Это поэтическое имя, счастливо утвердившееся в современном литературном пространстве – одно из прочно опознаваемых в последние годы и на «поле» церковном.
Судите сами: не первое десятилетие в судьбе москвички Олеси Николаевой лирические стихотворные книги (со своей музыкой, интонацией, темой и даже техникой) органично уживаются с темпераментной религиозной публицистикой, с целыми исследованиями, посвященными, например, такой актуальной теме, как взаимоотношения православия и культуры.
И мало в каком из современных поэтов так выпукло видится и слышится мне энергия напряжения между такими понятиями, как «свобода» и «творчество» – с одной стороны, и – «служение» и «подвиг» – с другой. Попытаться уловить суть этого напряжения, выражаемого самыми разнообразными лирическими средствами, значит, расслышать поэта, ощутить, по слову одного из русских писателей «самую душу его души».
Вот ее собственные слова: «Тем, что поэзия имеет дело с энергиями, с их художественным “распределением” внутри стихотворения, она обретает родство с православным “внутренним деланием”… И творческое вдохновение, и Божественная благодать – те энергии, которые могут быть восприняты художником и подвижником. Источник у них – один, и цель у них тоже одна – преображение».
Сегодня я выбрал у нее одно – большое – стихотворение.
Олеся Николаева, «Апология»:
...Что твердишь ты уныло: нет выхода...
Много есть входов!
Есть у Господа много персидских ковров-самолетов.
У Него и на бесах иные летают святые.
И горят в темноте кипарисы, как свечи витые.
О, всегда я дивилась искусствам изысканным этим,
дерзновенным художествам – птицам, растениям, детям.
И мне нравились их имена – аспарагус и страус,
завитки насекомых – вся нотная грамота пауз!..
Над лугами летают поющие альт и валторна,
и ничто не случайно у них, и ничто не повторно!
...Разве зебра не сбавила б спеси дурной с авангарда?
Что, верблюда бы он переплюнул? Побил леопарда?
Носорога б затмил? Или радугу б взял из кармана?
Иль придумал бы что-то покруче, чем зад павиана?
Чем глаза крокодила? Чем хохот гиены зеленой?
Или чрево кита с беглецом драгоценным Ионой?
Что б придумал новее пустыни, ходящей волнами?
Иль цветущей саванны?
Могучей реки с рукавами?
Огнегривой цунами – над мачтами гордых фрегатов?
Осьминогов жемчужных? Литых электрических скатов?..
Что новее монаха-отшельника в рубище строгом?
Он на льве возит воду, сердечно беседует с Богом.
И, как спелую смокву в горсти, как подбитую птицу,
обозреть может землю, пройти через стены в темницу,
нашептать рыбарям, чтобы риф огибали левее,
исцелить паралитика – что мы видали новее?
Потому что здесь все не напрасно и все однократно:
если выхода нет, пусть никто не вернется обратно!
Но войти можно всюду – нагрянуть ночною грозою,
сесть на шею сверчку незаметно, влететь стрекозою,
нагуляться с метелью, озябшими топать ногами,
на огонь заглядеться, на многоочитое пламя:
как гудит оно в трубах, как ветер бунтует, рыдая!..
...И окажешься там, где свободна душа молодая!
Олеся Николаева, «Апология», начало 2000-х годов
Перед нами, друзья, совсем не тот «религиозный поэт», который сознательно ограничивает свою мастерскую строгим набором тем и образов, но горячо верующая женщина, сочиняющая мастерские стихи, где притча и патетика не исключают игры и иронии. В тонком исследовании ее поэзии критик Дмитрий Бак заметил, что Николаева делает свое искусство в присутствии конца искусства, но с открытой, что очень важно, оглядкой на него, «чтобы услышали не единомышленники и почитатели, а люди, мыслящие совершенно иначе». Я смею добавить, это редчайший, уникальный опыт для современной поэзии.
Пират и прекрасная дама. Татьяна Любомирская
Когда мне было лет десять, я стала свидетельницей невероятно романтической истории, которую сейчас вам расскажу.
Был жаркий летний день. Мы с мамой и старшей сестренкой возвращались из магазина, нагруженные тяжелыми пакетами с продуктами. В то время домофоны в подъездах были редкостью. Обычно двери были открыты нараспашку. Заходи, кто хочет! Вот он и захотел.
Он ‒ это тощий, облезлый, покалеченный в жестоких переделках кот с оборванным ухом и огромным черным пятном вокруг глаза, напоминавшим повязку пирата. В мире холеных и элегантных котов этот представитель кошачьей расы наверняка считался кем-то вроде Квазимодо. Один его вид вызывал жалость.
Кот мрачно глянул на нас и разразился низким, утробным мяуканьем. Смысл его был очевиден. Бедное животное не ело, наверно, несколько дней и сейчас просто умирало от голода. Мы поспешили домой, на четвертый этаж, чтобы освободиться от сумок и дать нашему пришельцу какой-нибудь еды. Кот неотступно следовал за нами по ступенькам вверх, не прекращая своего хриплого, надрывавшего сердце мяуканья. Когда мы распахнули дверь квартиры, котяра уселся на пороге, но внутрь не пошел, точно сознавая, что ему, такому грязному и облезлому, не место в чистом и аккуратном доме. Мы бросились к холодильнику, отрезали большой кусок колбасы, предвкушая, как обрадуется этот несчастный зверь, как накинется на вкусную еду и, может быть, впервые за много дней уснет сегодня на сытый желудок.
Но представьте, когда мы положили перед котом наше подношение, он только глянул на него жадным взглядом, но есть не стал. Он подхватил колбасу зубами и кинулся вниз по лестнице. Мы с сестрой недоуменно переглянулись. Где это видано, чтобы голодное животное не набрасывалось на еду, а забирало ее с собой? Может быть, колбаса ему не понравилась? С криками «подожди, киса, не уходи! Давай дадим тебе что-нибудь другое!» мы ринулись вслед за котом. А он, не обращая на нас внимания, стремительно несся вниз, на площадку первого этажа, где в закутке, съежившись в комочек, сидела... кошка. Еще более тощая и несчастная. Кот подбежал к ней и положил свою единственную еду к ее лапам.
Знаете, тогда в детстве я еще не знала притчу о двух лептах бедной вдовы и никогда не задумывалась о том, как это можно отдать последнее. И вот, этот урок преподнес мне даже не человек, а бродячий кот. Животное, которое, согласно учебникам, живет только инстинктами! Но даже животный мир Господь наделил умением любить, а значит ‒ самопожертвованием.
А как проявляю любовь я, человек? Да, наверно, я смогу отдать последнее своим родным и близким. Но ведь Бог создал людей более совершенными и глубокими существами, нежели животные, и Его завет нам ‒ любить всех без исключения. Но разве я в силах, например, снять с себя пальто и отдать его замерзающему бездомному? И смогу ли я, умирая от голода, накормить прохожего? За эту абсолютную любовь Господь наделял духовными дарами своих святых подвижников. А я? В силах ли я побороть свой эгоизм ради другого?
Знаете, мне кажется, в этом и есть смысл жизни ‒ научиться такой любви. Мы хорошо умеем принимать любовь и мало умеем отдавать. Но когда мы поступаем именно так, жертвуя ради ближнего, то на один шажок приближаемся к Богу, в Небесном доме Которого наверняка живет похожий на пирата бродячий кот с оторванным ухом и огромным сердцем.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение
Наталья и Владимир Крачковские
«Моя заботушка» — так называла актриса Наталья Леонидовна Крачковская своего любимого супруга. Звукорежиссёр «Мосфильма» Владимир Васильевич Крачковский был её первой и единственной любовью. Они прожили вместе 26 лет, до самой его кончины в 1998-м. Артистка всю свою жизнь хранила верность мужу и говорила, что ощущает с ним невидимую связь, чувствует, что он по-прежнему хранит её.
Их знакомство произошло в 1962 году на съёмочной площадке фильма «Половодье», где у двадцатидвухлетней Наташи Белогорцевой — такую фамилию Крачковская носила до свадьбы — была небольшая роль. Задорную, хорошенькую Наталью Владимир полюбил с первого взгляда. В свои 42 года скромный и стеснительный мужчина уже не думал, что когда-нибудь женится. Но, увидев Наташу, понял, что должен попытать счастья.
Он долго думал, как привлечь внимание девушки. И однажды утром постучал в дверь гостиничного номера, где во время съёмок Наталья жила вместе с двумя другими актрисами. Соседки открыли и обомлели: в руках у Владимира был большой серебряный поднос. А на нём — свежайшие сдобные булочки, творог, сметана и горячий кофе. «Это для Белогорцевой», — смущённо проговорил Владимир и поспешил удалиться. Девушки разбудили Наташу: «Вставай, тут тебе наш звукорежиссёр завтрак принёс!» Наталья удивилась, но от угощения отказываться не стала. Позавтракала, потом надела халат и пошла искать Владимира. Он сидел на диване в вестибюле. Наталья поблагодарила. Пошутила, что вкусно поесть, действительно, очень любит. А потом весь день думала только о Владимире и его необычном жесте. «Это было не просто ухаживание — это была забота», — вспоминала впоследствии Наталья Леонидовна.
Вопреки опасениям родных с обеих сторон — жених на двадцать лет старше невесты! — Наталье и Владимиру было интересно и хорошо вместе. Очень скоро, ещё до окончания съёмок, они поженились. «Я никогда ни на минуту не пожалела о своём выборе», — говорила Крачковская. Позже Наталья Леонидовна вспоминала, что некоторые с подозрением отнеслись к такой скоропалительности. И напрасно! «Ничего лишнего мы себе не позволяли в наших отношениях. Просто очень быстро поняли, что не можем жить друг без друга», — комментировала актриса.
Владимир окружил жену заботой. Ему хотелось оберегать Наташу, во всём ей помогать. Он был любящим мужем, чутким, весёлым, открытым человеком и настоящим другом. Актриса вспоминала, как однажды они с компанией друзей ходили в кино на фильм с участием Софи Лорен. После просмотра все стали восхищаться красотой итальянской звезды. А Владимир Васильевич пожал плечами и сказал: «Да ничего особенного. Моя Наталья лучше!»
Крачковская считала, что и профессиональным успехом она обязана мужу. Именно Владимир убедил Леонида Гайдая попробовать Наталью на роль мадам Грицацуевой в его ленте «12 стульев». Режиссёр долго не мог найти актрису с подходящим типажом и харизмой. Но едва Наталья Леонидовна переступила порог киностудии, понял — это она! Роль принесла Крачковской настоящую славу. Впоследствии она снимется ещё в одной легендарной комедии Гайдая — «Иван Васильевич меняет профессию».
Наталья Леонидовна Крачковская пережила супруга на восемнадцать лет. Всё это время он хранила память о нём. Нет интервью, в котором актриса не делилась бы воспоминаниями о муже и своём семейном счастье. «Великий Божий дар — когда в жизни есть человек, который согревает тебя теплом своего сердца», — говорила она.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
19 марта. О значении пророчества ветхозаветного пророка Исайи
Во 2-й главе Книги пророка Исайи есть слова: «Гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».
О значении пророчества ветхозаветного пророка Исайи, — священник Николай Яковлев.