"Попечение о сиротах". Светлый вечер с протоиереем Вадимом Маркиным (31.10.2016).

У нас в гостях был духовник Детского социально-реабилитационного центра преподобной благоверной княгини Евфросинии Московской протоиерей Вадим Маркин.

Мы говорили о том, как дети оказываются в детских домах, как может детский приют помочь возвращению ребёнка в родную семью, а также о том, как любовь и вера могут решать социальные проблемы общества.

 

 

---

А. Пичугин

— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...и Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Сегодня у нас в гостях протоиерей Вадим Маркин, духовник детского приюта Евфросинии Московской. Приют находится в городе Коломна. Отец Вадим, здравствуйте.

Протоиерей В. Маркин

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Я слушателям нашим напомню, что отец Вадим Маркин довольно часто бывает у нас в студии. Он рассказывает нам, как у него проходят все дела, связанные с попечением над детьми. Но недавно мы коллективом радио «Вера», проезжая мимо Коломны (мы периодически ездим куда-то нашим дружным коллективом), были в гостях  у отца Вадима и побывали в приюте. Тут можно, наверное, поделиться нашими впечатлениями, потому что то, что мы там увидели, я лично... Ну, я был в каких-то детских домах по разным журналистским историям прошлым, но то, что я увидел у отца Вадима, я не видел нигде. Это действительно... Вот когда говорят — «детский дом»...

А. Митрофанова

— Это дом.

А. Пичугин

— ...да, сразу в голове — серое учреждение с бетонными стенами, с металлическими кроватями, и называется это «детский дом». Вот то, что мы увидели у отца Вадима в самом центре города в Коломне, это действительно детский дом. Это двухэтажное здание, где живут детишки — в семье, абсолютно семейная обстановка.

А. Митрофанова

— Гора роликов на крылечке — вообще всех размеров просто.

А. Пичугин

— Да! Как будто просто попали в большую, очень хорошую многодетную семью. В такой хороший успешный дом, где все есть.

Протоиерей В. Маркин

— Спасибо.

А. Митрофанова

— Отец Вадим... Да вообще, Вам спасибо за то, что Вы нас тогда приняли. Я была потрясена Вашим рассказом о том, как дети у Вас ездят на занятия по дайвингу в спорткомплекс «Олимпийский», как они у Вас занимаются горными лыжами где-то в близлежащих карьерах. Это, Вы знаете, не каждый родитель может своим детям такое обеспечить. Вы делаете это по договоренности, я так понимаю, с разными дружественными Вам людьми, бесплатно. И это отдельный просто, вот знаете, отдельный поклон. Потому что, конечно, дети, которые настолько, получается, разносторонне развиваются и при этом живут в атмосфере любви, это, конечно, потрясающе.

Но меня даже больше потрясло — знаете, поразило даже, когда мы с Вами разговаривали там, в приюте, и я задавала Вам вопрос по поводу того, что детки... Нам, взрослым, иногда бывает сложно справиться с теми изгибами и поворотами, которые нам предлагает жизнь. А что касается детей, то тут вот эти травмы — они же могут потом всю жизнь каким-то фоном быть и создавать проблемы, которых мы сами можем от себя не ожидать. И мы с Вами разговаривали по поводу того, что дети, которые оказываются в сложных ситуациях, связанных с родителями, или, может быть, у кого-то не оказывается вообще, в принципе, родителей, приходят к Вам. И как это? Каково с ними общаться? Как Вы... И Вы сказали, что, «слушайте, ну дети же — их главное — любить». И это такой простой ответ, но на самом деле такой сложный! У Вас сколько сейчас детей в приюте?

Протоиерей В. Маркин

— У нас сейчас 22 ребенка.

А. Митрофанова

— Вы — папа для 22 детей, получается?

Протоиерей В. Маркин

— Да, можно так сказать.

А. Митрофанова

— Отец Вадим, среди Ваших воспитанников, наверняка, есть такие дети, которые при иных обстоятельствах или в иных учреждениях назывались бы сложными подростками. Вы киваете. Насколько Вам с ними сложно?

Протоиерей В. Маркин

— Может быть, мой ответ покажется очень странным... Совершенно не сложно. И, можно сказать, никаких... Каких-то особых проблем с детьми такого рода, характера у нас просто не существует.

А. Пичугин

— Я запомнил самое, наверное, главное, из нашей с Вами беседы в приюте — то, что Вы как-то даже и не разделяете этих детей... Вот у Вас есть свои дети, есть дети из приюта, и Вы их не разделяете. Более того, Вы говорите, что «я могу ехать домой и взять кого-то из приютских детей к себе домой, чтобы они позанимались, поиграли, пообщались с моими детьми; могу привезти своих туда — они там будут находиться, будут общаться с детьми, которые живут в приюте».

Протоиерей В. Маркин

— Да, да, так и есть.

А. Пичугин

— Это одна большая семья.

Протоиерей В. Маркин

— И это идет на пользу — если все-таки мы разделим, то — и той, и другой категории детей. Но еще раз говорю: делить нет никакой необходимости.

А. Пичугин

— Тут, может быть, надо начать еще с того, и мы с Вами какое-то время не встречались в этой студии, может быть, кто-то из слушателей и не знает... А с чего началась вообще Ваша история с приютскими детьми? Почему Вы стали заниматься этой темой?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, все социальные истории у нас начинались одинаково. То есть реальная необходимость. Вот, например, столовая для нищих как открылась при храме, при котором я служил? Да приходят нищие, просят: «Нам на хлеб, нам на молоко, а мы вот не ели». Ну, надо открывать столовую, чтобы людей элементарно покормить.

Так же и с детьми. Прихожанка за руку привела 12-летнего ребенка. Говорит: «Отец Вадим, возьмите себе, пожалуйста». Ну, как — взять? Это же не вещь — это же ребенок, живой ребенок. (Смеется.) «А что с ним, а как?» И она рассказывает историю. И — коротко — мама... Ну, мама дома не бывает, скажем так мягко, бабушка умерла, ребенок один в квартире. Мама приходит раз в месяц к нему. Двенадцатилетний ребенок.

А. Пичугин

— А женщина привела, которая ему не мать и не родственница, просто соседка?

Протоиерей В. Маркин

— Не мать и не родственница, просто на лестничной клетке живет. А он к ней поскребся в дверь, когда не платили уже долгое время, когда свет отключили — ну, механически отключили, и сидел в темноте. И он постучался к соседке: «У меня вот и света нет, и прочее». Она стала вникать. Стали его кормить, стали как-то ему немножко помогать. Время прошло — ну, и денег нет помогать дальше, да и вообще не дело, что ребенок один. Вот взяла за руку... Она прихожанка храма. «Отец Вадим, возьмите, пожалуйста, ребенка».

Стали вникать в ситуацию: что делать, как быть? А он такой не один. И открылся приют.

То есть реальная необходимость — то, что нас окружает в жизни.

А. Пичугин

— Но я тоже понимаю, что большинство из этих детей... Мы, может быть, не очень правильно сейчас вообще себе представляем, кто такие современные сироты или дети, находящиеся вот в таких учреждениях. Это ведь не сироты, у которых физически умерли родители. Ну, есть и такие, но, в основном, это те, у которых родители живы, или кто-то из родителей.

А. Митрофанова

— Социальные сироты.

А. Пичугин

— Социальные сироты.

Протоиерей В. Маркин

— Да, такой термин есть — «социальные сироты». То есть вообще «сирота» — юридический термин. Это у кого юридически нет родителей. Таких детей относительно мало. Большая часть проблем как раз лежит не в этой плоскости, а в плоскости, что родитель может быть на бумаге, или родитель есть, но он отбирает у ребенка последнюю куртку, например, и пропивает ее, или бьет ребенка.

А. Митрофанова

— Ой...

Протоиерей В. Маркин

— Или ребенку 10 лет, а он не был в школе никогда... Это вообще сплошь и рядом. Каждый второй ребенок, который к нам поступает, они нигде никогда не учились, а им уже положено быть в 3-4 классе.

А. Пичугин

— Родители просто не задумываются о том, что у них ребенку 6 или 7 лет исполнилось и надо его в 1-й класс вести, или просто даже не знают, сколько ему лет и когда день рождения?

Протоиерей В. Маркин

— А Вы знаете, я бы даже не стал нападать на родителей — там, задумываются они, не задумываются. Просто их образ жизни — вот такой, они такие, и у них там тоже свои проблемы. Где-то не задумываются, а где-то у них просто нет возможности. Ведь дети попадают к нам и из цыганского табора — это вот реальный случай, и от бомжей, которые живут под мостом. Ну, задумываются, не задумываются — у них технически нет возможности водить ребенка в школу.

А. Митрофанова

— Отец Вадим, а правильно я понимаю, что одной из таких важных задач в работе Вашего приюта является сохранение семьи? То есть Вы не настаиваете на том, чтобы родителей лишили родительских прав, ребенок перешел к Вам и так далее? То есть Вы за то, чтобы он сохранял контакт со своими родителями?

Протоиерей В. Маркин

— Да. Вы знаете, первым этапом, я бы сказал, не сохранение семьи, а просто хотя бы ее неразрушение. То есть мы действительно ничего не делаем для того, чтобы лишить родительских прав таких родителей. Другое дело, что мы не препятствуем этому процессу. То есть, есть специально уполномоченные государственные органы, которые этим занимаются. Мы просто подчеркиваем, что мы этого не делаем.

Но этого оказалось мало. Вы знаете, относительно недавно... Вот даже у нас есть дружественный нам фонд, который называется «Жизнь одна» и который как раз решает вторую часть проблемы, а вместе получается очень комплексно. То есть мы помогаем ребенку и говорим: «А давайте вот мы ему поможем». Но возникает вопрос: а маме, которая живет под мостом, кто поможет? И даже я бы острее поставил вопрос: а может быть, надо помочь маме, и тогда она будет со своим ребенком, и ребенку будет еще лучше, чем даже у нас?

А. Митрофанова

— А это возможно — так помочь маме, чтобы она снова стала со своим ребенком?

Протоиерей В. Маркин

— Это сложнее раз в сто, чем помочь ребенку. Это точно совершенно мы знаем. И, второе — да, это возможно. Мы уверены, что это возможно. Но для этого нужно еще больше сил, чем мы тратим (нрзб.).

А. Пичугин

— У Вас были такие прецеденты?

Протоиерей В. Маркин

— Да, у нас были такие прецеденты. У нас даже в наш приют приходят в гости дети, прибегают два ребенка, которые сейчас в средних классах учатся, которые были нашими воспитанниками, а сейчас они живут вместе со своей родной мамой. А прибегают просто поиграть, пообщаться.

А. Митрофанова

— Ага, соскучились и прибежали! (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Ну, вот такое... Семья Раскатовых, я даже могу вот фамилию назвать.

А. Митрофанова

— А как так получилось, что мама вернулась в семью, забрала снова детей? Просто на каком-то этапе все было сложно, а потом все поправилось, и она сказала, что «давайте попробуем еще раз»?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, вот такую шикарную картинку, что было все плохо, а потом стало все прекрасно, вот такую сказку я хотел бы увидеть, но я пока ни разу не видел.

А. Митрофанова

— Ага, логично.

Протоиерей В. Маркин

— Все посложнее. Если нарушена любовь в семье, вот эти все процессы, то я пока не видел случая, чтобы они полностью изменились на диаметрально противоположные. Но все-таки жизнь человека меняется. Сегодня она, там, пьет и всеми брошена, и никого у нее нет, а завтра, там, вдруг семейная жизнь появляется у этой женщины, и она бросила пить на какой-то этап или навсегда — жизнь покажет. И тут же меняется отношение к ребенку. Можно сказать, она вспоминает о ребенке. Вот такие положительные случаи у нас бывают, и не один. Я просто один привел пример — их несколько.

А. Митрофанова

— Бывает и такое, что, допустим, у мамы какая-то очень сложная ситуация. Я помню, Вы рассказывали случай — ей пришлось лечь на сохранение в больницу, она беременна вторым ребенком, а живет она одна, и за старшим некому присмотреть. И в этой ситуации, опять же, тоже, если действовать в рамках строгой логики, ребенка нужно куда-то перемещать, в какое-то там детское учреждение, и тогда непонятно, как он вернется домой, назад, к маме. А ситуация такова, что мама абсолютно здравомыслящий, вменяемый человек, который своего ребенка очень любит, и ей в этой ситуации поддержка просто нужна. И тогда очень хороший вариант, что детеныш какое-то время у Вас поживет, а потом, когда мама пролечится, вернется и дальше будет донашивать второго своего ребенка...

А. Пичугин

— Родит!

А. Митрофанова

— ...и родит его, потом первый вернется к ней.

Протоиерей В. Маркин

— Вы нам напомнили как раз о второй категории. Может быть, мы немножко увлеклись — я, рассказывая о первой категории, ну, все-таки нерадивых мам (уж если так назвать вещи своими именами, в той или иной мере)... Но совершенно есть категория, когда просто мама любит своего ребенка и готова всю себя и всю свою жизнь отдать за него. Но технически невозможно. Вы привели вот конкретный пример, и не только такие примеры бывают, и другие бывают. Жизнь — очень сложная вещь. Сегодня у нас все хорошо, сегодня, может быть, мы будем осуждать каких-то мам, а завтра можем сами оказаться в такой ситуации.

А. Пичугин

— Напомним, что протоиерей Вадим Маркин, духовник детского приюта Святой Евфросинии Московской, что в городе Коломна, гость программы «Светлый вечер».

Вы сейчас сказали очень важную вещь, потому что даже в церковных, а чаще всего, кстати, в церковных кругах распространено такое мнение, что «ну вот пускай у нас нет денег, пускай у нас нет ничего, но Господь дал вот нам много детей, и мы будем ими заниматься, и даже не будем ни у кого ничего просить — вот у нас есть своя семья, мы ею живем и дружно, и все хорошо». Но вот постепенно накапливается какое-то количество проблем, которое уже внутри семьи решить сложно. Вот Вы сейчас рассказали о примере мамы, которая ложилась на сохранение. Это, наверное, редкая история. Чаще бывают истории, когда родители... Ну, вот Вы говорите, что есть сказка со счастливым концом... Когда мама находит работу, когда она возвращается на путь истинный. Но тут есть ведь еще одно заблуждение — что когда человек попадает в трудную ситуацию, не может с ней справиться, и вот уже жизнь покатилась под откос, мы чаще всего думаем, что этот человек — пропащий и ему уже ничего не нужно, что ему вообще ничего не надо — и все, пускай он пропадает дальше, он сам себя поставил в такие условия, в такие рамки, чего же мы будем тогда стараться ему помогать? То есть это же тоже одно из таких распространенных заблуждений нашей жизни.

Протоиерей В. Маркин

— Это очень большая проблема. Знаете, какое у меня наблюдение жизненное? Ну, вот перемещаешься по Москве, идешь по Москве, и когда ты в облачении, то ты все время попадаешь, даже в хорошем смысле, на какие-нибудь истории. Ну, то есть к тебе подходят чего-нибудь попросить какие-нибудь там люди — где-то пропитые, где-то бомжи, где-то с фингалом под глазом.

А. Митрофанова

— Потому что знают, что если батюшка — то не откажет.

Протоиерей В. Маркин

— Да, да. «А не знаете ли, где здесь храм, где можно поесть?» — вот вчера меня спросили. И я достаточно часто оказываюсь в этот момент в компании очень добропорядочных, я подчеркиваю, мною уважаемых, глубоких, серьезных людей, в том числе и благотворителей. И они становятся свидетелями вот этого, ну, касания. И всегда, без исключения, я видел, как минимум, напряжение вот таких людей — как минимум! — и почти всегда осуждение. Ну, такие стандартные — «работать надо», «ходит здесь побитый — видно, уже где-то хотел чего-то украсть, поэтому побили» и так далее. То есть для меня это очень яркий показатель все-таки болезни нашего общества. То есть мы не имеем сострадания и любви.

А. Пичугин

— Я вспоминаю, как один очень мною уважаемый священник на проповеди говорил (ну, это было обращено к его пастве) — говорил о том, кто войдет в Царствие Небесное: «Вот мы все здесь закоснели в наших проблемах, в наших каких-то трудностях жизненных. У нас все это абсолютно закрывает нам христианство, Бога». (А они приходом кормят бездомных.) «А вот наши бомжики, которые там сейчас толпятся у входа в храм — вот им скажи, что Христос пришел... Ведь мы никуда не пойдем — мы все здесь сидим в своих проблемках и будем сидеть. А они первые — их ничего не держит, они первые к нему побегут».

Протоиерей В. Маркин

— Да. Ну, я не хотел бы противопоставлять, конечно же, но все-таки размышления такого характера жизнь показывает, дает. Не хватает нам сострадания — просто спокойного... Ну, как с детьми приюта... Мы были на мероприятии в Москве, очень таком замечательном — кадеты давали торжественное обещание или клятву, а потом в «Макдональдсе» ели.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— А там, в «Макдональдсе» — человек, который весь побитый вообще, уши полуоторванные, голова пробита, весь перевязанный, да еще, наверное, либо пьяный, либо после очень-очень большого опьянения, но он просто голодный-преголодный. И вот он там этот хотя бы один гамбургер от нас, от детей хотел очень получить. И вот и гнали его там взашей — ну, не мы, а кто видел, что вот это соприкосновение неправильное. Я не скрою — мне тоже было неприятно, что он вот здесь, что он здесь вот, рядом со мной, да еще рядом с детьми. Зачем вообще все это мне нужно? Но, с другой стороны... Ну, он добился своего — он поел, и поел хорошо. И, Вы знаете, я за него все-таки порадовался вообще — что он все-таки эту еду раздобыл. Ну, вот такие сложные размышления.

А. Митрофанова

— Возвращаясь к детям. Отец Вадим, а все-таки ведь Вам удается какую-то такую интонацию правильную выдержать в разговоре с ними, в общении и в воспитании этом, что их родители, даже если, допустим, они в этот момент ребенка чем-то могли очнеь сильно обидеть или задеть, все равно продолжают оставаться его родителями. Вы могли бы рассказать о том, а как Вам это удается — удержать в глазах ребенка авторитет его родителей, если ребенок видит, что, например, мамы месяц нет дома, или какие-то еще такие сложные ситуации? Как Вы им это объясняете, что Вы доносите до них?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, мне кажется, это совсем просто. То есть грех и человек — это вещи соединяются в нас, но все-таки это вещи разные. Я сейчас простые, совершенно очевидные вещи говорю, так, как нас учат святые отцы, но это действительно так. Грех — это грех, человек — это человек. Вы — замечательный человек, но у Вас есть грехи. Я тоже человек хороший, но у меня тоже есть грехи. (Смеется.) И как бы одно другому не мешает. Ну, я так, может быть, простите, по-простому говорю. Вот так же и с родителями детей. Каждый родитель по-своему любит... В конце концов, он дал жизнь этому ребенку, он за него как-то переживал. Он находится в трудной ситуации, он совсем заблудился в своей духовной жизни — ну разве это не повод его пожалеть, за него помолиться? Ну, такие вот простые вещи христианские — они нам и помогают.

А. Митрофанова

— Дети слышат это все, да?

Протоиерей В. Маркин

— Они... Я быстрее... Понимаете, как — слышат? То есть...

А. Митрофанова

— Я имею в виду, понимают?

Протоиерей В. Маркин

— Да, они понимают, да. То есть нет лекции для детей об их родителях. То есть никто не собирает детей в кучку, прихожу я и говорю, даю оправдание их родителям. Но само отношение, сама атмосфера, дух — он животворит, он же все, собственно, и делает.

А. Митрофанова

— Расскажите про атмосферу в Вашем приюте. Мы своими впечатлениями поделились — у меня о ни самые светлые. Я еще когда зашла, посмотрела, как там детские комнатки выглядят, как там, знаете, может быть, стоит две-три кровати, и как они все, каждая, с какими-то своими особенностями, какие-то у каждого свои есть игрушки, и, в то же время, никто, я так понимаю, за них не дерется. Все как-то очень... Вроде бы, и места немного, а так все здорово!

Протоиерей В. Маркин

— Ну, действительно, я очень доволен атмосферой, которая складывается в наших приютах. И, пожалуй, это самое главное. И я хочу сказать, что атмосфера рожается в позиции внутренней... То есть вот детали — они очень важны. И одна из ошибок при создании приютов — это невнимательность к деталям. А детали — они и все делают, скажем.

И второй момент: за атмосферой нужно следить. Может быть, знаете, я пример приведу. Вот Вам нравится или нет такой момент? Представим себе, воспитатель ребенку говорит (ну, предположим, в нашем приюте): «Да ты такой-сякой и ты должен отцу Вадиму быть благодарен до конца жизни за то, что он для тебя делает!» Вот скажите вот сразу вот так?

А. Митрофанова

— Реакция отторжения сразу возникает.

А. Пичугин

— Я больше того скажу: я не совсем понял, кто у Вас там воспитатели. Потому что вот эти милые люди, женщины...

А. Митрофанова

— Сияющие женщины, которые нас там встречали, это они воспитатели, что ли?

Протоиерей В. Маркин

— (Смеется.) Да, конечно, да, да.

А. Митрофанова

— Да, да? Вот эти вот, светящиеся?

Протоиерей В. Маркин

— Итак, Вы хором сказали, что Вам это не нравится. Я тоже к этому хору присоединюсь, конечно — мне тоже очень не нравится. Хотя, с точки зрения логики, ну, а что плохого сказано? То есть мы действительно должны быть благодарны нашим помощникам. Благодарность должна являться центральной частью, осью нашей жизни. Благодарение, евхаристия, напомню, это главная часть вообще Божественной литургии и так далее. То есть ничего плохого не произошло.

А. Митрофанова

— Но как-то это изнутри же должно рождаться — это чувство благодарности, а не когда тебе копытом в лоб, простите...

Протоиерей В. Маркин

— Да, да-да.

А. Митрофанова

— ...об этом говорят: «Ты неблагодарный, и ты должен»...

Протоиерей В. Маркин

— Да, да, да. И это пример такого, знаете, вот нарушения духа. Мы чувствуем с Вами, у нас сразу отторжение — так не должно быть. Но я просто конкретный пример привел. И когда ты над этим работаешь, чтобы таких вещей не было, и не просто не было, когда ты воспитателю говоришь: «Цыц, так нельзя говорить!»... Ведь проблема не в том, что так нельзя говорить, а проблема в том, почему она это говорит, что внутри у нее. А внутри позиция неправильная, неверная, с промахом. Упрек разрушает любовь. Упрек разрушает любую любовь. Любой упрек разрушает...

А. Митрофанова

— О да... Как это правильно.

Протоиерей В. Маркин

— И мы в жизни, да, это видим. И поэтому нельзя разрушать любовь, в данном случае, в приюте. И если ты влияешь на эти вещи, если вдруг они произошли и ты на них влияешь, то атмосферу ты двигаешь в правильном направлении.

А. Митрофанова

— Отец Вадим, а можно тогда практический вопрос — как из этого состояния, когда тебе хочется упрекнуть в чем-то любимого человека, или близкого, или родного, переключить себя в какое-то другое русло? Каким должно быть это русло? Допустим, тебе что-то не нравится. Но вместо упрека что здесь должно быть? Поделитесь, пожалуйста. Это же важно.

Протоиерей В. Маркин

— Я предлагаю Нобелевскую премию дать тому, кто ответит на этот вопрос! (Смеется.)

А. Митрофанова

— (Смеется.) Но Вы же практик в этом смысле!

Протоиерей В. Маркин

— Ой...

А. Пичугин

— Мне кажется, у любого практика всегда очень много идей. Ему кажется, что вот сейчас вот так, а потом, может быть, и вот так.

Протоиерей В. Маркин

— Но это действительно так и есть. Сделать это как научное открытие, сказать: «Делай так, так и так, и у тебя получится»...

А. Митрофанова

— Это же еще и лицемерие порождает, понимаете?

Протоиерей В. Маркин

— Ну, конечно, конечно!

А. Митрофанова

— Когда тебе говорят, что ты должен быть благодарным... Там, допустим, к начальству — то же самое, подобострастие от этого появляется.

Протоиерей В. Маркин

— Ну, да, да, к правительству.

А. Митрофанова

— Но это неправильно!

Протоиерей В. Маркин

— Конечно, неправильно. Ребят, как уловить любовь, как любить, как любовь в себе держать, ее развивать — это главные вопросы, главные темы всей нашей жизни. И я понимаю, что я ухожу от ответа. Я так глубокомысленно размышляю...

А. Митрофанова

— А просто рецептов нет, понимаете? Каких-то механизмов четких — «туда не ходи, сюда ходи».

Протоиерей В. Маркин

— Ну, да, да.

А. Митрофанова

— Все понятно, да.

А. Пичугин

— У меня практический вопрос. Вдруг мне чего-то захотелось спросить. А бывает такое, что дети приходят и говорят: «Отец Вадим, а вот меня вдруг заинтересовало... Хочу заниматься авиамоделированием», к примеру?

Протоиерей В. Маркин

— Да.

А. Пичугин

— «Где-то я там почитал, и вдруг мне кажется, что это интересно». Или «я хочу ходить вот на такой кружок или в такую секцию». Но он один, и одно дело, если бы пять детей захотели или семь — можно было бы нанять преподавателя и куда-то отвести. А вот один ребенок говорит: «Я хочу заниматься в историческом кружке», или математическом, или шахматном. Как тогда?

Протоиерей В. Маркин

— Да, такое бывает сплошь и рядом. Для нас это не является проблемой. Более того, прямо это радость. Мне очень не нравится, когда дети по три, по пять, по десять человек в какую-то...

А. Пичугин

— Строем ходят?

Протоиерей В. Маркин

— ...да, строем ходят. Мы делаем все, чтобы как раз так не было. Так у нас и происходит — один ходит в один кружок, другой — в другой. Это удорожает содержание и саму систему, конечно же, но я глубоко уверен, что так нужно, и...

А. Митрофанова

— Слушайте, я не знаю, кто Ваши жертвователи, но спасибо им огромное, если они нас сейчас слышат. Вот просто, дорогие, низкий Вам поклон за то, что Вы позволяете детям настольтко индивидуально развиваться и жить в такой атмосфере — чудесной, действительно чудесной.

Но, возвращаясь к этому вопросу о любви... Понятно, что здесь нет никаких механизмов. Но как себя, может быть, контролировать тогда, в таком случае? Как себя разворачивать в ситуациях, когда чувствуешь, что что-то пошло не так?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, мысль, которую сейчас я хотел бы высказать, состоит в, Вы знаете, соприкосновении. Вот даже сейчас, если взять шире или как-то вот, может быть, тему, не просто говорить о главном — о любви, а вообще тему шире — вопросы благотворительности. Почему одни люди занимаются благотворительностью, а другие нет? Классический ответ — одни добрые, другие злые.

А. Митрофанова

— Ну, слишком топорно как-то, извините, пожалуйста. (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Ну, да, да, это очень топорно, да, конечно же. То есть в чем дело? Дело в том, что кто-то не почувствовал радости. То есть в воспитании или в ситуации, которая сейчас, он еще не прочувствовал этот момент, понимаете? А когда ты прочувствуешь, то у тебя это рождает радость, и ты это делаешь, и делаешь в большей мере.

Вот то же самое — в отношении к детям. Вот это соприкосновение душ, простое соприкосновение, когда ребенок для тебя не единица какая-то там, не бумажный какой-то там момент в ситуациях и так далее, а когда это просто человек, с которым ты соприкасаешься... Все остальное как-то само и приходит, и развивается. Любовь — это естественное чувство, которое есть в любом человеке.

А. Митрофанова

— Это правда. И вообще мне кажется, что мы такие разные, «зеленые и красные», этим как раз и объединены.

Протоиерей В. Маркин

— Да.

А. Митрофанова

— Каждый человек... Ну, абсолютному большинству из нас, может быть, за каким-то редким исключением, хочется любить и быть любимым. Просто не все мы понимаем, как это.

Протоиерей В. Маркин

— Но я в обществе, как правило, вижу другую тенденцию и другой взгляд — все время деление на хороших и плохих, на добрых и злых, на духовных и недуховных.

А. Митрофанова

— Черно-белая картинка мира — она, к сожалению, очень живучая. Знаете, такой стереотип у нас в сознании...

А. Пичугин

— (Нрзб.) даже символ есть...

Протоиерей В. Маркин

— Я очень сомневаюсь... Я сомневаюсь в правомерности этой картинки, хотя сплошь и рядом ее ото всех сторон слышу, и...

А. Пичугин

— Все время вспоминается, когда говорят про черно-белую картинку мира, памятник, который Эрнст Неизвестный воздвиг на могиле Никиты Сергеевича Хрущева. Вот этот черно-белый обелиск, который он разделил на две части — одна черная, другая белая, что как бы символизировало... Понятно, что оттенков было больше, но для меня это стало таким своеобразным символом понимания черно-белого мира.

Протоиерей Вадим Маркин, духовник детского приюта Святой Евфросинии Московской, что в городе Коломна, гость программы «Светлый вечер» здесь сегодня, на Светлом радио. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин, через минуту мы вернемся в эту студию.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Вадим Маркин, духовник приюта Евфросинии Московской который находится в городе Коломне, и в этом приюте живут 22 ребенка, и живут они там очень хорошо и дружно, и у многих из них, у большинства из них, есть родители, они, слава Богу, живы, в разных жизненных сложных ситуациях оказавшиеся. И на то время, пока они не могут заботиться о детях, а может быть, и на весь период детства, порой даже и так, детки приходят жить к отцу Вадиму. Вот сейчас их 22 человека. И атмосфера, которая там, в приюте, это атмосфера такого очень большого дома, многодетной семьи — удивительной такой, замечательной.

Отец Вадим, а как Вам удается эту атмосферу сохранять? Ведь, понимаете, дети, особенно когда там переходный возраст начинается какой-то, знаете, деление мира на «своих — чужих», какое-то позиционирование собственного «я», появляется внутри ребенка такой запрос — увидеть в ком-то понимание, а в ком-то принципиальное такое непонимание, вот этот подростковый бунт. Как Вы с этим-то вообще справляетесь, когда у Вас 22 ребенка? (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, у нас есть один мальчик — да еще даже он не дорос до возраста подростка. Но вот этот подростковый бунт у него сейчас. У него такое обостренное чувство справедливости, особенно в школе.

А. Митрофанова

— Так?

А. Пичугин

— А сколько ему лет?

Протоиерей В. Маркин

— Ну, одиннадцати нет еще.

Но я почему улыбаюсь сейчас? Потому что... Вы знаете, мы любим это чувство в нем. То есть он колкий, да, он неудобный. Здесь он подрался, там он... Ну, в общем, хлопот с ним много, но я увидел с радостью, когда директор мне говорил об очередной проблеме, с тем чтобы я встретился с ребенком (но это уже крайняя мера, последняя)...

А. Митрофанова

— А, вот так, да? (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— (Смеется.) Да. Сверхответственные дети...

А. Пичугин

— Но они же с Вами как-то общаются все равно?

Протоиерей В. Маркин

— Не, ну, конечно. Вообще... Нет, это разговор.

А. Митрофанова

— Общение — это одно, а это — разговор!

Протоиерей В. Маркин

— Да, это разговор! Общаться-то мы общаемся каждый день! (Смеется.)

А. Митрофанова

— (Смеется.) Есть разные градации.

Протоиерей В. Маркин

— Да, разные градации. А это последняя мера. Поэтому я стал выяснять детали. А директор рассказывает о его плохих поступках, я подчеркиваю, и смеется, ну, улыбается. Не угарно смеется, а улыбается. Я говорю: «А чего ты улыбаешься-то?» Он говорит: «Ну просто... да, — говорит, — люблю я его».

А. Пичугин

— (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Вот ответил директор об этом мальчике! (Смеется.)

А. Митрофанова

— Который подрался, который с кем-то чего-то не поделил?

Протоиерей В. Маркин

— Да, да, да. Потому что он, паразит... А вот это вот несправедливо, поэтому я так... Ну, вот я бы так ответил на Ваш вопрос... Просто ну вот надо и таких любить, и все, а дальше...

А. Митрофанова

— И Вы с ним поговорили?

Протоиерей В. Маркин

— Это совсем недавно был этот момент, а разговор только намечен. Его ожидает это замечательное событие. Я с ним еще не поговорил.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

А. Пичугин

— А дети боятся разговоров с отцом Вадимом?

Протоиерей В. Маркин

— Ну, в обычном общении — точно нет, сто процентов — нет.

А. Пичугин

— Нет-нет, вот именно такого?

Протоиерей В. Маркин

— А вот такого — я думаю, что да, потому что искусственно нагнетается чуть-чуть обстановка со стороны педагогов, поэтому я думаю, что элемент страха присутствует.

А. Пичугин

— Не очень представляю. Как можно отцом Вадимом детей пугать. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Нет, я тоже не представляю, но это, мне кажется, как строгий такой разговор с папой. С папой ведь разные бывают разговоры.

А. Пичугин

— Ну, да, да.

А. Митрофанова

— Бывает разговор... То есть, конечно, папа... Маме иногда бывает некогда, а папа, конечно, это тот, кто всегда найдет время покатать на карусели в выходной день или поесть вместе мороженого или посмотреть вместе футбол, или что-нибудь еще. Но если где-то напортачишь, то, конечно, с папой предстоит несколько иной разговор. Здесь, мне кажется, то же самое. Поэтому тут авторитет Ваш, видимо, играет большую роль?

Протоиерей В. Маркин

— Да, однозначно. Именно для этого и так важен, для педагогов, такой вот разговор. Но я Вам скажу — я только выстраиваю нашу встречу, такой разговор, и я думаю, что я его удивлю. Потому что если я увижу, что он настроен на сверхстрогий разговор, то разговор будет прямо обратный — сверхмягкий...

А. Пичугин

— Он программу нашу не услышит сначала?

Протоиерей В. Маркин

— Я попрошу педагогов, чтобы дети не услышали эту программу! (Смеется.)

А. Митрофанова

— (Смеется.) Чтобы не услышали!

Протоиерей В. Маркин

— Я об этом, кстати, сейчас думаю! (Смеется.)

А. Митрофанова

— Да, инсайдерской информации просто много, действительно. (Смеется.)

Отец Вадим, ну, а что касается каких-то моментов все равно конфликтных... Ведь возникают между детьми и подростками, которые у Вас там живут, какие стычки и прочее. Как Вы это разрешаете? Это, в общем-то, и в семье, где два ребенка, неизбежно — дети ссорятся, что-то не поделили, кому-то показалось, что родителями кому-то другому больше внимания уделено, ревность какая-то. А у Вас?

Протоиерей В. Маркин

— Последней проблемы почти не существует — больше, меньше внимания, ревность... Мы перемешиваем, и как-то вот этой проблемы нет. А вот предыдущие вещи, которые Вы назвали, да, они существуют — дети где-то друг с другом ссорятся, спорят. Но каких-то жестких моментов не бывало — то есть так, чтобы переросло в какую-то вражду внутреннюю. Этого явления вообще нет. А на уровне «взрослой девочке приюта сказали: «Иди с маленьким уроки посмотри, русский язык или математику», а той не хочется, и она оттягивает момент идти, а в этот момент прохожу я, например, мимо и говорю: «Маш, ну ты чего там? Давай, помоги, помоги!» — и она бежит и помогает. Ну, как-то вот так в быту это все решается.

А. Митрофанова

— Ну, какие-то у Вас прямо такие даже несерьезные конфликты! (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— (Смеется.)

А. Митрофанова

— Слава Богу, на самом деле! Слава Богу, что это так, потому что иногда бывает, что какие-нибудь ссоры, когда дети могут сутки друг на друга дуться или дуться на родителей, родители тоже в этот момент не знают, как себя вести.

А. Пичугин

— Кстати, это тоже часто не очень большой конфликт. Большой конфликт — он в чем-то таком действительно глобальном проявляется. Если ребенок день не разговаривает ни с кем — с родителями и со сверстниками...

А. Митрофанова

— Большой конфликт, на самом деле, это, знаете, отсутствие конфликта, когда родители и дети живут в параллельных мирах.

А. Пичугин

— Ну да...

А. Митрофанова

— И у них такой сепаратный мир — «мы друг друга не трогаем». Вот это тогда действительно проблема.

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, еще все-таки и разный психологический типаж. То есть вот когда детей много, так много, то четко выделяется типаж. Вот есть дети, которые бубнят и бурчат, да?

А. Митрофанова

— Ворчат! (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Ворчат, да! (Смеется.) Ну, это уже типаж.

А. Пичугин

— Ну, когда детей вот так много, я думаю, что... Это класс, да? 22 человека. Конечно, они все разные по возрасту, но все равно они друг с другом — ну, не будут, наверное, дружить все между собой, но у них обязательно найдутся какие-то компании по интересам, обязательно будут пять-шесть человек, которые дружат, еще пять-шесть человек другие, которые дружат. Потом все перемешивается.

Протоиерей В. Маркин

— Да, и еще не забывайте, к этим детям приходят наши дети. «Приходят» — это даже не так сказано, они все вместе. Плюс, они учатся в школах. В своих классах, и у них есть друзья, к которым и они ходят, и которых они приглашают, поэтому такое очень широкое образование, в котором...

А. Митрофанова

— А, то есть у каждого ребенка, допустим, есть еще несколько друзей, и они все тоже к Вам приходят, как приходили бы домой в гости?

Протоиерей В. Маркин

— Да, это очень приветствуется.

А. Пичугин

— Я помню, в недолгий период работы в школе в классе был мальчик из детского дома. У него была тяжелая судьба — его несколько раз забирали в семьи, но он был довольно конфликтный, и несколько раз его возвращали обратно, что, в общем, конечно, очень сильно сказывалось на его психике. По нему сразу можно было понять, что он как раз из детского дома. Он очень, очень... Он был самый умный в классе. Ну, плохо, наверное, говорить про детей «самый умный»... Он был самый способный, старательный в классе, он знал уже заранее, куда он хочет поступать, чего он хочет от жизни. Но так, как он себя вел, как он себя ставил, как он себя вел даже с учителями, все в нем выдавало именно вот такое детдомовское происхождение. Я так понимаю, что у Ваших детей такой проблемы нет?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, нет остроты проблемы, потому что мы эту проблему знаем, и мы ее решаем, и решаем достаточно успешно. Но сказать, что проблемы нет вообще, все-таки приводит к преувеличению.

А. Митрофанова

— А в чем это выражается?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, я сейчас Вас слушаю — я вспоминаю: я семь лет был инспектором семинарии. И каждый год принимаются новые ребята, которые в будущем должны стать священниками. И вот все случаи за это время — мои. Я не утверждаю, что всегда, я просто про свой опыт рассказываю. Все случаи, когда мы брали на обучение детей из детских домов, — замечательных ребят, они прошли все экзамены и нормальные, хорошие ребята, но... И вдруг я ошибаюсь — не знаю, но все, что я помню, это всегда не происходило. То есть они не смогли стать священниками.

А. Митрофанова

— А почему? В чем Вы видите здесь основу проблемы?

Протоиерей В. Маркин

— Абсолютно понятно, абсолютно ясно. Это — ну, если по-простому сказать, недолюбили. То есть когда рядом с человеком нет того, кто его любит, если это мы говорим о ребенке, то это наносит непоправимый и ни с чем не сравнимый ущерб. Я бы сравнил это со взрывом атомной бомбы, что ли, наверное, в обществе.

А. Пичугин

— Простите, я вот сейчас не совсем понял или прослушал, извините — а кто не смог, еще раз, стать священником? Почему?

А. Митрофанова

— Детдомовские...

А. Пичугин

— А, детдомовские!

А. Митрофанова

— Выпускники детских домов, которые поступили в семинарию.

Протоиерей В. Маркин

— Я только хотел бы, чтобы мы не делали прямо прямой вывод...

А. Пичугин

— Обобщать, обобщения.

Протоиерей В. Маркин

— Да. А то, может быть, у нас есть замечательные батюшки, которые из детского дома, и я буду рад, если это так.

А. Пичугин

— Ну, естественно...

А. Митрофанова

— Но Вы говорите о своем опыте.

А. Пичугин

— Ну, о своем опыте, конечно!

Протоиерей В. Маркин

— Да, я говорю о своем опыте. И я все время об этом помню сейчас, когда мы воспитываем детей в приюте. Так вот, мысль про ребенка — что это колоссальный, непоправимый ущерб, если нет того, кто тебя любит. Но тот же самый момент и со взрослыми. Но просто у взрослых более устойчивая система, но, в общем-то, то же самое.

А. Митрофанова

— Проблемы-то могут остаться те же самые. Если в детстве это имело место — недолюбили, то тогда... Ну, это может выливаться в самые разные формы. Кто-то с этим справляется потом, а кто-то нет. Иногда даже в неполной семье, когда есть один любящий родитель, мама или папа, но нет второго — допустим, он ушел из семьи, такое часто бывает, это тоже потом накладывает серьезный отпечаток... Несколько случаев мне известно, когда люди с этим живут, уже осознав эту проблему, пытаются как-то с этим справляться, но это как дыра такая внутри человека, которая все время высасывает из него энергию, которая могла бы быть направлена в какое-то иное русло.

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, я, естественно, стараюсь читать весь материал, который возможно читать по теме «Дети» и помощи детям. И я обратил внимание, что общество спорит и рассуждает в такой плоскости: а вот что лучше — приемные, или усыновить, или патронаж? Ну, не будем сейчас терминами — их много разных, да?

А. Митрофанова

— Разные формы...

Протоиерей В. Маркин

— Да, формы сравниваем — лучше, хуже...

А. Митрофанова

— Устройство детей.

Протоиерей В. Маркин

— И дажде вот мы сейчас на нашем обсуждении тоже этих тем касаемся. «А вот так, а вот сяк». А Вы знаете, а в другой совершенно плоскости это стоит все рассматривать.

А. Митрофанова

— В какой?

Протоиерей В. Маркин

— Проблема ничейности ребенка. Если ты «ничей» (ну, я так уж, образно говорю, или «нет того, кто тебя любит», даже если ты просто в своей родной семье родной ребенок, но если нет того, кто тебя любит, и ты в своей семье ничей, это и есть катастрофа.

А. Митрофанова

— Это очень верное определение. И я, Вы знаете, поэтому как раз и хотела... Я сейчас думала, слушала Вас и думала: вот приходит, допустим, детеныш, которого только-только к Вам определили, или он сам к Вам пришел, или, может быть, соседи помогли. В силу каких-то обстоятельств, он оказался у Вас. И он ведь, наверное, первое время как волчонок такой? Он пока еще не может поверить в то, что он оказался среди людей, которым он небезразличен. Но потом он к этому привыкает постепенно, но все равно остается этот колоссальный пробел внутри у него, когда в том месте, где должна быть родительская любовь, этого просто нет. Есть Вы, есть и эти воспитатели, которые самого последнего драчуна все равно любят и с улыбкой рассказывают о том, что он там в очередной раз натворил — потому что они его любят. Не потому, что им все равно, а потому что они любят его. Но, наверное, этого тоже недостаточно?

Протоиерей В. Маркин

— Да, именно это я и имел в виду, когда говорил Алексею, что все-таки не хотел бы, чтоб представилась такая елейная, идеальная картина. Еще раз: мне очень нравится атмосфера в нашем приюте, мне очень нравится то, что происходит, процессы, я их оцениваю крайне положительно, но они несовершенны.

А. Пичугин

— Ну, конечно, мы на час заехали, это наш взгляд поверхностный. Но, Вы знаете, тоже, когда приходишь... Я еще раз повторю, что я по разным своим старым журналистским проектам бывал в детских домах — ну, чувствуется, даже с порога ощущается, пускай на 10 минут заходишь — понимаешь, хорошо здесь или плохо. А дальше уже начинаются какие-то внутренние проблемы — они везде и всегда есть.

Протоиерей В. Маркин

— Да, и это невозможно изобразить.

А. Пичугин

— Кстати, про одну из проблем хотел спросить — я всегда задаю этот вопрос людям, которые занимаются работой в фондах или занимаются детьми. А вот 18 лет человеку исполняется... У Вас уже есть выпускники, которым 18 лет исполнилось?

Протоиерей В. Маркин

— Да.

А. Пичугин

— А что дальше? Вот если он до этого времени не нашел спутника или спутницу жизни, если он в 18 лет не вступил в брак, если у него нет квартиры, как?

Протоиерей В. Маркин

— Вы знаете, я отвечу Вам теорией и практикой. Теория следующая: то есть это наш ребенок Поэтому для нас нет никаких 18 лет. Для мамы с папой 18 ребенку, 19 или 17 — согласитесь...

А. Митрофанова

— Или 30, или 40... (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Да, или 30, или 40 — разницы нет. (Смеется.) Так же и у нас. Но всегда этот вопрос, конечно, я получал. Я всегда говорил: «Знаете, ну вот дети еще не выросли. Вот когда будут происходить события, я буду рассказывать, что будет происходить». Я могу предположить, что кто-то нас будет любить до старости и приходить к нам в гости, а может быть, кто-то хлопнет дверью, и, может быть, даже кто-то и отрицательно будет относиться — я не знаю, говорил я.

Один ребенок такой появился. Вале исполнилось 19 лет, несколько дней назад она венчалась — вышла замуж и венчалась...

А. Митрофанова

— Ой, как хорошо!

Протоиерей В. Маркин

— Так что у нас... Конкретно что происходит? Ну вот я знаю, что будет встреча моя с ней — она попросилась пересечься, чтобы договориться — может быть, мы дадим какую-то работу. Мы, конечно, ей дадим. Мы уже все...

А. Митрофанова

— У Вас же в приюте?

Протоиерей В. Маркин

— Да, ну, у нас есть.

А. Митрофанова

— Кстати, хороший вариант.

Протоиерей В. Маркин

— Поэтому будет у нас работать. Живет она с мужем замечательно — только что вернулась из свадебного путешествия, в которое мы их же и отправили. Но в приюте очень часто появляется. Я вот вечерами там заезжаю — Валя там, где-то с детьми, где-то с воспитателями.

А. Пичугин

— Ну, скорее, вопрос о том, что они, в отличие от государственных приютов, могут оставаться с Вами?

Протоиерей В. Маркин

— Конечно, конечно. И так будет всегда.

А. Митрофанова

— А как же Вы место-то будете для всех находить, отец Вадим?

Протоиерей В. Маркин

— А Вы знаете, ну, как... Помните — «каждый день достоин своего пропитания, думайте о дне сегодняшнем, не о дне завтрашнем». Ну, пока есть, и дальше будет. И уверен, что до конца жизни так будет. Что-то развивается. Я бы хотел, чтобы открывалось много приютов такого типа. У нас уже, так, неформально, опыт спрашивают, совета спрашивают, другие приюты некоторые открываются.

А. Пичугин

— Сейчас мы об этом поговорим.

А. Митрофанова

— Протоиерей Вадим Маркин, настоятель приюта Евфросинии Московской в Коломне, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера».

Отец Вадим, а можно, я у Вас еще по поводу взаимодействия с родителями спрошу? Все-таки Вы, когда они, допустим, к Вам приходят, вспоминают, что есть у них ребенок, что он сейчас где-то находится, выясняют, что он находится у Вас, например, или сами его к Вам привели, Вы как с ними выстраиваете работу? Потому что не всегда же, наверное, если родители, например, пьют, и они с этим как-то не могут «завязать», Вы понимаете, что влияние на ребенка... Он у Вас находится в прекрасных условиях, а потом он на выходные уходит к родителям, и это, может быть, не всегда в плюс. Как Вы эти проблемы решаете?

Протоиерей В. Маркин

— Проблемы, которую Вы назвали, в общем-то, практически, такой не бывает, потому что если они пьют и не взялись за голову, то, собственно, они и не появляются. Но хочу сказать, что родители очень разные. То есть можно их разбить на группы, типажи. И очень разные истории, очень разные ситуации — от хлопотных... Мама может совершенно не любить ребенка, отдать его нам и просто его «сплавить» нам — я специально такой глагол применяю, но, в то же время, внутри есть глас совести, и чтобы его, этот глас совести, задавить как-то, самой себе найти оправдание, она может развить вообще сверхэнергию контроля: а что ее ребенок вообще ест, ходит ли он в школу и какие оценки получает. И, еще раз говорю, быть движимой не любовью, а оправданием...

А. Митрофанова

— Самооправданием.

Протоиерей В. Маркин

— Вот я такой сложный момент сказал, но у нас такой есть один. И поэтому очень разные типажи, очень разные родители. И с ними надо так же работать, как работать с детьми.

А. Митрофанова

— С любовью? С пониманием?

Протоиерей В. Маркин

— С любовью, с терпением. И очень много энергии, и иногда какое-то количество средств на это направлять.

Поэтому я сейчас и упомянул уже совместную работу с фондом, который занимается такими родителями.

А. Митрофанова

— И при этом Вы всегда за то, чтобы все-таки не лишать родителей родительских прав, чтобы у ребенка сохранялся контакт с его семьей, чтобы он мог от Вас прийти туда, а потом вернуться назад?

Протоиерей В. Маркин

— Да, такая моя позиция, наша позиция. Но надо сказать, что мы, конечно, здесь просто пользуемся тем, что государство имеет фискальные органы, у которых есть обязанность этим заниматься, и мы как бы эту работу, ну, если так грубо сказать, спихиваем на эти органы...

А. Митрофанова

— Не берете на себя?

Протоиерей В. Маркин

— Да, не берем на себя, вот так, да, спасибо.

А. Пичугин

— А Вы считаете, что вообще есть какие-то случаи, в которых родителей надо лишать прав?

Протоиерей В. Маркин

— Да, эти случаи действительно есть, но я считаю, что это не наше дело, а дело специальных организаций.

А. Митрофанова

— Ваше дело — заниматься детьми?

Протоиерей В. Маркин

— Да.

А. Пичугин

— И все-таки о друзьях, об обмене опытом: а есть еще какие-то — ну, пускай в Московской области, в Москве — приюты по соседству, куда Вы ездите в гости, дети могут приехать, дружат, общаются, Вы, к Вам приезжают, Вы приезжаете, чего-то там почерпнули, у Вас почерпнули?

Протоиерей В. Маркин

— Мы пересекаемся с приютом села Мышкино Московской области. «Павлин» называется приют. Краткосрочные посещения у нас еще с рядом таких мест, где знакомые священники, удивительные батюшки работают там — село Давыдово в Ярославской области, например. Но сказать, что вот это очень так в широком смысле, что у нас такие пересечения — их много и так далее, я все-таки не могу.

А. Пичугин

— Я еще почему спрашивал? Мы здесь, в основном, говорим о церковном опыте — и патриарх выступает и рассказывает о том, что Церковь много делает для создания детских приютов, создает их, и тоже говорится о том, что у нас родителей прав не лишают. Помимо Церкви, у нас кто-то занимается не православными, не церковными такими учреждениями, где дети тоже живут как дома? Ну, без элемента участия Церкви и священников.

Протоиерей В. Маркин

— Что занимаются — да, и в большом объеме. А вот фраза «живут как дома» — это нужен личный контакт, и достаточно глубокий, которого у меня недостаточно. Вы сейчас мне показываете — спасибо большое — определенные пробелы в моей работе. То есть мне нужно...

А. Пичугин

— В чем пробелы?

Протоиерей В. Маркин

— А в том, что вот эту тему, о которой Вы как раз говорите, мне нужно шире знать, глубже знать. Мне нужно побольше контактировать с такими учреждениями. Я только знаю об их существовании, и все.

А. Пичугин

— И они тоже могут говорить и считать церковный опыт негативным, потому что этим «попы занимаются», потому что этим занимаются люди, «которые навязывают детям опиум какой-то там религиозный».

А. Митрофанова

— Вы, кстати, навязываете?

Протоиерей В. Маркин

— М-м... Я думаю, что нет.

А. Пичугин

— Но дети в храм ходят, мы видели.

Протоиерей В. Маркин

— В храм ходят, конечно.

А. Митрофанова

— А если они не хотят, например, в храм идти?

Протоиерей В. Маркин

— Не было такого момента! Вот не было случая, чтобы дети сказали: «Мы не хотим». Как-то это естественным образом происходит.

А. Пичугин

— Но вот тут, скорее, я хочу спросить о том, что, может быть, они просто ограждают детей от общения с Церковью, но тоже занимаются чем-то похожим — растят детей в семейной обстановке, устраивают такие социальные приюты в доме, дома, занимаются этим? Я не знаю, у нас нет такого опыта общения, да?

Протоиерей В. Маркин

— К сожалению, вот такого... Из практики я не могу назвать таких мест. Но я уверен и, в какой-то мере, знаю, что такие есть, и таких много.

А. Митрофанова

— Отец Вадим, а можно вернуться к разным хобби, которые есть у Ваших детей? Вот смотрите: 22 человека, у каждого есть какой-то свой интерес, свое направление, чем ему хотелось бы заниматься и так далее. Но я так понимаю, что Вы их централизованно вывозите на занятия горными лыжами и дайвингом. А почему Вы выбрали такие, своего рода, экстремальные направления и не самые простые в организации процесса обучения?

Протоиерей В. Маркин

— Прежде всего, нужно понимать, что дело не в экстриме. Я привык, что когда звучат вот такие увлечения, сразу звучит слово «экстрим», а на втором месте — «адреналин» и так далее.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Протоиерей В. Маркин

— Да. (Смеется.) Но дело не в этом. Дело в том, что то, что Вы назвали — дайвинг, водные лыжи, — они требуют максимальной концентрации и максимального управления собой, причем, в очень разных плоскостях, причем, одновременно, и, причем, сверхответственно. То есть это все абсолютно жизненные навыки. Дело абсолютно не в дайвинге, и дело не в горных лыжах и в чем-то другом. Это жизнь, это модель жизни. И вот преодоление себя... А Вы, кстати, катаетесь на горных лыжах?

А. Митрофанова

— Нет, к сожалению.

А. Пичугин

— И я не катаюсь. Ни разу не пробовал.

Протоиерей В. Маркин

— Вот, ребята, представляете себе — вот поставьте задачу... Ну, я Вам предлагаю, да? — поставьте задачу, что Вы хотите ехать по склону. Я сейчас говорю не об олимпийских соревнованиях, я не говорю о чемпионатах, я не говорю о скоростях более 100 километров и так далее. А просто Вы спускаетесь по склону горы на горных лыжах. То есть представьте себе, сколько всего нужно Вам пройти, чтобы это произошло с Вами.

А. Митрофанова

— Ну, это предельная концентрация внимания, и разные группы мышц в этот момент тоже работают.

Протоиерей В. Маркин

— Да, и очень синхронно. Понимание физики — ну, всей физики момента, психологии. А еще Вам, если Вы пойдете этим путем, будет сопутствовать страх. Причем, страх в некоторых моментах животный. Они же пластиковые, лыжи. Представляете себе уровень их скольжения, да?

А. Митрофанова

— О да.

Протоиерей В. Маркин

— Они сами туда несутся, и кажется, скорость разовьется до скорости света, если что-то не сделать, а сделать ты ничего не можешь. Поэтому это требует очень серьезной работы. И вот представьте теперь свое состояние, когда эту работу Вы сделали.

А. Пичугин

— Ну, это как вождение машины — сначала 20 километров в час страшно, потом 30 уже ничего, а 60 кажется — ну, почти нормально.

А. Митрофанова

— То есть это такой опыт победы над собой и преодоления собственного страха?

Протоиерей В. Маркин

— Конечно. И управления собой. И опыт ответственности.

А. Митрофанова

— Вот, кстати говоря, отец Вадим, Вы знаете, когда мы разговариваем с Сашей Гезаловым — наверняка, Вы знаете его, он выпускник детского дома, — огромное количество энергии и сил, и времени, и вообще это основная сейчас его деятельность — уходит на то, чтобы разработать программы (он, собственно, их уже разработал и активно воплощает в жизнь) по адаптации выпускников детского дома и детей, которые там еще находятся (внутри детских домов, приютов) к большому миру, к взрослой жизни. И он постоянно говорит о том, что «не привозите детям подарки — давайте им навыки». Навыки, которые помогут им потом в этой большой жизни устоять на ногах, состояться — профессионально, по-человечески, и так далее. Такие навыки. Если у Вас много денег, Вы этим ребенку не поможете. У него будет такое ощущение, что он в какой-то момент дернет за веревочку, распахнутся небеса, и на него сверху посыплются подарки. Это неправильный подход, это иждивенческая позиция. А правильный подход — это когда, допустим, Вы знаете хорошо математику — приезжайте, позанимайтесь с ним математикой, помогите ему в школе подтянуться.

Протоиерей В. Маркин

— Это очень точно, очень верно и очень правильно.

А. Митрофанова

— Умеете хорошо готовить — приходите и научите детей, скажите им какие-то секреты, привейте им вкус к этому делу. Умеете боксировать — прекрасно, приезжайте и научите ребенка постоять за себя. Играть на гитаре — очень хорошо. Научите его вот этому ощущению, как чувствовать себя востребованным и как вообще выражать себя через этот инструмент. И так далее.

А Вы в этом смысле чем еще с детьми занимаетесь, помимо горных лыж и дайвинга, что, безусловно, очень важно как раз с той точки зрения, которую Вы описали?

Протоиерей В. Маркин

— Да просто всем. Вы сейчас говорите, и я вспоминаю наше последнее совещание, посвященное управлению приютом (оно было, может быть, неделю назад), где как раз поднимался вопрос — а что у нас с финансовой грамотностью детей? Вот ипотеку им предложат какую-нибудь, как это работает — плюсы, минусы, а что такое электронная карточка вот эта банковская?

А. Митрофанова

— И чтобы их не обманывали при этом еще.

Протоиерей В. Маркин

— Проценты, валюта — что у нас с этими знаниями, встал вопрос. И их тоже надо давать — ну, как пример я привожу. Поэтому просто — всем.

А. Митрофанова

— И Вы будете сейчас этому обучать детей?

Протоиерей В. Маркин

— Однозначно, мы будем это давать. Ребенок должен во всем этом ориентироваться, хорошо знать.

Хороший пример — мы стараемся, когда есть финансовая возможность... Часто и много детям передают одежду — ну, хорошую, замечательную, новую даже, по их размерам... Но когда у нас есть финансовая возможность, то есть, есть деньги, на которые мы можем купить, это превращается всегда в определенное действо. То есть несколько взрослых людей, которые немножко разбираются в теме, берут несколько детей, и мы едем, например, на «Белую Дачу» из Коломны. И это несколько часов там хождения — «тебе это идет», «тебе это не идет», «слушай, это дорого», «ну, это вот — барахло» (ну, я так, может быть, грубо скажу). Ну, то есть идет процесс выбора. «А вот посмотри это, посмотри то». Ну, это важнейший навык. Например, если это девочка.

А. Митрофанова

— О да.

Протоиерей В. Маркин

— Ей быть мамой, ей быть женой. Если она не будет иметь навыка...

А. Митрофанова

— Она должна уметь быть красивой.

Протоиерей В. Маркин

— Ну, конечно, самой красивой — прежде всего. Уметь хоть какие-то алгоритмы включать. Вот вхожу в магазин — и как выбрать брюки или, там, юбку, платье, на какие параметры нужно смотреть. Это важнейший навык.

И поэтому — да, мы едем, и ребенок, у него появляется одежда — его, им выбранная, но у него появляется навык. И это очень важно.

А. Митрофанова

— Им выбранная. Это очень важно.

Протоиерей В. Маркин

— Да.

А. Митрофанова

— Не то, что ему передали, а он сам. То есть это его собственный выбор, его решение.

Протоиерей В. Маркин

— Конечно.

А. Митрофанова

— Отец Вадим, опять же, я не знаю, кто Ваши спонсоры, но спасибо Вам большое, дорогие люди, за то, что Вы такие возможности даете детям.

А. Пичугин

— И отцу Вадиму огромное спасибо, в том числе, за то, что он к нам сегодня пришел. Наше время уже подошло к концу. Приходите к нам!

Протоиерей В. Маркин

— Я считаю, мы замечательно поговорили о детях, и давайте продолжать...

А. Пичугин

— Это очень важная тема. А тем более, мы еще и сами посмотрели, как это выглядит, и теперь можем с уверенностью говорить о том, что это действительно, то, что делает отец Вадим, важно, правильно, и направление выбрано абсолютно туда, в ту сторону.

А. Митрофанова

— Это Ваше, просто. Вы их так любите всех — 22 ребенка.

А. Пичугин

— Да. Такая редкость!

А. Митрофанова

— А сколько у Вас своих при этом?

Протоиерей В. Маркин

— Четверо.

А. Пичугин

— Еще и четверо своих!

А. Митрофанова

— Четверо... Еще четверо своих.

А. Пичугин

— Протоиерей Вадим Маркин, духовник детского приюта Евфросинии Московской, что в городе Коломна, был гостем программы «Светлый вечер». Спасибо! Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего доброго!

А. Митрофанова

— До свидания!

Протоиерей В. Маркин

— До свидания!