин

— Коучеров.

Л.Малыгина

— Коучеров, да.

А.Пичугин

— У нас английский без грамматики — это называется.

Л.Малыгина

— У нас престиж заимствованного слова вообще гораздо выше нашего, поэтому да. И каждый потренируется. А что тренироваться, если ты не умеешь, если ты не знаешь, если ты изобретаешь велосипед, который изобретен уже Аристотелем. Не лучше ли освоить уже готовые формулы, вот те же самые риторические фигуры. Ведь представьте, я приведу такую метафору, как борьба. Ты можешь быть физически крепким мужчиной, как наш ведущий сегодня, ему не страшно в принципе где-нибудь в подворотне каких-то таких встретить ребят, он может им дать отпор в силу своих физических данных — крепкий. Ну что же всем остальным делать мужчинам, не все физически крепкие, они ходят в секции, они идут на борьбу, им показывают приемы. Что вот так можно через бедро перекинуть противника, а так можно через плечо, а может быть ему просто надо камнем дать между глаз. То есть, есть приемы, которые позволяют слабому одержать победу над сильным. Вот в риторике тоже много таких готовых есть приемов. Есть те же самые фигуры экспрессивного синтаксиса. Что это такое — это построение предложения, которое позволяет сразу произвести впечатление. Я могу, например, долго вам анонсировать документальный фильм, говорить, что вы знаете, я буду вам рассказывать про секреты коммерческой медицины. А могу сказать: «Лекарство от смерти, или смерть от лекарств». Мы видим, это фигура. Я могу менять в ней просто переменные и она будет эффективна всегда, она будет работать.

А.Митрофанова

— Люди, которые этими приемами владеют безусловно привлекают к себе внимание и это главное, что это слова, которые запоминаются и потом начинают ассоциироваться с этим человеком. Это очень здорово работает. Но Вы говорите, что этому может научиться каждый.

Л.Малыгина

— Да, но нужно, чтобы человек хотел этому научиться, чтобы он не строил иллюзий о том, что это будет элементарно и без труда, и так далее.

А.Митрофанова

— А это очень важный, кстати говоря, момент.

Л.Малыгина

— Потому что, для того, чтобы это было легко, для того, чтобы импровизировать. Понимаете, это для вашего слушателя кажется, что это только что родилось, что это так все здорово. А на самом деле вы, может быть, целый день вынашивали эту мысль, вы обдумывали. То есть нужно, во-первых, чтобы вы могли предложить аудитории какое-то уникальное содержание. Не надо рассказывать, что зимой холодно, а летом тепло. И я борюсь на самом деле с этими банальными школьными сочинениями. Тут была пытка летом, я должна была читать сочинения, как и все преподаватели, школьники пишут теперь сочинения, в школе ставят зачет-не зачет, в ВУЗе оценивают. От одного до трех баллов.

А.Пичугин

— Те самые, которые вернули?

Л.Малыгина

— Да, если речь идет о каких-то ключевых ВУЗах, где есть доп. Испытания. Я бы отметила такую черту, как банальность, понимаете, вот зимой холодно, летом тепло. Надо подумать, что должно быть в содержании такого ценного, может быть какой-то факт интересный, может быть какой-то прием из произведения, ну скажи мне то, чего я не знаю, удиви меня. Очень часто этот стереотип, что надо снять страх публичного выступления, или страх написания сочинения — можно написать все, что угодно, будут читать. Да нет, надо сначала поработать с содержанием и нужно придумать самую интересную информацию, которую нужно преподнести. Я сейчас говорю и про письменную речь — это сочинение, и про устную речь, когда это публичное выступление — раз. С другой стороны, логика изложения. Как ты эту информацию, которую ты нашел, интересную, уникальную, в каком порядке, в какой последовательности. Ведь тоже есть приемы, ты их не знаешь, потому что в школе этому не учат, если это не гимназии какие-то с уклоном определенным филологическим. Так надо учиться этому самому, есть, слава Богу, интернет, нужно осваивать это, в том числе и технологии дистанционного обучения.

А.Митрофанова

— А расскажите, пожалуйста, об этом. Потому что Вы начали сегодняшнюю беседу с того, что интернет используете в качестве очень удобного для Вас инструмента обучения.

Л.Малыгина

— Это мой личный опыт, я здесь в данном случае буду говорить, не как сотрудник университета, я буду говорить, как частное лицо. Но что я хочу сказать, я хочу сказать о своем эксперименте, который я провела. Сначала у меня был проект на радио, потому что я поставила перед собой цель сделать такой медиа учебник. То есть использовать возможности, которые дает радио для того, чтобы эту информацию люди получали не на коммерческих тренингах, потому что не у всех есть возможность их посещать и кроме того, там не всегда идет информация, там часто идут просто манипулятивные какие-то...

А.Митрофанова

— Там не всегда дают то, что будет действительно работать и помогать. Но для того, чтобы что-то начало работать и помогать, человеку нужно приложить свои собственные усилия, гораздо проще пойти туда, где скажут, что все будет легко.

Л.Малыгина

— Да, у меня появился такой радио-проект «Ликвидация безграмотности». У нас появилось сообщество в социальных медиа и они стали говорить: «Лидия, а можно мы будем делать домашние задания? Мы хотим Вам присылать какие-то свои тексты», — или: «Мы услышали, Вы рассказали о том-то, а посмотрите». Кто-то начал присылать стихи, я была поражена, и в основном это были физики из Новосибирска, это меня поразило.

А.Митрофанова

— Лирика от физиков — это замечательно.

А.Пичугин

— Но ведь для этого нужна команда единомышленников, если людей становится много, как это все можно осилить одному человеку?

Л.Малыгина

— Это сообщество открытое, присоединяйтесь, я буду рада видеть каждого, кто хочет освоить эти эффективные тактики и стратегии воздействующей речи. Потому что я считаю, что это очень важно, язык — это то, что нас объединяет. И знание этих законов воздействующей речи не позволяет нам стать самим объектами манипулирования, потому что мы иначе будем очень внушаемыми. Поэтому некую свою социальную свою задачу я вижу в том, чтобы эти знания не использовать, как коммерческий... это не товар на продажу. Потому что, когда это товар на продажу, это обычно упаковывается так, что это будет легко, мы сейчас снимем страх публичного выступления, ты будешь сейчас писать и говорить уверенно, еще и станешь популярным. Это все инфобизнес. И здесь много мошенничества и часто люди, потерявшие работу, начинают вдруг заниматься инфобизнесом. Я смотрю и говорю: «Простите, а квалификация?»

А.Пичугин

— А зачем мне, я же смотрю телевизор, слушаю радио.

Л.Малыгина

— «А я автор бестселлеров» — «Хорошо». Я потом читаю письма электронные и я вижу, что человек, который преподает устное выступление публичное, пишет безграмотно. Понимаете, это страшно. Но, я закончу свою мысль, если я ее не потеряла.

А.Митрофанова

— Мы говорили по поводу Ваших тренингов.

Л.Малыгина

— Да, дистанционное обучение, я бы хотела сказать. Появилось сообщество «Ликвидация безграмотности с Лидией Малыгиной», люди стали присылать домашние задания и в какой-то момент я подумала, а почему бы не сделать это, как полноценную систему, которая позволяет людям за 100 шагов получить эти знания в такой сжатой форме, компактной, не размазывая это на 10 лет, как люди в школе обучаются. 10 лет они учат орфографию, пунктуацию и потом выходят и все равно есть какие-то пробелы и у них какая-то неуверенность, им кажется, что все равно до конца не уверены в том, что они могут написать без ошибок, о риторических приемах им вообще не рассказывали, стилистика тоже очень часто за пределами школьной программы оказывается, но вот эти стилистические ошибки портят впечатление. Так вот моя задача была дать людям список этих стилистических ошибок на конкретных примерах — из рекламных слоганов, из текстов популярных песен, из фраз тех же самых политиков и фраз тележурналистов.

А.Митрофанова

— Пример Вы могли бы привести, чтобы было понятно, что такое стилистические ошибки, потому что это не всем очевидно?

Л.Малыгина

— Понимаете, они могут быть на уровне лексики, то есть слов, например, неправильный выбор слова. Например, когда я говорю: «На какие самоотверженные подвиги способна женщина» — это правильно «самоотверженные подвиги», но я могу сказать так: «На какие жестокие подвиги способна женщина», а это ошибка, потому что подвиг не может быть жестоким, здесь лексическая несочетаемость. Или, например, очень много сейчас у нас комментаторов, которые олимпиаду освещают, комментируют: «Вперед вырвались канадцы...», — в общем, они там запутались с двигателями и получилось, что двигатели были у канадцев, а не у автомобилей на которых ехали канадцы. Или «очень жестким был последний дуэт шахматистов» — ну, дуэт, у шахматистов не может быть дуэта, потому что они играют друг против друга, они не вместе играют. То есть это может быть неправильный выбор слова.

А.Пичугин

— Ну, «за окном шел дождь и рота красноармейцев».

Л.Малыгина

— Да, а это уже на уровне синтаксическом — «шел дождь и два студента», «моя жена говорит прекрасно по-французски и по телефону» — вот смотрите, это пример из Аверченко, мы видим, что нарушение нормы — это всегда, либо ошибка.

А.Митрофанова

— Либо сознательное допущение.

Л.Малыгина

— Либо сознательный прием, который позволяет нашу речь сделать эффективной. Так вот нам надо учить норму и знать норму, для чего — для того, чтобы с одной стороны не делать ошибок, а с другой стороны, для того, чтобы у нас появилась возможность играть со словом, для того, чтобы у нас появилась возможность воздействовать. Вот здесь и будет возможность воздействия на аудиторию.

А.Пичугин

— Но это же высший пилотаж, мы сейчас можем по пальцам просто перечислить людей, которые умеют так делать.

Л.Малыгина

— Да, может быть этот человек не станет Достоевским, потому что, наверное, талант еще никто не мог отменить, но в том объеме, в каком это нужно для его профессиональной деятельности, он в состоянии это освоить.

А.Пичугин

— «А внучок извлек ковшик из под лобка диафрагмы» — я помню, да, из Ерофеева этот пример.

Л.Малыгина

— Или я тоже привожу эти примеры часто: «У нас завтраки от 100 рублей до 12 часов», мы видим в качестве однородных членов у нас объединены часы и рубли. И это висит просто огромными буквами написано, перед моим домом плакат, они его никак не снимут. Какие бывают еще, кроме... стилистические ошибки могут быть связаны с выбором слова, тавтология, плеоназм может быть — это лексическая избыточность, например, «юный вундеркинд», «памятный сувенир» — когда дублирование смысла. Это может быть тавтология: «масло масляное», то есть когда мы просто: «писатель описал этот случай в своем романе», или: «прошедший», «прошлое» — все в одном предложении. Но их не так много, нужно просто выучить, какова... вот их допустим 20 лексических, 20 синтаксических. После школы многие думают, что однородные члены предложения — это же так просто. Что там, выучишь, что между ними запятую надо ставить. Если союзами соединены, тоже надо посмотреть, где запятую ставить, где не ставить, и все. И вот начинают бизнесмены готовить всякие презентации деловые и пытаются сжать текст, чтобы уместить его на одном слайде, а они вообще считают, что лучше побольше картинку, поменьше слов. И вот они пытаются объединить все в одно предложение и получается невероятно смешная какая-то фраза.

А.Пичугин

— Словесная конструкция.

Л.Малыгина

— Да и поэтому аудитория сидит и она просто может засмеяться в этот момент. А у человека возникает тот самый страх публичного выступления. Так извините, он у вас возник, потому что надо было стилистику выучить. Ее можно, потратить 20 дней и выучить ее, и все.

А.Митрофанова

— Иначе будет ехать карета с поднятым задом.

А.Митрофанова

— Лидия Малыгина — кандидат филологических наук, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского государственного университета сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера».

А.Пичугин

— А я бы вернулся к началу нашей программы, когда мы говорили о профессионализмах в языке. Если человек всю жизнь работает каждый день по восемь часов с бумагами, у него эта канцелярщина, протокольные словечки и фразочки. Как ему перестраиваться? Если он восемь часов в день занимается только этим, а потом он приходит домой, а у него там жена и дети, и он продолжает им там...

Л.Малыгина

— Да, образованного человека отличает умение переключать стилистические регистры.

А.Митрофанова

— Ах, как это Вы красиво сказали: «Переключать стилистические регистры».

Л.Малыгина

— Вот эту метафору я приводила, наверное, на каждой встрече со своими коллегами журналистами. Но еще раз скажу, это как в одежде, друзья мои. У нас есть наш имидж, наш визуальный какой-то образ. И мы все думаем, что я не пойду вечером на пикник в воскресенье в деловом костюме, я буду смешно смотреться там. Вы представляете, наверняка, если человек все время ходит в спортивном костюме и в спортзал, и на свидание в субботу, и на день рождения, все время ходит в спортивном костюме. Какое возникает ощущение — что у него нет другой одежды, или что он не умеет вписываться в ситуацию, в общем, он будет выглядеть комично.

А.Митрофанова

— Или, что ему просто лень переодеваться и он в нем еще и спит в этом костюме, ну, сюр.

Л.Малыгина

— Да, мы не носим костюм все время деловой, вот точно также мы не должны использовать официальный стиль за пределами той сферы, которую этот стиль обслуживает. И разобраться с этими пятью функциональными стилями литературного языка в состоянии каждый человек. Это буквально можно объяснить на пальцах и я это постоянно делаю. Что у нас есть четыре книжно-письменных стиля — официально-деловой, он обслуживает деловые отношения, это язык законов, это язык протоколов, там есть канцелярский подстиль и так далее. У нас есть публицистический стиль. И это не только язык СМИ, это может быть, кстати говоря, и проповедь, потому что там будет воздействующая речь, это и парламентская речь может быть — выступление в парламенте, это может быть и ваш блог, который вы ведете.

А.Митрофанова

— Это кстати и презентация тоже может быть.

Л.Малыгина

— Но там будут все-таки элементы официально-делового стиля, но если мы говорим о творческих каких-то специальностях, о журналистике и так далее, там может быть небольшое смешение, связанное именно с нашей спецификой. Литературно-художественный, здесь как раз у нас будут всякие рассказы, кто-то пишет детские сказки, здесь нужен литературно-художественный стиль. Научный, если мы пишем кандидатскую, диплом, курсовую. Если мы сдаем экзамены своему преподавателю — какой стиль речь будете использовать — здесь научный стиль речи. У него может быть и устная, и письменная форма. И у нас есть разговорный. Он противопоставлен этим стилям, потому что у разговорного основная форма устная, но есть и эпистолярный подстиль — это письмо другу, это комментарий в соцсетях, какая-то переписка, болтовня, может быть дружеский e-mail — это разговорный стиль. Есть люди, которые все время выглядят одинаково, они не переключают эти стилистические регистры. У нас в какой-то момент стало очень важным, как ты выглядишь. Надо обязательно на свидание прийти в романтической одежде. И кстати женщины, которые ходят на свидания после работы в офисе и не переодеваются, очень часто не могут выйти замуж, просто потому, что эта одежда официально-деловая из офиса которую они принесли.

А.Митрофанова

— Создают соответствующий образ.

Л.Малыгина

— В атмосфере свидания портит впечатление, она здесь неуместная. И речь, если она не переключает этот регистр и представляете, если она начинает говорить так, как она это делает на работе. Очень резко, может быть, очень четко, очень много глаголов — глаголы передают действие, ну что мужчина скажет — молчание лучшее украшение женщины.

А.Митрофанова

— И будет прав.

Л.Малыгина

— Или тоже пример, понимаете, мужчина тоже вышел как-то в одном телевизионном шоу, невесту он себе искал. Два слова о себе — я с Москвы. Все, все понятно. Безграмотный, еще и врет.

А.Пичугин

— Тут Вы как раз подошли к важной, мне кажется, теме, которую мы еще пока не обсудили. Русский язык же с одной стороны монолитен, но есть огромное количество региональных особенностей, которые сейчас затираются, наверное, благодаря СМИ, не в последнюю очередь, которые все-таки формируют вместо языка определенную жвачку, сейчас не согласитесь со мной, да, явно? Но формирует, даже можно посмотреть по тому, как говорят в крупных городах, не в Москве, а в крупных городах старшее поколение — те, кому за 50 и как говорят их дети, кому сейчас за 30. Те, кому за 30, говорят, как в Москве, абсолютно никакого различия нет. Те, кому за 50, там очень интересные и особенности стилистические и огромное количество слов, которые просто будут в Москве непонятны.

Л.Малыгина

— Да, конечно диалекты всегда представляли интерес для филологов, для писателей, потому что они это использовали для какой-то может быть речевой характеристики героя. И тот же Шукшин активно использовал. Такие словечки можно иногда услышать, которые прямо портрет сразу человека рисуют. И вообще — это интересно, это важно и диалекты всегда привлекательны для филолога, с одной стороны. С другой стороны, я не люблю, когда... я сразу оговорюсь, что диалекты — это все-таки то, что находится за пределами литературного языка. Но только, пожалуйста, не путайте, дорогие слушатели, язык литературы, или литературно-художественный стиль речи и литературный язык. Литературный язык — это просто язык образованной части общества, правильный. Тот язык, нормы которого закреплены в словарях и справочниках, правильный, короче говоря, нормированный, вот это литературный язык. Что находится за его пределами — диалекты, просторечия, жаргон. Это то, что не имеет, кстати говоря, этих подстилей. И это то, с одной стороны, что нам позволяет какие-то... дает нам какую-то информацию, традиции, культуру, может быть какие-то уникальные особенности, которые для этой конкретной территории были свойственны. Например, происхождение фразеологизма «на-гора» — а почему на-гора, почему такое странное написание, откуда дефис, почему не на гору... «выдать на-гора». Это связано с шахтерами у них оказывается «на-гора» значит на поверхность, с одной стороны. А с другой стороны, действительно в некоторых областях так говорили, отсюда такая странная форма у этого слова. С одной стороны, это интересно, это нужно и это может быть использовано даже писателями, вы тоже можете это как-то обыграть в своей речи. То есть для вас это может быть источником некоего вдохновения и так далее. И тот же самый Лев Иванович Скворцов.

А.Митрофанова

— Чудесный совершенно.

Л.Малыгина

— Интересные у него были исследования, посвященные как раз и диалектам. Но когда я буду выступать категорически против, в каких ситуациях, когда все-таки это не норма литературная. Когда враждебная какая-то такая воинствующая безграмотность появляется, когда, например, люди говорят, что мы не хотим склонять в Кемерове, мы не хотим говорить, что в Москве девять часов, в Кемерове 12, условно говоря. А мы хотим говорить «в Кемерово». И выходят на одиночные пикете. Или в Сковородине, жители Сковородина. Они говорят, что мой папа не склонялся и я склоняться не буду. При чем здесь папа и название города? А про склонения фамилий отдельно тоже, заканчивающихся на согласные нужно сказать. Вот когда происходят такие выпады, или, например, когда главный редактор средства массовой информации, например, мужской журнал, вдруг в колонке редактора пишет «Розенталь мертв, а мы еще нет». И зачем нам вообще ставить ударения, как нам предлагает ставить словарь Зарова, например. ПредвосхИтить, или аранжИровать. Я вообще по образованию математик и я на ваши все гуманитарные эти заскоки чихать хотел. Пишет совершенно так... с таким вызовом неким. На что филологи ему отвечают, надо сказать, что жестко достаточно отвечают. Они отвечают — понимаете в чем дело, Сократ говорил слепой: «Заговори со мной, чтобы я тебя увидел». И ничего не поменялось с тех пор. Язык — это инструмент социального деления. Ты еще ничего не сказал, но уже по одному слову, по одному ударению, по неверной интонации аудитория поняла, в какую социальную группу тебя записать. И если в твоей семье говорили «калидор» и «лисапед» — это не повод для гордости. И не нужно кричать, что я чихать хотел на ударения. Потому что таким образом ты заявляешь — дворян в моем роду не было, гуманитарным наукам не обучен.

А.Митрофанова

— Академиев не кончали.

Л.Малыгина

— И это инструмент социального деления. Может быть нам уже пора перестать уделять внимание тому, какой бренд у сумки, какая висит маркировка на платке у женщины. Вы заметили, в каждый период времени есть определенные атрибуты, подчеркивающие социальный статус и это так называемый код, пароль какой-то — свой, чужой. И на языковом уровне происходит то же самое. Я не хочу сказать, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Некоторые говорят: «Ой, она такая зазнайка, она такая высокомерная, у нее самое главное то, как человек говорит». Да нет, друзья мои, я просто хочу сказать, что это то, что доступно каждому, это то, что каждый может в себе улучшить.

А.Митрофанова

— Лидия, когда Вы говорили про то, что, допустим, реплика, ответ, почему я не буду учить эти все правила, язык, синтаксис осваивать и так далее — мой отец не склонялся и не буду склоняться, такой дешевый популизм — это одна история. Но есть другая история, объективная тенденция, когда... мне кажется не только в русском языке, но и в ряде других языков...

Л.Малыгина

— Норма подвижна.

А.Митрофанова

— Нет, есть такая тенденция к упрощению. Когда язык становится более функциональным, менее насыщенным. Ну, не знаю, у нас сейчас огромное количество устаревших слов. Это классический пример, когда детям прочитали двустишье: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая»...

Л.Малыгина

— Да, они нарисовали кубик.

А.Митрофанова

— Или птицу какую-то, которая куда-то полетела. Они не поняли в этом двустишье ничего, кроме одного слова — «летит». Все остальное мимо. И то, что язык более становится функциональным, более таким... «рацио» что ли в нем господствует. Это объективная, наверное, тоже вещь? Как против этого можно применять что-то и как... какими аргументами Вы, например, убеждаете людей, когда объясняете, что нужно тем не менее стараться расширять свой словарный запас?

Л.Малыгина

— Да, я задаю им вопрос обычно — ребята, а как вы считаете, почему говорят, что русский язык богатый? Великий, могучий, богатый язык. А в чем это богатство проявляется, как вам кажется, в чем оно? Почему один язык богатый, а другой язык, например, бедный? Почему английский язык гораздо беднее, чем русский. Чаще всего, они ждут, что я сразу скажу им правильный ответ и я его обычно и говорю — у нас развита синонимия. Причем эта синонимия развита на всех уровнях, это может быть и лексический уровень. То есть, мы можем подобрать слово, которое будет максимально подходить, с учетом огромного количества оттенков значения, смысла. Настолько уместным будет, что лучше и не придумаешь. То есть, насколько точно мы можем передать смысл. Любой оттенок и эмоцию, и оценку. И мы можем и поиграть с этим словом. Синонимы они более, или менее помнят после школы и я им показываю игру, кстати дома попробуйте тоже поиграть. Друг, товарищ, приятель и начинаем продолжать синонимический ряд. И у нас сидит 20-30 студентов и мы должны дальше-дальше.

А.Митрофанова

— Какая сложная задача последнего.

Л.Малыгина

— Конечно, но это между прочим пример, который использован в фильме «Осенний марафон». Помните, как преподаватель, которого играет Басилашвили, приходит и как он и говорит: «Друг, товарищ, приятель...», — они начинают по очереди говорить, а дальше он говорит: «Бежать быстро, во весь опор», — и дальше они начинают приводить эти синонимы. Вот посмотрите, почему мы, когда речь идет о нашем гардеробе, мы хотим, чтобы у нас было платье и коктейльное, и для свидания, мы хотим быть уместными.

А.Митрофанова

— Потому что встречают по одежке.

Л.Малыгина

— Мы хотим быть уместными в любой ситуации.

А.Пичугин

— Я думаю, что мы сегодня просто обозначили какие-то важные направления, о которых поговорим в дальнейшем, я надеюсь, что Вы к нам еще придете.

Л.Малыгина

— С удовольствием, если пригласите.

А.Митрофанова

— Тем более, что если мы утверждаем в конце программы тезис, что встречают не только по одежке, но и по тому, как мы говорим. Если, как Вы действительно сказали, что буквально с одного-двух слов можно определить, к какой социальной группе принадлежит человек. Оказывается, что все гораздо интереснее и важнее, насыщеннее напряжение в этой сфере под названием русский язык, чем можно было предположить. Огромное спасибо Вам за этот разговор.

Л.Малыгина

— Спасибо!

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова провели для вас сегодня эфир с Лидией Малыгиной — кандидатом филологических наук, доцентом кафедры стилистики русского языка факультета журналистики Московского университета. Спасибо.

А.Пичугин

— Спасибо, всего хорошего и до новых встреч.

Л.Малыгина

— До новых встреч.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем