В детстве Ивану Шмелёву подарили книжку с рассказом Толстого «Чем люди живы?» Любознательный мальчик добросовестно ее прочел, после чего заключил, что ему все-таки больше нравится «про индейцев». Любовь к обитателям прерий он сохранил до гимназических лет, именно она привела его к неожиданному знакомству с Чеховым: есть версия, что рассказ «Мальчики» Антон Павлович написал именно под впечатлением бесед с Ванечкой и его друзьями. Наталья Солнцева, автор замечательной книги «Иван Шмелев. Жизнь и творчество» о ярчайшем представителе писателей «русского зарубежья», интересно рассказывает об этом факте и о том, что Толстой еще вернется в жизнь Ивана Шмелева. Пройдет совсем немного времени, и юноша попадет-таки под влияние «яснополянского мудреца» В отличие от бородатого кумира своей юности, Иван Шмелев приобрел славу именно как православный писатель. Однако путь к воплощению христианских идей в его творчестве был долгим и трудным. На этом хитросплетении жизненных обстоятельств и литературных прорывов писателя основывает свою работу Наталья Солнцева. Читать ее любопытно хотя бы потому, что параллельно с биографией Шмелева нам открывается целый исторический срез эпохи. Сначала это Москва – старая, купеческая. Рынки с изобилием товаров, привезенных со всех концов необъятной России. Разношерстный люд: рабочие, трактирщики, купцы, лавочники, нищие богомольцы. Церкви, монастыри, Троице-Сергиева Лавра. И над всем этим – фигура отца Шмелева, который был для маленького Ивана центром его деткой вселенной. Проходит время, и мы видим уже взрослого героя, подхваченного безжалостным кровавым вихрем, имя которому – революция. Гражданская война уносит в небытие весь прежний мир, а вместе с ним - и воевавшего на стороне белогвардейцев сына Шмелева. Эпизоды того страшного периода отражены в его эпопее под названием «Солнце мертвых». Наталья Солнцева отмечает, что именно это произведение стало первым шагом писателя к христианскому художественному мировосприятию. Свое самое знаменитое произведение, «Лето Господне», Иван Шмелев написал уже вдали от родины – в Париже, куда писатель был вынужден эмигрировать. В книге «Иван Шмелев. Жизнь и творчество» Наталья Солнцева подробно останавливается как раз на парижском периоде его жизни, рассказывает о политических взглядах Шмелева, рисует его более чем скромный быт. Автор подчеркивает любовь к родной земле, которую писатель старательно и бережно хранил и пытался культивировать на чужбине даже в мелочах. На маленьком участке при летнем домике, который предоставляло в его распоряжение семейство Деникиных, Шмелев выращивал картошку и огурцы, и часами мог просиживать в березовой роще неподалеку. Россию, ушедшую, канувшую в небытие, он накрепко сохранил у себя в сердце и называл ее не иначе как «солнцем живых». …В одной из бесед с Чеховым юный Шмелев, желая блеснуть эрудицией, хвалился, что перечитал всего Мельникова-Печерского. Хитрый Антон Павлович решил «подловить» молодого хвастунишку, и спросил, читал ли он роман «На небесах», которого у Мельникова, разумеется, нет. Шмелев хотел было заявить, что читал в том числе и это, но, к счастью, вовремя сдержался. Он еще не знал тогда, что именно на небесах будет черпать вдохновение для своего творчества.
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе