«Семья священника». Семейный час с Туттой Ларсен и протоиереем Артемием Владимировым (17.06.2017)

У нас в гостях был духовник Алексеевского женского монастыря в Москве протоиерей Артемий Владимиров.

Разговор шел о том, как строится семейная жизнь священника, что меняется в семье после того, как муж принимает священный сан, какая дополнительная роль отводится жене в такой семье и легко ли быть женой священника.

 

 

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Вы слушаете программу «Семейный час» на радио «Вера»! С нами старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства — протоиерей Артемий Владимиров. Здравствуйте, батюшка!

прот. Артемий Владимиров

— Приветствую вас, дорогие наши друзья!

Т. Ларсен

— Батюшка, я сегодня воспользуюсь служебным положением…

прот. Артемий Владимиров

— В бескорыстных целях!

Т. Ларсен

— Да! Ну не совсем, конечно, в бескорыстных, а из любопытства очень большого. Но оно — не праздное, и я думаю, что эта тема интересна не только мне, но и многим нашим слушателям. Можно я вас сегодня немножечко помучаю по личным вопросам?

прот. Артемий Владимиров

— Конечно, можно. Главное — не поймать меня с поличным.

Т. Ларсен

— Мы сегодня очень бы хотели с вами поговорить о том, что вообще такое семья священника. Чем она отличается от обычной среднестатистической семьи? И как, вообще, священнику живется, и его женушке, и его детушкам? Поскольку всё-таки, наверное, у этих семей есть какой-то свой особый путь, может быть, очень непохожий на путь наших семей.

прот. Артемий Владимиров

— Помнится, я лет 5-7 тому назад взял в руки интересную книжечку. Автор её Юлия Сысоева — вдова известного, убиенного в Москве священника. Книжечка называлась «Попадья». Это очень умная книжечка, как и сама матушка. Я помню их ещё молодыми людьми, когда они вдвоем приходили взять благословение на венчание. И пафос в этой книге очень простой. Она, с одной стороны, хочет читателю рассказать о том, что это такая же семья, как и все христианские семьи — и те же стоят трудности и задачи перед этой семьей: поднять детишек, их образовать, дать им хороший отдых. Но при всем при том, вы конечно же правы: священство — это не специальность, не профессия, а призвание. Священник жертвенно отдает себя Христу и людям. Может быть, всего лучше это и символизируется тем маленьким фактом и деталью, что, когда дьякона епископ рукополагает в батюшки, то по русской традиции дьякон снимает обручальное колечко с безымянного пальца и кладет его на престол, а взамен получает священнический крест. Что это? Неужели он отказывается от своих супружеских обязанностей? Конечно, нет! Сам апостол Павел говорит: «Кто о своей семье не печется, тот отрекся от веры хуже неверного!» Семья — это малая Церковь. Семья для человека духовного звания — это его тыл, если хотите, бункер, а вместе с тем тот прекрасный хрустальный дворец, прибывая в котором он призван и отдохнуть, и почерпать силы для своего вселенского служения. Но с другой стороны, священник как будто духовно обручается со своей паствой — вот смысл этого действия освобождения от колечка. Священник обручается с храмом, который он уже будет опекать, который его ждет как невеста. А что же супруга-матушка? Как же детки? Матушка — это та «белая лебедь», которая вместе с батюшкой, «вожаком», «гусаком» или «черным лебедем», призвана с «гусятами» лететь навстречу Солнцу Правды — Христу. Матушка — это боевая подруга, это верная помощница, это ангел семьи, которая как жнец и швец, и всех дел хитрец, как хлопотунья и певунья, созидая свой дом, конечно, призвана поддерживать батюшку в его пастырском служении. Священник — это не частный человек, не обыватель, не какой-то маленький пользователь, «лузер» или «юзер», но священство — беспокойная профессия. Священник принадлежит всем, он нужен всем! Так, по крайней мере, обстоят дела в России. Он востребован на 105%, если, конечно, сам не закрывается от людских просьб, если не загоняет под спуд харизму священства.

Т. Ларсен

— Мне кажется, что священника вообще можно называть публичной фигурой. Это публичный человек, пусть он не звезда телевидения или шоу-бизнеса, но он всё-таки очень востребован действительно людьми. И чем он, скажем так, более талантлив в своем служении, тем меньше он принадлежит себе.

прот. Артемий Владимиров

— Во всяком случае его личная жизнь становится отличной. Я хочу ещё сказать, что на священника всегда устремлена не одна пара глаз. Батюшка — это некий эталон в идеале. Священник — это тот, на кого призван равняться наш народ. Священник — это офицер духовного ведомства. Но как интересно, что вместе с рукоположением в священники, его милая супруга обретает совершенно иной статус. В Болгарии, это очень интересно, по древней традиции матушку зовут «госпожа пресвитера» (пресвитер — священник, старец), то есть лицо, облагодатствованное священнической благодатью, почивающей на пастыре, озаряет лицо матушки. В этом смысле роль ее не менее ответственна, чем батюшки, постольку поскольку прихожанам ничто так не интересно как семья священника, образ их жизни, как матушка одевается, как она выглядит, какие у нее принципы воспитания детей. И прав был патриарх Илия II — грузинский Католикос, современный руководитель церковной жизни Грузии, который говорит, что священник — это человек, который всегда находится «под рентгеном», его всегда «просвечивают» десятки, сотни, а, может быть, и тысячи человеческих глаз.

Т. Ларсен

— Нам рассказывал протоиерей Александр Абрамов, что, когда его рукополагали в священники, ему духовник сказал: «Ты должен быть готов к тому, что теперь ты будешь жить в стеклянном доме». В том смысле, что твоя жизнь будет прозрачна, и все за тобой будут наблюдать.

прот. Артемий Владимиров

— Это очень мудро и интересно! Разрешите взять на вооружение! Я недавно был в Грузии, там ГАИ, МВД живут в стеклянных домах в знак полной прозрачности их деятельности. Неплохое изобретение!

Т. Ларсен

— Да, но это ведь очень большая психологическая нагрузка. И мы говорили здесь как раз о служении священника, не о его служении, а именно о призвании, и пришли к такому выводу, что, в принципе-то, человек перед тем, как он рукополагается, даже не подозревает, что его ждет. Он может об этом читать, знать, но как это будет соотнесено с его личным опытом, способностью, талантом и призванием — это непонятно! Понятно только то, что будет очень непросто.

прот. Артемий Владимиров

— Вспоминаю себя молодым человеком, учителем русского языка и литературы, и я уже тогда каждое воскресенье и праздники непременно ходил в московский храм Илии Обыденного, где чудотворный образ «Нечаянная радость», и очень внимательно присматривался к молодым тогда батюшкам, которые буквально поражали, если не сказать гипнотизировали, мое воображение. Так мне было интересно смотреть на молодого отца Димитрия Смирнова, отца Владимира Воробьева, отца Аркадия Шатова (ныне — владыку Пантелеимона). Это были как раз те новые священники, служение которых никак не укладывалось в формальные советские рамки. Они искрились энергией любви, они шли навстречу людям. И несмотря на то, что у них крепкие, большие семьи, я уже тогда задумывался —вот, оказывается, тема русской Пенелопы! Это матушка, которая ждет-не дождется, когда же в окошке слюдяном покажется лик ее милого батюшки, с утра пораньше в воскресенье выбравшегося в храм, и уже в сумерках усталый, но довольный он возвращается домой, хорошо еще с полным неводом всяких приношений от прихожан (яйки, маслице). А то ведь батюшки носят такие широкие рукава, и раструбы их рясы говорят о законе перераспределения любви: в один рукав вошло — в другой вышло! Вспомним, как отец Иоанн Кронштадтский, идеал русского священства, часто приходил домой без новой рясы или пальто с бобровым воротником, а то и без сапог. Настолько он был милостив и слыл сущим бессребреником, так что его матушке Елизавете много пришлось повоевать с батюшкой и в конце концов смириться с его таким милостивым характером, с его широкой душой.

Т. Ларсен

— Но вот ведь, что интересно, что сегодня очень часто человек становится священником уже в достаточно зрелом возрасте, имея какой-то жизненный опыт за плечами. И вот путь его семьи в какой-то части уже к этому времени пройден, есть какой-то образ жизни, какие-то отношения выстроились.

прот. Артемий Владимиров

— Безусловно.

Т. Ларсен

— Может быть, даже уже более-менее взрослые дети. И вдруг жизнь становится совершенно иной.

прот. Артемий Владимиров

— Разворот принимает.

Т. Ларсен

— Да, такой получается разворот. Одно дело, когда человек окончил семинарию, нашел, встретил там свою регентшу-матушку или какую-нибудь другую прекрасную…

прот. Артемий Владимиров

— Дульсинею.

Т. Ларсен

— Да. И они как-то вот вместе… То есть у них весь опыт семьи как-то изначально происходит уже в статусе священства. А другое дело, когда ты уже полжизни прожил как светский человек, а потом твоя жизнь настолько преобразилась, что ты принял сан. Кому сложнее?

прот. Артемий Владимиров

— Я бы сказал, что сложнее второй случай, когда безусые семинаристы, Гриши Добросклоновы, водящиеся мечтами о просвещении туземцев какого-то необитаемого острова, а иногда просто думающие о том, как бы провести горячую воду в свою хату, поставляются на священство. Не забудем, кстати, что по древним церковным правилам канонический возраст, когда ты можешь стать священником и начать учить народ — 30 лет. 30 лет — это время остойчивости, когда ты состоялся как светский специалист, укрепился в нравственной жизни, являешься кормильцем, родителем. К сожалению, нужда иногда заставляет рукополагать совершенных птенцов, и им, конечно, очень нелегко, потому что и наши матушки, подруги юности суровой — очень хрупки нынче, эмоциональны, переживательны, не все они вышли из традиционных православных семей. И сегодня, увы и ах, случаются и драмы, и подчас трагедии, что не только батюшки, но и матушки не слишком хорошо представляют себе, какие их могут ждать испытания. Представьте себе, молодой священник направляется архиереем в какой-то медвежий кут Костромской, Ярославской губернии. С одной стороны, свежий воздух, натуральные продукты, а с другой стороны, матушка, выросшая в столицах, хотела бы и в филармонию пойти (благо, сейчас это в «Youtube» можно себе позволить), и поплавать в бассейне (благо, река Ока или Волга нынче чисты). И, относительно первого варианта, хорошо, если таким уже немолодым человеком, ставшим священником, усвоена зрячая, горячая, теплая вера. Самое, наверное, драгоценное в семье священника — это духовное единомыслие, тождество мыслей, чувств, симфония умов и сердец батюшки и матушки. Вот воистину идеал, к которому мы должны стремиться. А представьте себе батюшка — уже опытный христианин, научившийся всегда в тайне сердца молиться Богу, а матушка делает только первые шаги. И как важно здесь (где тонко, там и рвется), батюшке не перегнуть палку, но мало-помалу содействовать, чтобы его милая подруга потихонечку вошла в свою роль, в свой образ. Вопросы это очень интересные, и думается, что самое главное, чтобы наши молодые или не очень пастыри усвоили себе дух Христовой кротости, любви, мудрости, снисхождения. Потому что, если вчера ты командовал ротой или был фининспектором (не говорю, приставом), а сегодня ты стал батюшкой, то очень опасно привносить, как в лоно своей собственной семьи, так и в семью прихожан, какие-то командирские, командорские, командармские настроения. Батюшка должен быть и мать, и отец в одном лице. И, конечно, умение обходить острые углы (в хорошем смысле слова), восстанавливать мир, лучиться энергией радости и любви, быть «светлячком» — вот, наверное, ответ на все самые трудные вопросы, касающиеся священнического быта.

Т. Ларсен

— Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера»! В нашей студии протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о том, что такое семья священника. Возвращаясь к мысли, что жизнь священника всё время на виду и жизнь его семьи тоже всё время на виду. Довольно сложно бывает, мне кажется, матушке соответствовать этим высоким стандартам, потому что все мы женщины — где-то хочется ногти накрасить, где-то волосы нарастить, как-то одеться покомфортнее.

прот. Артемий Владимиров

— Ну, по-моему, это очень дорого наращивать волосы!

Т. Ларсен

— Ну я не пробовала, я не знаю, батюшка! (Смеется.)

прот. Артемий Владимиров

— Только Алла Пугачева может себе это позволить.

Т. Ларсен

— Ну, в конце концов, тот же маникюр или какие-то украшения. Как-то принято у нас в традиции, что матушка должна быть таким образцом какой-то скромности.

прот. Артемий Владимиров

— «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Безусловно, странно было бы от матушки ожидать и видеть в ней какую-нибудь Меланию Трамп, но с другой стороны, сегодня, слава Богу, в России, где достаточно велика прослойка людей православных, относящихся как к сословиям мыслящим, так и трудовым, выработан свой стиль. Мы можем, говоря о матушках и о том, как они одеваются, как им подобает выглядеть, найти на различных выставках и в ателье целые экспозиции той одежды, которая и отвечает, с одной стороны, самым взыскательным вкусам, а с другой стороны, избегает чего-то кричащего, вызывающего, и соответствует высокому статусу матушки.

Т. Ларсен

— Брюки матушке нельзя носить, да?

прот. Артемий Владимиров

— Ну, конечно, если матушка решит прыгнуть вместе со своими детьми с парашютом, не будем осуждать ее. Или она записала своего сыночка на курсы скалолазания и хочет сама прежде проверить, как подняться на Бештау или в предгорье Эльбруса. Всякое бывает! С другой стороны, конечно, если матушка оценила русскую высокую моду, если она появляется на приходе в хорошо продуманном стильном одеянии… Это не обязательно может быть сарафан, но это может быть стиль ретро, XIX век — это имеет достаточно большой отзвук в сердцах юных и не совсем юных прихожанок. Матушка — это королева бала!

Т. Ларсен

— Но частенько, мне кажется, матушке некогда подумать о том, как нарядиться и в каком стиле выступить, потому что, мне кажется, что главный вообще крест в служении жены священника мне видится в том, что его никогда нет дома. И очень большое количество бытовых проблем матушке приходится решать самой. Там, где в обычной семье этим занимается мужчина, матушка сама должна вызывать сантехника, вкручивать лампочки, формировать семейный бюджет (кто в какой лагерь поедет, или кто останется дома и т.д.).

прот. Артемий Владимиров

— Святейший Патриарх, зная крест священства, настаивает на том, чтобы батюшка неукоснительно соблюдал правило двух выходных в неделю. Бывает, кстати, что священники служат на приходе по другому принципу: одна неделя — батюшка служит, вторая неделя — батюшка на требах по вызовам, по домам, третья неделя — батюшка отдыхает. Во всяком случае, конечно, батюшка должен очень твердо держать руку на пульсе. И, безусловно, священники живут по принципу: много деток — хорошо! Ведь в священнических семьях исключены, как и во всякой нормальной семье, аборты или какие-то там хитрости. Поэтому, конечно, идеальный батюшка должен быть как Фигаро — и здесь, и там одновременно. Но есть обстоятельства, которые облегчают жизненный крест матушке. Семье священника все хотят помочь! Прихожане почитают за счастье получить от батюшки благословение. И вот какая-то дама помогает по хозяйству, и во славу Божью готовит обеды под руководством матушки, какая-то девчонка-студентка приходит посидеть с детками и раскрыть с ними букварь, а то и выучить английский алфавит. А уж, что касается мужичков, они — редки как васильки во ржи сейчас на приходах, однако и сантехники, и специалисты по запчастям автомобилей… Всегда найдутся такие добрые миряне, которые батюшку избавят от необходимости вести самому машину куда-то в мастерскую. Везде перед добрым священником раскрываются двери. Если батюшка не записывается сам в строители, в менеджеры, но радеет о том, чтобы предстоять Господу Богу и в тайне сердца молиться за людей, и старается поддерживать и укреплять морально и духовно, а иногда и материально, если Бог дает, своих прихожан, он «на сим легком облаке Божественной любви…» Отец Небесный всё даст священнику. В России батюшка не будет забыт никогда! Батюшке даже не нужно будет ходить в магазин, потому что народ… Так же ведь в известном смысле и с врачами. Добрый врач, настоящий хирург-бессребреник, тот, который врачует не ради хлеба куса, а из человеколюбия, никогда не жалуется на недостаток средств. А священник тем паче! Мы, кстати, священники живем на подаяние, дареному коню в зубы не смотрим. И прихожане в России в этом отношении просто удивительные. Главное, я думаю, батюшке самому не выгорать, не превращаться в мирского делателя. Ему должно помнить, что его приход, храм — это то поле сражения, где он должен победить лукавого и содействовать врачеванию человеческих душ. Но проблемы, тем не менее, не снимаются, потому что современная жизнь — это турбулентная зона, и оградить собственных детей совсем непросто от тлетворных зефиров и всяких подводных течений. И нужно образовывать детей, и думать в какие учебные заведения им поступать. Вовсе не всегда батюшкины детки воодушевлены стремлением последовать батюшкиным стопам. Они хотят быть режиссерами, едва ли не актерами, думают о финансовых академиях, институтах управления.

Т. Ларсен

— Это плохо?

прот. Артемий Владимиров

— Это хорошо! Я имею в виду, что запросы детей очень разнообразны. И, конечно, проблемы репетиторов и всего того, что наполняет жизнь современной семьи, конечно же встают перед матушкой. А когда приходит, простите, возраст жениховства! А как важно, чтобы дочка не сделала ложный выбор, но была бы счастлива! И, конечно, дай Бог, нашим священническим семьям сохранять те единомыслия и мир, и взаимное доверие отцов и детей, без которых трудно думать о счастливой семье.

Т. Ларсен

— Вы обмолвились, что в семье священника дети появляются в том количестве, в котором их дает Господь, и это никоим образом нельзя регулировать. То есть, если говорить…

прот. Артемий Владимиров

— Я хочу сказать о том, что пастырская совесть всегда стоит на страже этого деликатного вопроса. Для того, чтобы проповедовать иным нормы этического брака, священник сам должен быть чист и непорочен. Так задана нам эта планка Евангелием. Сегодня я часто езжу по педагогической и миссионерской «красной» линии по губерниям и епархиям России, и, слава Богу, открываются такие чудеса! Сейчас столько светлых замечательных священнических семей! Вот я только-только вернулся с Сахалина. И там, на краю земли, вижу, насколько наши батюшки — такие бодрячки, кузнечики церковного луга вместе с матушками трудятся, привлекая прихожан своим собственным примером. Но жизнь есть жизнь, и, конечно, не в раю живем, и Россия — это не пастораль и не райский лужок, и поэтому, конечно, соблазны и потрясения могут проникать и в недра священнических семей. И вам, наверное, известно, как больно бьет по сердцу сотен людей удар, если его не держит священническая семья, и там возникает рознь, драма, трагедия.

Т. Ларсен

— Давайте продолжим наш разговор через минуту.

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Семейный час» на радио «Вера»! В студии Тутта Ларсен. И наш гость: старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства — протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о семье священника. Ну ведь, возвращаясь к нашему разговору о том, что в семье священника деликатный вопрос зачатия решается самым естественным образом, нельзя использовать никакой контрацепции и даже подумать об этом, то ведь опять же эта непосильная ноша ложится в первую очередь на матушку. Даже с точки зрения просто физического здоровья, когда ты в течение 8 лет каждый год рожаешь ребенка, то, в общем, можно и как-то не выжить, не выдержать всё это. Почему так жестко это регулируется?

прот. Артемий Владимиров

— Будем помнить, что дети — это дар Божий, и каждая женщина имеет свою конституцию, свои способности. По большей части ведь бывает всё не сразу, и не так, как в сказке, где царь с царицей взошли на опочивальню, и царица понесла. Я знаю много священнических семей, где годами батюшка с матушкой ждут прибавления. Вот у меня один священник, близкий мне по духу в юности. В молодые годы у него родилась девочка, сейчас она уже готовится поступать в институт, и затем 5-10 лет — и нет прибавления. И батюшки так же, как и простые люди: кто-то едет на Афон в Ватопедский монастырь (соответственно, это священник) прикладывается к Поясу Богородицы, святыне, которая там хранится; кто-то оказывается в Иерусалиме в Лавре Саввы Освященного, и там монахи дают ему какую-то особую частичку финиковой пальмы, освященной святым Саввой, и нужно измельчить эту пальму и вместе с матушкой и с молитвой нужно выпить её; кто-то идет на улицу Солженицына в Москве, в храм Мартина Исповедника, и чудотворный образ Грузинской Богородицы, весь увешанный приношениями, и именно через эту икону Царица Небесная опрокидывает диагнозы и скепсис врачей, и вместо пресловутого ЭКО вдруг рождается естественным путем малыш. Всегда появление ребенка — это чудо Божье!

Т. Ларсен

— Семье священника нельзя ЭКО, да?

прот. Артемий Владимиров

— Я не знаю, кому можно. Есть различные рассуждения на сей счет. Может быть, это отдельная тема нашей будущей беседы. Хочу только сказать, что священники как люди тоже молятся о чуде, и не всегда наша природа, как вы говорите, способна к такому плодоношению, как яблонька по весне. В этом смысле, не будем забывать, что есть тысячелетние традиции, по которым, скажем, преподобный Сергий Радонежский… Ясное дело, что Святая Мария, когда несла во чреве ребеночка, не имела физической близости с мужем. А будущий великий радонежский игумен себя даже как-то проявлял на Литургии во время «Херувимской», мог подать голос.

Т. Ларсен

— Из утробы матери!

прот. Артемий Владимиров

— Да. Ну это абсолютное чудо, которое говорит об особой провиденциальной роли этого младенца. Но ведь и во время кормления малышей в старину не слишком стремились супруги к физическому общению, постольку поскольку иногда и молоко пропадает, или другие какие-то соображения. Это я к тому, что в жизни священников, конечно, как в жизни настоящих христиан, должно быть очень деликатное и заботливое отношение друг ко другу. А если здоровье матушки уже не позволяет? Или, скажем, кесарево сечение или какая-то анемия, недостаток железа в организме? Иногда батюшка вынужден превратиться в «капитана дальнего плавания», записывается в фитнес-центр, бегает на марафонские дистанции вокруг своей «хрущевочки» в ожидании реновации. Всякое бывает!

Т. Ларсен

— Можно только посочувствовать здесь молодому батюшке.

прот. Артемий Владимиров

— И, конечно, дай Бог, чтобы здесь и он, и она всё решали бы по согласию, взаимно утешали друг друга улыбками. Я вот недавно был в одном очень красивом московском новоотстроенном храме, и там я подружился с батюшкой. Молодой, красивый, такое светлое лицо, ну просто я, как 96-летний старикан, не мог глаз отвести — ну какие же милые батюшки есть у нас в столице! И вижу, что его светлая, легкая душа такова, что к нему прямо, как мотыльки на свечу, души прихожан тянутся. Он, естественно, вызывает и симпатию, и доверие, потому что всё читается в его глазах. Светлый, добрый, интеллигентный, умный, молитвенный, чистый пастырь! А подошла матушка — красавица, русская, такие глаза, что даже засматриваться опасно (мне, по крайней мере), и потом я узнаю, что батюшке и матушке по независящим от них обстоятельствам пока не дает Господь деток. Матушка там, конечно, тоже в хоре трудится и в каких-то приходских кружках, так сказать. Ну и ненароком узнаю, что они загружены полностью, они едва ли не ночуют в храме. Как отрадно было видеть эту пару, которая еще пока не осуществила по независящим от них обстоятельствам намерения. Но, не имея детей, они полностью отдают себя людям и детям, и окружены как батька с маткой людьми, и реализуют эту потребность отцовства и материнства в пастырском делании. И в их единстве… Я видел, как батюшка уже поздно вечером, провожая меня, затем подошел к своей скромненькой машинке «Фордику» или «Шкоде», предупредительно открыл дверку, матушку под локоток усадил, и отправились они ужинать. Очень разные судьбы, но самое главное это, конечно, духовный конкордат, взаимоподдержка и радость того трудничества, того делания, которое, конечно, самое высокое на Земле. Это — пастырство, готовность быть проводником Божественной благодати в человеческие души!

Т. Ларсен

— Я знаю (и, наверное, многие наши слушатели знают), что священникам нельзя разводиться, нельзя жениться во второй раз, если они, конечно, хотят остаться в своем служении.

прот. Артемий Владимиров

— Да-да!

Т. Ларсен

— И это часто становится тоже причиной настоящих трагедий. Я, например, знаю одну семью священника, где жена эмигрировала в Испанию, просто уехала.

прот. Артемий Владимиров

— Вот так?

Т. Ларсен

— Да. Ну просто бросила его реально одного, забрала детей. Ну, дети как-то возвращаются, приезжают и видятся. А она не выдержала, уехала, и у нее как-то не вышло стать матушкой в полной мере этого слова. И вот он один как бы «бобылюет» бедный. И, в общем, там, конечно, он — прекрасный священник, его обожает паства, и он действительно настоящий такой харизмат, полноценный духовник, но он глубоко несчастен, как я себе представляю, наверное, просто в личной жизни. И смотришь, и думаешь, что столько вокруг прекрасных женщин, которые могли бы составить его действительно семейное счастье, его гнездо заполнить детишками и какой-то реальной жизнью, духовной в том числе, но нельзя! Ну, это же несправедливо как-то, обидно.

прот. Артемий Владимиров

— Это по стороннему суждению, которое складывается из наблюдений со вне. А я бы попытался, будучи сам пастырем, проникнуть в святая святых его души. Батюшка ежедневно предстоит Божьему Престолу, он приобщается Тела и Крови Христа Спасителя и носит в своей душе ту радость бытия, ту полноту Богообщения, ту благодарность Создателю, о которых трудно догадаться человеку, находящемуся в плену житейских попечений. Батюшка выходит после Божественной Литургии из алтаря, его окружает народ — это те же дети разного возраста и с разными темпераментами, «цып-цып, мои цыплята», и он отдает по частичке свою душу. И вы помните, как отец Алексий Мечев, молодой пастырь праведной жизни, лишившись матушки… Вот эта «драпанула» в Испанию, а та просто скончалась, оставив на руках двух детей. И неутешный батюшка, любивший ее как свое солнышко, писавший ей нежнейшие письма, отец Алексей приходит за утешением к отцу Иоанну Кронштадтскому. А тот говорит: «Отец Алексей, ведь и без нас в мире столько горя, что ты должен возвыситься над своей судьбой, займись разгрузкой чужих скорбей». И отец Алексий, служивший шесть лет буквально один в своем нетопленном храме, мало-помалу превратился в такое солнце сочувствующей, милующей любви, что в страшные годы «красного» террора, в 20-е годы, в Москве к нему шли не только несчастные раскулаченные крестьяне, но и великий путаник Николай Бердяев плакал у него на коленях. Батюшка имел необыкновенный дар сочувствия, сострадания, в которых дышала Божественная благодать. В этом смысле, я подозреваю, что у мотивированного священника, того, который в полной мере восчувствовал отечество в отношении людей, сердце не пусто, не холодно, оно не похоже на камин с золой и потухшими углями, он живет полнотой сердечной жизни. И, конечно, большим утешением для него служит приезд его детей. Они, наверное, уже повзрослели, кто-то закончил колледж, кто-то поступает в какое-нибудь высшее заведение. И батюшка, благодаря средствам сообщения, онлайн общению, конечно, видит их милые лица. Ну а что касается матушки, ах, не знаю, что там у нее сложилось, выстроила ли она свой буржуазный мирок, перестав, конечно, быть «пресвитерой», сойдя со своего креста… Но будет ли весело человеку, оставившему поля боя, бросившему щит и меч посреди сражения, будет ли весело той, которая присягнула на верность и любовь своему вечному принцу, а потом соблазнилась каким-то афроамериканским другом? Господь с ней! Дай Бог нашему батюшке крыльев вдохновения и примиренности со своим жребием. Человек предполагает, Бог располагает! Мечтается об одном, а жизнь представляет нам совершенно иное. «Священники, священники, терпите до конца, несите со всем мужеством… до тернового венца!» Есть такое пресловие — «вес тернового венца». Мы всегда ощущаем его на своей голове. В конце концов, наш идеал и эталон — это Господь, Который со Креста простирает нам Свои объятья, Себе не оставляет ничего, и отдает Себя всецело людям. Священство — это жертва. Жертвенность лежит в основе нашего служения. Но опыт показывает, насколько прав был преподобный Амвросий Оптинский, который готовился уже перейти в мир иной, когда дряхлым, восьмидесятилетним старцем, он поехал в Шамордино в монастырь с тысячью сестрами, основанный им неподалеку от Оптиной Пустыни. И вот уже поддерживаемый под руки, как некогда Моисей, он давал крест сестрицам, инокиням, бесконечной чередой струившимся и подходившим к благодатному батюшке. И с его какой-то небесной улыбкой, в которой читалась примиренность с Богом и полнота Богообщения, батюшка говорил: «Как же сладко страдать за Христа!»

Т. Ларсен

— Давайте вернемся к семье священника. Ведь это же не только он, его жена и дети. Это еще и разные родственники, родители, тёщи, свекрови, какие-то дядюшки, тётушки. Как выстраиваются взаимоотношения с остальными членами семьи? И есть ли здесь какое-то тоже особое отличие?

прот. Артемий Владимиров

— Для начала вспомним, что в своем доме часто пророка не бывает. Представьте себе, что моя матушка, директор общеобразовательной школы, лишь недавно, 35 лет спустя, сказала: «Отец Артемий! Ты состоялся как священник!» Она сделала мне такой комплимент, что я с тех пор просто летаю на крыльях и готов бесконечно записываться на радио «Вера», принимая самые провокационные вопросы на засыпку. Но, покуда мне не было 30 лет… А у меня матушка очень каноничная, правильная, она на первых годах нашего супружества даже постилась Великим Постом по уставу, я за ней не поспевал: «Написано, что на Первой седмице поста до среды, до первой преждеосвященной Литургии ничего не едим и не пьем — я буду соблюдать!» Я, вы знаете, не выдержал и полутора дней, у меня как-то потемнело в глазах. А вот русская женщина Даша Севастопольская ходила по редутам, Василиса Кожина на вилы французов подымала, а моя матушка, вот, постилась по Уставу. И говорила: «До тридцати лет, батюшка, ты для меня как бы и не священник. Тебе 27-28 — это еще не канонический возраст!» Хорошо, вот мне уже 30 лет, я — батюшка, распустил отросшую бороду, спрашиваю: «Матушка, ну как? Что теперь?» — «Нет, отец Артемий, ты по «Радонежу» там вещаешь проповеди, тебя все слушают, но ты меня не убедил, пока не узнаешь разности ценообразования в «Леруа Мерлене» и «Ашане»!» — «Матушка! Ну, когда же мне ходить в магазины и смотреть на цены? Меня ждут прихожане!» — «Не знаю, не знаю! Пока ты не знаешь, как прибить гвоздь, вывернуть лампочку из торшера ты меня еще не убедил!» — Ну, университетское образование, единственная и любимая дочка в семье! Конечно, я учился по ночам выворачивать лампочку, с переменным успехом, молотком попадая себе по ногтям, забивал гвозди так, чтоб матушка не слышала. Вот, слава Богу, 35 лет спустя матушка сказала: «Состоялся! Ты теперь для меня самый настоящий батюшка!»

Т. Ларсен

— Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера»! У нас в гостях протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о семье священника. Ну вот отношения батюшки и матушки, мужа и жены… Понятно, что семья — малая Церковь, где муж как священник, жена как дьякон, а детки — прихожане. А все остальные родственники?

прот. Артемий Владимиров

— Вот я как раз не докончил мысль, что очень часто наши мамы или милые тещи, или какие-то дядья да сваты обращаются к батюшке совсем не так, как прихожане. «Миша!» — а это отец Михаил, протоиерей, служащий в Храме Христа Спасителя. «Лёня, что давно ты к нам не заходишь?» — а это отец Леонид, благочинный такого-то благочиния. И батюшка, конечно, чувствует этот контраст, но не смущается, не унывает. Дело в том, что нравственный авторитет зарабатывается далеко не сразу. И, конечно, священнику нужно быть милым семьянином, заботливым сыном, трогательным внуком, мудрым дядей. Он часто входит в ткань жизни своих далеко невоцерковленных, не обязательно причастных к храмовой службе родственников, но, конечно, всё-таки все чувствуют его статус, его особое положение. Имеется в виду не какая-то социальная роль, а нравственный вес. При батюшке какой-нибудь старый балагур дядюшка, отставной полковник должен позаботиться о том, чтоб крепкие морские выражения у него там во рту так консервировались. При батюшке разбитная тетушка, экс-актриса, пусть не пересказывает сплетен села Степанчикова и его обитателей. Ну, конечно, батюшка не должен быть таким фарисеем и миротворческой силой, членом ОБСЕ. Он не должен затыкать рты людям, но, безусловно, современный священник должен быть и общительным, и приветливым. Ему нужно уметь поддержать любую безобидную тему для разговора. А самое главное, как-то по пушкинскому завету, чувства добрые в сродничках пробуждать, проявлять заботу о них не только словом, но и делом. Благо, батюшка с пустыми руками в гости не приходит. Прихожане всегда ему положат в сумку и коньячку армянского, и азербайджанской клубники, которая на базаре имеет наклейку «краснодарская клубника». Священник осуществляет мечту Никиты Сергеевича Хрущева, который говорил, что после XX съезда, как из рога изобилия, польются на советских граждан материальные ценности. В этом смысле, еще раз повторяю, в России, если батюшка служит «ради Иисуса, а не хлеба куса», никогда он не будет забыт вниманием прихожан и всегда будет приходить с подарками к родственникам, мало-помалу наставляя их уму-разуму и содействуя их воцерковлению.

Т. Ларсен

— Ну и еще одна очень серьезная тема, которой мы вскользь только коснулись с вами. И хотелось бы на ней уже в последней части нашей беседы задержаться. Это — дети в семье священника. С них, конечно, тоже особый спрос, как я понимаю. На них лежит дополнительная нагрузка. И сегодня современный ребенок и так переживает огромное количество сложностей, стрессов, психологического давления, потому что много информации, много требований, очень серьезные требования в школе (вся эта «домашка», кружки, подготовка к экзаменам, к поступлению в вуз). А дети священника здесь несут еще и какую-то дополнительную нравственную нагрузку, которую они постоянно должны тренировать.

прот. Артемий Владимиров

— А если мы обратимся к истории и вспомним, что неистовый Виссарион Белинский и Никола Гаврилович Чернышевский, звавший Русь не к чему-нибудь, а к топору, и многие другие смутьяны, народовольцы были детьми священников, то действительно очень непросто сегодня передать эстафету (я не говорю — привлечь в церковный цех ребенка, чтобы он захотел поступать в семинарию), передать ему искорку живой веры, благоговение перед святыней храма. Ведь батюшкины детки чувствуют себя как рыба в воде в церковном антураже. Они видят только умиленные улыбки церковных сотрудников, они без труда проникают к батюшке в рабочий кабинет, их все-таки отличают церковные бабушки. И, конечно, зачастую в опережении нравственного чувства они, свыкнувшись с церковным бытом, оказываются в опасности превратиться в таких ушлых, всезнающих особ, приближенных к «императору». И, конечно, очень непросто священнику, который одновременно и папа, в детей вложить те начатки добродетелей, которые образуют духовный портрет самого пастыря — это и честность, и ответственность, и внимание, и забота к людям, умение преодолевать свой эгоизм, пробиваться сквозь коросту капризов, себялюбия. Мне вот хорошо помнится визит к одному из замечательных батюшек, я как-то вспоминал о нем, отцу Валентину Асмусу, протоиерею, он служит совсем неподалеку от Красного Села, и храм у него тоже Покрова в Красном Селе. Помню его милую матушку, глубоко интеллигентную, уже почившую Инну, и девять человек детей, при том, что каждому ребенку дано было соответствующее его вкусам направление. Дети — знатоки древних языков, играют на разных инструментах, вместе поют. И, конечно, дать импульс, определить направление вектора для детей, чтобы они не посрамили седин священника — это самый настоящий подвиг. Здесь без матушки не обойтись, потому что умение найти отдых в перемене занятий, правильно организовать досуг священника, их образовывать так, чтобы они не были узколобыми, чтобы они вошли в пространство русской культуры, чтобы они действительно были критически мыслящими людьми, умевшими делать свой выбор, умели противостоять тем соблазнам, которые сегодня волною цунами на наших детей наваливаются — ах, какое это трудное дело! И без Божьей помощи его осуществить, конечно, невозможно.

Т. Ларсен

— Сейчас всякий родитель, который желает добра своему ребенку, размышляет о том, как проложить этот «царский» путь между всеми вызовами современного общества. А уж, наверное, в семье священника — это особенно острый вопрос. Вседозволенность и открытый доступ к информации, всевозможные гаджеты, я даже не говорю о кинематографе, мультипликации, которая, в общем-то… С одной стороны, хорошо, когда ребенок мультики любит, а с другой стороны, наверное, во многих мультиках христианин может усмотреть что-то непотребное.

прот. Артемий Владимиров

— Сейчас, конечно, только избирательный подход… Мне знакома семья близкого по духу священника. Там матушка — преподаватель философии и истории, сильная, мыслящая женщина, у нее четверо богатырей-мальчиков. Она решительно воспротивилась этой современной всеядности, и вместе с батюшкой они сформировали мультитеку, фильмотеку, не запрещая детям «нырять» в гаджеты и телевизоры, вместе с детьми смотрят фильмы. И в анналах кинематографа можно найти множество картин и американского производства, и чуть ли не современного корейского производства, где нравственные проблемы поставлены во главу угла. И, конечно, сегодня невозможно сформировать правильный вкус, этические, эстетические критерии наших детей без очень продуманного круга чтения или круга фильмов. И это, конечно, наверное, ложится в основном на матушку, разумную и мыслящую, которая, очей не смыкая в ночи, сначала сама посмотрит какой-нибудь «Джейн Эйр», а потом даст и девчонкам своим прикоснуться к этой трогательной истории.

Т. Ларсен

— Здесь ведь очень важно соблюсти баланс, чтобы твой ребенок действительно, как вы говорите, не стал узколобым, не стал ограниченным, чтобы он не оказался белой вороной в толпе своих сверстников, которые знакомы с современными технологиями, пользуются ими с удовольствием, а твой ребенок вроде как в каком-то Средневековье оказывается.

прот. Артемий Владимиров

— Ну, опыт показывает, что современные батюшки и музыкальные студии у себя дома делают, и никак не отстают в области моделирования, запуска змеев. Нет, современные батюшки — это люди как раз с очень широким спектром интересов! Пусть наши дети будут белыми лебедями в отношении мата, спайсов, каких-то сомнительных плотских игрищ. Вот здесь, безусловно, хорошо изолироваться от растленного дыхания времени. И, дай Бог, чтобы не только священнические дети, но и все дети были у нас оранжерейными цветами, а мы, родители — садовниками, которые ограждали бы их от хищных зверей, пытающихся лишить детей и детства, и девства.

Т. Ларсен

— Спасибо огромное! Сегодня в «Семейном часе» с нашим гостем, протоиереем Артемием Владимировым, мы размышляли о том, как живет семья священника.

прот. Артемий Владимиров

— И я очень надеюсь, что батюшки и матушки, которые нас сегодня слушали, не обидятся на меня за то, что я выдал их некоторые профессиональные тайны. Ну, а кто может рассказать о них лучше, пусть это сделает!

Т. Ларсен

— Спасибо!

прот. Артемий Владимиров

— До свидания!

Т. Ларсен

— Всего доброго!