"Потребность помогать". Светлый вечер с Алексеем Мошковичем (03.02.2016)

У нас в гостях был предприниматель, основатель благотворительного фонда "Жизнь как чудо" Алексей Машкович.
Мы говорили о том, почему появляется желание и даже потребность помогать ближним, зачем некоторые люди тратят часть своих заработанных денег на благотворительность, а также о том, как сегодня существуют благотворительные фонды.

____________________________________________________________

В. Емельянов

— Здравствуйте! Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый «Светлый вечер»!

В. Емельянов

— Наш сегодняшний гость Алексей Мошкович — предприниматель и основатель благотворительного фонда «Жизнь как чудо». Здравствуйте, Алексей!

А. Мошкович

— Здравствуйте!

А. Митрофанова

— Мы рады вас видеть. Мы знакомы уже со многими вашими сотрудниками. Вы у нас в студии впервые, но про ваш фонд мы уже многое знаем — постоянно вы у нас как-то фигурируете.

А. Мошкович

— Я очень рад нашему сотрудничеству!

А. Митрофанова

— Взаимно! У нашей встречи есть очень интересный повод: мы рассматриваем евангельское чтение, которое завтра будет в храмах звучать. Это фрагмент о том, как богатому трудно войти в Царство Небесное. Знают все, наверное, или слышали, во всяком случае эту фразу: «Как трудно имеющему богатство войти в Царство Божие», — это говорит Христос. Ученики ужасаются от его слов, а Он опять им говорит: «Дети, как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие. Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». То есть эта мысль несколько раз так или иначе повторяется. Причём, это Евангелие уже читалось недавно в храмах, вот опять. Очевидно, как-то высока его актуальность!

В. Емельянов

— Алексей, согласитесь, что вот эти слова довольно трудно бывает принять состоятельным людям. И не получается ли так, что буквальное понимание этих слов зачастую этих людей может просто оттолкнуть от Церкви: «Ну, как бы трудно — вот я богатый, а-а-а... трудно, ну ладно тогда, счастливо! Я тогда пошёл и буду заниматься своими делами!» — включая всякие разные развлечения и так далее.

А. Митрофанова

— «Здесь всё не для меня. До свидания!»

А. Мошкович

— Мне кажется, любой человек, если он ищет повод оттолкнуться, то он оттолкнётся от чего-нибудь...

В. Емельянов

— Найдёт.

А. Мошкович

— Найдёт, да. Это касается и богатых, и бедных. Если же говорить о ушке верблюжьем, которое люди начинают себе представлять: как они будут в него пролезать, — то я думаю, что есть хорошая фраза, я не помню, кто её сказал, что «не люблю бедных — они только о деньгах думают». Это некая ирония, но всё-таки это тоже имеет основание, что, когда человек бедный, у него тоже очень много искушений. Он думает: «Как я поделюсь? У меня же ничего нет, мало». И поэтому мне в этом смысле нравится ещё из Евангелия отрывок, когда Господь указывает на бедную...

А. Митрофанова

— На женщину-вдовицу.

А. Мошкович

— Да, на женщину, которая подала последние деньги — всего две лепты, которые у неё были. И Он говорит, что она больше всех отдала. Поэтому это касается всех. Богатому надо как-то отделить и решиться на то, что какую-то часть денег он должен пожертвовать в пользу тех, кому это необходимо. Я не знаю, он сам решает — храм это будет, детский дом или ещё что-то.

А. Митрофанова

— А почему надо?

В. Емельянов

— И почему должен?

А. Митрофанова

— Да, это же свободная такая история.

А. Мошкович

— Вот по себе если: у меня в какой-то период времени, когда стало материально всё лучше в какой-то момент, возникло какое-то желание... я не могу его ничем объяснить. И я тогда не был воцерковлённым человеком, я даже в храм не ходил. И возникло желание отдавать. Причём, возникли 10%, которые совершенно... я не читал о...

В. Емельянов

— О десятине?

А. Мошкович

— Да. И возникла именно эта цифра в голове. И я начал искать какую-то возможность. Как многие, я начал искать к Новому году, потому что праздник большой, как-то радостно — легче отдавать. Это замечено, что в большие праздники человеку как-то хочется и легче расставаться. И так вот потихонечку, потихонечку. Поэтому слово «должен», оно внутреннее, конечно. Не то, что кто-то нам говорит: «Ты должен!» У Господа в Евангелии, по-моему, вообще, слова «должен»... то есть полная свобода: хорошо бы, но должен или не должен — это уже тебе решать. И мне кажется, слово «богатый» — имеется в виду душа, скорее. То есть да, конечно, богатый — это богатый человек. То есть, чем человек больше имеет, тем сложнее ему расставаться. Но всё-таки мне кажется, что речь идёт не о материальном именно количестве денег — миллион, миллиард или ещё сколько-то, — а именно, мне кажется, о богатстве души. То есть бедному тоже тяжело быть щедрым, именно в силу отсутствия денег.

А. Митрофанова

— Я с вами согласна абсолютно!

В. Емельянов

— А я вот хотел уточнить вот какой момент: меня эта фраза немножечко так зацепила, в хорошем смысле этого слова. Вы говорите, что чем человек богаче, тем ему труднее отдавать. В недавнем прошлом в нашей стране, откуда мы все родом — Советский Союз она называлась, — прям вот богатых таких людей, их можно было, действительно, пересчитать по пальцам. Предположим, популярный певец или певица, которые получали огромные авторские отчисления, потому что они звучали из каждого утюга и, прошу прощения, кабака. И за это они тоже получали деньги. Они были реальными рублёвыми миллионерами в то время. В основном, вся наша страна — это были очень небогатые люди. Но смотрите, ведь небогатые люди как раз охотнее делятся с себе подобными. И как раз вот это — отдать последнюю рубаху — для нищего проще. А вы говорите, что богатому сложнее от себя оторвать. А почему? Казалось бы, у тебя много, ну, отдай!

А. Мошкович

— Две рубахи?

В. Емельянов

— Жалко или что?

А. Мошкович

— Я попробую немножко пооправдывать. Я не имею отношения к богатым людям, но я попробую их оправдать...

В. Емельянов

— Но вы — человек состоятельный, чего скрывать.

А. Мошкович

— Я попробую их оправдать, потому что со стороны этот человек выглядит так, что почти все считают, что он должен. То есть вокруг него огромное количество людей, которые так или иначе считают, что он должен им помогать или кому-то. И обращений у богатых людей о помощи — огромное количество. Они приходят из разных источников, просьбы совершенно разные. Как проверять их — он не знает. И в общем-то, большинство людей состоятельных, они всё-таки помогают. Я, по крайней мере, не сталкивался не с одним богатым человеком, который не помогает вообще. Максимум есть люди, которые по какой-то причине не могут расстаться с деньгами как таковыми — то есть именно деньги перечислить. Но они зато часто тебя к кому-нибудь направляют. То есть они говорят, что вот они не могут сейчас по какой-то... может, и правда не может, а может, внутренне его что-то сдерживает. И он тебе говорит: «Сходи к Иванову, сходи к Петрову». Он звонит им, знакомит вас, и люди начинают как-то помогать или организации какие-то.

А. Митрофанова

— Это тоже очень ценно.

А. Мошкович

— Да, это ценно. И бывает не менее ценно, чем... И главное, что этот человек автоматически включается в процесс, он видит, что как-то я к Петрову обратился, он стал помогать; ещё к кому-то обратился, он стал помогать — а я чего сижу? И ты с ним когда об этом разговариваешь и благодаришь за то, что он тебе дал тебе этих людей, он автоматически начинает искать возможность или ещё кого-нибудь тебе дать, или всё-таки пытается сам задавать какие-то вопросы и приходит тоже к этому желанию самому поучаствовать в процессе. Просто у всех этот путь, как и к Богу, так и... Это же тоже какой-то путь к Богу, наверное, — когда человек учится делать доброе дело. Ну, вот сложно.

А. Митрофанова

— Безусловно! Вы знаете, да, в свою очередь я бы хотела вступиться за бедных. Потому что тут тоже возможны варианты! Я согласна с Володей, что, в принципе, в советское время очень часто так бывало, что люди были готовы поделиться последним. И сейчас это тоже есть, это имеет место, я, поверьте, знаю! Я видела этих людей, они существуют, и их много. И это просто какая-то фантастическая история, когда, действительно, такая и душевная, и материальная щедрость исходит от людей, которые на самом деле живут, знаете, сказать «скромно» — это не сказать нечего. А, с другой стороны, есть такой момент, что, мне кажется, когда... Это очень зависит от внутреннего устроения. Бывает такое, что когда человек не состоялся в жизни и у него не получилось вот как-то, в том числе, и с деньгами, у него есть некая обида на окружающий мир. И тогда возникает вопрос: а почему это я должен? Это же мне не дали, не сложилось, не получилось и так далее. И это такая позиция, которая... мне кажется, не самая правильная, хотя, какое я имею право об этом судить? Я только со стороны эти вещи наблюдаю, слава Богу, наверное. Но просто понять можно и то, и другое. Дальше — какие вопросы мы ставим самим себе.

А. Мошкович

— Понять нужно даже! Не то, что можно, а нужно! Потому что я ни в коем случае не хочу сказать, что бедные — это категория людей плохих, жадных или ещё что-то. Ни в коем случае! Во-первых, я сам вырос в совершенно небогатой семье.

А. Митрофанова

— Как и большинство из нас, в общем-то!

А. Мошкович

— Да. И вышел из этого советского времени, и помню и помощь ветеранам. Никто даже не думал, что за что-то можно брать деньги. Это было такое, когда у тебя не возникало мысли, что если я помогаю кому-то что-то делать, то я могу за это что-то попросить. Даже «спасибо», в общем-то, никто не ждал. Я помню историю, это, может, басня была некая, что люди в Америке, если идут другу помогать, то принято платить. И она очень веселила, и как-то непонимание вызывала у советского человека.

В. Емельянов

— Так. И вы с этим столкнулись?

А. Мошкович

— Нет, я с этим не сталкивался. Я просто хочу сказать, что люди, скажем, малообеспеченные, к ним просто надо искать правильный подход, чтобы они начали понимать, что они тоже могут помочь. И не обязательно деньгами, в общем-то.

А. Митрофанова

— И что их помощь не менее ценна. А, может быть, и более.

А. Мошкович

— И что их помощь не менее ценна. Я даже часто пишу о том, что любая сумма больше нуля — это замечательно и большое спасибо. Чтобы люди понимали, что когда мы собираем на детей десятки миллионов, то это не значит, что с него требуется ровно эта сумма. Или миллион. Людей пугает иногда цифра. И он думает: «У меня же нет миллиона. И даже ста тысяч нет. Как я помогу?» И он как бы останавливается при этой мысли. Когда до человека доносишь, что и небольшая сумма, равная там батону хлеба, перечисленная им на помощь этому ребёнку, в итоге может спасти ему жизнь, люди очень активно включаются в процесс.

А. Митрофанова

— В общем, так и есть.

В. Емельянов

— Давайте ещё подумаем вот о чём: ведь необязательно помогать деньгами. Если ты не очень состоятельный человек или, скажем, совсем несостоятельный, то ты можешь помочь собственным участием. Ты можешь прийти в больницу — что-то там поделать, ещё что-то.

А. Митрофанова

— Это, кстати, гораздо сложнее.

В. Емельянов

— Но мы об этом чуть-чуть попозже поговорим. Сейчас у меня просто к вам, как человеку состоятельному, поскольку вы у нас обозначены как предприниматель, во-первых.

А. Митрофанова

— И учредитель! Всё, попали!

В. Емельянов

— Во-вторых, я понимаю, что не состоятельный человек не может быть учредителем фонда. У меня к вам два таких вопроса: как вы относитесь к фразе, что бездарям помогать не надо — сами пробьются, помогать надо талантливым людям?

А. Мошкович

— Я всегда думаю, когда слышу эту фразу или близкую к ней, как люди фильтр устанавливают. Как можно, не попробовав помочь, понять — талантливый человек или не талантливый.

А. Митрофанова

— А какая разница, вообще?

А. Мошкович

— Мы иногда находим таланты... Вот в своих детях я же вижу, я же знаю, что...

А. Митрофанова

— У вас пятеро?

А. Мошкович

— У меня пятеро. И я не знаю, и не знал раньше, кому и чего из надо предложить, чтобы этот талант увидеть. И вдруг неожиданно как-то Господь посылает такие вещи, когда кто-то со стороны или ты сам в разговоре или ещё что-то... получается, оказывается вот она — та ниточка, за которую стоит тянуть. Остальное можно уже убрать. Поэтому, мне кажется, что не талантливых людей нет в принципе. Вопрос найти этот талант, желание найти его, а потом уже помочь ему развиваться. Мне кажется, так.

В. Емельянов

— То есть помогать надо и тем, и тем. Всем.

А. Мошкович

— Да, всем.

В. Емельянов

— Ну и ещё коротенько: расхожее мнение — не был богатым, нечего начинать.

А. Мошкович

— Опять же, определение богатства — это такая сложная штука. Каждый же свою какую-то цифру себе рисует. Если мы зайдём в глубинку российскую, там богатый человек — это человек, у которого есть несколько тысяч в кармане сейчас. В Москве богатый человек — это совершенно другое уже какое-то понятие. Мне кажется, богатый человек — это человек, который готов делиться.

А. Митрофанова

— А это состояние души. Это к кошельку не имеет отношения.

В. Емельянов

— А это, вообще, прекрасный ответ: богатый человек — человек, который готов делиться.

В. Емельянов

— Мы напоминаем, что сегодня «Светлый вечер» мы проводим вместе с вами и Алексеем Мошковичем — предпринимателем и основателем благотворительного фонда «Жизнь как чудо». И наверное, теперь логично перейти...

А. Митрофанова

— Давайте, да, о фонде поговорим, Алексей!
В. Емельянов

— Да, больше поговорим о фонде.

А. Митрофанова

— Ваше детище, фактически, шестой ваш ребёнок, я так полагаю, судя по тому, как вы...

А. Мошкович

— Да, судя по реакции моей жены, иногда даже она, видимо, пугается, что он становится иногда первым!

А. Митрофанова

— Вот так даже?!

В. Емельянов

— Фонд был основан в 2009 году, в том же году он был зарегистрирован. Давайте начнём с самого начала: как вам пришла в голову идея заниматься именно этим — то есть помогать детям с заболеваниями печени? Не какими-то другими проблемами, а вот именно узконаправленно.

А. Митрофанова

— Это, кстати, правильно — узкое направление.

А. Мошкович

— Никак не пришла, честно говоря. То есть вот так, чтобы я сел и подумал: «А чем же мы таким будем заниматься?» — такого не было. Такой истории не было, как не было истории: а вот не сделать ли мне фонд? Этого тоже не было. Честно говоря, сама история фонда, идея, вообще, она возникла на таком порыве, что ли. Я помогал одному фонду благотворительному год-два-три — не помню уже точно, но с его основания. Он ещё не был фондом даже, когда они начали пытаться помогать, и ещё даже не были юридически фондом. И вот учредитель этого фонда меня позвала, чтобы привлечь моё внимание, что можно помогать больше и эффективнее. И уговорила так за полтора-два часа нашего разговора, что я вышел именно с мыслью: «Я знаю столько людей хороших, я знаю столько людей не бедных, я с ними общаюсь. Почему бы не попробовать сделать свой фонд, и всех этих людей привлечь к этому фонду?» И где-то, наверное, юридически года через два состоялось уже вот именно... По разным причинам. То есть я сначала не мог получить благословения духовника. Почему, не знаю до сих пор. Видимо, может быть, я был не готов.

А. Митрофанова

— К шестому ребёнку.

А. Мошкович

— Тогда ещё — нет. И в итоге фонд был открыт. Сначала мы занимались немножко другим — это почка. Где-то год первый мы пробовали. Нас точно также привели просто в больницу. Привела, теперь вот её уже нет, привела Галя Чаликова, она года три назад умерла — это основатель фонда «Подари жизнь». Она взяла нас за ручку и привела, и сказала: «Вот вам фонд «Жизнь как чудо». Они тоже хотят помогать. Дайте им», — к врачам просто привела. И мы стали помогать. А потом случилось так, что мы столкнулись и познакомились с группой матерей, которые когда-то помогли своим детям совершить этот сложный поступок, сложную, невозможную, может, в то время операцию сделать — это пересадка печени. Потому что это, правда, было очень трудно.

В. Емельянов

— Давайте нашим слушателям сразу поясним, что речь не идёт о том, что берут у человека печень, отрезают и вшивают новому человеку. Речь идёт о том, что это совсем небольшой кусочек донорской печени. У нас, вообще, к трансплантологии очень сложное отношение. Мы об этом тоже сегодня поговорим. Кстати, у нас, между прочим, в гостях была вместе с вашей сотрудницей замечательной Леной Сипягиной, была одна дама, у которой в семье у ребёнка довольно тяжёлый диагноз. И она прошла через эту трансплантологию. И, в общем, пока всё ничего.

А. Мошкович

— В основном, это единственное из всего, что пересаживают, печень — это единственный орган, где можно взять кусочек, необходимый по размеру — врачи уже знают. Подбирается донор. Обычно это мама, папа, бабушка, дедушка. До крёстных мы пока в России не добрались. В Бельгии крёстный считается родственником. Надеюсь, что у нас тоже до этого дойдёт. И, если всё в порядке и донор подходит, берётся этот самый небольшой кусочек, который необходим ребёнку. Дальше и у родителя, у которого был взят, у донора, и у ребёнка этот орган развивается вместе с ним и растёт, соответственно. В этом смысле, печень уникальна. Но бывают случаи и трупной пересадки. Это как раз та тема, о которой говорить сложно. Когда большая часть страны, наверное, на сегодня пока не готова её принять, если к себе прислонять это — вот случись у меня что-нибудь в жизни, вот готов ли я органы пожертвовать.

В. Емельянов

— Принять или пожертвовать?

А. Мошкович

— Пожертвовать, скорее. Знаете, принять — когда у человека проблемы, он как-то легче...

А. Митрофанова

— Ему не до того уже.

В. Емельянов

— Я как раз хотел сказать...

А. Мошкович

— Я думаю, он автоматом переходит в категорию людей, которые любят трансплантологию, понимая, что это необходимо.

В. Емельянов

— В том числе и трупную, да.

А. Мошкович

— Любую. А когда ты, конечно, с другой стороны стоишь, и об этом никогда нигде не говорилось, а если говорилось, то, скорее, с негативной точки зрения. Я имею в виду радио, телевидение, какие-то истории.

А. Митрофанова

— Вот истории, да. Они как раз и настраивают...

А. Мошкович

— Да, дело врачей, которое было закрыто благополучно. Но люди не помнят о том, что оно благополучно было закрыто, и врачи оправданы. Они даже продолжают работать в этой отрасли. А вот они помнят хорошо, что это было. И у них отложилось, что речь шла о том, что это было сделано как-то неправильно — неважно, украли или не украли, выжил или не выжил. Именно поэтому сейчас новый закон, он фактически будет написан так, что никак по сегодняшнему закону, когда мы все с вами, в принципе, являемся донорами — хотим ли мы этого или не хотим. Если мы не напишем где-то, что мы против...

В. Емельянов

— То есть посмертно?

А. Мошкович

— Да, конечно. Никто из живого человека вынимать органы не будет, если он не согласен с этим. А вот что касается человека, когда он по какой-то причине, попав в аварию или что-то ещё, погиб, то врачи могут не спрашивать. Другой вопрос, что врачи тоже хотели бы, чтобы у них было согласие, потому что им проще так гораздо.

В. Емельянов

— Они как-то должны быть юридически защищены.

А. Мошкович

— Да. Закон вроде и не запрещает, но он и не разрешает. И получается, конечно, такая вот нехорошая, неровная ситуация, когда все находятся в каком-то неуравновешенном положении: делать или не делать. Понятно, что надо спасти жизнь человека. Хороший пример: вот в этом году, я об этом люблю рассказывать, я только этой осенью познакомился с американцем, который поехал когда-то давно, много лет назад со своим сыном, юным довольно-таки подростком, в Италию. И сын был застрелен совершенно случайно.

А. Митрофанова

— Застрелен?

А. Мошкович

— Да, его застрелили совершенно случайно.

А. Митрофанова

— На охоте что ли?

А. Мошкович

— Нет. Просто они гуляли, была какая-то ситуация. Я не могу сказать точно. Была какая-то стрельба совершенно посторонняя, которая привела к гибели его сына.

А. Митрофанова

— Ужас какой!

А. Мошкович

— И он с женой принял решение, что они жертвуют органы своего сына на спасение других. И спасено семь детей. Семь. И он ездит по миру и рассказывает эту историю сам, потому что он — отец. И он в этой ситуации поступил именно так. И это, конечно, такой очень серьёзный пример.

А. Митрофанова

— Это подвиг, вообще-то. В той ситуации принять решение как-то неожиданно... Вообще, потерять ребёнка — это, конечно, запредельная история. Но при этом ещё сориентироваться в этот момент таким образом, что, ну, хотя бы мы поможем другим. Это просто подвиг такой. Это, знаете, вообще, не всем по силам.

В. Емельянов

— Я согласен с Аллой целиком и полностью. Но давайте, с другой стороны, не забывать, что огромное количество врачей, нормальных, сознательных врачей завещают своё тело, завещают свои органы, если они нужны именно для трансплантации, возможно, просто для анатомического театра. И тому примеров огромное количество. Просто люди сознательно идут на это и говорят: «Да, я всю жизнь посвятил медицине. Конкретных учеников у меня нет». Но за его спиной несколько сотен студентов — будущих врачей, студентов медиков. И вот они таким образом распоряжаются своим телом. Но, конечно, та историю, которую рассказали вы, которая произошла с вашим приятелем американским, это, действительно, подвиг.

А. Мошкович

— И поэтому... тема тяжёлая. Тема тяжёлая, но я надеюсь, принятие нового закона, когда мы все будем иметь право подписать, особенно детской это касается: если родители несогласны, то операция состояться не может. То есть презумпция согласия будет в этом законе обязательно прописана.

А. Митрофанова

— Очень сложная тема, хотя бы потому, что мы предпочитаем же не думать, что с нами такое может случиться. А тут нас ставят перед фактом, что задумайся! Это такая история, которая, понимаете...

В. Емельянов

— Нам бы сейчас юриста сюда вот ещё!

А. Мошкович

— Видите, мы с вами сидим на радио «Вера». Начали с Евангелия. Тема, думаю, к которой мы в итоге пришли, она не менее сложная, потому что она очень сильно касается веры и, в то же время, вот этого богатства!

А. Митрофанова

— И доверия, кстати!

А. Мошкович

— Потому что мы ведь тоже сами с вами богатство некое — Господь нас создал для чего-то, для чего-то забрал. И, конечно, это трудно. Это трудно даже верующим людям. То есть человек говорит: «Я верующий!» А когда ему говорят: «Ну хорошо, вот такая ситуация. Надо быть донором». Или: «Вот у тебя погиб ребёнок. Как ты на это смотришь?» И начинается вокруг этого... потому что мы не готовы все.

А. Митрофанова

— Да, совершенно верно!

А. Мошкович

— Мало того, что мы оказывается не такими уж и верующими, а ещё мы и не готовы, потому что оказывается, что наше это сложнее, чем когда это где-то происходит не с нами.

В. Емельянов

— Да, конечно!

А. Мошкович

— И я думаю, что если мы потихоньку с хорошим законом, правильным уже, будем с людьми разговаривать, когда люди будут понимать, зачем это надо, почему это надо, что это нас всех касается, что мы большая страна и всё здесь взаимосвязано. Здесь не бывает так, что вот эти там сидят, а эти здесь — я в Сибири, а я в Москве, и мы друг с другом вообще никак не связаны. Вот фонд, он и так в этом смысле... много мы прикладываем усилий для того, чтобы это объединение людей, оно состоялось. Потому что у нас и дети, и родители из разных регионов страны. И в основном это люди совсем малоимущие.

А. Митрофанова

— А операция в среднем около 5 миллионов стоит по пересадке, да?

А. Мошкович

— На самом деле, всё, что касается России — это квоты. То есть для россиян это бесплатно. А если уже по каким-то показаниям врача родители получают от него рекомендацию делать это не в России, тогда это стоит от ста тысяч евро.

В. Емельянов

— Вот не знаю насчёт Кологрива, Самары, Минеральных Вод, Воронежа, Магнитогорска — это те города и детишки в этих городах живущие, и адреса написаны на вашем сайте, — как там насчёт ста тысяч евро, где их раздобыть. В Москве-то их непросто раздобыть, а уж там, действительно, тяжело. Алексей, я ещё хотел спросить вас: может, вы в курсе — а как Церковь, вообще, к этому относится?

А. Мошкович

— Когда был съезд, связанный с презентацией нового закона, трансплантологов, и на нём выступал Сергей Владимирович Готье — это главный трансплантолог нашей страны, — были представители разных ведомств, в том числе РПЦ. И было это не просто так, а именно потому, что РПЦ выступила, что она не имеет никаких канонических препятствий.

А. Митрофанова

— Русская Православная Церковь имеется в виду.

А. Мошкович

— Да, Русская Православная Церковь выступила с официальной позицией, что она канонических препятствий уж точно никаких не видит. Это как с ИНН приблизительно.

В. Емельянов

— Тогда, может, нашу Церковь православную сделать своеобразным гарантом, что ли, когда будет, действительно...?

А. Митрофанова

— Гарантом чего, Володь?

В. Емельянов

— Сейчас я попытаюсь сформулировать! При разработке этого закона, может быть, Церковь поможет ещё больше, так сказать...

А. Митрофанова

— А нужно ли Церкви лезть в законодательство, в законодательную работу?

А. Мошкович

— Я думаю, что Церковь поможет, потому что Церковь, во-первых, это не только священники, а все мы с вами, кто ходит в храмы.

А. Митрофанова

— Вот в этом смысле — да.

А. Мошкович

— А во-вторых, священники, которые понимают всю эту ситуацию. И, допустим, они, наверное, будут доносить это, я надеюсь, до своих прихожан. Я не знаю, будет ли это озвучиваться на всю страну, но, я думаю, что найдутся священники, которые скажут об этом.

В. Емельянов

— Церковь, безусловно, не должна участвовать в законотворчестве, как правильно сказала Алла. Но я к тому, что Церковь имеет какой-то достаточно мощный голос, хотя бы с позиции нравственности и так далее.

А. Мошкович

— Я думаю, будет.

В. Емельянов

— Мне кажется, что здесь её поддержкой заручиться как раз, при подготовке этого закона, было бы очень неплохо.

А. Мошкович

— Я не буду за все конфессии основные говорить российские, но то, что касается Русской Православной Церкви, она свою позицию, в общем, высказала официально на этом съезде. Это всё было показано и по телевидению. Поэтому, я думаю, она будет продолжать поддерживать этот закон.

В. Емельянов

— Вы слушаете программу «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Мы сегодня беседуем с предпринимателем, основателем благотворительного фонда «Жизнь как чудо» Алексеем Мошковичем. Вернёмся через минуту.

А. Митрофанова

— Ещё раз добрый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. В гостях у нас Андрей Мошкович — предприниматель, основатель благотворительного фонда «Жизнь как чудо», который помогает деткам с больной печенью. Мы в первой части программы сейчас говорили об этом. Какая крайне сложная тема! Вы знаете, бывает так, что, допустим, кто-то для бездомных детей собирает средства — здесь отдать гораздо проще. Все понимают зачем, что, как, «обязательно», «конечно», «долг» и так далее. А когда вы сейчас нам приподняли завесу в теме трансплантации, здесь, конечно, сразу возникают вопросы. Больному ребёнку, естественно, любой человек готов пожертвовать деньги. Но вот начинаешь разбираться в деталях, и тут же: «Ой, вот страшно!» Вы сталкиваетесь с такой реакцией? Неудобно как-то об этом думать, неудобно об этом говорить. Вот сейчас законопроект возникнет или не возникнет — дай Бог, чтобы появился, да, о котором вы сказали. Это тоже такая тема: «Ой, это ко мне имеет прямое отношение, я не хочу об этом думать!»

А. Мошкович

— Моя позиция и позиция фонда, поскольку мы и согласовываем, и думаем одинаково, слава Богу, с коллективом, который у нас прекрасный работает, о том, что благотворительность должна быть лёгкой, должна быть приятной, она должна зацепить лучшие качества души человека.

А. Митрофанова

— Радость доставить, да?

А. Мошкович

— Да, доставить ему радость от того, что он делает. Может быть, дальше это будет для него не совсем обязательным, но поскольку мы пытаемся работать, выйти на всю аудиторию, то есть на всю нашу страну — мы не можем с каждым переговорить. Поэтому усредняем до того, что человеку должно захотеться. Почему-то, по какой-то причине: он должен увидеть это личико, он должен услышать какой-то правильный посыл и захотеть отдать вот то последнее, с чего мы начали с вами. Взять эту последнюю рубаху и отдать. И у людей часто возникают... Поэтому я, когда хотел оправдаться немножко, потому что я сразу за богатых так заступился, что, конечно, большая часть нашей аудитории, наших дарителей, волшебников — как угодно их будем называть...

А. Митрофанова

— Волшебники — хорошее слово.

А. Мошкович

— Да. Они именно те люди, которые не имеют отношения к богатым. Этих людей, я думаю, даже к среднему классу мы не можем отнести. То есть это тот срез нашей страны, который мы имеем. И большая часть людей живёт от зарплаты до зарплаты или от пенсии до пенсии. А пенсионеры, между прочим, тоже очень активная часть дарителей и волшебников.

В. Емельянов

— Кстати, если вы хотите стать одним из таких волшебников и начать сотрудничать с фондом «Жизнь как чудо», всё очень просто: латиницей набираете http://kakchudo.ru — это сайт, соответственно, фонда. Там вся информация. Кстати, что очень подкупает: у вас прозрачные отчёты. Потому что, знаете, иногда люди: «А, ну понятно. Сейчас деньги перечислим, куда пошли — непонятно!» Всё понятно! Прям написан отчёт, и вы можете посмотреть, куда идут деньги. Более того, детишки, про которых я говорил, из разных городов, там написано, какая сумма необходима, какая сумма уже собрана. Поэтому вы можете просто реально видеть, на что идут ваши деньги. Итак: http://kakchudo.ru

Если угодно позвонить по телефону: префикс 495, московский номер 646-16-29. А если вы прямо сейчас нас слушаете и решили перевести какую-то сумму в фонд «Жизнь как чудо», пожалуйста: 7715, Чудо — хотите латиницей, хотите русскими буквами, пробел и сумма, которую вы хотите перевести.

А. Митрофанова

— Ещё раз повтори!

В. Емельянов

— В конце программы мы ещё раз повторим: 7715, Чудо — латиницей или русскими буквами, пробел и сумма.

А. Митрофанова

— Я слушаю вас и думаю о том, что вот это же сейчас явление нашего времени — в России появляются люди, которые, достигнув определённого уровня в своей жизни, испытывают такую физическую и душевную потребность помогать. Это уже тенденция определённая — я наблюдаю это, и меня это очень радует, конечно. После сорока, когда удалось что-то: свой бизнес на ноги поставить, например, или что-то ещё. И очень часто именно такие люди становятся учредителями фондов. Это то, что в психологии называется самоактуализацией. То есть этап самореализации уже пройден, уже в жизни, в принципе, всё хорошо. А дальше наступает эта потребность помогать. А мне очень интересно было бы разобраться в этом механизме, как он зарождается внутри. Может быть, вы вспомните: откуда берётся эта потребность, как она формируется внутри вас? Почему вдруг в какой-то момент возникает потребность отдать? Вот не накопить, не приумножить, что тоже очень хорошо, а именно отдать.

А. Мошкович

— Тебя на это подвигает, я думаю, какая-то визуальная картинка, которая в твоей жизни возникает так или иначе. У меня сначала это было что-то... вот я до сих пор не могу объяснить вот эти 10%, возникшие в голове. Но потом это был «Коммерсантъ», статья «Девочки». Она у меня до сих пор дома лежит, эта статья. Потому что это был первый ребёнок в моей жизни, конкретный, которому вдруг захотелось помочь. А потом ты уже просто... Я не знаю, может, это тот самый Ангел-Хранитель, так называемая совесть, когда ты понимаешь, что нельзя только для себя всё время что-то делать. Для себя — имеется в виду вообще для себя, ну, для семьи. А надо ещё и тем, у кого нет такой возможности, что-то ещё для них сделать. У меня в голове тогда ещё возникло... Дом малютки — я когда в школе учился, у нас напротив был Дом малютки, прям через забор. Это были сначала ясли, а потом Дом малютки. И там дети до трёх лет, от которых отказались по каким-то причинам, они там до трёх лет воспитываются, а потом дальше их как-то путь...

А. Митрофанова

— Переходят в Детский дом.

А. Мошкович

— Да. И я о них вспомнил, да, вот это вот... Я позвонил, они сказали, что ничего не надо, нужны памперсы. И вот с этого как-то чего-то началось. Всё время возникало тогда уже что-то конкретное, потому что когда у тебя ничего конкретного нет, тебе тяжело очень что-то сделать. И вот, наверное, какими-то такими... То есть посылаются тебе такие импульсы, а ты принимаешь или не принимаешь. Видимо, когда дозреваешь, ты принимаешь.

В. Емельянов

— Или, как говорят, знаки считываешь или не считываешь. Да?

А. Мошкович

— Да. Очень тяжело, вот когда ты реально увидел нуждающегося, очень тяжело пройти мимо, даже если тебя мучает мысль: «А он, вообще, на самом деле на это просит?» — вот когда мы едем на машинах сейчас или ещё что-нибудь. Но мне очень понравилась мысль, что лучше чуть-чуть помочь — ну, пять рублей дать, два, чем не помочь вообще. А он, как отец Дмитрий Смирнов, кажется, сказал, ну, не всё же пропьёт, что-то проест. То есть лучше помочь, наверное.

А. Митрофанова

— Два подхода есть: пусть милостыня твоя запотеет в руке твоей. То есть выбирай, кому ты даёшь, потому что ты несёшь ответственность за свои деньги и за то, в частности, как они будут потрачены тем человеком, которому ты их даёшь. А второй подход — это подавать всем, потому что мы сами не знаем.

В. Емельянов

— Потому что человек просит.

А. Митрофанова

— Да, потому что человек просит, а мы не знаем, вот как мы можем судить — он пропьёт или он проест. Это пусть дальше с ним Господь разбирается. Ты подаёшь ради Христа и, так сказать, делегируешь полномочия разбираться с этим человеком, уже не берёшь на себя функции суда. Мне кажется, это тоже правильно — вот так. Понятно, каждый выбирает то, что ближе ему. Вот два варианта основных. Во всяком случае, это то, что я, например, слышала от таких мудрых пастырей.

А. Мошкович

— Ещё вот к тому, как прийти к благотворительности. У меня, когда я уже нахожусь внутри всего этого, возникла мысль, что вот у меня есть дети. Понятно, когда у тебя есть бизнес и ты передаёшь детям бизнес или деньги, или ещё что-то. Возникла мысль: а как передать благотворительность по наследству?

А. Митрофанова

— Хорошая, кстати, тема. А как?

А. Мошкович

— И то, что мы с вами сейчас говорили, что, наверное, без сигнала какого-то для каждого конкретного этого ребёнка, человека выросшего, не выросшего ещё, пока вот этот внутренний сигнал у него самого, лично его коснувшийся, не произойдёт, есть у него связь с фондом сейчас какая-то, нету... Нет, конечно, надо, то есть я стараюсь на какие-то наши мероприятия, чтобы дети участвовали, как волонтёры или как...

В. Емельянов

— Вот я хотел спросить: ваши дети принимают участие?

А. Мошкович

— Да, они принимают участие. Для младших это такая радость, потому что это ярмарки, мастер-классы, концерты.

В. Емельянов

— Прекрасно, это же замечательно!

А. Мошкович

— Но при этом, если он знает, что тут идёт помощь детям. Но это не значит, что в них зарождается... То есть я не знаю, зарождается в них что-то в этот момент или всё-таки нет.

В. Емельянов

— Но вы же видите: глаза горят или...

А. Мошкович

— Старшие же, они, конечно, уже немножко... Мы все как бы портимся все к определённому возрасту, а потом у нас или пойдёт процесс выздоровления какой-то или он затянется, или не пойдёт вообще. И вот мне кажется, более старших надо попросить уже, например. То есть сказать: «Можешь сегодня поехать помочь?» Отказать сложно, как правило, не отказывают. Но такого: «Пап, можно мы поедем сегодня, поможем фонду? У нас есть свободное время», — такого нет.

В. Емельянов

— Это им лет по 15 уже, я так понимаю?

А. Мошкович

— Дочке уже 14, сыну уже почти 19.

В. Емельянов

— Понятно. Им надо сейчас с собой разобраться.

А. Митрофанова

— Время душевной простоты уже прошло, а время альтруизма ещё не наступило.

А. Мошкович

— Да. И вот, конечно, это уже другое. И я больше, конечно, в этом смысле о них думаю, как это передать. И наверное, это просто должно быть, как вот любовь в семье, её же передать так нельзя — взять и отдать. Она или есть в семье или её нет. В семье или есть благотворительность и люди этим занимаются, и дети это видят, или её нет. То есть, соответственно, эти дети, которые видят любовь в семье, они вырастут умеющими любить. И дети, у которых есть благотворительность, наверное, тоже будут это понимать. Им будет легче немножко, чем нам, которые не знали, что это такое. Потому что в советское время её, как таковой-то не было. То есть все помогали, но никто не знал, что это такое.

В. Емельянов

— У нас государство обо всех заботилось.

А. Мошкович

— Да. И мы выросли — как-то сами до всего доходили. А сейчас у них есть такая возможность — увидеть это и пощупать, и понять как это. Они могут в больницу приехать. Ты можешь показать им, как поменялась жизнь этого ребёнка даже внешне — до операции и после. Конечно, это откладывается где-то потихонечку, накапливается. Поэтому, я надеюсь, это передастся, но это передастся тогда, когда они сами будут готовы.

В. Емельянов

— А я почему-то уверен, что это передастся вашим детям, потому что, смотрите, действительно, все говорят, что ты можешь ребёнку талдычить сколько угодно, можешь просто голову себе растолочь об стену, и он может этого не понять. Но когда у ребёнка есть перед глазами пример отца, который, безусловно, для него авторитет, просто априори, и отец занимается такими делами — делами благотворительности...

А. Митрофанова

— Папа не такой, как все!

В. Емельянов

— Возможно, даже и где-то, да. Но мне кажется, здесь ничего и объяснять не надо — просто вот у него пример перед глазами и всё.

А. Мошкович

— Талдычить бесполезно.

В. Емельянов

— Мне кажется, с вашими детьми, в этом смысле, фонд не останется, так сказать, в посторонних чужих руках. Мне кажется, они продолжат ваше дело каким-то образом.

А. Митрофанова

— Дай Бог. Но это уже их выбор будет.

В. Емельянов

— Безусловно!

А. Митрофанова

— Вы рассказываете сейчас про то, как детям пытаться это передать, я вспоминаю, как мы в этой студии уже не раз беседовали о том, как детей растить в вере, в ощущении присутствия в жизни Христа. И понятно, что какими бы ни были родители, как бы они не старались это привить, до тех пор, пока у ребёнка сознательно не возникнет вот эта потребность — соприкоснуться с Христом, понять, что что-то есть. Как сказать? Это должен быть его опыт, его путь и его завоевание. А если ему всё принесено на блюдечке с голубой каёмочкой — вот давай, вот у тебя всё есть, вот мы тебя берём в храм с собой, и так далее. Не получается, не работает. Потому что это не его путь и не его открытие.

А. Мошкович

— Но это же не наше. Если мы вспомним, что дети нам даны на время, чтобы воспитать их и отпустить в собственную жизнь. Поэтому, когда мы забываем об этом, мы начинаем талдычить. А сколько не говори: Господи, Господи, Господи — это ничего не меняет в твоей жизни. Если это просто слова. Я же с этим тоже... То есть не только благотворительность, а старшие дети уже какие-то свои решения пытаются здесь принять с точки зрения храма. Я очень радуюсь тому, что у них это где-то уже есть. Я это вижу по тому, что, когда у них наступает какой-то момент в жизни, может быть, такой напряжённый, они не знают, как решить — они идут в храм. Они идут причащаться, потому что они сами начинают... То есть сейчас мы со старшими детьми об этом не говорим. Очень хорошо многие старцы говорят и на Афоне, и не на Афоне, и те, которые живы до сих пор, и те, которые почили — о том, что в каком-то возрасте, а, может, даже и в самом раннем, надо меньше говорить с ребёнком о Боге, а больше говорить с Богом о ребёнке.

А. Митрофанова

— Совершенно верно!

А. Мошкович

— Тогда ты не надоешь ему, то есть не навяжешь ему, а он сам примет решение. Пока они маленькие, конечно, для них совершенно другое, когда большие — они должны уже самостоятельно принимать решения. Важно, чтобы у них это было где-то уже, так же, как, наверное, вот эти все вещи... Как я сейчас узнаю: умеют мои дети любить или не умеют?

А. Митрофанова

— Это, вообще, трудно узнать!

В. Емельянов

— Действительно!

А. Мошкович

— Или замерю их веру, как любого человека. Как я её замерю?

В. Емельянов

— Невозможно.

А. Митрофанова

— Да-да!

В. Емельянов

— У нас в гостях сегодня Алексей Мошкович — предприниматель, основатель благотворительного фонда «Жизнь как чудо». Вы слушаете программу «Светлый вечер».

А. Митрофанова

— Вы не могли бы рассказать о том, какие у вас самые приятные переживания, связанные с вашей работой в фонде? Она же как-то сочетается с вашей предпринимательской деятельностью тоже. Как у вас расставлены приоритеты, как вы, вообще, на всё это время находите? Я знаю, что такие люди, как вы, очень хорошо внутренне организованы. Расскажите, как это происходит!

А. Мошкович

— Самоорганизовываться всегда сложно, даже если ты занимаешься... Но, конечно, нас всегда что-то двигает, нас что-то цепляет, мы понимаем, что надою человеку проще, когда надо, чем когда можно. Любому.

А. Митрофанова

— Бывает ещё «хочу», «не хочу».

А. Мошкович

— Когда мы ребёнку говорим, что он не сделал то-то и то-то, мы должны вспоминать, а чего мы сами-то. Поэтому, самое приятное воспоминание было, наверное, когда мы на первого ребёнка деньги собрали, потому что до этого я, вообще плохо понимал. Я очень долго плохо понимал, куда я, вообще, влез, чего я здесь делаю и как, вообще, это двигается и работает. Это пришло, что я могу сказать, что я профессионально занимаюсь благотворительностью, года, может, два-три...

А. Митрофанова

— А фонду пять лет?

А. Мошкович

— А фонду будет семь уже в этом году. До этого, я думаю, что ты, как щенок, который ещё только родился, и вот ты в этой коробке начинаешь тыркаться и наконец находишь маму.

А. Митрофанова

— Хорошая картинка!

А. Мошкович

— И вот вопрос решён! А постепенно ты взрослеешь, ты понимаешь, ты успокаиваешься. И когда мы первому ребёнку помогли, я уже успокоился тем, что я понял, что мы уже помогли — мы одну жизнь уже спасли. Даже если у нас больше не получится по какой-то причине, независимой от нас, то, в принципе, уже было понятно, что это не зря. Вот это уже было очень важно понять — то есть такой фундамент, чтобы упереться. Первый год очень сложно было на что-то опереться. Не было доверия. Потому что мы же в кризис всё время существуем. То есть я фонд умудрился сделать в кризис. И мы из него не выходим, я имею в виду экономический. А экономический кризис, к сожалению, тянет кризис доверия. И самое сложное для фонда или для человека — это преодолеть вот это недоверие. Очень радостно сейчас осознавать, что фонды преодолели, в большинстве своём, хорошие, порядочные фонды. Есть, к сожалению или к счастью, с чем сравнивать, но фонды, созданные для благотворительности только, они преодолели барьер недоверия. Вот это очень важно.

А. Митрофанова

— Это, действительно, очень важно, потому что я вспоминаю историю середины двухтысячных, когда вашего фонда ещё не было. И одному моему знакомому требовалась именно такая операция, на которые вы сейчас собираете деньги. Он не был уже ребёнком в полном смысле этого слова, но это был человек, которому нужна была пересадка печени. И нужно было деньги собирать, а как-то так получилось, что там, где квота, помочь ему не могли. А там, где не квота — нужно было платить. А я не помню уже всех этих деталей, помню, что мы пытались эти деньги собирать и писали там и здесь, и везде. И вдруг я с ужасом однажды открываю почту и вижу, приходит обратная связь, что мы — мошенники, что мы что-то такое творим и так далее. Я начинаю эти ниточки распутывать и докапываюсь до объявления в интернете какого-то человека, который скопировал номер счёта, опубликованный нами, подверстал под это своё объявление. Я даже не понимаю, зачем, я не понимаю, зачем это нужно было! И в итоге, он очень нас скомпрометировал. Но мы стихийно всё это делали. И результаты этой стихийной работы были налицо. Гораздо более продуктивно всё это можно было построить, если бы в то время были такие профессионалы, как вы. И рубеж доверия, понимаете, это, действительно, очень важно!

В. Емельянов

— Вот несмотря на то, что такие профессионалы, как Алексей и фонд «Жизнь как чудо»... Между прочим, на сайте фонда «Жизнь как чудо» висит объявление, что в городе Магнитогорске мошенники, пользуясь именем фонда, собирают на улице деньги для каких-то целей. И на сайте фонда «Жизнь как чудо» так и написано, что фонд не собирает деньги на улице, остерегайтесь мошенников и так далее. Как вы, вообще, отслеживаете вот это всё?

А. Мошкович

— Это, на самом деле, просто уже наша работа в регионе — то, что уже знают, то, что уже много есть людей, которые слушают, смотрят о фонде. Слушают, что такое благотворительность вообще. Это они отследили — активные родители или активные дарители увидели.

А. Митрофанова

— Молодцы какие!

А. Мошкович

— К сожалению, этот вид мошенничества сейчас вот, именно в эту пору, сейчас, в кризис — расцветают все виды мошенничества.

В. Емельянов

— Да-да-да!

А. Мошкович

— Если вы обратите сейчас внимание: на улицах в пробках стало гораздо меньше попрошаек, которые просят на что-то... не важно, на что. А стали ходить люди в манишках с каким-то названием благотворительного фонда и собирать ящичками деньги. То есть мошенники, которые разными способами стараются воспользоваться и хорошо знают людей, поняли, что благотворительность сегодня очень хорошо работает, доверие фондам есть, оно очень высокое, и сменили некоторым образом форму собирания денег — собирают, как благотворительные фонды. Поэтому все фонды большие, которые известные — не обязательно большие, — они сейчас об этом активно говорят, что они не собирают на улице. Чтобы люди просто не... Ну, если ты хочешь в фонд пожертвовать, если тебе жалко ребёнка, зайди — это очень просто...

А. Митрофанова

— Карточкой, смс — варианты разные.

А. Мошкович

— Да. Усложняется это тем, что те люди, которые на улицах это делают — не мошенники. Это люди, которые правда думают, что они собирают... Мошенниками являются организаторы. И законодательство российское в этом смысле тоже не готово пока к этому способу — как с этим бороться. Ну, собрали этих людей, вывезли, отобрали у них ящики, манишки, дальше-то чего? Как найти тех, кто...

В. Емельянов

— Организовывает.

А. Митрофанова

— За ними стоит.

А. Мошкович

— А ещё и доказать, что он — вот именно мошенник, что он деньги не на благотворительность собирает. Я, когда пытался один такой фонд и человека отследить, даже увидел, что они перечисляют некую часть денег на благотворительность.

В. Емельянов

— Всё-таки, да?

А. Мошкович

— Да, потому что... Но я не могу сказать, что это хорошо. Почему — объясню. Потому что они — очень профессиональные люди, они видят, как сделать так, чтобы уйти от наказания и при этом продолжить эту свою работу.

А. Митрофанова

— Кошмар какой!

А. Мошкович

— Поэтому способа борьбы, такого мощного какого-то, нет. Но я надеюсь, что именно информация, что люди слушают, слышат, в частности, нас сегодня с вами, они будут понимать, что, если хочешь помочь — есть куча способов помочь так, чтобы у тебя не возникло сомнений, что деньги дошли до конкретного ребёнка, взрослого.

В. Емельянов

— Очень важно! Давайте ещё раз прям сконцентрируем на этом внимание наших слушателей: что вот вы видите, что ходят люди с этими коробочками — помните, что есть возможность нарваться на мошенников. А если вы действительно желаете помочь, вот что касается конкретно фонда «Жизнь как чудо», ещё раз давайте я произнесу ваши координаты. Значит: http://kakchudo.ru — это сайт фонда «Жизнь как чудо». Московский телефон: +7(495) 646-16-29. А если вы прямо сейчас желаете помочь и дальше, естественно, то, пожалуйста, смс: 7715 Чудо — латиницей или кириллицей, пробел и сумма, которую вы жертвуете. Уж во всяком случае, вы будете уверены, что эти деньги дойдут до адресата.

А. Митрофанова

— Алексей, расскажите, кому сейчас вы деньги собираете! Когда речь заходит о конкретных детках, нужно понимать, что сейчас у вас в приоритетах.

А. Мошкович

— Вообще, у фонда много деток. И собираем мы, как правило, сразу на большое количество детей. Но среди них есть более срочные моменты, бывают менее срочные. Сейчас у нас есть дети, которые стоят и ждут спокойно очереди, потому что это или обследование или лекарства, или ещё что-то. То есть у них есть возможность, фонд может потратить какое-то время, достаточно большое, на этот сбор. А есть дети, которым надо срочно. У нас есть такая маленькая девочка Юния, которой ещё нет годика. Недавно довольно-таки родители поняли, что у ребёнка серьёзные проблемы. И их лечащий врач, с которым мы работаем... Мы работаем ни с одним институтом и ни с одной клиникой, потому что так сложилось уже. Авторитетный врач, который их является врачом, рекомендовал им Бельгию, в силу определённых обстоятельств, связанных с осложнениями, которые присутствуют у ребёнка. И родители, доверяя своему врачу, фонд этому врачу тоже доверяет, потому что мы отталкиваемся всегда от мнения врача. Вот есть лечащий врач у Юнии, мы этого врача знаем, много лет с ним работаем, мы отталкиваемся от этого мнения. Приняли решение помогать родителям собирать эту очень большую сумму. Сегодня это порядка 9 миллионов, наверное, — курс гуляет.

А. Митрофанова

— Уже собрано, написано, 2869403 рубля, а необходимо 9320250 рублей.

А. Мошкович

— Да, около семи миллионов нужно ещё дособрать на этого ребёнка. Времени у нас — где-то в марте его ждут, ребёнка ждут в Бельгии. То есть времени — месяц с небольшим на то, чтобы собрать эти деньги и помочь семье сделать эту операцию.

А. Митрофанова

— Ей ещё даже годика не исполнилось. Она 17 мая родилась.

В. Емельянов

— Будем надеяться, что это удастся! Кстати, уважаемые слушатели, так вам, для справки: фонд «Жизнь как чудо» за 2015 год собрал 33488789 рублей, в том числе, с вашей помощью.

А. Митрофанова

— Вообще, когда смотришь на фотографии детей, это снимает сразу огромное количество вопросов. И рука тянется к телефону или за карточкой, чтобы номер ввести и так далее. А как родители реагирует на то, что фотография их детёныша появляется в интернете? Вы, вообще, как с родителями взаимодействуете?

А. Мошкович

— У нас есть известная вам Лена, которая чаще всех бывает — координатор наш. «Лена-дети» — она у нас так идёт, которая ежесуточно, в еженедельном вообще режиме, без перерыва даже на сон, бывает...

В. Емельянов

— На сон и еду. Речь идёт о сотруднице Елене Сипягиной.

А. Мошкович

— Да, замечательная Леночка. Она у нас больше всех сталкивается с этим. Фонд тоже учился работать с родителями. Потому что это такое обязательное условие, что мы должны друг друга слышать. Родители должны слышать фонд, врачей. Фонд должен слышать родителей и врачей. И вот когда все друг друга слышат, тогда получается всё проще гораздо. Не такой большой комплект документов и условий, при которых всё работает. И родители в большинстве случаев, конечно, это тяжело, конечно, иногда приходится приводить родителей в чувство, встряхивать немножко, чтобы они помогли своему ребёнку. Приходится им объяснять, что давайте мы успокоимся, потому что иначе мы не поможем — вы будете мешать своему ребёнку. И, конечно, фотография или репортаж — родители прекрасно понимают, что это тот механизм, который им поможет в сборе на ребёнка. Поэтому я не помню, чтобы мы столкнулись, что мы не ту фотографию, не такую красивую разместили.

В. Емельянов

— Мне кажется, что как раз родители в такой ситуации, предположим, в которой Юния оказалась, им всё всё равно — будет её фотография на сайте или нет, какая это будет фотография. Неважно, важно её спасти, важно ей помочь.

А. Мошкович

— Большинство родителей становятся верующими людьми, независимо от вероисповедания. Даже не крещённые бываю. Но они становятся верующими, с точки зрения того, что их доверие вообще обстоятельствам, оно становится максимальным. Если этого доверия нет, и люди начинают дёргаться, нервничать — всё начинает разрушаться. И вот, наверное, эти самые родители — это те люди, которых можно называть, ситуация их ставит в такие рамки, они становятся максимально верующими. Потому что это единственный способ помочь своему ребёнку — верить, что им помогут, что всё будет хорошо, что ребёнка прооперируют, он выздоровеет и будет счастливым малышом, который будет радовать их своими какими-то уже талантами, которые мы обсуждали.

В. Емельянов

— В программе «Светлый вечер» сегодня был Алексей Мошкович — предприниматель, основатель благотворительного фонда «Жизнь как чудо». Алексей, большое спасибо, что вы пришли к нам на программу! Мы очень рады сотрудничеству с вами. Я думаю, что наши слушатели-мужчины, которые нас сегодня слушали, с удовольствием пожали бы вам руку просто за то, что вы делаете. А многие женщины просто бы поклонились. Спасибо большое! Мы ждём вас в гости, вас и ваших сотрудников. Это была программа «Светлый вечер». В студии были Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Мошкович

— Спасибо большое!

А. Митрофанова

— Спасибо! До свидания!