Поделиться
У нас в гостях были директор музея-древлехранилища Касимовской епархии, куратор фотовыставки "О чем молчат руины" Анастасия Фазлеева и председатель оргкомитета фестиваля "Артос" Алексей Токарев.
Разговор шел о проекте сохранения разрушающихся святынь Рязанской области через привлечение внимания к проблеме, создание фото-выставки и туристических маршрутов.
В. Емельянов
— Здравствуйте! Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера», и я — ее ведущий Владимир Емельянов. Сегодня начала свою работу очередная сессия фестиваля «Артос», и на этот раз она посвящена, как нетрудно догадаться, Рождеству и называется, соответственно, «Все для Рождества». Но поговорить об этом и не только проблемы пригласили сегодня в нашу студию Алексея Токарева, председателя Оргкомитета фестиваля «Артос», и Анастасию Фазлееву — директора Епархиального музея древлехранилища Касимовской епархии, куратора фотовыставки «О чем молчат руины». Здравствуйте, Анастасия, здравствуйте, Алексей!
А. Фазлеева
— Здравствуйте.
В. Емельянов
— Анастасия, я Вас правильно представил, ничего не упустил?
А. Фазлеева
— Да, вполне. Но вообще для этой фотовыставки и даже для проекта, в рамках которого она была сделана, гораздо более существенна другая моя должность — в Епархиальном управлении. Она займет некоторое время, если ее полностью выговорить, потому что звучит она как «секретарь Комиссии по строительству, реставрации и сохранению вещественных памятников церковно-историч
В. Емельянов
— Да, спасибо большое, что Вы это выучили наизусть, потому что мне это сроду не одолеть, я честно скажу. (Смеется.) Ну что ж, друзья, давайте тогда поговорим и об этой выставке, и, в частности, о фотовыставке «О чем молчат руины». Но, в целом, начнем с фестиваля «Артос». Основные мероприятия этого фестиваля, где он проходит, кто принимает в нем участие, какие организации, какие творческие коллективы и исполнители? Может быть, кто-то из известных лиц на этом фестивале присутствует? Встретим ли мы на его площадках медийные лица?
А. Токарев
— Да, Владимир, значит, традиционно наш фестиваль проходит в Сокольниках, во 2-м павильоне. На этот раз, как Вы правильно заметили, мы посвятили его подготовке к большому празднику и любимому празднику для многих людей и семей — Рождеству. И, соответственно, так как Рождество у нас считается семейным праздником, мы и всю нашу программу в этот раз решили заточить под семьи. Самым основным и главным событием (вернее, событиями) будет ежедневная, практически нон-стоп программа различных детских мастер-классов по изготовлению рождественских игрушек из чего угодно либо каких-то других вещей, рисование картин, мозаики, все прочее...
В. Емельянов
— Нет, изготовление — ну что это имеется в виду? Выдувание шаров подразумевается при этом стеклянных каких-то?
А. Токарев
— В принципе, можно попробовать, но, я думаю, вряд ли. Например, изготовление объемной игрушки из бумаги — оригами. Также наши друзья из компании «Символик» предоставили свои игры для детей. Деревянные поделки можно будет расписать и тоже повесить на елку. То есть мастер-классы, но все равно с уклоном на основную тему — Рождества.
При этом самое главное, для чего мы это, в общем-то, и делаем, — чтобы семьи не боялись идти на выставку и всегда знали, что детей там будет чем занять, в любое время, когда бы они не пришли. Потому что, к сожалению, сколько мы уже проводим наш фестиваль, приходят, конечно, семьи с детьми, но это бывает редкость.
В. Емельянов
— То есть мы еще раз подчеркнем, что это сугубо семейное мероприятие. Что просто надо с утра встать, позавтракать и...
А. Токарев
— ...на целый день можно идти.
В. Емельянов
— ...и идти на целый день. Там есть где перекусить?
А. Токарев
— Конечно, да. Традиционно, у нас очень большой фудкорт, хотя, я знаю, Владимир, Вы не любите иностранные слова.
В. Емельянов
— Не люблю. Хотя понимаю, о чем идет речь.
А. Токарев
— Трапеза. Из представителей очень разных национальностей. Например, греки у нас — вот с тех пор, как мы в августе с ними задружились, к нам все время приходят. Есть что покушать. Есть что послушать в то время, когда дети могут заниматься мастер-классами. Потому что мы пригласили, в том числе, очень много известных людей. В первую очередь, постарались в этот раз сделать упор на священство, побольше пригласить наших дорогих отцов. Будут известнейшие священники — протоиерей Дмитрий Смирнов, протоиерей Андрей Ткачев, протоиерей Артемий Владимиров. И также, конечно же, у нас буду концерты духовной музыки — Юлия Славянская, отец Александр Старостенко, протоиерей, который наш постоянный участник и очень любим публикой, потому что у него почему-то — я не знаю, почему, но всегда полный аншлаг, что им не хватает ни мест, ничего, приходится как-то выходить из ситуации. Соответственно, программа прекрасная, что касательно культурного наполнения. Но, помимо всего прочего, традиционно для нашего фестиваля мы, помимо музыкальных концертов, встреч и всего прочего, делаем какую-то художественную либо фотоэкспозицию. В этот раз мы познакомились с друзьями, которые теперь наши друзья, которые делали фотовыставку «О чем молчат руины». Мы подумали, что фестиваль, конечно же, у нас в какой-то степени развлекательный характер носит. Он со смыслом развлечение, но тем не менее. При этом мы готовимся к Рождеству, веселимся, празднуем, а где-то в Рязанской области вот стоят нетронутые храмы в полуразрушенном состоянии.
В. Емельянов
— Не только, кстати. Вообще, они стоят по всей России.
А. Токарев
— Да, это да.
В. Емельянов
— И это правда. Это правда печальное зрелище. И поскольку я в удовольствием вырываюсь из нашего любимого мегаполиса вообще куда-нибудь на русские просторы, ну вот так уже получается, что уже ближние круги все объезжены, уже такие поездки за 400-600 километров. Это правда очень грустно. И я даже просто проезжаю и пытаюсь подъехать туда сквозь двухметровые заросли... Какой-то ковыль растет, не знаю, что там еще — полынь... Пытаюсь пройти туда, внутрь. Я понимаю, что, конечно, никто никогда их восстанавливать не будет, потому что рядом нету ни деревень, а если есть, то они стоят с заколоченными окнами, или в двух-трех домах живут люди, и понятно, что для них точно не будут восстанавливать. Это, конечно, все очень грустно.
Но, с другой стороны, жизнь меняется — люди уезжают в города и находят там себе духовное окормление. Но то, что действительно это памятники архитектуры (а они, как правило, все памятники архитектуры), и что у нас нет сил и возможности их сохранить, это не очень весело. Но очень хорошо, что есть люди, которые хотя бы их могут запечатлеть. Потому что пройдет буквально пять, максимум, десять лет, и не останется даже стен от этих храмов. Потому что многие из них даже невозможно консервировать, иногда это просто небезопасно. Поэтому давайте действительно немножко поговорим о фотовыставке «О чем молчат руины?». Настя, теперь вопросы к Вам: кому в голову пришла эта идея? И вообще поподробнее о храмах Касимовской епархии.
А. Фазлеева
— Да, бесспорно, Вы довольно печально описали эту ситуацию, и, в принципе, именно такой...
В. Емельянов
— Я не печально, мне кажется, реалистично довольно.
А. Фазлеева
— Она мне казалась такой примерно год назад, когда мы подходили к этому проекту. Поэтому изначальное название проекта, которое я уже сейчас даже редко использую в полном виде, звучит... Вообще, на самом деле, эта фотовыставка была создана в рамках большого системного проекта Касимовской епархии, который, в общем-то, даже стал победителем конкурса «Православная инициатива» и как раз при поддержке реализуется в этом году. И когда история начиналась, у меня было примерно такое же ощущение от ситуации. Как я и говорила, я — секретарь Комиссии по строительству, и в плановом порядке мне пришлось собирать полный реестр храмов епархии, ну, и, соответственно, как-то ранжировать их по состоянию. И тогда я подвела статистику и поняла, что четверть храмов нашей епархии — старинных храмов, прекрасных храмов, многостатусных, иногда с богатой историей — либо просто аварийные, либо руинированные. И это меня безмерно огорчило в свое время. В принципе, ситуация была критическая, потому что мы говорим о 43 на тот момент храмах, которые в этот список попали. И стало понятно, что с этим все же стоит попытаться что-то сделать. По крайней мере, если ничего не делать, это точно будет поражение. Потому что тут мы как-то все-таки противостоим времени, и если мы ничего не делаем, то время, в результате, забирает у нас это все. Стали мы думать, что можно с этим поделать, и в результате родилась у нас идея, которую благословил владыка оформить как проект. Ну, и, как я сказала, изначальное название проекта было немного слишком, как мне кажется сейчас, трагическим — «Сокровища Мещерского края — разрушающиеся храмы Касимовской епархии».
В. Емельянов
— И очень длинное, оно не запоминающееся.
А. Фазлеева
— Не запоминающееся, но когда мы стали думать о сокровищах Мещерского края, мы поняли, что оно недостаточно острое, скажем так, и недостаточно подчеркивает проблематику. А проблематика есть. Когда я, соответственно, подводила документы, описывающие проект, я посмотрела статистику и поняла, что это действительно серьезная проблема для всей страны. Есть у нас порталы http://sobory.ru, где достаточно практически полная есть информация так или иначе о всех храмах нашей страны, и можно сделать выборки. В частности, там можно сделать выборку «Храмы сохранившиеся, но не действующие». Ну, предположим, часть из них реставрируется. Предположим, часть из них — сезонные. Но это будет очень маленький процент. Значит, по большей части это вот именно храмы, аналогичные храмам проекта, то есть аварийные, руинированные, старинные, заброшенные, как правило. Так вот таких, в целом, по стране, согласно выборке, треть, даже больше, чем в нашей епархии. Примерно 33 процента.
В. Емельянов
— А Вы говорите, я печальную картину рисую.
А. Фазлеева
— Вот! (Смеется.)
В. Емельянов
— Я ее просто набросал, а Вы ее разрисовываете цветными красками.
А. Фазлеева
— Вот, я ее разрисовываю, потому что она у нас хронологически разворачивалась во всякие удивительные вещи, о которых я чуть позже в связи с выставкой, наверное, скажу. Ну, так вот. Немного забегая вперед, хочется сказать, что когда мы провели экспедиции, когда мы действительно доехали до всех этих объектов, нашли еще три новых в ходе экспедиции, мы поняли, что, на самом деле, во-первых, не все из них можно считать разрушающимися. Некоторые даже прямо полноценно восстанавливающи
В. Емельянов
— Анастасия Фазлеева, директор Епархиального музея-древлехран
А. Фазлеева
— Ну, это так, отдельный случай, скажем так, для примера. Гораздо чаще получалось так, что вообще мы осознали, что единственная возможность, единственный шанс, я бы сказала, для всех этих храмов — это каким-то образом консолидировать, естественно, местных — местные какие-то приходы или даже приходы, к которым приписаны эти разрушенные храмы. Это оказалось действительно интересной и необычной задачей, потому что стоит понимать тоже психологию людей, которые всю жизнь живут в этой деревне и видят этот замечательный, прекрасный храм, памятник федерального значения, но вот уже 20 лет руинированный. Потихоньку там плиты на огород растаскивают и так далее. Они же его не видят. Они на самом деле не видят его. Для них он — такой же элемент пейзажа, как вон роща на горизонте.
В. Емельянов
— Ну да.
А. Фазлеева
— И им в голову даже не приходит, что это действительно может быть ценность, это действительно священное место. Как-то у них, не знаю, как слепая зона. И вот во многом, я считаю, главный положительный эффект от этого проекта был в том, что мы привлекли даже на местности очень много внимания к этим храмам. Мы приезжали к ним с экспедицией, иногда мы возвращались туда с экскурсией, иногда мы возвращались туда с архитекторами. Они подходили, любопытствовали, узнавали, что здесь происходит. Мы им рассказывали в общих чертах историю храма, они заинтересовывали
В. Емельянов
— Ну, а эти люди — кто? Это местные жители?
А. Фазлеева
— Местные жители!
В. Емельянов
— Ну вот смотрите, местные жители...
А. Фазлеева
— Местные жители, настоятели, (нрзб.)...
В. Емельянов
— Вот говорят, что молодежь уезжает из этих деревень, сел, небольших городов, мигрирует в более крупные населенные пункты, потому что больше возможностей получить образование, и более высокооплачиваем
А. Фазлеева
— Молодежь есть местная, но мало, но, честно говоря, по большей части, получается, для таких объектов, если они возродятся, приходы будут сезонными. И сезонные приходы сейчас — это такое развивающееся довольно-таки явление, потому что — да, безусловно, был момент, когда все уезжали, уезжали, но сейчас есть такая некая обратная отдача, когда все уставшие от мегаполисов летом стараются вырваться куда-то подальше, купить себе маленький домик в каком-нибудь достаточно диком месте, обустраивать его. А если внезапно оказывается, что это вполне себе историческое какое-то село с вполне себе историческим храмом, возникают действительно сезонные приходы. То есть на зиму жизнь там замирает, а весной и летом с дачниками она туда возвращается. И это немалый шанс для разных исторических, в том числе, объектов, которые оказались...
В. Емельянов
— Дачный храм. Да, интересно. Дачная церковь.
А. Фазлеева
— Да!
А. Токарев
— Ну как и были же церкви при поместье просто, там.
В. Емельянов
— Ну, согласен, да.
А. Фазлеева
— Да, церкви при поместье — это отдельная интересная история. У нас в связи с этим, с одной стороны, источник проблем, с другой стороны — замечательный ресурс. Потому что у нас есть несколько храмов — ну, действительно в плохом положении, потому что вокруг них не осталось ни сел, ни деревень. Они когда-то были усадебными. Но их очень сложно будет восстановить. У нас, скорее, идет тут задача их зафиксировать и по максимуму изучить, пока это возможно. Ну, благо, появился и интересный вариант это сделать.
В. Емельянов
— Но вот это все Вы рассказываете о масштабном вот этом проекте, который называется «Сокровища Мещёрского...» — правильно, да, говорить не «Мещерского», а «Мещёрского» — «края»?
А. Фазлеева
— Да.
В. Емельянов
— Понятно. А «О чем молчат руины» — это часть этого проекта, или это совершенно отдельная история? Или это фотофиксация?
А. Фазлеева
— Нет, это, скажем так, естественное детище этого проекта. Потому что мы, когда выезжали в экспедицию, мы всегда выезжали обязательно следующим составом: руководитель проекта, который — он же экспедитор, он же, если надо — экскурсовод, водитель, безусловно, с навыками экстремального вождения, фотограф или даже два фотографа... Потому что у нас стояло две задачи: сделать художественную фотофиксацию (как раз мы предполагали, что она нам понадобится — например, для хорошего сайта, для — репортажей). Возможно, мы думали, и выставку сделаем — тогда, на тот момент. Думаем сейчас еще издать по результатам всей этой истории художественный альбом-каталог такой, прямо подарочного плана. Потому что у нас появилось много действительно красивых материалов.
В. Емельянов
— На это нужны деньги.
А. Фазлеева
— Ну вот как раз, к счастью, мы проект — победитель «Православной инициативы». В этом отношении...
В. Емельянов
— То есть Вы получаете грант какой-то?
А. Фазлеева
— Да. У нас большинство как раз продуктов проекта, получается, издается при поддержке «Православной инициативы». Поэтому как раз выходит, что основные экспедиционные мероприятия и работа со специалистами во многом были организованы за счет приходов, епархий и так далее. Немного там... Ну, у нас достаточно много местных партнеров, в результате, образовалось — частично, и администрации, и два рязанских вуза присоединились с радостью. И, например, нам очень сильно помог Государственный архив Рязанской области, подняв все материалы, которые у них были по этим приходам. То есть в результате получился такой ну действительно полноценный региональный проект. И вот, получается, как раз фотографы, которые присутствовали на разных этапах экспедиции, которые фиксировали и технически, для реестра, эти храмы, они, естественно, как художественные фотографы, не могли не делать и художественные фотографии. Тем более, дополнительная задача такая была. И когда мы, в результате, собрали архивы по четырем экспедициям, мы поняли, что этим имеет смысл поделиться. И тут получилась такая достаточно интересная история — внезапно возникла возможность на четыре дня выставиться в одной галерее на юге Москвы, в «Галерее на Каширке», просто по случайности. Обычно предполагается, что нужно попадать, вписываться в план в конце предыдущего года, утверждаться и так далее, а тут так получилось, что то ли у них какая-то выставка чуть раньше снялась, у них возникло окно на четыре дня для двух залов, и просто как-то так случайно получилось, что мы пересеклись с директором галереи...
В. Емельянов
— ...и он говорит: «Давайте!»?
А. Фазлеева
— Да. Я ему предлагаю, он говорит: «Ну, знаете, это не совсем, конечно, наш профиль. То есть мы, конечно, посмотрим на Ваши работы». «Если у них действительно есть какая-то серьезная художественная ценность, — сказала она, — то мы, пожалуй, поможем Вам с размещением выставки». И мы, в результате... Я привезла туда архив, получившийся у нас в результате проекта. Мы его отбирали вместе с главой... У них есть фотостудия, и, если мне память не изменяет, глава этой фотостудии даже преподает во ВГИКе операторское мастерство и художественную фотографию. То есть я не сомневалась в компетентности..
В. Емельянов
— То есть люди серьезные такие, да.
А. Фазлеева
— Да, серьезные люди и привычные. То есть как бы с большим опытом создания профессиональных экспозиций. Там еще получилась такая занимательная ошибка: первый раз они сочли за присланный мной архив нашу репортажную съемку, и даже из нее они собрали нам полную экспозицию и сказали, что их вполне все устраивает. Когда я им принесла именно художественные фотографии, они сказали: «Да, мы, без проблем, согласны размещать на эти четыре дня Вашу выставку. Мы считаем, что она заслуживает внимания». Мы были, конечно, очень рады.
В. Емельянов
— А много ли было посетителей? Я просто слышал, что с успехом прошла она.
А. Фазлеева
— Ну, она прошла достаточно неплохо, хотя не без трагичных происшествий, в том плане, что в день открытия на Юге Москвы, вечером погода была ужасающая — был мокрый туман, полуснег-полудож
В. Емельянов
— Это неплохо, да?
А. Фазлеева
— В такое время это очень хорошо.
В. Емельянов
— А до этого еще были? Она где-то выставлялась?
А. Фазлеева
— Нет, она начала выставляться именно в Москве. Дальше предполагалось, что она переедет в Рязань. И она действительно после этих четырех дней переезжает в Рязань, в библиотеку имени Горького. У них есть галерея для выставок, и там действительно было...
В. Емельянов
— То есть она будет как постоянная экспозиция, да?
А. Фазлеева
— Нет, как постоянная экспозиция она, конечно же, приедет ко мне в Касимов, в древлехранилище. Я собственник. (Смеется.)
В. Емельянов
— Ну, понятно.
А. Фазлеева
— Ну да. Но это будет уже в следующем году, получается. Вот в Горьковской библиотеке в Рязани действительно было большое открытие. Присутствовали внезапно практически все региональные СМИ, огромное количество народа. Они едва поместились в холле. Нас это очень удивило, надо сказать. Давно я не видела настолько массовых мероприятий, которые собирались сами по себе в Рязани.
В. Емельянов
— И какие были отзывы критиков, например?
А. Фазлеева
— Да вот, как ни странно, критиков почти и не было.
В. Емельянов
— Нет, ну рецензии же были в прессе?
А. Фазлеева
— Рецензии были. Рецензии были самые разнонаправленны
В. Емельянов
— Угу, понятно. Алексей, теперь к Вам вопрос: а как Вы начали взаимодействоват
А. Токарев
— В этом отношении... Ну, у нас просто наши коллеги знакомы с Анастасией, и, собственно, мы, лично я видел просто где-то в социальной сети ее анонс. Я заинтересовался, посмотрел, но, к сожалению, доехать у меня не получилось, в силу занятости. Но, как оказалось, мои коллеги знакомы через каких-то там, в общем, лиц...
В. Емельянов
— Мир тесен?
А. Токарев
— Да, да. И оказалось, что все рядом, все друг друга знают. И чем вот на самом деле... В процессе того, как я слушал, я размышлял, чем хорош формат вообще нашего фестиваля. Он, во-первых, в одно короткое время — неделю — собирает огромное количество верующих. У нас аудитория сейчас 50 тысяч человек.
В. Емельянов
— В день?
А. Токарев
— Нет, всего, за неделю. И каким-то проектам, вот таким, как проект Анастасии, не нужно ломать голову, где-то что-то искать, отдельно это информационно освещать, что-то там как-то вот... Это все сложно.
В. Емельянов
— То есть этот проект приходит на все готовое?
А. Токарев
— Да. Где уже даже от метро курсируют бесплатные маршрутные такси. Это облегчает сильно вообще взаимодействие организатора и посетителя. Потому что есть база. И для нас это вообще, в принципе, история с разрушенными храмами — она не болезненна, но мы остро ее воспринимаем, и поэтому, например, с организацией «Общее дело» мы хорошо дружим, они у нас часто презентуют какие-то свои проекты, и фильм показывали у нас, в нашем кинозале — «Атлантида Русского Севера». То есть для нас это такая задача первостепенной важности, потому что да, мы пережили эпоху советского периода, когда храмы разрушались, и сейчас наступило время, когда их бы если уж не восстановить, то...
В. Емельянов
— Ну хотя бы не потерять. Да-да-да, согласен.
А. Токарев
— Да. И привлекать внимание к этому — для нас одна из главнейших задач.
В. Емельянов
— Я напомню, уважаемые слушатели, что моими собеседниками сегодня в программе «Светлый вечер» являются Алексей Токарев, председатель оргкомитета фестиваля «Артос», и Анастасия Фазлеева, директор Епархиального музея-древлехран
Продолжаем наш «Светлый вечер». У нас сегодня в гостях Анастасия Фазлеева, директор Епархиального музея-древлехран
А я хотел бы спросить, как много работ представлено на выставке в рамках фотовыставки «О чем молчат руины», сколько это?..
А. Фазлеева
— 32 работы в результате вошли в окончательную экспозицию. То есть, как можно понять, исходя даже из количества храмов проекта, здесь освещено не все. Ну, единственное, что я могу сказать, 15-го числа будет презентация проекта, и всегда обычно, когда она идет, мы работы, не вошедшие в финальную экспозицию, но очень близко к этому подобравшиеся, пускаем слайд-шоу, так что с ними можно будет ознакомиться хотя бы в интерактивном формате.
В. Емельянов
— Слушайте, я сейчас подумал знаете о чем? Ведь в Москве огромное количество всяких фотогалерей и так далее, а им вообще эта тема неинтересна, да? Или Вы просто не ставите себе целью с ними контактировать, взаимодействоват
А. Фазлеева
— Я ставлю себе целью контактировать и взаимодействоват
В. Емельянов
— Со всеми. А они не хотят?
А. Фазлеева
— Я еще просто, на самом деле, не выходила. У меня есть определенные плановые мероприятия, и я пока сейчас иду в соответствии с плановыми мероприятиями. Вот на самом деле выход уже на уровень вот этой выставки — это уже идет внеплановая программа. И я не собираюсь отказываться и от других внеплановых предложений, если они возникнут. Тем более, очень часто это могут быть неожиданные предложения на развитие в самые разные стороны, которые я не учитывала. Но у нас, строго говоря, проект пилотный. То есть это предполагает метод проб и ошибок, и поисков наиболее эффективных вариантов.
В. Емельянов
— Потом же тут же, вдогонку мне приходит в голову, что летом существует огромное количество музыкальных фестивалей всякой разной направленности — от рок-музыки до духовной музыки, бардовской. Да любая, Господи. Их столько — вон огромное количество, что там, наверное, тоже можно... Чего-то у меня такое ощущение, что я сейчас... просто у нас тут с Вами мозговой штурм, где мы с Вами летом будем выставляться.
А. Фазлеева
— Ну, практически! (Смеется.)
А. Токарев
— У нас есть идея летом провести...
В. Емельянов
— А, хорошо, да.
А. Фазлеева
— У нас есть даже несколько идей, как бы занять лето.
В. Емельянов
— Я еще хотел спросить вот что. Мы знаем, что относительно недавно проект стал победителем международного грантового конкурса «Православная инициатива 2015-2016 годов», и Вы об этом сказали. А он, этот грант, направлен только исключительно на проект «Сокровища Мещерского края» или позволяет задумываться о чем-то еще, вперед, дальше?
А. Фазлеева
— Сама изначальная формулировка проекта предполагала возможность использовать опыт, который будет получен в его рамках, во-первых, ну, скажем так, на расширение. То есть, в принципе, если его вывести в результате в некую методику, методические указания, его можно будет использовать и в других местностях, хотя как бы, естественно, адаптируя каким-то образом. И, с другой стороны, сами мероприятия проекта — их, вообще-то, предполагалось восемь. В общем-то, они восемь и были реализованы, самые разнонаправленны
В. Емельянов
— Но это все происходит именно в Рязанской области?
А. Фазлеева
— Я бы даже сказала, что у нас вот как раз пока...
В. Емельянов
— Или Вы расширяетесь уже до Москвы?
А. Фазлеева
— ...это происходит...
В. Емельянов
— А, вообще в Касимове?
А. Фазлеева
— Да. Это треть Рязанской области.
В. Емельянов
— Ну что же, Вы хотите мне сказать, что в этой трети Рязанской области, в этом Касимовском — это что, район называется, да, правильно?..
А. Фазлеева
— Епархия, восемь районов.
В. Емельянов
— Вы хотите сказать, что там прямо клуб внедорожников существует?
А. Фазлеева
— В Рязани существует клуб внедорожников, который решил со мной взаимодействоват
В. Емельянов
— А что делать, скажем, нам, москвичам, которые вот сейчас, например, слушают «Светлый вечер» или которые придут на фестиваль «Артос» и, наверняка, Вас увидят? Вы же там будете рассказывать про?..
А. Фазлеева
— Да, я на презентации буду, я ее и буду вести!
А. Токарев
— У нас отдельно будет презентация посвящена именно этому проекту, где будет Анастасия подробно рассказывать.
В. Емельянов
— Им-то что делать? Может быть, они тоже хотят попасть, а у Вас там все замкнуто на Касимов да на Рязань?
А. Фазлеева
— Нет, у нас не так уж замкнуто все на Касимов и на Рязань. Собственно говоря, как я и упоминала до этого, я с удовольствием могу взаимодействоват
А. Токарев
— На самом деле, мне кажется, вот эта история с экскурсионными маршрутами более чем актуальна, потому что у меня огромное количество друзей любят на две недели поехать куда-то на Север, в Архангельскую область или где-нибудь в Карелии просто лазить пешком...
В. Емельянов
— Я тоже люблю, но у меня нет возможности на две недели. У меня есть возможность на неделю, скажем так.
А. Токарев
— Но просто весь интерес этой истории заключается в том, что это не Архангельская область.
В. Емельянов
— Да-да, именно! Это рядом.
А. Токарев
— Потому что все это рядом.
В. Емельянов
— А вот знаете, вот, кстати, несмотря на то, что я вдоль и поперек вообще некоторые области уже изъездил здесь, которые ближе к Москве, хотя Рязанская область и Рязань тоже не так далеко от Москвы, совсем недалеко, для меня это terra incognita вообще.
А. Токарев
— Для меня, кстати, тоже была.
В. Емельянов
— Я вот просто... Я почему-то туда не заезжал. Я как-то все на Север — там, Тверская область, Ярославская область, особо мною любимая...
А. Токарев
— Да, Ярославль...
В. Емельянов
— И у меня там много уже появилось друзей за эти годы, любимые города, любимые монастыри и много священников знакомых и настоятельниц монастыря, мною горячо любимые тоже. А вот в сторону Рязани почему-то я вот как-то еще... У меня вот как-то руль не поворачивал. Я все-таки надеюсь, что я доеду и до Казимова, и до Рязани, и поучаствую. А может быть, вместе что-то попытаемся предпринять.
А. Токарев
— Вы посмотрите на эти фотографии, и они просто вдохновляют на то, чтобы туда поехать. Я сам лично, и мы с Анастасией уже разговаривали, я же любитель походить один с рюкзаком где-нибудь. Я говорю, попросил Анастасию, чтобы она мне разработала правильный маршрут, чтобы увидеть всю вот ту красоту, которая есть на фотовыставке в реальности.
В. Емельянов
— Это, наверное, надо планировать все-таки на весну-лето, чтобы можно было передвигаться. Потому что...
А. Фазлеева
— Бесспорно. Хотя некоторые из этих объектов внезапно очень доступны. Действительно, к ним часто дорога подходит прямо — ну, к воротам, считай. Просто почему-то как-то их игнорируют.
В. Емельянов
— У нас такая зима снежная в этом году, что я не знаю, как туда пробраться, честно говоря. Тут летом-то не всегда можно подойти, подъехать.
А. Фазлеева
— Бесспорно. Но, например, я была, кстати, поражена во время этой экспедиции многообразием ландшафта в нашей местности. Казалось бы, восемь районов — чем бы могли они тебя удивить? Так нет же, мы все равно исхитрились застрять в песке. Там было восемь километров развороченной песчаной дороги. И вот я сейчас думаю, что как раз по зиме-то туда, наверное, гораздо легче пробраться. Тем более, там интересный памятник — потенциально самый старый храм на территории нашей епархии, построенный в Смутное время, переносимый из села в село, укрепляемый по дороге и так далее. Ну, то есть действительно, там у каждого места своя история.
Ну и, кстати, к вопросу об истории. Мне очень повезло с репортером — она присутствовала на всех четырех этапах экспедиции, и ее как-то очень заинтересовала эта тематика. Она в результате написала замечательные полухудожественн
В. Емельянов
— Ничего себе!
А. Фазлеева
— Да. И это было очень удивительно, надо сказать, и как бы было неким таким подтверждением того, что мы, похоже, двигаемся в правильном направлении.
В. Емельянов
— А особенно что касается издательства альбома, про который Вы говорили, потому что она его просто может оформить литературно.
А. Фазлеева
— Да, да. Вот как раз поэтому я с самого начала привлекла человека, который хорошо... У меня с самого начала было ощущение, что стоит брать хороших специалистов на каждую, даже техническую часть работы. И потом выяснилось, для чего это было.
В. Емельянов
— Ну как? Ну, мне кажется, это вообще залог любого дела, которое хочется сделать серьезно. Ну зачем за маленькие деньги нанимать профана — ну, я схему условно описываю, — когда можно платить деньги приличному профессионалу, который будет делать свою работу нормально, хорошо и сам будет получать удовольствие? Это ж вообще просто высшее наслаждение — такую работу иметь. Ну, и не будет обижен материально. Хотя я понимаю — здесь речь, конечно, не только о деньгах идет, а еще и о какой-то внутренней наполненности. Потому что каким бы ты даже ну просто деревянным не был по... ну, или как говорят святые отцы, с окаменелым сердцем, все равно... Ну я не верю, что красота не может тронуть человека, даже если эта красота разрушающаяся или руинированная, как это Вы говорите.
А. Фазлеева
— А иногда мне кажется, честно говоря, после путешествий по этим храмам, что это состояние только подчеркивает их красоту и величие. Потому что если даже в настолько печальном виде они выглядят настолько впечатляюще, то что же в них было заложено изначально? Кстати, это почувствовали все участники проекта. Все участники проекта претерпевали ужасные лишения, чтобы его в результате довести. Мы героически добрались до всех объектов, и в результате эти люди, которых я, как организатор, мучила полтора года, требовала с них всякие материалы и ставила им сроки, они меня все благодарили. Меня, честно говоря, поразило и стало еще одним, честно говоря, фактором, который говорил о том, что нужно показывать эти объекты.
В. Емельянов
— Настя, теперь о грустном, с одной стороны. В общем, помимо того, что Вы получили грант, и Вы сказали об этом, на этот масштабный проект — «Сокровища Мещерского края», но в наше время все-таки одним из основных средств по материальному обеспечению тех или иных проектов является создание каких-то фондов — благотворительны
А. Фазлеева
— Я Вам скажу, какая конкретная закавыка с фондом. У нас и так главная проблема этого проекта, будем откровенны, была, пожалуй, в том, что все равно было очень мало человеческих ресурсов. Просто их критически не хватало. И если мы сейчас еще на создание дополнительной организации перетянем человеческие ресурсы, начнут провисать, фактически, содержательные части этого процесса. Поэтому мы предпочитаем сейчас партнерство — партнерство с разнообразными фондами, добровольческими организациями. Ну, и, соответственно, взаимовыгодное партнерство. И мы про них рассказываем в рамках нашего проекта, они, соответственно, занимаются активным продвижением каких-то отдельных храмов, которыми они взялись заниматься. И это очень сильно помогает. На самом деле, даже один человек, как показывает наша практика, может, как минимум, консолидировать очень разрозненные усилия. То есть меня, как исследователя, еще заинтересовал следующий нюанс этой истории — когда... Ну, вроде бы, заброшенный храм, история почти неизвестна, возможно, будет утрачена, как и сам храм. Что же с этим делать? Начинаешь разбираться в вопросе и понимаешь — да не заброшенный он! Им все интересовались. Он же действительно интересен. Он памятник северного модерна, им интересовались питерские архитекторы. Инженер у него, как выяснилось, из Тамбова, один кандидат архитектуры из Тамбова написал по нему диссертацию, включающую анализ этого храма. И так далее. А, например, один студент одного из московских архитектурных вузов и вовсе сделал эскизный проект восстановления храма и близлежащей территории, и они все друг о друге толком не знали. И мы о них не знали. Хотя, казалось бы, люди занимаются одним конкретным объектом. Во многом для сбора усилий такого плана и нужен этот проект тоже, потому что я считаю, что все равно его основной продукт — у нас будет сайт, электронный каталог. У него очень сложная структура, мы все его никак не можем отрегулировать, чтобы он начал полноценно работать, но, тем не менее, он уже запущен. И именно там будут собраны и размещены все продукты, которые мы получили в ходе этого проекта. И фотографии из экспедиций, более расширенные, чем на фотовыставке, естественно. И какие-то чертежи, эскизные проекты, архивные документы. И даже трехмерные модели свергнистальные(
В. Емельянов
— Будет, или уже что-то есть?
А. Фазлеева
— Есть.
В. Емельянов
— Адрес-то скажите!
А. Фазлеева
— Адрес — http://kas-nasle
В. Емельянов
— Все латиницей?
А. Фазлеева
— Все латиницей, маленькими буквами. Он у нас еще в процессе заполнения, многие вещи туда заливаются, мы решаем еще ряд технических вопросов, в частности, связанных с размещением там трехмерных моделей, но в результате он должен будет стать вот настоящим, прямо полноценным воплощением всей этой истории, доступным для людей.
В. Емельянов
— Анастасия Фазлеева, директор Епархиального музея-древлехран
А. Токарев
— Профессиональный термин.
В. Емельянов
— Да, да. И заменять как-то сейчас, выдумывать неохота, честно говоря. Ваша целевая аудитория фестиваля «Артос» — это кто? Кто эти люди?
А. Токарев
— В первую очередь, нужно разделить текущую аудиторию от целевой. Так как мы, как Вы уже знаете, реформируем наследие православных выставок-ярмарок
В. Емельянов
— Да, об этом мы говорили в одной из передач очень подробно, кстати. Да, да, я помню.
А. Токарев
— Соответственно, мы как наследие получили и текущую аудиторию — людей, которые интересуются вообще подобными мероприятиями. В основном, это люди возраста «50+» — это на 80 процентов, наверное, такая аудитория. Часто бабулечки у нас бывают, которым, к сожалению, нечем занять свое время, и они приходят для того, чтобы пообщаться. У нас теперь можно посидеть в конференц-зале, послушать концерты или проповедь какого-нибудь священника...
В. Емельянов
— Так это же хорошо, что у них есть возможность такая!
А. Токарев
— Да, это прекрасно. И мы ни в коем случае не собираемся как-то кардинально менять формат своих мероприятий.
В. Емельянов
— Они, кстати, эти бабулечки — чрезвычайно любопытная аудитория.
А. Токарев
— Очень.
В. Емельянов
— Любознательная!
А. Токарев
— Да. У нас есть такие, которые... Вот у нас семь дней проходят мероприятия, и семь дней каждый день происходят по три-четыре каких-либо выступления. И есть такие, которые ходят каждый день. Записывают, смотрят программу мероприятий: «Так, на вот это я пойду, на вот это я не пойду. Тут я схожу, пообедаю и дождусь, когда то-то...» То есть они, на самом деле, для меня лично открылись совсем в другом качестве. Ну, раньше я как-то молод был, поколения разные, какие-то разные интересы, и, в общем-то, не очень пересекались. А сейчас я познакомился, и, на самом деле, у меня, по крайней мере, прошло стереотипное восприятие пожилых людей, особенно церковных. Потому что всем известна эта история про бабушек, которые шипят в храмах. У нас я таких не видел. Соответственно..
В. Емельянов
— А Вы знаете, я чего-то давно не видел таких бабушек — не только в своем храме, но и чего-то я давно не слышал и шипения в свой адрес.
А. Токарев
— Да. В общем-то, я тоже. Но, может быть, Вы просто уже «православнулись
В. Емельянов
— «ПравославнУлся»
А. Токарев
— Может быть.
В. Емельянов
— Хотя, честно говоря, вот мы как-то с моим другом говорили вообще о самом моменте прихода в Церковь, и одна из таких бабушек для него явилась таким притормаживающим фактором, хотя здесь, конечно, можно по-разному толковать: что это и искушение, и слабоверие, и не может такая одна бабушка, если у тебя есть какой-то порыв и желание, являться барьером и преградой. Но, тем не менее, с этим действительно сталкиваются люди. Об этом, кстати, часто говорят и сами священники, сами настоятели храмов, и с бабушками этими проводят беседы довольно... и беседы эти не нравоучительны, а довольно строги, и они просто им говорят, что, «слушайте, ну, во-первых, так себя в храмах не ведут»... Ну, мне просто знакомые священники рассказывали. Да и, кстати, и здесь они, в программе «Светлый вечер», рассказывали тоже. Поэтому таких бабушек все меньше и меньше. Я просто к чему про бабушек — это очень хорошо, что пожилые люди находят время, здоровье и силы прийти в этот парк в Сокольники, в этот выставочный центр, занять себя, а не только просмотром каких-то зачастую абсолютно пустых телевизионных программ. Очень хорошо, если они приходят с внуками туда. И все-таки мне кажется, что целью подобного фестиваля и ему подобных является привлечение как можно большего количества молодежи, чтобы с ними поделиться радостью обретения православия, показать им красоту православия, рассказать им о радости жизни в Церкви. И вот здесь-то и заключается проблема — что именно молодежи как раз меньше всего-то хочется размышлять о жизни, о смыслах, о каких-то сложных философских вопросах. Для этого, как им кажется, еще будет время. Им хочется вот в этом возрасте совсем иных вещей. И их тоже можно понять, потому что, ну, глупо сказать, что мы такими не были. Мы были точно такими же, и в эти годы, может быть, мы и задумывались о каких-то философских вопросах, но только источники, возможно, были у всех разные. Для кого-то это были серьезные философские книги (сейчас не будем авторов перечислять), для кого-то, возможно, это сразу стало Священное Писание. А кто-то, может быть, жизнь познавал совершенно другими какими-то способами. Я к чему веду? Что молодежи-то, я так понимаю, не очень много у Вас?
А. Токарев
— К сожалению, да, на текущий момент немного. Но если сравнивать с тем этапом, когда мы только начинали, ее значительно больше. Если примерно... У нас нет, мы не проводим четкое исследование приходящей аудитории, но мы постоянно видим тех, кто есть. Процентов на 30 аудитория омолодилась. Причем, приходят как раз такие... Двадцать лет — их мало совсем. Приходит молодежь, если можно назвать еще молодежью, 30-40 лет...
В. Емельянов
— Ну, нет, мне кажется, все-таки это более зрелые люди. Наверное, это уже не молодежь.
А. Токарев
— Может быть, да. Может быть. Не стану утверждать. Но вот как раз таки эта аудитория наиболее, скажем так, с одной стороны, сложенная внутри идеологически, с другой стороны, ищущая, то есть готовая еще воспринимать новую информацию. И я даже по себе... Я как раз вхожу в этот возраст... Я понимаю, что я готов что-то воспринимать новое.
В. Емельянов
— Приятно себя ощущать молодежью, да?
А. Токарев
— А, нет, мы решили, что это все-таки уже не молодежь — 30-40.
В. Емельянов
— Ну, мне кажется, я просто, поскольку, да... все-таки... в сторону увеличения этой цифры — «сорок плюс», ну, как-то мне себя глупо ощущать молодежью, хотя некоторые поступки мои, конечно, говорят совершенно о другом. Ну ладно, это все частности.
А. Токарев
— Собственно говоря, есть подвижки, есть наконец-то, начинает уходить вот этот стереотип, с которым нам приходилось безумно сложно бороться, который гласил, что православные выставки-ярмарки — это нечто совершенно неинтересное.
В. Емельянов
— Когда мы с Вами говорили о том, что Вы пытаетесь перестроить формат православных выставок-ярмарок
А. Токарев
— Я надеюсь, что Вы дойдете как-нибудь до нас и сравните.
В. Емельянов
— А я вот подумываю про эти выходные. У нас организуется какой-то такой совместный детский сад, потому что-то кто-то из наших друзей уезжает, и у нас несколько друзей берут детей этих наших друзей — как бы вот... Может быть, мы большой компанией к Вам соберемся. Еще давайте напоследок уточним, это будут такие организационные моменты. Значит, это Сокольники. От станции метро «Сокольники» ходит бесплатный шаттл, да? Маршрутка...
А. Токарев
— Да, маршрутное такси.
В. Емельянов
— Павильон номер 2. Вход — платный, бесплатный?
А. Токарев
— Бесплатный на все мероприятия.
В. Емельянов
— На все мероприятия. Еще раз уточняем и напоминаем, что Вы можете прийти туда всей семьей на целый день, что дети не останутся без дела — там огромное количество, как Леша рассказывает, мастер-классов..
А. Токарев
— ...занятий, игр для детей...
В. Емельянов
— Занятий и игр, да, начиная от оригами и заканчивая всем, чем угодно.
А. Токарев
— При этом удобно, что эти мастер-классы проходят рядом со входом в конференц-зал. Поэтому если взрослые захотят послушать выступление, например, священника, они не потеряют из виду детей, хотя у нас будет человек, который будет с детьми рядом заниматься.
В. Емельянов
— Время работы выставки? Ну да, получается, фестиваля...
А. Токарев
— С 11 до 19 часов каждый день, кроме последнего дня — 18 декабря, до 17.
В. Емельянов
— В рамках этого фестиваля «Артос» проходит выставка, которую сегодня представляет Анастасия Фазлеева, она называется «О чем молчат руины?», фотовыставка. Вы можете не беспокоиться о том, где Вам перекусить, потому что есть там такая возможность полноценность пообедать. То есть действительно можно прийти на целый день. Ну что ж, я благодарю Вас за то, что Вы нашли время прийти, несмотря на то, что выставка уже открылась и она сегодня работает первый день. Спасибо Вам большое! Нашим слушателям я напомню, что в программе «Светлый вечер» сегодня были Анастасия Фазлеева, директор Епархиального музея-древлехран
А. Токарев
— Спасибо
А. Фазлеева
— Спасибо!
Послание к Евреям святого апостола Павла
ПоделитьсяЕвр., 322 зач., IX, 24-28.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Христианская традиция существует уже около двух тысяч лет. Для её изучения созданы целые институты. Как же простому человеку, который хочет жить в согласии с правилами Православной веры, не потеряться в этом объёме информации? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 9-й главы послания апостола Павла к евреям, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 9.
24 Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,
25 и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;
26 иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.
27 И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,
28 так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.
В только что прозвучавшем отрывке апостол Павел сравнивает Иисуса Христа с ветхозаветным первосвященником. Однако служение Спасителя качественно отличается от того, что делает при помощи религиозного ритуала человек. Если священник входит для совершения жертвоприношения в рукотворный храм, то Спаситель, по слову апостола Павла, вошёл в самое небо. То есть совершённые Христом действия имели мгновенный отклик от Бога-Отца. Хотя были совершены вне храмовой постройки. Всё, что сделал Господь, происходило в присутствии Небесного Родителя, с Которым у Иисуса Христа была теснейшая связь. Если священник приносил в жертву кровь животных, то Спаситель окропил жертвенник собственной кровью. Наконец, если священник по закону Моисееву был вынужден совершать жертвенный обряд каждый год, то жертва, принесённая Христом, совершилась один раз. И этого было достаточно, чтобы искупить грехи всех людей, которые когда-либо жили и будут жить на этом свете. На Голгофе Спаситель вновь открыл человеку путь к Богу. Открыл его раз и навсегда. Теперь дело только за нами. Мы призваны принять этот дар, чтобы благодать спасения и любви Божией поселилась в нашем сердце.
Весь вопрос — как это сделать? Казалось бы, ничего проще: вступи в церковную общину, посещай богослужения, принимай участие в таинствах Церкви, молись, держи пост, одним словом, соблюдай церковный устав, не отступай от благочестивых обычаев. Однако бывает, что даже самое дотошное исполнение этих очевидных предписаний, которые освящены временем и авторитетом православной традиции, не даёт сердцу удовлетворения. Будто что-то важное, чем обладали святые, ускользает от нас. Будто в общей картине нашей религиозной жизни постоянно не хватает какого-то важного пазла. Всё делаю, а покой на сердце не приходит. И бывает даже так, что традиция благочестия ложится на меня тяжким грузом, а порой и невыносимым бременем. Что же это за недостающая деталь?
Приглядимся к образу Спасителя. Он не просто Небесный Первосвященник, для Которого существует мир и Который правит Вселенной. Он вместе с этим и смиренный служитель, Который существует для мира и является нашим Вечным Слугой. Нам кажется это странным, парадоксальным. Но в этом-то и беда. Ведь это означает, что у нас просто нет опыта подобного служения. Если мы служим, то или по необходимости, словно тянем лямку, или преследуя свои собственные цели и увлечённые собственными идеями. Евангелие же говорит нам, что дар спасения усваивает тот, кто всю свою жизнь организует так, чтобы служить Богу и людям. Бескорыстно. Во всех своих делах. В любых ситуациях. На ежедневной основе. Это и есть та самая недостающая деталь. Именно сознательное и бескомпромиссное служение — тот ключ, который запускает весь сложный, формировавшийся столетиями комплекс, который мы именуем церковная традиция. Для того, кто служит, она оживает. Она становится лёгкой и прозрачной. Всё в ней оказывается на своём месте. Не важно, кто я и какой у меня опыт, она очень органично усваивается моим умом, моими чувствами и моими сердцем. Во мне словно открывается источник благодати. И душа обретает долгожданные мир и покой.
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения»
Поделиться
Апостол Иоанн Богослов дожил до ста лет. И когда у него уже не было сил посещать церковь и церковные собрания, его приносили туда на руках ученики. От старости апостол не мог много говорить и проповедовать. Все другие апостолы к тому времени уже погибли от руки гонителей. И только Иоанн Богослов ещё был жив. На него смотрели и слушали с особым вниманием. Апостол только повторял: «Детки, любите друг друга». И когда у него спрашивали: «Почему ты часто это повторяешь»? Иоанн Богослов отвечал:
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения».
Все выпуски программы Слова Святых
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
