Поделиться
Кембридж. Анна Крылова и Петр Капица
Почти шестьдесят лет прожили вместе Пётр Капица и Анна Крылова. У них были удивительные отношения, основой которых стало полное доверие. Пока Капица делал научные открытия, Крылова - личные.
Счастливая жизнь молодого физика Петра Капицы была разрушена в 1918 году. От гриппа умерли его жена и двое детей. От полного отчаяния Петра спас академик Иоффе. Он включил Капицу в состав группы, отправленной за границу устанавливать научные связи между Западом и Советской Россией. Пётр начал работать в Кембридже. Попав по случаю в Париж, он познакомился с русской эмигранткой – художницей Анной Крыловой. Аня показывала Петру город, водила его в кино и музеи. Капица озорничал как ребёнок. Он мог, например, залезть на фонарный столб и при этом его интересовала реакция Ани. А она вела себя так, как будто в Париже каждый день по столбам лазают знаменитые физики, не возмущалась, не читала нотаций и Петру это очень нравилось.
Аня мечтала о поездке в Англию. «Птица-Капица», как называла его девушка, обещал опекать её в незнакомой стране. Аня приехала, и молодые люди повторили парижский сценарий: музеи, прогулки и разговоры без конца. Аня записывала в дневнике: «Очень умный. Тягаться трудно». Потом он провожал её на вокзал. Аня стояла у окна вагона, он на перроне. Она увидела его грустную одинокую фигуру и вдруг поняла: этот человек стал ей очень дорог. Видимо, он почувствовал то же самое, потому что примчался в Париж чуть ли не на следующий день. Но всё никак не решался сделать Ане предложение. Она взяла инициативу в свои руки: «Я считаю, что мы должны пожениться». Пётр страшно обрадовался. Они обвенчались в русской церкви и уехали в свадебное путешествие. Но уже через несколько дней Пётр сказал, что ему хочется в Кембридж. Аня сделала очередное открытие: главное для мужа – работа. А жене нужно с этим смириться и не устраивать скандалов. В Англии у супругов родились сыновья Сергей и Андрей. В жизни семьи всё складывалось прекрасно: любовь, дети, дом и лаборатория, подаренная Петру Кембриджем.
В 1934 году Пётр Леонидович приехал в Советский Союз навестить родных. Обратно его уже не выпустили, объяснив, что он нужен своей стране. Аня с детьми осталась в Кембридже. Тосковала, писала мужу: «Дорогой мой зверочек! Я тебя люблю ужасно. И нет у меня слов, чтобы ты это понял. Но ты знай это и всегда помни». Аня не хотела мириться с тем, что мужа держат в России. Она обращалась за помощью к разным учёным. Те просили советское правительство отпустить Капицу обратно. Не отпустили. Напротив, специально для него создали Институт физических проблем. Аня подняла шумиху в западной прессе. И это не помогло. Тогда Анна с сыновьями переехала в Москву.
Капица успешно работал. На него сыпались премии, он стал Героем Социалистического труда. Власть его не трогала, несмотря на то, что Пётр Леонидович писал письма Сталину, защищая своих коллег. Опала началась позже, когда Капица отказался заниматься атомной бомбой. Его тут же уволили из института. Состояние учёного было ужасным. Казалось, что всё потеряно. Но присутствия духа Пётр Леонидович не терял. Создал на даче, как сам говорил, «избу физических проблем» и продолжал делать опыты. Считая, что обязан содержать семью, своими руками мастерил мебель, поскольку всю обстановку в доме конфисковали. А Анна Алексеевна хозяйничала: завела огород, кур, топила печи. Она всегда придерживалась того мнения, что мужчина должен уметь принимать решения. И как бы ни боялась за супруга, никогда его не осуждала. Старалась быть прочной опорой. Всю свою жизнь подчинила одной задаче: сделать всё для того, чтобы Капица мог работать.
После смерти Сталина Петру Леонидовичу вернули его институт. Снова посыпались награды и премии. В том числе Нобелевская. Деньгами Капица распорядился просто: обеспечил внуков квартирами, а себе купил машину.
Когда с ним случился инсульт, Анна Алексеевна две недели вместе с врачами боролась за жизнь супруга. Он умер, так и не приходя в сознание. Через три дня Анну Алексеевну сразил инфаркт. Она была очень сильной женщиной, но не понимала, как ей жить без мужа, что делать. Мир, который она строила 57 лет, рухнул. Но оставался архив супруга, и она занялась им. А потом создала музей Капицы. Кроме неё эту работу сделать не мог никто.
Пётр Капица и Анна Крылова были необходимы друг другу. И абсолютно друг в друге уверены. В том, что никто из них никогда не предаст. Даже в самые страшные годы они выжили, потому что были вместе. И это сделало их жизнь счастливой.
Не унывай, на вопросы отвечай
Поделиться
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Поделиться
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
Поделиться
Фото: PxHere
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
