Часто в разговоре о вере можно услышать такие слова: «Религия всегда связана с тайной, и чем больше ты приближаешься к тайне, тем более непостижимой тайна становится». Философ здесь добавил бы, что возможности человеческого познания — ограничены. И это, надо полагать, в особенности точно, когда речь идет о познании Бога. Потустороннего. Того, Кто создал этот мир, но Сам — не часть этого мира. Есть граница познания, за которую человек не проникнет никакими средствами своего ума. Просто не дано… Есть тайна.
Кому-то это покажется грустным. А то и возмутительным. Почему ваш Бог оставляет какие-то тайны? Что он скрывает?
Вопросы справедливые. И когда верующие говорят о Боге как о тайне, за этим и вправду легко увидеть попытку уйти от ответа через отрицание вопроса. Дескать, есть вещи, которые нам знать не дано, а значит, и спрашивать нечего. Не нашего ума дело. А наше дело — ходить в Церковь, читать молитвы, слушать священника. А уж «границы человеческого познания» — это пустое философствование. В самом едком смысле слова…
Но «на не нашего ума дело» — неудовлетворительный ответ для человека ищущего. Или даже — вовсе не ответ. Потому что отрицательная мотивация — «не думай об этом» — не может быть ответом. Чтобы понять и принять, нужно дойти до утверждения. До положительного тезиса. До конца. Но каким он может быть, если Бог — это тайна? И до конца эту тайну человеку не раскрыть…
Одна моя знакомая однажды употребила выражение, которое я часто цитирую в разговоре об отношениях Бога с человеком: «Обещание надежды». Мне кажется, что когда богослов— опираясь на Евангелие, святых отцов и всю философию от Сократа до Лосева — говорит,что познать Бога до конца невозможно, это — не об утаивании или сокрытии чего-то, а как раз — об обещании надежды. Это не о том, что Бог якобы что-то скрывает таким образом, чтобы мы не узнали. Сама эта постановка вопроса значила бы, что у нас в принципе есть возможность это «что-то» узнать. Но человек — он в каком-то смысле «всего-лишь-человек». А Бог — Тот, кто принципиально больше. И наши возможности здесь на земле ограничены. Но христиане верят в вечную жизнь с Богом после смерти. И сказать:«нам это здесь недоступно» —это не принижение человека на земле, а наоборот — выражение величины того сокровища, которое ждет человека на небе. Христиане верят, что это сокровище — больше того, что мы сейчас можем вместить. Больше наших самых смелых представлений о счастье и радости.
Вот и положительный тезис в разговоре о Боге как о тайне. А еще — захватывающая перспектива, не правда ли?
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
Взгляд с иконы. Наталья Сазонова
Как-то я проводила урок в воскресной школе. Подросток лет 15-16-ти спросил:
«А как вы пришли к Богу»?
Стала рассказывать.
В то время мне тоже было 16. Росла я в самой обыкновенной советской семье. Крещённых среди нас не было. Однажды мама сказала нам с сестрой: «Девочки, надо креститься. В выходные мы поедем загород. На разговор к одному батюшке». Вот это было неожиданно!
«А ты же сама не крещённая. Ты что, в Бога веришь?» — спросили мы маму. И тут выяснилось, что мама уже год, как крестилась, верит в Бога и ходит в храм. Она была строгая, а мы послушные. Да и что, я-подросток, могла сказать против? Разве только: «Почему, если Бог есть, то не защищал крестьян от помещиков?» Очень я переживала об этом. Сейчас уже не помню, что ответила мне тогда мама. Но через неделю мы отправились в далёкий от Москвы приход. В то время, в середине 80-х крещение в Москве было нежелательным. Могли начаться проблемы с органами.
Итак, все вместе, поехали на встречу с батюшкой. Дорога длинная. Времени подумать много. Окончательного согласия креститься я ещё не дала. В электричке всё переживала: «А кто такой этот батюшка и что мне ему говорить? А как всё будет проходить и зачем я вообще согласилась поехать? Да ещё в такую даль! А точно Бог есть? И наконец: А верю ли я в Него? И честно самой себе: Я не знаю, есть ли Он, чтобы верить в Него. Нет! Я не верю». Но что-то подсказывало мне сделать этот шаг. Шаг навстречу...
И вот мы на месте. Тот вечер помню хорошо. Батюшка ждал нас в своей сторожке. Звали его отец Дмитрий Дудко. Это потом я узнала, что жил он в Москве, а служил очень далеко от дома. Так и ездил по 4 часа в один конец. За проповеди власти перевели его на приход подальше от Столицы. Проповедовать священнику в советское время строго запрещалась.
Тогда я увидела перед собой человека небольшого роста. К шестидесяти, совсем седого. Он встретил нас приветливо, как будто знал давно. Усадил с собой за стол поужинать. Стали знакомиться. После ужина, с каждой из нас по отдельности беседовал в своем кабинете.
Подошла моя очередь. Вошла. Волнуюсь. Первое, что вижу — икона. Большая, в старинном киоте. Теперь уже знаю, это был Спас Нерукотворный. Перед иконой горят свечи. В комнате пахнет воском. Батюшкин голос: «Наташенька, ты уже взрослая. А взрослые люди перед крещением должны покаяться в своих грехах перед Богом». Сказал и посмотрел на ту икону. Я тоже посмотрела на Того, Кто на ней изображён, потом на батюшку... и вдруг увидела один и тот же взгляд! Взгляд полный любви. Этот взгляд располагал к доверию. «Покаяться в грехах»- прозвучало в голове. И я вдруг впервые осознала, что хочу доверить всё, что было на совести, Богу.
Батюшка выслушал мою исповедь. Первую, искреннюю. На следующий день мы с сестрой крестились.
Когда ехали домой, я уже не спрашивала себя, верю ли в Бога? Я точно знала, что верю. знала, что Он есть.
А на вопрос: как пришла к Богу, отвечаю просто. Это не я пришла к Нему. Это Бог пришёл ко мне! Просто надо сделать самому шаг навстречу.
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение