"Служение священника". Светлый вечер с прот. Сергием Приваловым (02.10.2016)

Т.Ларсен

— Здравствуйте, друзья. Это программа «Вечер воскресенья» на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен.

А.Пичугин

— Алексей Пичугин, здравствуйте!

Т.Ларсен

— И у нас в гостях руководитель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами — протоиерей Сергий Привалов. Здравствуйте, отец Сергий.

Наше досье

Протоиерей Сергий Привалов родился в 1961 году в Брянске. Окончил Житомирское высшее военное командное училище радиоэлектроники ПВО и военную академию РВСН имени Петра Великого. Служил в войсках противовоздушной обороны, преподавал на кафедре Защиты информации в Военной академии. Уволился из рядов вооруженных сил в звании полковника. Окончил богословско-пастырский факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. В 2004 году стал священником. Занимал различные должности в Синодальном отделе по взаимоотношению с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, а с в 2013 года возглавил его. Кандидат богословия. Клирик храма Благовещение Пресвятой Богородицы в Петровском парке в Москве.

Т.Ларсен

— Мы очень много в этой студии говорим о каких-то глубоких духовных вопросах и всякий раз обязательно касаемся момента прихода человека к Богу, в храм, к православию и всякий раз убеждаемся в том, что это глубоко личная, всегда очень индивидуальная история. С одной стороны, мы все тело Церкви, все тело одного духовного существа, естества, если можно так выразиться. С другой стороны, у каждого из нас совершенно непохожие друг на друга истории того, как мы стали частью этой жизни, этого образа жизни и частью именно этого духовного воинства. И тем не менее, некоторые люди не просто приходят в Церковь, а для них это становится делом жизни, профессией, можно даже сказать карьерой. И мы хотели сегодня Вам предложить поговорить о том, почему одни люди просто приходят в Церковь, а другие становятся священниками, есть ли здесь какие-то общие черты, или у людей, которые берут на себя профессиональный путь служения Богу тоже какой-то путь глубоко всегда личный и индивидуальный?

С.Привалов

— Очень интересная тема и казалось бы, здесь вроде бы все просто. То есть должен быть призыв от Бога и желание человека служить Богу. А уже дальше сам Господь избирает тех, кто готовы послужить в соответствующем звании. Имея послушание пастырское, или священнослужителя, человек берет на себя практически три функции, которые нес Сам Спаситель. Первая функция — пророческая, вторая — учительская, и третья — то, что мы называем совершение таинств, то есть богослужение. Все ли готовы в к этом служению? Вопрос не просто риторический, он не имеет ответа. С одной стороны, мы видим людей, которые были призваны практически со студенческой скамьи, с семинарии, они жили в церковных семьях, они впитали с молоком матери молитвы.

Т.Ларсен

— Унаследовали просто этот путь.

С.Привалов

— Конечно, но наступает момент, когда, закончив семинарию человек не чувствует в себе силы продолжать служение в священном сане. И наоборот, человек, который никогда не был близок к церковному богослужению, к христианству, вдруг каким-то неведомым для нас призывом оказывается в стенах монастыря, или храма и потом оказывается в священном сане. Вот поразмыслив над этим удивительным фактом, можно опять вернуться к понятию промысла Божия. Промысел Божий о человеке на самом деле, самое интересное, что нужно изучать. Даже с точки зрения исторической, истории государств, истории народов, не столь интересны, как история жизни конкретного человека. Что происходит в его душе, как он соглашается, или не соглашается на этот призыв Божий. Вот это опять-таки одному Богу известно. Потому что движения души человека к Богу соединяются не только с призывом ангельского чина, не только с желанием самому что-то в себе найти, но и с постоянной борьбой с бесовскими силами. Вы прекрасно сами знаете, как человек преодолевает и что он преодолевает, дабы первый раз причаститься, первый раз исповедоваться, первый раз зайти в храм и поставить свечку.

Т.Ларсен

— И не уйти через три минуты после того, как кто-нибудь на ногу наступил.

С.Привалов

— Именно так. Этот момент с одной стороны говорит о том, что да, конечно, все в руках Божьих, все это есть промысел Божий и тогда роли человека практически нет в этом выборе. Но и это неправильно. То есть то, что происходит в человеком внутри него, вот это внутреннее преображение и движение к Богу... хотелось бы именно в этом месте сказать о том, что если ты хочешь священства, то ты не прав. Не имеет права человек хотеть того, что дается Богом.

А.Пичугин

— Говорят, что это очень спорный вопрос.

С.Привалов

— С одной стороны, да.

Т.Ларсен

— Но это же профессия все равно, да?

С.Привалов

— Это не профессия, это служение и призвание.

А.Пичугин

— Мы знаем, наверное, священнослужителей, которые к этому относятся как к профессии, к тому, что они делают. Я встречал таких, они на самом деле неплохие люди весьма, они все делают хорошо. В том то и дело, что они все делают хорошо. У них проповедь четко выверена, а ее может быть вообще и нет. Они отслужили, сняли рясу, надели куртку и пошли.

С.Привалов

— Вот тут я бы поостерегся так прямолинейно относиться к служению священника.

А.Пичугин

— Я говорю про тех людей, которые к этому относятся именно как к профессии.

С.Привалов

— Они могут говорить, что они относятся как к профессии, но невозможно служить у престола Божия, относясь к этому, как к профессии. То есть тебе Сам Господь потребит, то, что мы называем. То есть ты можешь заболеть, ты можешь закончить свою жизнь, если ты...

Т.Ларсен

— То есть тебя от этого отодвинут?

С.Привалов

— Конечно, то есть служение... или ты исправляешься, если ты на каком-то этапе думал, что это простая профессия и тебя Сам Господь будет вразумлять, каким ты должен быть, находясь в этом сане. Более того, Он тебя все время подвигает на более высокий уровень. В первую очередь молитвенный уровень и духовного делания. То есть тогда, когда ты пастырствуешь, ты имеешь величайшую ответственность пред Богом за того человека, которому ты проповедуешь, которого ты исповедуешь, которому ты что-то говоришь, вразумляешь его. И очень часто люди относятся к советам священника, как к советам от Самого Бога исходящим. А в этом случае такая махина валится на душу человека, который имеет власть от Бога.

А.Пичугин

— Отец Сергий, простите, это же очень опасно — относиться к советам священника, как к советам, которые исходят как будто бы от Бога, потому что священник тоже человек со своими достоинствами и недостатками, он тоже может иметь разный уровень образования, разный уровень культуры и разным людям вообще говорить разные вещи, поэтому своя голова тоже должна быть на плечах.

С.Привалов

— Вот об этом давайте поговорим. Это еще более серьезная тема. Первое и самое главное то, что тогда, когда священнослужитель священнодействует, в том числе и на исповеди, он как должно меньше должен привносить своего в то, что он говорит человеку. Вот старцы не от себя говорили. Вернее, они вообще никогда не говорили от себя, более того, они прозревали душу человека и говорили ему фактически всю его биографию, или то, что нужно было человеку сказать, дабы уверить, что слова идут от Бога. И другой вопрос, как только человек получает информацию от священника, в том числе и на исповеди, или в какой-то другой беседе со священнослужителем, он должен это сверить со Священным Писанием, с писанием святых отцов, он должен внимательно относиться к тому, что ему советуют. И уж никак не воспринимать житейские советы за догму, которую он должен выполнить безусловно и безукоризненно. То есть житейские советы — это не духовные советы.

А.Пичугин

— А где грань?

С.Привалов

— Вы сами в вопросе будете чувствовать. Если Вы спрашиваете про то, какую марку машины купить, или жениться — не жениться, выходить — не выходить замуж за конкретного человека — это все-таки житейские советы.

А.Пичугин

— Вот, это важно, это действительно житейские советы, но если с машиной все более, или менее понятно, или с квартирой, то многие вопросы — жениться и на ком жениться и за кого выйти замуж — воспринимают именно как духовный вопрос.

Т.Ларсен

— Ну да, например, если я собираюсь замуж выйти за иноверца, или за человека неверующего — это уже не совсем житейский вопрос.

С.Привалов

— А может быть Господь посылает вас, чтобы привести этого человека иноверца ко Христу и более того, Сам Господь явно, или неявно дает вам это в душу вашу. И вы понимаете, что бы ни сказал другой человек, в том числе и священнослужитель, вы должны пойти по этому пути. Вы должны прийти к этому человеку и принести ему Христа.

Т.Ларсен

— Мы так далеко ушли вообще от момента, как человек становится священником, мне хотелось бы все-таки к этому вернуться. Ведь есть же даже, мы уже с Вами оговорились, что священник — это все-таки такое двуипостасное существо — с одной стороны он служитель Божий и некий проводник Божьей воли, может быть, Божьего промысла, а с другой стороны, он все-таки человек со своими страстями, недостатками и какими-то особенностями характера. И интересно, в принципе ведь есть же какие-то правила, какие-то каноны по которым человек может вообще в принципе стать священником, или не может. Мой супруг, например, он очень такой глубоко воцерковленный человек, и он даже ходил на курсы катехизаторские и все такое, но я шучу, что я ему карьеру испортила — священником ему не бывать, потому что он на мне женился... я второбрачная, то есть он женился на женщине после одного брака и соответственно по канонам такой человек уже не может служить в храме, как священник. Наверное, есть какие-то еще правила, которым человек должен соответствовать для того, чтобы хотя бы подойти к этой мысли вообще, стать священнослужителем.

С.Привалов

— На самом деле есть эти правила, они все оговорены и самое главное из этих правил, что человек должен быть верующим и не иметь червоточины в вероисповедании. Поэтому проходит ставленническая исповедь и человек присягает уже на служение в священном сане. Но естественно есть еще внешняя форма, то есть не должно быть второго брака, человек не имеет права иметь жену, которая занимается не теми профессиями, которые допустимы, как то, не может быть жена актриса и так далее.

Т.Ларсен

— Даже так?

А.Пичугин

— Ну ладно, отец Сергий, мы знаем такое количество священнослужителей, у которых жены и актрисы, и бизнесмены, и наоборот знаем примеры и люди служат.

Т.Ларсен

— Бывшие актеры даже священнослужители.

С.Привалов

— Это другой вопрос, возможно, что нет правил без исключения, но для этого нужно получить благословение священноначалия, как то, епископа в той епархии, где ты рукополагаешься. Но на самом то деле в этих ограничениях есть очень серьезный и глубокий духовный смысл. Вы видите, что не так просто складываются судьбы людей, которые были серьезно посвящены в профессию актера и видите те проблемы, которые происходят с людьми, которые не слушаются мнения святых отцов и Церкви. Тогда, когда мы говорим о духовной жизни, мы избираем человека, в те стародавние времена, человека к священному сану иногда избирала и сама Церковь. То есть не только священноначалие избирало человека, но и клир, и люди могли указывать на человека, который более расположен к этому служению. И с другой стороны, мы видим совершенно удивительные случаи, когда совершенно никому незнакомого человека чудесным образом ставили на епископские кафедры. То есть, тот первый, который зайдет в храм, тот и должен стать епископом этой церкви.

А.Пичугин

— Ну, Амвросия Медиоланского в епископы избирали вообще не крещенным.

С.Привалов

— Об этом и речь. Как такое происходит? То есть, есть правила, а есть полные исключения, или пренебрежения к этому правилу. Но Сам Господь опять-таки духовным лицам внушает — именно сейчас, именно для этой церкви нужен именно этот человек, которого Я вам пошлю, Я — Сам Бог. И в этом случае нужно доверять и опять-таки видеть и в этом промысел Божий. Потому что человек становится на свое место и удивительным образом занимая, служит Богу. И так служит, что после этого становится святым угодником Божьим.

Т.Ларсен

— Вы слушаете программу «Воскресный вечер» на радио «Вера». У нас в гостях протоиерей Сергий Привалов, говорим о том, кто такой священник. Безусловно, я думаю, что очень многим нашим слушателям интересно в очередной раз услышать, почему все-таки в православной Церкви нельзя стать священником женщине. Ведь во всех уже современных прогрессивных христианских церквях в просвещенной Европе, уже вообще чуть ли не в епископы женщин рукополагают.

А.Пичугин

— Ну, не во всех, католики — самая массовая — там нет.

Т.Ларсен

— Католики держатся, да, пока.

С.Привалов

— Христианство и отличается от всех остальных религий, что это религия любви и в то же время религия послушания и смирения. Когда кто-то хочет чего-то своего, вот я хочу, я женщина и я хочу быть епископом — абсурд, но есть люди, которые думают, что без них Господь не может найти себе тех, кто вместо камня, говорит, возопиют, если прекратят словословить Меня. Тогда, когда Он входил в Иерусалим и постилали ему ветви финиковые и «Осанна в вышних! Благословен грядый во имя Господне!» — кричали все, в том числе и дети. Так вот, если все мужчины вымрут, может быть тогда из камней Господь сделает себе священнослужителей.

Т.Ларсен

— Но не из женщин.

С.Привалов

— Но вопрос то немножко в другом, мы очень часто забываем какие-то... вот мы говорим про ограничения, ограничения выходят из жизни. Но ни для кого не секрет, что женщина, которая должна рожать, которая имеет другую физиологию, имеет определенные проблемы физиологии в определенные дни. А служить нужно каждый день, а она не может по этой причине войти в святая святых, в алтарь Божий. Более того, есть такое понятие, как нецерковные. То есть они женщины должны стоять в притворе храма, или вообще не входить в храм. Почему об этом даже элементарном мы забываем тогда, когда избираем на священническую миссию, на священническое послушание человека? У нас еще не перевелись мужчины, которые могут нести это служение, с честью служить. Поэтому нет проблемы в этом совершенно никакой. Господь найдет себе священнослужителей.

А.Пичугин

— Отец Сергий, Вы знаете, на какую тему хотел поговорить. Мы всегда здесь любим какие-то частные примеры, а как у Вас было с приходом в Церковь, вообще с вхождением в клир? У Вас замечательная карьера военнослужащего складывалась на протяжении многих лет, Вы занимали довольно высокие должности, а потом раз, и вдруг Вы оставляете армию и становитесь священником.

С.Привалов

— Если говорить про армию, то по своей воле бы никогда ее не оставил. Был тот период в жизни государства, когда шло массовое сокращение вооруженных сил и я попал под сокращение, прослужив 22,5 года в вооруженных силах, будучи в звании подполковника в Академии ракетных войск. Все это было, но к Церкви то я пришел, уже будучи чудесным образом в этой академии — элитной Академии ракетных войск открывается факультет православной культуры. Все благодаря перестройке, все благодаря этому новому веянию, когда и к военным пришел священник. И тогда, когда я участвовал в качестве прихожанина в патриарших службах — в Успенском, Архангельском соборе Московского Кремля. Патриарх Алексий служил, но это незабываемые моменты такого духовного преображения — это с одной стороны высшее наслаждение, которое вряд ли человек может пережить, нежели тогда, когда он соединяется со Господом в молитве и в причащении Святых даров. И этому не мешает твоя профессия.

Т.Ларсен

— Но можно сказать ведь, что на самом деле профессия военного, она во многом похожа на профессию священника. В том плане, что ты находишься опять же в такой достаточно жесткой иерархии подчинения один чин другому, ты не выбираешь место, куда тебя могут отправить служить, ты в принципе служишь тоже, только ты служишь в духовном воинстве, но тем не менее, ты точно также, как и военнослужащий на каких-нибудь сборах, ведешь достаточно аскетичный образ жизни зачастую, когда посты и по-моему это должно для военного человека быть, если не привычным, то не таким уж драматичным изменением в его жизни, или нет?

С.Привалов

— Опять, на каждый вопрос мне легче говорить и да, и нет. Потому что тогда, когда мы говорим, да, военный — это самая лучшая профессия, из которой нужно брать священнослужителей — это нет, не так все. С одной стороны, то, что мы говорим про дисциплину, про исполнительность, про субординацию, про возможность и желание подчиняться, тогда, когда ты чувствуешь, что командир знает лучше, куда тебе вести, что тебе делать. Этот внутренний порядок и самодисциплина безусловно в вооруженных силах, или в армии организует человека, делает из него совершенно уникальный тип людей. То есть мы говорим про силовиков, на самом деле люди, с одной стороны элита нашего общества, а с другой стороны люди творческие, те, которые ищут, те которые философы, люди, которые в культуре очень много чего достигли, в образовании.

Т.Ларсен

— Очень образованные, как минимум.

С.Привалов

— Они образованные, но они доискиваются и в том числе до духовных истин. То есть тогда, когда у человека его деятельность связана с умственной деятельностью, возможно тоже и из такой категории людей священнослужители могут быть. И хорошие священнослужители. А почему не может быть человек, который вообще без образование священнослужителем? Вот берут человека с простым, или с простым сердцем, с тем, которое послушно Богу во всем. И такой священнослужитель при должной подготовке и образовании оказывается тоже уникальным человеком для несения этого служения в церкви. Поэтому не хотелось бы выделять армию и людей в погонах, что именно они являются тем потенциалом для замещения вакантных должностей священнослужителей.

Т.Ларсен

— Но лично для Вас этот переход был логичным? Или все-таки были какие-то сомнения и метания?

С.Привалов

— В моей судьбе все было немножко не так, что я чего-то хотел. Оно происходило само по себе и я понимал, что да, здесь нужно согласиться. И все было пошагово, если бы сразу сказали финишную точку, к чему все это приведет — человек пугается, то есть не может человек выдержать знания о дне своей смерти, ему нельзя об этом говорить. Так и тут, движение в том числе и к служению священническому должно проходить определенные этапы. И ты должен утвердиться сначала в алтарном служении, потом в дьяконском, потом в священническом и так далее. То есть ты должен понимать, что на это ты готов, а крест больше твоей силы ты сейчас не имеешь права брать. Потому что...

Т.Ларсен

— Навредишь.

С.Привалов

— По гордыне своей ты можешь навредить в первую очередь себе и естественно тем людям, с кем ты будешь общаться, взаимодействовать. Вот как все это должно быть в идеале, опять очень много зависит и от нашего произволения и от той, наверное, выдержки. Очень многие не имеют эту выдержку — дождаться своего часа, своего призвания. Некоторые, смотря на другого человека пытаются тоже — а как же, он на машине ездит, уже и квартиру получил, и еще что-нибудь такое. То есть материальные блага застят само служение священнослужителей. Я сталкивался с одним семинаристом, который даже, и даже с молодым священником, у которого мнение такое, что если священник, то он обладает определенным набором льгот, привилегий, какие-то... говорят, что голодным священник быть не может — бабушки накормят. Не может быть голодным священник, если он служит.

А.Пичугин

— Рассказик есть хороший на эту тему у одного писателя, по-моему, Николая Агафонова, как еще в советское время молодого, только рукоположенного священника из собора, где он проходил сорокоуст, отправили служить в деревню и к нему подходит такой уже в возрасте протодьякон и говорит: «Вот, отец, как я тебе завидую, я в городе служу, а ты в деревню поедешь, там тебя и бабушки накормят, и курочку принесут, и яички». И вот он едет в деревню, ждет этих бабушек с курочками-яичками, проходит день, другой, третий, наконец приходит какая-то бабушка и говорит: «Ой, батюшка, я тебе яичек принесла и курочку тоже, будешь?» — «Ой, буду конечно, спасибо, тебе большое» — «Ну, с тебя рубь двадцать».

Т.Ларсен

— Чудесно.

А.Пичугин

— И это, наверное, еще не все. Тогда, когда человек думает об этом внешнем благополучии, он не священник. То есть священник — это тот человек, который всегда готов нести внутри себя Христа. Потому что говорят люди, которые прослужили и прослужили достойно и внутри себя имеют это духовное знание, что не я живу, а Христос во мне. И бывают периоды, когда никто к тебе не приходит, но ты со Христом и тебе хорошо. А потом к тебе приходят тысячи и опять, если ты со Христом, то и им будет хорошо.

Т.Ларсен

— Ну, опять же тут кто-нибудь сейчас поспорит с Вами, что а протестанты, католики, какие-нибудь пятидесятники и еще кто-нибудь, они ведь тоже со Христом, Евангелие читают и Библию наизусть даже может быть знают и у них тоже священники есть. А чем православный священник отличается от священников других конфессий?

С.Привалов

— Настолько сложные вопросы, что вспоминается, как отец Валериан Кречетов отвечал на вопрос, а что вы думаете про мусульман и про всех остальных. Он говорит: «Да я же про христианство еще ничего не знаю». Все жизнь служа Богу, практически всю жизнь в священном сане, он говорит о том, что я не начал даже понимать того, для чего я пришел ко Христу. Вот тогда, когда мы говорим о других религиях, конфессиях, каких-то ответвлениях, я понимаю и однозначно понимаю, что православное христианство — это центральный путь движения души к Богу. И на этом пути столько есть ответвлений и даже внутри церкви может быть столько искушений, что ты не замечая можешь не спасти свою душу в конце концов. Ты будешь называться христианином, православным христианином, а душу свою не спасешь.

А.Пичугин

— Я напомню, что это вечер воскресенья на светлом радио. У нас в гостях протоиерей Сергий Привалов — руководитель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами. Здесь Тутта Ларсен, я — Алексей Пичугин и через минуту мы в эту студию вернемся.

Т.Ларсен

— Продолжаем «Вечер воскресенья» на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен, Алексей Пичугин и наш гость — руководитель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами — протоиерей Сергий Привалов. Говорим о том, кто такой священник. Когда я задала Вам вопрос про отличие нашего священника от не нашего, на самом деле этот вопрос был без подвоха. Я не призывала Вас говорить о том, что наши — самые лучшие, а ихние какие-то не истинные. Просто, наверное, мой вопрос скорее был о том, какие, опять же требования православная Церковь предъявляет к православному священнику и насколько его служение, ну я не знаю, может быть сложнее, может быть более замысловато, чем если бы он выбрал другую конфессию. Потому что мы часто говорим о том, что православное христианство — религия крайне неудобная, сложная, требующая от человека большой отдачи, большого вовлечения, отказа от каких-то прежних прелестей жизни. И, наверное, для священника это все в кубе.

С.Привалов

— На самом деле — это так. Более того, тогда, когда мы говорим о служении православного священнослужителя, он должен быть всегда готов к этому служению. Во-первых, само богослужение, ты к нему должен правильно приготовиться. Более того, тогда, когда ты выходишь и служишь у престола Божьего, фактически ты должен быть чистым. Понятно, что это понятие неправильное, нецерковное. Но под словом чистота подразумевается, что не должно быть глубоких падений в твоем служении. Не можешь ты у престола служить, не очистившись. И понятно, что...

А.Пичугин

— А что Вы понимаете под «очищением»?

Т.Ларсен

— Не выпивать накануне, как минимум.

С.Привалов

— Это безусловно. Человек, который грубо согрешает, который неправильно себя ведет перед служением и вообще по жизни начинает чувствовать себя тяжело при служении Божественной литургии. Поэтому качество жизни, молитвы и требование к себе у священника на самом деле должно быть на голову выше, чем у любого прихожанина. Хотя на самом деле, на практике — это далеко не так. Вот мы сейчас подошли к вопросу, а является ли священник обычным человеком, или в нем есть что-то такое, что его превозносит на ту высоту, до которой уже никто никогда не дотянется.

Т.Ларсен

— Ну как опять же одна из моих любимых метафор про ржавые провода. Провода ржавые, а ток по ним все равно идет. Также и священник может быть человеком не слишком высокоморальным и там примером, пионером, но тем не менее служит и в таинствах участвует, исповедует, причащает. Как-то это работает.

С.Привалов

— В это плане есть такое понятие, как благодать Божья. Она и немощные врачует, она и священнослужителя укрепляет, и в момент богослужения что-то происходит, когда ты начал службу, не имея вообще внутри себя никаких сил к служению, ты в определенный момент чувствуешь, что Сам Господь вселяется в твое сердце и помогает тебе служить эту Божественную литургию. По идее — это должно быть все время так, то есть, чем бы священнослужитель не занимался, его должен укреплять Сам Господь и Он хочет, Он старается и помогает священнослужителю. Если сам священнослужитель не отказывается от этой помощи. Чем?

Т.Ларсен

— Грехом.

С.Привалов

— Свою волю он направляет совсем в другую сторону. Тогда не может ни ангельский чин, ни Сам Господь изменить и если человек утверждается в этой немощи, потому что идет та брань с бесами, мы все время забываем про эту сторону, которая ненавидит и священнослужителей, и всех православных христиан, ненавидит храмы, ненавидит святость и все то, что с ней связано. Но они то и есть наш мир, который во зле лежит, и мы как христиане, которые не от мира сего — должны все это преодолеть. Ну не может человек своими силами все это преодолеть, потому что это просто море греха вне твоего духовного миросозерцания.

Т.Ларсен

— Но опять же, я ничтоже сумняшеся, как обычный человек, обыватель думаю о том, что если человек рукоположен, он прошел таинство посвящения в священство, он служит у престола, он регулярно причащается, исповедуется у него в принципе должен быть какой-то «льготный билет» на то, чтобы впереди меня очиститься от всего и отойти от мира сего. То есть у него по идее должен быть какой-то духовный иммунитет, который его должен больше, чем меня просто прихожанина поддерживать в его борьбе с грехами.

А.Пичугин

— Или наоборот.

С.Привалов

— Знаете как говорят, что у монаха в его 40 складках мантии 40 бесов сидит. Конечно, чтобы побороть эти 40 бесов, своих сил никаких не хватит, поэтому естественно величайшая помощь Божья именно священнику идет, только потому, что он выходит на это служение Богу. То есть тут нет никаких сомнений, что ему Господь помогает больше, чем все, но с другой стороны и противодействие идет стократное. То есть то, что для обычного человека, казалось бы, все нормально, для священнослужителя это может быть пагубно. Поэтому, с одной стороны, все мы разные, все без исключения разные, у каждого из нас есть определенные достоинства и недостатки. У кого-то и греховные страстные помыслы и действия, которые мешают служению, и он всю жизнь может бороться с этим. Вспомните апостола Павла, который говорит, что я столько послужил, я столько сделал, а меня все равно лукавый крутит. И все святые отцы говорят о том, что невозможно находиться в состоянии полной... в блаженном состоянии, когда никто тебя не трогает — это невозможно и любому христианину, а уж священнослужителю в принципе. Поэтому вся жизнь христианина — это преодоление. Преодоление себя, преодоление натиска бесовских сил и помощь другим, кто хочет идти ко Христу. И вот это служение тогда, когда ты берешь, как пастырь, ты берешь на себя, на свои рамены, на свои плечи тех, кто готов вместе с тобой идти ко спасению. И вот именно за это, что ты проявляешь такую же любовь, как Сам Господь наш Иисус Христос, тебя Господь будет носить на Своих руках. Удивительное состояние и удивительное делание, потому что ты совершаешь ту работу, которая не мыслима в этом мире, она надмирная. Она с одной стороны то, что происходит внутри своего сердца, соединяющего тебя с Богом, а с другой стороны ты выходишь на уровень, когда ты другого человека делаешь святым. Не сам ты, но ты ему помогаешь через любовь ко Христу, освятиться, просветиться, очиститься и преобразиться в конце концов.

Т.Ларсен

— А где же тогда действительно мера и граница, вот этот камертон духовный, который не позволяет тебе ни в какие-то мирские грехи соскочить, ни каким-нибудь, например, младостарчеством заболеть. Ведь сколько сейчас историй мы знаем о том, что вот вроде бы человек супер просто ведет благообразный образ жизни, книжки прекрасные издает, которые многих людей вдохновляют и приводят в Церковь. А потом его раз и в служении запрещаются за просто какое-то неподобающее поведение, или за то, что он так заигрался в свое ведение других к святости, что, извините, секту какую-то организовал по факту.

С.Привалов

— Это опять-таки самый ключевой вопрос — невозможно быть в скафандре, невозможно быть уже спасенным здесь, пока ты находишься в теле. Это невозможно. То есть посмотрите на «Лествицу» Иоанна Лествичника, которую изображают на обложке этой книги. С самой высокой, с самой последней ступени падает монах. Всю жизнь провел в молитве, в посте, в воздержании, что он только не предпринимал и падает с самой высокой последней ступеньки, не достигнув того, к чему его призывал Господь. Более того, чем ты выше — тем опаснее. И поэтому там уже идет борьба с помыслами, с движениями... с такими тонкими движениями души, что для человека простого мирского, который рассуждает, съел он колбасу в пятницу перед причастием, или нет — это вообще не проблема, вернее это вообще не вопрос. Но вот эти тонкие движения души, которые соединяют, или наоборот разлучают тебя с Богом, вот этот момент ключевой. Его нужно рассказывать, о нем нужно в первую очередь людям вещать. Наша духовная жизнь — это жизнь помысла внутри твоего духовного сердца. И той воли, которую мы имеем, как свободная воля человека в отношении того, что исходит из нашего духовного сердца. Если мы научимся следить за своим помыслом, если мы научимся регулировать движение души, чтобы оно было все время обращено к Богу, а не куда-то в сторону, вот только тогда мы начнем путь христианского делания.

Т.Ларсен

— Для этого еще надо распознать, где у меня помысел, где у меня вообще душа, в каком месте этот помысел рождается и о себе напоминает.

С.Привалов

— Вот наконец-то мы подходим к тому моменту, когда рассуждения и рассматривание своих помыслов становится ключевым элементом нашей духовной и душевной природы. Что и откуда он вышел, куда он идет, с чем он нас связывает — это же наука из наук, это искусство из искусств. И самое интересное, что есть в жизни. Ни один сериал вас не приведет к такому внутреннему духовному развитию и преображению, чем вот это рассматривание своей души. Но не любование ею, а исследование насколько она соединена со Христом в эту секунду, потому что в следующую секунду будет что-то совсем другое.

Т.Ларсен

— Получается, что священник — это как раз тот, простите меня за грубое слово, инструктор, тренер, который должен научить свое духовное чадо эти помыслы обнаруживать и как раз их каким-то правильным образом перерабатывать.

С.Привалов

— Увы священник не может... раньше были, то есть мы говорим про духовничество, когда люди слушались и была духовная связь духовника со старцем, или человека, который движется по этому пути.

А.Пичугин

— А раньше — это когда?

С.Привалов

— Ну, будем говорить тогда, когда люди жили духовной жизнью.

А.Пичугин

— А так было?

С.Привалов

— В первую очередь в монастырях. Но на сегодняшний день, вот мы говорим про сегодняшний день, может быть самый злой период во всей истории, то есть мы на грани, каждый всплеск каких-то неправильных действий государственных политиков, может привести к последней войне и на этом все закончится. Более того, очень часто мы видим полную неадекватность со стороны, так скажем, наших вероятных противников. То есть, если посмотреть и посидеть на кухне подумать, о чем говорят ведущие политики ведущих стран, диву даешься — где совесть, где честь, где нравственность.

А.Пичугин

— А у наших где совесть?

Т.Ларсен

— Отец Сергий, но ведь и пастыри, к сожалению, и в разных странах, и у нас иногда тоже такое говорят, что поневоле просто руки опускаются.

С.Привалов

— Вот с точки зрения духовничества мы возвращаемся к источникам. Какие источники — есть Священное Писание, есть писания святых отцов. В принципе этого уже более, чем достаточно. Но мы говорим о роли священника, не как инструкторе, мы говорим о том, что человек должен сам начать трудиться. И если возникают недоуменные вопросы, он должен обращаться к тому, кто может их разрешить с точки зрения духовной практики. То есть, если священник сам не пережил духовно, то событие, которое происходит с его пасомым, то он не даст правильного совета. Или он должен дать тот совет, который ему дает Сам Господь в его уста, фактически минуя волю и помысел самого священника.

А.Пичугин

— А Вы когда объясняете прихожанам какие-то сложные вопросы и у Вас нет на них универсального, или готового, или Вы сами не переживали тот опыт, о котором они говорят, Вы всегда чувствуете, что то, что Вы им говорите — это через Вас говорит Господь?

С.Привалов

— В своей практике я чащу молчу.

А.Пичугин

— А если они спрашивают?

С.Привалов

— Продолжу, не просто молчу, а в этот момент творится Иисусова молитва и ты ждешь, когда пойдут те слова, которые дадут объяснение этому человеку. Очень часто на исповедь приходят те, кому не нужны эти слова, они не собираются от священника слушать то, что им говорит Господь. И тогда Сам Господь ничего не говорит через тебя, но ты при этом все равно молишься за этого человека и отпускаешь ему грехи, потому что он исповедуется, но только в том, что он хочет сам убрать из своей жизни. А иногда человек говорит грехи, но не хочет убрать их из своей жизни — это другой уровень исповеди.

А.Пичугин

— А это чувствуется?

С.Привалов

— Практически всегда, иногда, когда человек уже десятки лет приходит в храм, а названия грехов практически все одни и те же, вроде бы он и говорит, но понимает, что ближайшие, условно 5-7-10 дней не готов с этим грехом расстаться, вот нет того плача, как он в первый раз исповедовался именно в этом грехе, нет того состояния метанойи, или изменения сознания, когда мы говорим о том, что я такой — я больше не хочу с этим сталкиваться — это касается грубых грехов. А вот когда начинается работа с помыслом, со своими, казалось бы естественными чувственными привязанностями, страстями, которые вроде бы как и не являются грехом, но уводят нас от Бога, вот в этом случае священник может и очень многое посоветовать, и правильно подсказать, а самое главное — помочь человеку найти самого себя внутри своего сердца. То есть, если священник этого не делает, то это плохо, то есть нужно человека возвращать вглубь его сердца духовного, чтобы он все-таки был со Христом.

А.Пичугин

— Протоиерей Сергий Привалов — руководитель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами сегодня здесь.

Т.Ларсен

— Вы очень важной коснулись темы, которая для меня, например, сейчас является реально острой и больной, я потому что в своем пути христианском как раз нахожусь между колбасой и помыслом, если вспомнить то, о чем мы говорили. То есть какие-то бытовые вопросы, внешние вопросы христианского образа жизни я более, или менее для себя определила, с помощью своего духовника я их поняла и даже что-то где-то поборола. Но как-то с этим более, или менее разобравшись, я вдруг понимаю, что мой христианский путь не просто какой-то младенческий еще, а он вообще даже не начинался. Потому что сейчас мне нужно работать с какими-то неопределенными, нематериальными духовными вопросами, которые настолько тонкие, настолько больные и настолько въелись, как плесень в мое существо, естество человеческое, что я даже не знаю, как их озвучивать, как на исповеди об этом рассказывать. У меня слов нет для этого, есть только, когда совсем сильно пробивает, то есть только слезы, а когда немножечко все это отпускает и поверхностно, то ты какие-то два-три слова говоришь, я не знаю, говоришь, что что-то там не чувствуешь, не любишь ближнего, еще что-то, но это все совершенно ни коим образом не определяет того смущения духовного, которое во мне существует и во многих моих знакомых прихожанах, христианах, при том что мы по десять лет уже в церковь ходим, регулярно каемся и причащаемся. Вы говорили о том, что сейчас институт духовничества, старчества, как я понимаю, как это было в XIX веке, он практически в России отсутствует, когда ты точно знал, что к этому человеку ты придешь и то, что он тебе скажет, так ты и будешь делать. Сейчас невозможно такую получить поддержку от священника, или все-таки возможно?

С.Привалов

— Если есть дерзновение, если есть желание, то Господь приведет тебя к тому священнику, который скажет тебе нужные слова. Но в этом процессе не суть слова, вот Вы сейчас только что сказали, что иногда на исповеди можешь выдавить два слова, которые собственно говоря не отражают то, что происходит в душе. Но мы забываем, что исповедь — это покаяние пред Богом. Бог знает вашу душу, Он ее будет исцелять, Он будет действовать так, как Он знает легче всего справиться с этим недугом. А священнослужитель — свидетель этого покаяния. Пусть слабого, пусть неправильного, пусть в каком-то некорректном выражении в словесной форме определенного, но если есть движение души, то и будет соответствующий ответ от Бога.

Т.Ларсен

— Но это идеальный священнослужитель, у которого есть время меня выслушать, который меня, наверное, знает, я не в первый раз к нему пришла и он готов со мной какое-то время посоучаствовать в этом процессе, а если я зашла на исповедь в случайный храм?

С.Привалов

— Господь будет влагать в вашу душу ответы на все интересующие вас вопросы. И даже помимо священнослужителей. Вы найдете ту книжку, будет человек, который совершенно в непонятном для вас месте скажет нужные вам слова. Вот говорят, и муравей может быть нам учителем, вовремя укусит вас за пятку и вы убежите с того места, где сейчас плита упадет с пятого этажа. Потому что если мы говорим про церковь, церковь — это Сам Господь, весь ангельский чин, все святые угодники, вся земная церковь, которая еще здесь трудится. То есть это все мы и все небожители одновременно. И если мы обращаемся к своему ангелу хранителю, если мы обращаемся к тем святым угодникам Божьим, которых мы любим, с которыми входим в это молитвенное общение, то они обязательно найдут ту форму, которая поможет вам двигаться дальше. Но должно быть движение, не должно останавливаться в духовном делании.

Т.Ларсен

— Должен быть запрос какой-то на помощь?

С.Привалов

— Безусловно, если нам покажется, что ограничиваемся колбасой и мы христиане — вот тут мы проиграли схватку. Если все-таки мы будем продолжать искать, то Господь обязательно даст и путь, и дорогу, и знания, и человека, который возможно будет духовником. Но духовничество — это полное послушание духовному отцу, но нам хотя бы быть в определенных рамках.

Т.Ларсен

— В принципиальных вопросах послушными.

С.Привалов

— Хотя бы в рамках, не уйти за те флажки, которые выставлены. Дальше просто пропасть, за этот флажок нельзя заступать и церковь кричит как раз о тех флажках, которые мы выставляем, дальше, влево, вправо — ни-ни, очень будет тяжело вернуться, потому что там пропасть. Если так, то священник и есть тот глашатай, тот учитель и тот пророк, который возвещает волю Божью всем нам.

Т.Ларсен

— Если мы говорим о том, что священник тоже человек и грешный человек, и Вы сами говорили, что если он с каким-то нечистым сердцем приступает к таинствам, к служению, то ему очень тяжело служится и даже он может заболеть, и как-то его может от этого отвести. Действуют ли грехи священника на... простите мне такое словосочетание, на «качество» совершаемого им таинства?

А.Пичугин

— На благодать таинств?

Т.Ларсен

— Да, на священнодействие. Может ли такой человек, который сам не очень-то безгрешен... я спрашиваю это не случайно, потому что есть целый ряд людей, которые говорят, что благодать ушла, я в церковь не хожу, не причащаюсь, я дома молюсь, потому что там у них все равно уже благодати нет, они сами грешные, у них там хлеб и вино, их не посещает Святой Дух и не претворяется это все... И говоря, потому что видят священников на автомобилях, еще чего-то там, какие-то эти истории средств массовой информации, все с вами знаем.

С.Привалов

— Это исключено — это очень страшный и ложный посыл. То есть, священнослужитель, не запрещенный в священнослужении, правильно, канонически рукоположен, даже при всех своих нестроениях внутренних не влияет на совершенное таинство. То есть Тело и Кровь Христовы будут в чаше и все люди будут причащаться именно Тела и Крови Христовых. Также и на исповеди, будет человек стоять, который сам имеет определенные грехи и в том числе еще может быть неисповеданные, в состоянии не том, о котором мы говорили — очищенном, облагодатствованным, но тогда, когда он произносит соответствующую формулу, то грехи человека, который кается, будут прощены Богом, или во всяком случае они будут исповеданы и приняты через священника пред престолом Божьим. Но очень важно, чтобы те люди, которые думают, что раз священник какой-то не такой, по их недоуменным вопросам, причем я тут опять хочу чуть-чуть остановиться, ведь помысел может всеваться бесом, вот тогда, когда мы осуждаем другого человека, потом оказывается, что он ни в чем не виноват, а помысел пришел и ты с ним согласился, ты вошел с ним в сосложение и сам теперь греховен в том, что ты неправильно мыслишь о человеке. Мы говорим о том, что он грешен, а он уже успел покаяться. Ты его еще будет 50 лет осуждать, а он через пять минут уже Богом прощен. Но хорошо, допустим, что священник сейчас слаб и упал, а его духовник, его паства начала за него молиться. И он преобразился, он исправился, он совсем уже другой.

А.Пичугин

— Ну да, разбойник на кресте, который покаялся в последнюю минуту, наверняка его жертвы еще долго вспоминали добрым словом, а он уже в этот момент был в раю.

С.Привалов

— Вот эти моменты, которые в житиях святых есть, в том числе и Мария Египетская, но уж казалось бы эти факты должны быть известны всем и мы должны к ним правильно прислушиваться. Но опять про этого человека, который говорит, что не хочу ходить в храм, потому что там нет благодати. Но церковь начинается с прихожанки, с прихожанина — ты приди в храм и пусть от тебя будет благодать. Ты же также можешь вместить ее в свое сердце и от тебя многие, говорят: «стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя очистятся», — не призывается, что каждый священник должен принять Дух Святой Божий и тогда тысячи вокруг него очистятся, а Господь говорит каждому человеку: «ты стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя очистятся».

Т.Ларсен

— Мы говорили о том, что священник должен иметь некий духовный и, наверное, и жизненный опыт для того, чтобы окормлять большое количество людей со всеми их проблемами и со всякими их духовными исканиями. И ведь священники бывают двух видов, бывает белое и черное священство, бывают монахи и священники приходские, у которых есть семьи и дети. И я часто сталкиваюсь с тем, что как раз с монахами гораздо сложнее вообще исповедоваться и они гораздо строже определяют твои духовные падения, нежели священники приходские. И иной раз я себя ловлю на том, что я скорее пойду к батюшке, к своему протоиерею, у которого шестеро детей и красивая молодая жена, и он тоже молодой, боксом занимается, мы с ним в понятных категориях существуем друг другу, чем схожу в какой-нибудь монастырь, где и духовная жизнь может быть бурлит и бьет ключом и более какая-то истинная, но где меня могут за то, что я не знаю...

А.Пичугин

— За колбасу.

Т.Ларсен

— За колбасу отлучить на три месяца от причастия.

А.Пичугин

— Ну так монахи должны монахов исповедовать, по-хорошему, то.

Т.Ларсен

— Но вот у монахов же нет жизненного опыта.

А.Пичугин

— У кого-то есть, у кого-то он через край и этот через край в монастырь привел.

Т.Ларсен

— У них именно духовный опыт, который иным образом дается.

С.Привалов

— Нужно быть как пчелочка, со всякого цветочка собирать нектар, если вы чувствуете, что монах, иеромонах принес вам пользу духовную, почему бы не собрать пыльцу с этого уникального цветка Божьей благодати?

Т.Ларсен

— Он строгий и накажет меня.

С.Привалов

— Наказываем мы сами себя, отлучая свою душу от Бога. А если нам делают хирургическую операцию, то нас возвращают по излечению, соединяя со Христом. Если вы через такую операцию хирургическую получаете большую пользу от монашествующего священника, нежели от белого, то в конце концов ваш духовный опыт приведет вас именно к этому строгому учителю, потому что он быстрее дает вам возможность соединиться со Христом. Но это бывает не всегда, иногда может быть, находясь под попечением человека, который имеет такой же образ жизни, имеется в виду семью, детей, красивого мужа, или жену, ему легче понять сейчас ваше устроение и нестроение, и тогда такой диалог может быть более полезным. Но опять, собирайте нектар со всех цветочков.

Т.Ларсен

— Спасибо огромное, Вы сегодня были очень ярким цветочком на нашей клумбе радио «Вера». Спасибо за крайне интересный разговор, у нас в гостях был руководитель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами — протоиерей Сергий Привалов.

А.Пичугин

— Тутта Ларсен.

Т.Ларсен

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— Всего хорошего и до новых встреч!

С.Привалов

— С Богом!

Т.Ларсен

— До свидания!