Поделиться
У нас в гостях был российский аниматор, режиссер, сценарист Юрий Кулаков.
Мы говорили о советской и современной российской мультипликации, о том, как мультфильмы могут влиять на зрителей, а также о том, как идет работа над созданием анимационного фильма о святых Петре и Февронии.
__________________________________
В. Емельянов
— Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Владимир Емельянов...
А. Митрофанова
— ...Алла Митрофанова. Добрый светлый вечер.
В. Емельянов
— Наш сегодняшний собеседник — российский режиссер, аниматор, сценарист Юрий Кулаков. Здравствуйте, Юрий!
Ю. Кулаков
— Здравствуйте.
Наше досье:
Юрий Кулаков родился в 1959 году. В 12 лет впервые попал на киностудию «Союзмультфильм»
В. Емельянов
— Для начала вот что хотелось бы спросить у Вас. Двенадцатилетним мальчиком Вы попадаете на одну из самых известных мультипликационн
Ю. Кулаков
— Ну, вообще-то, конечно, да. Потому что... (Смеется.) Все мультфильмы, которые были мною любимы (а других мультфильмов, кроме российских, советских, в то время не было), это было все связано с «Союзмультфильмо
А. Митрофанова
— Для детей работников студии?
Ю. Кулаков
— Ну, как бы да. Там со стороны не брали, это как бы свое, потому что там преподавали люди, в общем-то, практически, бесплатно. По воскресеньям приходили... Ну, там, за какие-то, может быть, вознаграждения, я не знаю. И у нас преподавал Олег Комаров — ведущий аниматор «Ну, погоди!» в то время, который, в общем-то, был для нас кумиром, потому что «Ну, погоди!» — это было...
А. Митрофанова
— ...это было все!
Ю. Кулаков
— А?
А. Митрофанова
— «Ну, погоди!» — это было все.
Ю. Кулаков
— Да. Потому что, я говорю, не было никаких других сериалов, сравнивать было не с чем, и, в принципе, были все в него влюблены, и мне приходилось в школе ребятам просто... я этот персонаж знал наизусть и рисовал его в тетрадках, в учебниках, за что учителя били по рукам.
А. Митрофанова
— А еще автограф, наверное, могли принести со студии?
Ю. Кулаков
— Ну вот тогда как-то это не приходило в голову.
А. Митрофанова
— (Смеется.)
В. Емельянов
— А папа с мамой у Вас к студии имели какое-то отношение?
Ю. Кулаков
— Нет, папа с мамой не имели, но у нас был очень хороший знакомый семьи — Валентин Александрович Караваев, режиссер, у которого я потом, когда пришел на «Союзмультфильм»
А. Митрофанова
— А вот интересно: я помню, что студия «Союзмультфильм» какое-то время, довольно долгое время, занимала помещение одного из московских храмов... Это там?..
Ю. Кулаков
— Она до сих пор там.
А. Митрофанова
— А Вы туда приходили? Это там происходило?
Ю. Кулаков
— Да, конечно. Там... Причем, очень забавная история этого храма, потому что очень много разных сведений по поводу него. Говорят, что он даже не был освящен, потому что он был закончен где-то перед революцией, и даже не закончен еще. И когда начались вот эти все революционные восстания, то там уже как бы было не до этого, и говорят, что он не был освящен. И потом, когда пришла советская власть, там был музей под названием «Безбожник».
А. Митрофанова
— Да-да. Вспоминаю эту историю.
Ю. Кулаков
— Там поставили такую, значит, сталинскую пристроечку сделали, которая сейчас выходит на улицу Долгоруковскую..
В. Емельянов
— ...бомбиста, да.
Ю. Кулаков
— ...террориста, который бросил бомбу в царя. И там сделали такую сталинскую пристройку, и там находились... даже там на четвертом этаже до сих пор стоят такие маленькие комнатушки, где... которые служили в свое время... типа общежития, типа гостиницы там было... Там по два человека, такие койки в два яруса стояли. И там люди жили, которые приезжали в Москву по каким-то религиозным, скорее, правильно сказать, атеистическим своим каким-то этим делам. И они там, значит, останавливались, и, собственно, там находился этот музей. А в 1936 году все это здание передали по указу нашей партии и правительства детской киностудии «Союзмультфильм»
В. Емельянов
— По сей день... Странно — почему бы не построить какой-нибудь хороший комплекс, там, я не знаю, возможно, даже за городом, в лесу где-нибудь просто... Лучше работается и вольготнее дышится.
Ю. Кулаков
— Это — да, но кто это будет делать?
А. Митрофанова
— И на какие средства, главный вопрос.
Ю. Кулаков
— И на какие средства.
А. Митрофанова
— Если посмотреть на наши бюджеты.
В. Емельянов
— Юрий, я хотел у Вас спросить... А Вы в детстве... Извините, что я Ваше творчество — и вообще не Ваше, искусство это называю «мультики», но я так привык просто.
Ю. Кулаков
— Ну, ничего, называйте.
В. Емельянов
— Вы какие мультики сами любили в детстве — рисованные или кукольные? Я вот почему-то кукольные, честно говоря, не очень любил.
Ю. Кулаков
— Ну, это вообще тенденция такая. Она всегда среди детишек есть. Сейчас, конечно, есть еще 3D. В наше время еще не было так называемой 3D — компьютерной анимации, которая вот сейчас уже очень популярна стала. И... Ну, не знаю, потому что –да, во-первых, куклы были немножечко, скажем так... ниже среднего качества, и вся вот эта грубость анимации — это даже не вина режиссеров, художников, мультипликаторов
А. Митрофанова
— Вы знаете, есть исключения, мне кажется, тоже из этого правила, потому что я сейчас...
В. Емельянов
— Эпопея про попугая, слоненка и... Да...
А. Митрофанова
— Вот! Вот! У меня прямо перед глазами стоит эта картинка с Удавом, который изящно размышляет, говорит: «У меня есть мысль, и я ее думаю».
Ю. Кулаков
— Вот это несовершенство, скажем, этих кукол там перекрывается очень хорошей актерской игрой, очень хорошим сценарием, хорошими диалогами, ну и, собственно, хорошей режиссурой. Поэтому немножко даже не замечаешь как бы грубость вот этих персонажей, хотя, если звук, например, выключить, она будет очень сильно вылезать на передний план.
В. Емельянов
— Но мне уже сейчас в моем возрасте... Наверное, я просто даже буду... Я понимаю, что они не соответствуют — движения губ и лицевых мышц этих животных — тому, что говорят актеры, но мне кажется, что я уже реплики просто буду считывать. Ну, актеры там прекрасные были. Давайте вспомним — это был Михаил Козаков, это был Василий Ливанов, это была Надежда Румянцева, и кто говорил за попугая, я не помню просто.
Ю. Кулаков
— Я тоже сейчас не помню.
В. Емельянов
— Ну, в общем, просто это цвет, да, советской актерской школы.
И очень мне приятно то, что и Вы тоже... вернее, так — и я тоже, как и Вы, в своем детстве очень любил мультик про Бонифация. У меня была даже книжка такая — были такие книжки-малышки, серия, которые прямо один в один были нарисованы с мультяшными персонажами...
Ю. Кулаков
— Ну, это классика. Это Федор Савельевич Хитрук, который, на мой взгляд, первый совершил такой смелый шаг и немножечко отошел от традиций «Союзмультфильма
А. Митрофанова
— Я не побоюсь сказать, что это вклад в мировой кинематограф.
В. Емельянов
— Еще я очень любил «Варежку» — я помню, был такой мультфильм замечательный.
А. Митрофанова
— Японские дети рыдают над «Варежкой». Мне рассказывали, что у них этот мультфильм какой-то прямо вызывает невероятный душевный трепет — так же, как, собственно, и у нас, но у нас, так сказать, есть где разбежаться, а у них почему-то именно «Варежка» — еще до того, как тамагочи появились, они прямо с удовольствием именно этот мультик воспринимали.
Ю. Кулаков
— Япония — какой-то странный народ, странная страна такая в отношении анимации. С одной стороны, у них есть свое аниме — вот это разработанное, которое уже... какой бы режиссер ни делал, они все на одно лицо. Стиль задан такой вот японской анимации — сразу понимаешь, что вот это японская анимация, и по пластике, и по персонажам...
А. Митрофанова
— И одно выражение лица.
Ю. Кулаков
— Ну, в общем-то, да. И вот они... Кстати, я не знаю, правда это или нет, но кто-то мне рассказывал, что, не знаю, как сейчас, но вот в 80-х и начале 90-х годов наибольшую прибыль экономике Японии приносила не техника, как мы могли бы предположить, не машины, а именно анимация, со всем своим так называемым мерчендайзингом.
В. Емельянов
— Ну, как и... Да, да...
Ю. Кулаков
— Ну, да, как и, собственно, Дисней — он тоже на этом (нрзб.)...
В. Емельянов
— Вот мы сейчас это все видим. Все магазины завалены этими персонажами. Я даже не знаю, как их зовут, потому что уже давно не смотрю мультфильмы. Единственное исключение — мне просто дали несколько дисков посмотреть современной... или, может быть, она уже такая прямо не совсем современная (я просто не помню года выхода этих мультфильмов) — японские, там, «Бродячий замок»... «Ходячий замок», еще...
А. Митрофанова
— Миядзаки.
В. Емельянов
— Да, Миядзаки. Еще несколько мультфильмов... Я остался в восторге, мне очень понравилось.
Ю. Кулаков
— Ну, Мияздаки, на мой взгляд, вообще стоит немножечко в стороне от японской анимации, хотя ты сразу понимаешь, что это японская анимация, но у него настолько деликатные и настолько точные образы, которые он создает в фильмах, они просто интересные, они насыщенные. Потому что другие, я знаю, очень много... Когда у меня сын был помладше, естественно, в школе они обменивались какими-то кассетами, и я смотрел, значит, что... Ну, скажем так, любопытство, что он смотрит, да? И там было очень много японских мультфильмов, японских сериалов. Очень грамотно написан сценарий, очень интересно следить за движениями, но, в то же время, понимаешь, что анимация очень дешевая, то есть ее очень быстро можно делать. И они печатают поэтому одну за другой. И прибыль от анимации оказывается огромнейшей, просто огромной...
В. Емельянов
— У них?
Ю. Кулаков
— У них.
А. Митрофанова
— Не у нас?
Ю. Кулаков
— Нет, я говорю, что для японской экономики. Вот для меня, действительно, почему я запомнил этот факт, потому что я думал, что это машины, техника, все вот это, которым славится Япония. Нет же, вот, оказывается, все сопутствующее, связанное с анимацией.
А. Митрофанова
— Там же целые кварталы есть в городах, посвященные героям того или иного манго(?), или, соответственно, анимации. И люди живут таким образом: у них есть любимые герои, они одеваются в их костюмы, приходят, там где-то общаются и так далее, и так далее. Но это немножко отдельный разговор.
Ю. Кулаков
— Это огромный, огромный бизнес.
А. Митрофанова
— Огромный бизнес, безусловно.
Ю. Кулаков
— Я год назад удивился — ну, год или полтора, не помню, кто-то мне, значит, рассказал из наших продюсеров, когда мы снимали территорию на «Союзмультфильме
В. Емельянов
— Вот о чем я и сказал в самом начале программы, да.
Ю. Кулаков
— Где-то рядышком с этой студией. И туда же, на эту территорию, будут делаться экскурсии, там какие-то парки развлечений будут стоять. То есть можно будет зайти на студию и посмотреть, как сидит мультипликатор, и он делает... вот сцену разрабатывает.
А. Митрофанова
— То есть это Диснейленд плюс производство?
Ю. Кулаков
— Это Диснейленд плюс производство, да. Но, в принципе, Дисней — он как бы очень близко подошел к этому. Один из моих друзей работал на студии — как раз вот мой друг, с которым мы в 12 лет познакомились на «Союзмультфильме
А. Митрофанова
— Это начало 70-х, когда Вы там... Да?
Ю. Кулаков
— Но, тем не менее... Да, это вот мы с ним как раз познакомились где-то в середине 70-х годов. А потом, в 90-х годах, появляется барышня из Америки здесь, у нас, объявляет конкурс среди мультипликаторов
А. Митрофанова
— То есть там создается волшебство, а здесь на это смотрят?
Ю. Кулаков
— Да, вот как бы... Это я понимаю, что это... Я его спросил: «Это, наверное, жутко неуютно — когда ты сидишь, тебе нужно сосредоточиться, потому что у тебя все внимание?..» Он говорит: «Да, сначала... Ну, а потом, — говорит, — привыкаешь — даже не замечаешь этих людей, которые там ходят».
А. Митрофанова
— Скажите, пожалуйста, мы сейчас таких монстров перечислили — Япония, Штаты, в производстве анимации и анимационных фильмов. Россия какое здесь место занимает? Вот все-таки, если... Конечно, очень хочется, чтобы это место было существенным — может быть, даже если не в плане, там, масштабов производства, то, во всяком случае, с точки зрения художественного содержания — и качества, и какой-то наполненности. Но что на самом деле?
Ю. Кулаков
— Я скажу такую вещь, что, насколько я знаю, российские, советские мультфильмы, сделанные на той же студии «Союзмультфильм»
В. Емельянов
— Чебурашка, да.
Ю. Кулаков
— Просто они влюблены в него.
В. Емельянов
— Там Успенский, я знаю, даже тяжбу какую-то затеял... Но не будем в эту историю углубляться — это пускай он сам разруливает.
А. Митрофанова
— И это не тема нашего сегодняшнего разговора. Я думаю, что о Ваших работах сегодня вот как раз очень хотелось бы поговорить, и чтобы нашим слушателям тоже рассказать, чем Вы сейчас занимаетесь. Интересно очень.
В. Емельянов
— Кстати, многие наши сверстники и уже, наверное, ребята, которые помоложе, у которых появляются дети (кстати, селебритис — не исключение), тоже говорят, что «мультфильмы — да, пожалуйста, только отечественные». И показывают детям те мультфильмы, которые сами они смотрели в детстве, точно так же, как и мы.
Ю. Кулаков
— Вот это да, удивительное такое явление, что... Я вот что замечал — я думаю, что это, в принципе, человек, который наблюдательный, для себя тоже отмечал, что когда пошла война вот в период перестройки, когда открылись все эти занавесы, там пошла волна, видеомагнитофоны появились. Естественно, люди стали смотреть только западное... Ну, потому что изголодались... Там и мультфильмы пошли, боевики все... Ну, вот сейчас волна уже как бы схлынула, уже люди наелись всего этого. И действительно, мамы, в том числе и папы, которые следят за тем, что смотрит их ребенок, в основном покупают наши отечественные фильмы и их ставят.
В. Емельянов
— У нас сегодня в гостях Юрий Кулаков — российский режиссер, аниматор, сценарист. И если Вы знаете эту фамилию, а для тех, кто не знает, скажу, что он известен как создатель таких мультипликационн
Ю. Кулаков
— Да, в армию — могу Вам открыть секрет, хотя секрета, конечно, никакого нет... У меня было минус шесть зрение, и меня не брали в армию, но меня так достала анимация, что я просто хотел куда-то сбежать от нее.
А. Митрофанова
— Ах!
В. Емельянов
— А Вы устали от этого, да?
Ю. Кулаков
— Я устал, потому что я работал прорисовщиком, а хотел быть мультипликатором
А. Митрофанова
— И Вы сбежали в армию?
Ю. Кулаков
— Я проработал прорисовщиком два года, понял, что это совершенно не мое...
В. Емельянов
— Маленькая сноска: а что такое прорисовщик? В двух словах.
Ю. Кулаков
— Прорисовщик — это художник, который берет сцену у мультипликатора, утвержденную режиссером, если она прошла экран, и, поскольку это все делается на калечке на прозрачной, такой, чтобы предыдущий рисунок был виден, это человек, который сверху накладывает чистую кальку и тонкой линией вгоняет этот персонаж, вернее, этот образ, нарисованный мультипликатором
В. Емельянов
— Утомительная скрупулезная работа?
Ю. Кулаков
— Это утомительно. Есть люди, у которых просто призвание к этому. Я знаю многих людей — вот они не могут делать мультипликат и не хотят, а вот прорисовка — это вот их. Здесь как бы уже свойство характера такое.
В. Емельянов
— В армии я могу предположить, чем Вы занимались. Коль у Вас не все в порядке со зрением, наверняка, Вы писали плакаты и рисовали всю эту фигню.
Ю. Кулаков
— Я клеил карты.
А. Митрофанова
— — Карты клеили?
В. Емельянов
— Карты?
Ю. Кулаков
— Да, я работал в штабе дивизии — сейчас уже можно об этом сказать, и я клеил полосу ответственности от Хабаровска до Владивостока.
А. Митрофанова
— Ого!
В. Емельянов
— А Вы понимали, что Вы?.. Ну... Что Вы невыездной вообще по жизни?
А. Митрофанова
— (Смеется.)
Ю. Кулаков
— Я понимал, что... (Смеется.) Что да, через пару-тройку месяцев я уже запомнил все точки боевые — где с нашей стороны, где с китайской стороны стоят. Так что, если меня украдут, я большой кладезь. (Смеется.)
В. Емельянов
— Ну да! Итак, Вы возвращаетесь из армии и вдруг, неожиданно вообще для всех — и для нас в том числе, кто изучал Вашу биографию, готовясь к эфиру, — Вы попадаете на вечерний факультет Медицинского института, где желаете получить образование психотерапевта. Вы случайно с Андреем Бильжо не знакомы?
Ю. Кулаков
— Ну, как — мы с ним на фестивале виделись, безусловно.
В. Емельянов
— Ну да.
Ю. Кулаков
— Виделись, сидели вместе, общались. Но как бы лично так вот не созваниваемся, не переписываемся.
В. Емельянов
— А это для чего вообще Вам было нужно?
Ю. Кулаков
— А это в детстве была мечта. Мы с другом, с которым тоже ходили на «Союзмультфильм» по воскресеньям, в этот кружок, у нас была, значит, мечта такая — либо стать мультипликаторам
А. Митрофанова
— А почему такой разброс — «или — или»?
В. Емельянов
— Я почему-то думал — прошу прощения, маленькая такая цезура — я думал, что это Вам нужно для понятия психологии персонажа, как он поведет себя в той или иной ситуации.
Ю. Кулаков
— Скорее всего, нет, это здесь просто познание себя, познание человека. Именно вот эта сторона была интересна. Но жизнь так развернулась, что он, в результате. стал психиатром, я, в результате, стал мультипликатором
А. Митрофанова
— А помогает вообще эта наука, направление — я не знаю, как это правильно даже в Вашем случае назвать...
Ю. Кулаков
— Психиатрия?
А. Митрофанова
— Вот это Ваше образование, которое основное — не основное для Вас — в Вашей работе нынешней?
Ю. Кулаков
— Здесь, скорее всего, не образование помогает, а просто внимание и увлечение какими-то моментами, связанными с психологией человека. Естественно, это откладывается на персонажах, с которыми ты работаешь, потому что ты уже понимаешь, почему персонаж должен двигаться так или по-другому, почему он должен действовать таким образом.
А. Митрофанова
— Для аниматора это важно понимать?
Ю. Кулаков
— Ну, скорее, это важно для режиссера. Для аниматора нужно точно выполнять задания режиссера и точно знать пластику конкретного персонажа. Ну, естественно, если он работает в рисованной анимации, нужно уметь хорошо рисовать.
А. Митрофанова
— Можно задать Вам вопрос по одной из Ваших работ — пожалуй, одной из самых известных? Мультик «Князь Владимир» — многие его смотрели, он нашумевший такой. Там как раз и поведение персонажей, и все вот это — вся палитра там представлена. Я слышала полярные отзывы об этом мультфильме. Кто-то говорит, что, Вы знаете, он получился каким-то, ну, уж чересчур православным. Кто-то говорит: «Вы знаете, он какой-то совсем языческий. А как Вы для себя видели этого героя, и что для Вас в нем было самое главное?
Ю. Кулаков
— Ну, значит, по поводу первой части Вашего монолога. Нас еще в самом начале тогда еще живой академик Лихачев, когда один из наших продюсеров с ним все-таки добился аудиенции, и они с ним встретились, пообщались, он предупредил. Он сказал, что, «ребята, Вы, конечно, беретесь за такую тему — в Вас столько камней полетит, причем, полетят и с одной стороны, и с другой стороны, и Вы сможете не увернуться от этих камней, потому что это такая тема...»
А. Митрофанова
— Как в воду глядел.
Ю. Кулаков
— Ну, это очевидно. Потому что когда фильм вышел, например, его не взяли на православный фестиваль, потому что люди, которые сидели в приемной комиссии — ну, как она называется? — отборочной...
А. Митрофанова
— Отборочной комиссии.
Ю. Кулаков
— ...отборочной комиссии, да, — им показалось, что там недостаточно знаковой веры, символов веры, что он недостаточно православный. И, с другой стороны, люди говорили, что, «ребята, ну, все-таки можно было князя Владимира не таким уж православным делать, не таким уж прямо...» Ну, он все-таки князь был — еще, может быть, эту сторону нужно было как-то там развить. Так что здесь мы прошли, постарались пройти как бы по такой тонкой грани. И здесь тоже существует очень много точек зрения — что как оно вообще у нас ложилось, это христианство. С одной стороны, существует такая известная точка зрения, что это было огнем, мечом, что князь Владимир такой вот — что он просто, если кто-то там против идет, то все — там, море крови, там это ужас какой-то был. Существует другая точка зрения — полярная, противоположная, — что так называемое язычество, которое у нас существовало, оно уже настолько как бы подготовило эту почву, что когда христианство пришло, во многих местах очень органично люди просто переходили... То есть им разъясняли, в чем смысл христианства...
А. Митрофанова
— Они были внутренне готовы к тому, чтобы его принять?
Ю. Кулаков
— Да, они не видели каких-то таких особых противоречий здесь. И они нормально все принимали. Вот. Как было на самом деле? Скорее всего, было и так, и так в разных местах. Потому что один правитель, если он помудрее, он может это объяснить, и до людей это дойдет, и они как бы сами придут. А другой, если он поглупее, он просто будет, как солдат, выполнять приказания — «не знаю ничего, чтобы к завтрему было все готово!»
В. Емельянов
— И все-таки работа над этим мультипликационн
Ю. Кулаков
— Ну, если с подготовительным периодом, со сценарием, если все-все-все — ну, наверное, да, где-то около семи.
В. Емельянов
— Это долго?
Ю. Кулаков
— Это очень долго.
В. Емельянов
— А почему?
Ю. Кулаков
— Потому что здесь, в данном конкретном случае, были финансовые проблемы очень серьезные.
А. Митрофанова
— Конец 90-х, когда Вы взялись за эту работу, если я не ошибаюсь?
Ю. Кулаков
— Это — нет, это начало, самое начало 2000-х. Мы закончили... Ну, премьера была в феврале 2006-го... Я не ошибаюсь, да, в 2006-м. А я пришел как бы на этот проект в начале 2001-го года.
А. Митрофанова
— Все-таки хочу вернуться к своему вопросу по поводу князя Владимира: лично Вас что в нем удивило как в герое, как в человеке, про которого Вы снимаете фильм анимационный?
Ю. Кулаков
— Ну, я бы сказал так: что здесь сам вопрос, может быть, не совсем точно поставлен, потому что меня ничего не может в нем удивить, потому что я с ним незнаком. Вот может быть, если мы с Вами познакомились — вот Вы живой человек, — я с Вами общаюсь, и друг вот — мне про Вас рассказывали одно, а Вы оказались совершенно другим человеком... Я с ним незнаком. У меня есть информация — с одной стороны информация, с другой стороны информация. Есть иногда противоположная совершенно информация. Ты начинаешь с этой информацией работать. То есть ты создаешь образ какой-то. И, в зависимости от того, как ты создаешь этот образ, он становится, по мере работы с ним, все более и более живым. Но ты же понимаешь прекрасно, что это твой образ, ты создаешь его, сам придумываешь его — благодаря, конечно, той информации, которая у нас сейчас есть в наличии. Что-то отсеиваешь, что-то убираешь, понимаешь, что вот это вот, например, — это явно придумано людьми, чтобы вот... Ну, как вот — те люди, которые педалируют ту ситуацию, что огнем и мечом все это было насажено, это, скорее всего, такие неоязычники сейчас, которые что-то не принимают. С другой стороны, те, которые уж слишком-слишком его обеляют — ну просто вот он родился уже ангелом, — мы тоже понимаем, что не может быть такого, да.
А. Митрофанова
— Ну, так не бывает.
В. Емельянов
— Вы слушаете программу «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов...
А. Митрофанова
— ...Алла Митрофанова...
В. Емельянов
— Наш сегодняшний гость — Юрий Кулаков, российский режиссер, аниматор и сценарист. И мы продолжим наш разговор буквально через минуту.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова, и в этой студии мы продолжаем разговор с Юрием Кулаковым — российским режиссером, аниматором, сценаристом. И, если позволите, хотелось бы сейчас задать Вам вопрос о том фильме, над которым Вы работаете в настоящее время, «Петр и Феврония Муромские». Это герои, которые... День памяти их мы совсем недавно отмечали — 8 июля. Знаковая сейчас такая история для нашего времени, часто их вспоминают в связи с тем, что они покровители брака, семьи, семейных отношений. Вы могли бы рассказать немного об этой работе? Что собой представляет сценарий этого фильма? Какую историю Вы взяли за основу?
Ю. Кулаков
— Ну, сама история-то — она одна, это житие. Ну, как бы вот самое древнее — это житие, по-моему, написанное, если не ошибаюсь, где-то в XVI веке.
А. Митрофанова
— Ермолая-Еразма?
Ю. Кулаков
— Да. Потом, есть разные толкования этого жития, но это уже более поздние, более такие современные. Кстати, по-моему, у академика Лихачева есть описание их жития.
А. Митрофанова
— По-моему, тоже. Что-то такое сейчас мне вспоминается.
Ю. Кулаков
— А мы брали, взяли в основу, естественно, это житие. Не все оттуда взяли, потому что для современного менталитета там есть некоторые моменты, которые, ну, скажем так, не совсем точно могут быть истолкованы. Я уж не буду про них рассказывать... Люди же очень сильно меняются, и чувство юмора у людей меняется, и характеристики меняются, и приоритеты какие-то — что такое хорошо и что такое плохо — тоже меняются со временем. Сейчас вот люди, например, более умные стали — ну, скажем так...
А. Митрофанова
— Более образованные.
Ю. Кулаков
— Более образованные, более умные, да...
В. Емельянов
— Вот насчет образованного я бы...
А. Митрофанова
— (Смеется.)
Ю. Кулаков
— Ну, образованные, скажем так, в узких областях своих.
А. Митрофанова
— Образование не всегда подразумевает ум.
В. Емельянов
— Поднатасканные.
Ю. Кулаков
— Да.
А. Митрофанова
— А ум не всегда подразумевает мудрость. Это здесь палка о двух концах.
Ю. Кулаков
— Конечно.
А. Митрофанова
— Но, тем не менее... Да, извините.
Ю. Кулаков
— Иногда бывает, что в деревне встречаешь дедушку и понимаешь, что он настолько интеллигентный и настолько тактичный, что...
А. Митрофанова
— ...совершенно верно!
Ю. Кулаков
— ...может быть, он не читал ничего, но у него природный такт настолько глубокий, что удивляешься, и кажется, что ты разговариваешь с каким-то величайшим мудрецом, хотя, может быть, он и кроме своего огорода ничего не знает.
Так вот, возвращаясь к фильму о Петре и Февронии, скорее всего, называться он будет «Петр и Феврония: битва за Муром». Потому что было много таких условно рабочих названий. Ну, в основном мы его всегда называли «Петр и Феврония», потому что понимаем, что название уже все-таки решается где-то в самом последнем моменте, когда уже фильм собран. Там уже все понятно про него. Ну, в данном случае мы остановились именно на этом названии: «Петр и Феврония: битва за Муром». Специально не стали рассказывать всю их жизнь от начала до конца, до их как бы смерти, когда они уже, будучи глубоко старыми людьми, ушли в монастыри — Феврония в женский монастырь, Петр, естественно, в мужской монастырь (которые, кстати, стоят через дорогу в Муроме). Я туда свозил группу перед началом нашей работы над этим фильмом. И там, действительно, мужской монастырь, женский монастырь — между ними дорога.
В. Емельянов
— Очень милый городок такой — Муром.
Ю. Кулаков
— Да, он какой-то вот... Что-то в нем... какая-то харизма такая приятная, теплая есть.
В. Емельянов
— Да, да-да.
Ю. Кулаков
— Маленькие домики такие, невысокие, особенно центральная, старая часть — совершенно такая обаятельная очень.
А. Митрофанова
— А зачем Вы группу туда повезли? Воздухом просто этим напитаться? Атмосферой?
Ю. Кулаков
— Да, чтобы походить, посмотреть... Посмотреть, где эти монастыри, где они умерли. Они же, как известно, умерли в один день — не договариваясь, естественно. В один день и, практически, в один час.
У нас в фильме история заканчивается на том моменте, когда, после того уже, как они поженились, когда был вот этот неприятный заговор такой против Февронии со стороны бояр, которым очень не понравилось то, что простолюдинка будет ими править, и они этого никак не могли принять, и в результате... У нас, конечно, поскольку это анимационная история, немножко с большей долей гротеска это сделано, но само житие именно так и говорит — что был этот заговор, ее, в результате, изгнали из Мурома, потому что якобы существовал такой закон, что вот если бояре все подписывают грамоту, если все «за» единогласно, то князю ничего не остается, как избавиться от своей жены. Там давалась телега, и все, что она хочет погрузить в эту телегу, она забирала с собой и уезжала из города, и бояре ее больше не видели. И, как говорит житие, она отказалась от этой телеги, сказала, что... показав пальцем на своего мужа, сказала: «Вот его я беру с собой». А он с радостью согласился, потому что жить в этом гадюшнике он уже не мог. Он действительно полюбил ее очень сильно, и расставаться с ней... А закон есть закон — бояре писали все это. Он с радостью ушел, и когда вот он ушел, началась грызня — реальная грызня за власть — кто сядет на трон. И наиболее умные бояре, которые поняли, что так больше нельзя, потому что если трон не поделен, если нет головы, то все княжество начинает разрушаться — вот еще чуть-чуть, и начнется уже что-то типа гражданской войны, — они его нашли, попросили: «Князюшка, ну сколько ж можно-то? Давай, возвращайся!» Он сказал: «Я только с женой со своей буду...» Говорят: «Все-все-все! Как хочешь, так и возвращайся!» (Смеется.)
А. Митрофанова
— «Только вернись!»
Ю. Кулаков
— Да.
В. Емельянов
— Меня немножечко смущает второе — через точку, я так понимаю — название этого мультфильма: «Битва за Муром». Вот слово «битва» немножко меня смущает. Например, если бы это называлось «Петр и Феврония. Спасение Мурома» или «Петр и Феврония. Битва за любовь» — ну да... А вот как бы «Битва за Муром»...
Ю. Кулаков
— Вот здесь у нас пока немножко такой знак вопроса стоит, конечно, под этим титром, да...
В. Емельянов
— «Битва за Муром», да?
Ю. Кулаков
— Да, под «Битвой». Потому что ну как бы были такие предложения — «Битва»... Но, как вот сказал мне генеральный продюсер, когда я высказал свое сомнение, он сказал: «Ну как же, Юрий Львович, ну вот посмотрите — врачи, например, борются за жизнь, и не говорят, что «борьба» — «битва за жизнь», «битва за...»
В. Емельянов
— Никогда врачи так не говорят. Я несколько лет — ну, немного, правда, два или три года — провел в отделении реанимации и интенсивной терапии... в отделении реанимации Клиники нервных болезней Первого Меда, когда практику там проходил и с удовольствием вообще всегда в этом отделении, как только была возможность, я шел туда опыта набираться, потому что мне кажется, что это одна из самых интересных медицинских профессий, на мой взгляд. Никогда таких слов не было — «битва за жизнь», «спасти»... «Спасение» — да.
Ю. Кулаков
— «Спасение» — да, это может быть.
В. Емельянов
— «Борьба за жизнь».
Ю. Кулаков
— Но, в данном случае, просто я, когда я рассказал вкратце, совсем вкратце, историю жития их... Здесь просто нужно иметь в виду сам фильм, сам сценарий фильма — что там происходит. У нас там происходит действительно битва вот этого Петра, которому потом помогает Феврония, — битва с неким загадочным змеем, который, собственно, описан даже в житии, который появился в Муроме, и почему-то он появился в образе старшего брата Петра — князя Павла. Можно долго об этом говорить... Но у нас на протяжении всего фильма действительно происходит как бы битва вот с этим змеем, который в конце — условно, скажем так, — Петр три раза его побеждает, у него три жизни. И в конце он все-таки садится на трон — когда Петр оставляет Муром. В результате никто из бояр не осмеливается, но садится вот этот вот змей. И на протяжении всего фильма, собственно, и происходит вот эта битва Петра с этим загадочным змеем, который поселяется в Муроме, который в разных личинах появляется на протяжении фильма. Ну, и, в конце концов, все-таки с помощью Февронии они одолевают его.
А. Митрофанова
— Вы говорите — загадочный змей. Но ведь змей — это такое... часто воспринимается как образ зла, образ греха. Это какое-то олицетворение такое темных сил?
Ю. Кулаков
— Да, мы говорим «образ зла», и, вроде бы, нам все становится понятно. Но это же «вроде бы», а на самом деле непонятно. Потому что — ну откуда зло, ну что такое зло?
А. Митрофанова
— Скажите, а Вам эта история про Петра и Февронию — лично Вам — чем она интересна? Что Вас в ней, особенно как художника, как автора, занимает и интересует?
Ю. Кулаков
— Ну, во-первых, то, что это наша история, наша славянская, наша российская, наша русская история. То, что они действительно жили, эти люди...
А. Митрофанова
— Исторические личности.
Ю. Кулаков
— Да. Я видел их мощи в храме в Муроме, они до сих пор там лежат.
И само предание — я говорю, вот почему я сказал, что «загадочный змей», — потому что, ну, змей — он вообще всегда загадочный, так же, как... Добро — оно понятно, вроде бы, понятно, да? То есть ты делаешь добро, потому что ты не можешь терпеть что-то. Вот ты хочешь сделать, помочь чему-то. Это вот позыв сердца.
По поводу зла там можно тоже много разговаривать, но мы сейчас не будем на этом останавливаться. Там интересен просто сам вот этот загадочный образ, который появился, и каким образом все это происходило с Петром — почему он заболел, почему он два раза заболел, почему второй раз приезжал, как князь, который самолюбив, высокомерен, с большим таким апломбом, и вдруг женится на простолюдинке в силу каких-то обстоятельств, а потом вдруг оказывается, что это действительно большая глубокая любовь, — вот это вот история интересная, помимо той линии, которая насквозь проходит, естественно, по фильму — этой борьбы с этим змеем, который там появляется. Есть еще вот эта линия любви, когда человек начинает бороться со своим собственным... ну, то, что называется «своим собственным эго» — эго с представлением о себе как о князе... Там у нас в фильме есть момент, когда его друг спрашивает, приехав с молодой женой: «А ты-то, Петь, когда, типа, женишься?» И он говорит: «Да я еще... Нету пока еще достойной руки моей. Где ее взять-то? Не выросла еще. Если только вот принцесса византийская, может быть, какая-нибудь».
А. Митрофанова
— Ах-ах, скажите, пожалуйста!
Ю. Кулаков
— Да. Ну, вот он такой — он понимает... А тем более, когда он первый раз уже победил... вернее, второй раз победил вот этого...
А. Митрофанова
— ...змея...
Ю. Кулаков
— ...Лжепавла, да, который, собственно, является вторым воплощением этого змея с помощью Агрикова меча, который же сам и нашел, — ну, не без помощи Февронии, конечно... Она так опосредованно ему помогла, — то здесь у него крыша, что называется, совсем поехала.
А. Митрофанова
— Слушайте, но ведь получается тогда, что это история про то, как меняется человек под воздействием любви.
Ю. Кулаков
— Ну, как меняется человек — безусловно, конечно. Под воздействием обстоятельств, и как потом ему приходится потихонечку расхлебывать все то, что он сделал, и искать правильный путь. А правильный путь — это путь сердца только. Он понимает, что... То есть вот обстоятельства таким образом складываются, что он опять вынужден приехать к Февронии, потому что только вот она может излечить эту болезнь, которая у него... с ним случилась.
А. Митрофанова
— Вы знаете же ведь, что по поводу этой истории тоже высказывают, когда читают текст Ермолая-Еразма, говорят: «Ну, все понятно про этого Петра, все понятно про эту Февронию — она его шантажом заставила на себе жениться, а он, придавленный вилами к стене, не знал, куда деваться, у него не было другого выбора», — ну, и так далее. «А он вообще такой слабовольный, слабохарактерный
Ю. Кулаков
— Безусловно, конечно. И здесь сам образ Февронии тоже очень интересный, потому что молодая девушка (я бы даже назвал ее «девочка») — ну, по преданию, ей было лет 18, наверное... Но она уже прославилась тем, что она исцеляла людей — исцеляла травами и молитвой. О ней уже знали в Рязанском княжестве, о ней слух доходил до Муромского княжества. Почему они к ней-то повезли — потому что уже слух был такой. То есть это необычный человек очень, сама Феврония была. Если вот в 18 лет, когда Петра больного привезли к ней, и она его исцелила, то есть это человек такой необычайной силы был.
В. Емельянов
— Что касается трав, травников и так далее — вообще, если так задуматься, в старой русской деревне травником был вообще чуть ли не каждый, потому что все прекрасно знали: вот эта травка — от этого, эта травка — от этого. Я, будучи однажды в деревне с чудным названием Лихарево... Это, кстати, неподалеку совсем от храма Покрова-на-Нерли
Ю. Кулаков
— Они еще свеженькие, да, такие были? С огорода?
В. Емельянов
— С огорода и с куста.
У нас сегодня в гостях известный российский режиссер, аниматор, сценарист Юрий Кулаков. Мне хотелось бы поднять вот какую тему. Вот странная ситуация складывается: смотрите, выходные дни, и в кинотеатрах, в основном, и в торговых центрах, коих сейчас вообще не счесть, дети вместе с родителями отправляются в кино или, предположим, дома сидят, садятся к телевизору или выбирают себе какой-то диск, или скачивают себе какой-то мультфильм и очень долго не могут найти какую-то нормальную вот такую семейную историю, чтобы ее посмотреть. То есть... Ну, потому что нет этих фильмов. Фактически, детских фильмов, фильмов для детей, скажем, младшего возраста, какие были у нас в свое время... Нету фильмов хороших про подростковые проблемы и про подростковую жизнь, которые мы тоже помним из нашей юности. Их просто нее производят, по всей видимости, коли их нету. Возможно, их производят, но они не доходят до проката, это другая тема. Но запрос-то есть социальный! Почему он не удовлетворяется?
Ю. Кулаков
— Я думаю, что здесь очень многое сейчас связано с так называемой коммерциализацие
И здесь тоже еще очень немаловажный момент, что создатели фильмов завязаны на прокатчиках. А кто такие прокатчики? Это люди, у которых есть свои кинотеатры и которые прокатывают кино. Они смотрят это кино и говорят: «Ой, ребята, Вы знаете, чего-то вот нам... Он хороший, конечно, он теплый, добрый такой, но кто на него пойдет? Ну, придет несколько семей, посмотрит его, но мы же не сможем его прокатывать с утра до вечера. Ну это не боевик, это... Подростки не пойдут, пацаны не пойдут, я не знаю... Более взрослые — тоже не пойдут. Он хороший, детский, теплый — кино... Ну, куда нам его?»
В. Емельянов
— А почему тем же самым, например, прокатчикам или продюсерам не повернуть голову в сторону теперь всеми ненавидимой Америки, где вбухиваются миллионы долларов, сотни миллионов долларов в детское кино, в мультипликацию, в фильмы так называемого семейного формата, фэнтези-фильмы — смотрите сколько «Звездные войны» принесли дохода! И это просто то, что мне сейчас в голову пришло. И отбиваются эти деньги, и ходят люди в кинотеатры, и качают из Интернет-кинотеа
А. Митрофанова
— О чем потом можно сесть и с ребенком поговорить.
Ю. Кулаков
— Все правильно Просто мне кажется, что сейчас у нас такое время, когда кинематограф превратился в шоу. Это вот должно быть шоу такое — ну, и в хорошем, и со всеми прилагающими, да? В смысле... Кинематограф — это развлечение. То есть люди идут туда посмотреть, поесть попкорн — ва! А потом до них, может быть, что-то дойдет, что там какая-то идея была — в общем-то, неплохая эта идея-то.
Спецэффекты — это больших денег стоит, особенно хорошие спецэффекты. То есть вот нужно удивить, особенно 3D — очки там, все. Это понятно вообще — нужно ахнуть, выйти и сказать своему другу: «Слушай, старик, ну ты сходи — там ва!» — «А про что кино?» — «Да не важно! Иди, сходи и посмотри просто! Ништяк, получишь удовольствие!» — «Ну, а про что кино-то?» — «Да не важно! Просто красиво все, здорово — как стреляют, и вообще там такие погони, такие пространства, такое все... Ну, шоу!»
У нас вот почему здесь такая ситуация складывается, что на детское кино выделяется мало денег, это не шоу. Оно может быть... гениальный сценарий, очень теплый, очень хороший, но это не шоу, и люди, прокатчики, понимают, что люди особо на это кино не пойдут. Они лучше заплатят немножко денег чуть побольше, возьмут американский какой-нибудь там боевичок или какое-нибудь кино, где есть вот это вот, и будут прокатывать его, и люди все-таки будут ходить смотреть.
В. Емельянов
— И дети тоже будут смотреть!
Ю. Кулаков
— И дети тоже, безусловно. Ну, если там не стоит «16+» или, там...
В. Емельянов
— Мои все равно будут.
Ю. Кулаков
— Вот, естественно, тоже будут смотреть, потому что дети уже тоже со своими компьютерными играми — им нужно уже объемное пространство такое вот. А фильм «Варежка» смотреть, наверное, не будут.
В. Емельянов
— Да, да.
А. Митрофанова
— Ну, а что-то можно сделать? Сделать можно что-то с этой ситуацией?
В. Емельянов
— Во-первых, Алла. А во-вторых: а что мы получим на выходе от этих детей буквально через десять-двенадцат
А. Митрофанова
— Ну, разное получим, в зависимости от того, какое влияние имели, например, родители с альтернативным видением мира.
В. Емельянов
— Согласен. А тут все вместе: тут и родители, тут и школа, тут и сама жизнь, в общем-то. А она-то вот такая!
А. Митрофанова
— Я согласна — это, безусловно, тема, которой надо заниматься серьезно, но почему-то у нас она — вот я не знаю, сколько лет проходит, воз и ныне там. Как это началось тогда, в 90-е, когда у нас поколение брошенных детей впервые образовалось, которыми никто не занимается, вот так и сейчас у нас какие-то в этом смысле, в плане... Есть какие-то точечные явления, как то, например, чем Вы занимаетесь — Петр и Феврония... Я думаю, что это — дай Бог, чтобы все получилось, и эта картина была прокатной, хорошей и замечательной, чтобы о ней узнали как можно больше людей и увидели ее. Но так, чтобы это было действительно в масштабе, как это бывает, в тех странах, о которых Вы сказали. Почему у нас невозможна такая история?
Ю. Кулаков
— Ну вот смотрите, я попытаюсь ответить на Ваш вопрос на примере нашего фильма «Петр и Феврония». Когда начинали этот проект, то генеральный продюсер — очень замечательный человек, очень верующий, очень порядочный и такой светлый...
А. Митрофанова
— ...который был в нашей студии...
Ю. Кулаков
— ...да, Юрий Викторович Рязанов, он мне первое, что сказал, что «вот, Юрий Львович, мы хотим снять такое кино — это не коммерческий фильм, это просто будет мультфильм для детей о житии Петра и Февронии». Мы начали работать, памятуя о его словах, что это некоммерческий проект. Начали работать над сценарием — естественно, стараясь далеко не отходить от жития.
Потом пришло время, когда мы стали подавать на поддержку государства, то есть в Фонд кино. Первое, что нам сказали: «Ребята, Вы знаете, у Вас некоммерческий сценарий, мы денег Вам не дадим, потому что не окупится. То есть мы деньги обратно не получим. Желательно, чтобы мы давали деньги, чтобы...» Ну, там есть так называемые «невозвратные деньги», а есть вот большие суммы — они должны как бы вернуться. Поэтому если откровенно некоммерческий кино, некоммерческое кино, соответственно, стало быть, будет, то ну зачем давать деньги, если они просто в никуда уйдут и возврата никакого не будет?
У нас дилемма возникла, потому что ну как-то кино надо делать, для этого деньги нужны. Мы старательно и как бы, как нам казалось, так безболезненно начали потихонечку немножечко делать такой более...
А. Митрофанова
— Экшн?
Ю. Кулаков
— ...динамичный, более экшн... Да, то есть как бы в сторону... ох, не люблю это слово, но в сторону коммерции делать — ну, чтобы хотя бы люди смотрели, потому что, опять же...
В. Емельянов
— Тогда слово «борьба» оправданно.
А. Митрофанова
— Так и появилось, собственно... Да, битва, «Битва за Муром»!
В. Емельянов
— Битва... Тогда оправданна!
А. Митрофанова
— Я, кстати, об этом и подумала — что именно такая логика, наверное, у Вас была, это более продаваемо.
Ю. Кулаков
— Да, потому что, ну, я говорю, изначально был такой вектор, потом мы поняли, что все-таки он не совсем правильный, особенно в наших условиях, особенно в условиях кинематографа, особенно в условиях достаточно такого огромного количества фильмов, которые выходят — и с Запада приходят, и из Америки приходят. То есть нужно стараться быть хотя бы как-то конкурентоспособ
А. Митрофанова
— Ну, дай Бог, чтобы все получилось и получилось хорошо! Мне почему-то думается, что именно так сложится история этого фильма, что он будет кассовым. Понимаете как, ведь нам же всем хочется, чтобы в нашей жизни было чуть-чуть больше света. И хочется, чтобы так же было и у наших детей. Поэтому хочется иногда взять ребенка за руку и повести его именно на такое кино, которое Вы сейчас снимаете.
В. Емельянов
— А его когда ожидать в прокате?
А. Митрофанова
— Чтобы там добро побеждало зло, чтобы там все было, как это сказать...
Ю. Кулаков
— Сейчас я отвечу. В прокате сейчас как раз у нас ведутся переговоры с прокатчиками, и, скажем так, команда нашего генерального продюсера работает над этим и смотрит, когда удобнее поставить... Ну, я думаю, что это будет где-то... У нас очень плавающая такая дата — либо конец сентября, либо октябрь, и даже как-то один раз про ноябрь что-то говорили. Я боюсь сейчас даже говорить на эту тему, но это вот до Нового года будет.
В. Емельянов
— Может быть, там в Муроме есть какая-то дата? А премьера, кстати, в Муроме будет, интересно?
Ю. Кулаков
— Мне бы хотелось. Я сказал об этом Юрию Викторовичу Рязанову, нашему генеральному продюсеру, что было бы интересно муромчанам...
А. Митрофанова
— Посмотреть на реакцию?
Ю. Кулаков
— ...муромчанам сделать такой подарок.
В. Емельянов
— Ну, или предпоказ такой.
Ю. Кулаков
— Да, такой предпоказ — что, «ребята, вот мы сделали кино, мы специально к Вам приехали, поскольку Вы здесь живете, это Ваш город, мы про Вас... не бейте слишком сильно, но можете посмотреть». (Смеется.)
В. Емельянов
— Ой, я думаю, что муромчане — или как правильно? — были бы...
Ю. Кулаков
— Муромчане... Жители Мурома.
В. Емельянов
— Жители Мурома, да! Если кого-то резануло из жителей Мурома слово «муромчане», Вы уж простите меня, недалекого — я просто не знаю, как правильно... Мне кажется, что они были бы очень рады и очень довольны.
А. Митрофанова
— Мне еще почему кажется, что есть перспектива у этой истории — ведь не так давно вышел замечательный мультфильм «Необыкновенное путешествие Серафима» — про преподобного Серафима Саровского и девочку Серафиму. И тоже — как там, в прокат пойдет — не пойдет, будут люди смотреть, не будут? Я знаю, что создателей этого фильма просто забросали благодарными письмами. Люди действительно плакали, когда смотрели.
В. Емельянов
— И это несмотря на то, что там команда менялась, сценарий менялся...
А. Митрофанова
— Ну, как всегда в таких проектах бывают разные сложности. Не всегда даже, кстати говоря, обстоятельствами нашего мира сложности продиктованы. Ну, не суть. Главное — что есть прецеденты, которые вселяют сдержанный оптимизм. И дай Бог, чтобы все у Вас получилось.
Ю. Кулаков
— Ну потихонечку же надо в этом направлении работать. Потому что должны быть какие-то такие «пятнышки», которые не совсем еще исчезли. Пусть светятся эти «пятнышки». Знаете как — когда вот происходит зарождение... Прочитал недавно — ну как недавно? — несколько лет назад, меня поразило, как создается сердце у человека: что когда зародыш получает... то есть клеточка начинает делиться, делиться, делиться — получается такое вот некое пространство, и потом на какое-то время оно застывает, и отдельные клеточки на этом пространстве начинают пульсировать. Начинают пульсировать, потом они входят в один ритм, и потом каким-то загадочным образом они начинают притягиваться друг к другу, соединяться, и вот из сообщества этих клеточек появляется сердце, которое начинает пульсировать, а потом, собственно, и рождается сердце.
В. Емельянов
— Красиво.
Ю. Кулаков
— Поэтому такие точечки — они все-таки должны быть где-то, и в кинематографе, и вообще в нашем искусстве тоже.
А. Митрофанова
— И во всей нашей жизни.
Ю. Кулаков
— Чтобы мы соединились, да, и стало, как вот сердце... (Смеется.)
В. Емельянов
— Юрий Львович, а давайте договоримся с Вами: Вы к нам приходите, пожалуйста, еще раз, поближе к премьере — мы еще поговорим о мультфильме непосредственно. Мы напоминаем нашим слушателям, что наша сегодняшняя встреча была с российским режиссером, аниматором и сценаристом, создателем таких мультфильмов, как «Беовульф», анимированный эпос «Князь Владимир», и вот, дай Бог, скоро мультфильм о Петре и Февронии «Битва за Муром» — Юрием Кулаковым. Программу для Вас провели Владимир Емельянов...
А. Митрофанова
— ...Алла Митрофанова. Спасибо Вам, до свидания!
В. Емельянов
— До новых встреч!
Ю. Кулаков
— До свидания!
Приютили бабушку
Поделиться
Жалея по-настоящему, ты чувствуешь чужую боль как свою и спешишь помочь, потому что не можешь по-другому. Вот, как супруги Ревуновы из Новосибирской области, о которых мне рассказала знакомая журналистка. Александр и Елена взяли к себе жить старенькую бабушку-соседку — просто пожалели её.
Эта бабушка, Анна Васильевна Поспелова, прожила нелёгкую жизнь. Работала в колхозе, во время Великой Отечественной войны трудилась для фронта. Как многие вдовы в то время, одна тянула хозяйство. Воспитала единственного сына, но он не смог стать ей опорой — умер молодым. И когда в семьдесят девять лет здоровье Анны Васильевны пошатнулось, то некому оказалось её поддержать. А она так ослабла, что даже приготовить поесть себе не могла.
Ревуновы обратили внимание, что баба Нюра сдала — осунулась, потемнела лицом. Позвали её жить к себе, и она согласилась. Это произошло в начале двухтысячных. Александру и Елене в то время не исполнилось и тридцати лет. Соседей решение молодых супругов очень удивило. Ведь у Ревуновых тогда были совсем маленькие дети — дочке три, сыну год. И хозяйство они держали большое — коровы, куры, огород. А тут ещё и за немощной старушкой надо ухаживать. Люди гадали, какая в таком поступке корысть, и не могли найти ответ. Дом у Анны Васильевны — ветхий, он так и стоит брошенный, никому не нужный. Пенсия у бабушки копеечная, богатства она не скопила.
Сами Ревуновы на вопрос «зачем?» только плечами пожимают: «Жалко же». И мне кажется, что такая жалость — это форма любви, которая, по слову апостола Павла, не ищет своего.
Все выпуски программы Живут такие люди
«Не скрывай талант. Не для тебя дан он Богом, но для того, чтобы ты передал его другим»
Поделиться
Святой Григорий Синаит родился во второй половине XIII века в Малой Азии. В молодости юноша был пленён османскими турками, напавшими на его родное село. Пленников увезли в древнегреческий город Лаодикию, что находится на территории современной Турции. Из плена будущего схимонаха выкупили греческие христиане. Верующих поразило пение заключённых на церковной службе. Турки отпускали узников в храм, находившийся рядом с их военным лагерем. Там жители и услышали псалмы и каноны в исполнении Григория и хора пленных. После освобождения юноша постригся в иноческий чин и до конца жизни нёс монашеский подвиг. Уже став опытным духовным наставником, схимонах Григорий сам начал писать церковные песнопения. Святой так говорил своим ученикам:
«Не скрывай талант. Не для тебя дан он Богом, но для того, чтобы ты передал его другим».
Все выпуски программы Слова Святых
Платья из чистого льна. Наталья Разувакина
Поделиться
В Переславле-Залесском есть медово-сувенирная лавочка у дороги, хозяйке которой, моя приятельнице, я помогала в качестве продавца в самый горячий сезон — летом, когда в городе много туристов и торговля идёт особенно бойко. Согласившись на новый опыт из любопытства, я оказалась за прилавком. Несколько дней стажировки с напарницей, и вот, я совсем одна. И так ловко у меня всё получается! Так красочно рассказываю я заезжим покупателям и об изделиях местных мастеров, и о сортах меда, а рыбу-ряпушку кладу на весы так, будто всю жизнь этим и занималась! Чувствую, что мне очень идёт льняной передник с вышитыми подсолнухами. Я тружусь с удовольствием.
А главное — с моим появлением в лавке вдруг стали хорошо раскупаться дорогие платья в народном стиле! Платья из чистого льна. Хозяйка рада и только руками разводит от удивления. Ты, говорит, — живая реклама! А мне приятно, да и процент с выручки идёт хороший.
В один из таких дней зашёл ко мне в лавочку ранним утром покупатель — жизнерадостный белозубый брюнет. Улыбка от уха до уха. Он направлялся из Мурманска в Москву, а к нам заехал по пути — в предвкушении яркого отпуска. Казалось, он готов был скупить всё. Глаза его горели при виде кувшинов из керамики, медных колокольчиков, пакетиков с целебными травами... А я еле успевала упаковывать товары. Мы дружелюбно общались, он делился планами и даже приглашал в гости.
И тут взгляд его упал на те самые платья. Вот бы любимую жену обновкой порадовать! Супруга, кстати, просто не пожелала идти по жаре в лавку, осталась в машине. И по телефону разрешила ему купить платье на свой вкус. А примеряла я. Мужчина смотрел восхищённо, всё повторял, что жена у него такая же высокая и стройная. Мне было приятно — и тщеславие моё расцвело пышным цветом. С трудом выбрав одно из двух приглянувшихся платьев, счастливый отпускник расстался с довольно большой суммой и поспешил к машине, держа по нескольку пакетов в каждой руке.
Я же осталась вполне довольная собой. Да вот ненадолго: обнаружила, что большая керамическая кружка, что так понравилась северянину, стоит забытой на прилавке! Упакованная! Он за неё заплатил... Выскочила на улицу — но его, конечно, и след простыл. Я расстроилась очень и очень. Выручку-то я сделала, да. Но вот настроение доброму человеку в самом начале отпуска наверняка подпортила! Как же я не заметила, не проверила, все ли покупки он забрал? Как же я позволила себе увлечься общением, растаять от комплиментов?
Ничего не оставалось делать — только тихонько молиться. Я просила Господа как-то утешить моего мимолётного знакомого, загладить последствия моего греха. Очень хотелось, чтобы улыбка на лице покупателя не сменилась выражением досады.
А ближе к вечеру он вернулся. Нет, не за кружкой. Её отсутствия он просто не заметил. За вторым платьем для жены! Решил вдруг: надо брать оба! А я обрадовалась ему, как родному. И платье продала, и кружку отдала.
Получила урок надолго: всё, что ты делаешь, нужно делать хорошо. Даже если работа временная и тебя за неё и так хвалят. Не собою любоваться надо, а о людях думать. Казалось бы — азбучные истины, но и их нам Господь напоминает, как детям... И любит нас — чад своих. Ведь и эта история закончилась просто прекрасно.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
