"Музыка народная и авторская". Светлый вечер с Еленой Фроловой (эф. 14.09.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Музыка народная и авторская". Светлый вечер с Еленой Фроловой (эф. 14.09.2015)

* Поделиться

Елена Фролова1У нас в гостях была певица, композитор, поэт Елена Фролова.
Мы говорили о творческом пути нашей гостьи, о том, как ее жизни появилась гитара, а потом гусли и лира. Елена рассказала о том, чем для нее является русская народная музыка, а чем - музыка авторская, а также размышляла о том, какое место для нее в творчестве занимает Бог.

 

Ведущие: Владимир Емельянов, Константин Мацан

В.Емельянов

— Здравствуйте, в эфире «Светлый вечер» в студии Владимир Емельянов и Константин Мацан.

К.Мацан

— Добрый вечер!

В.Емельянов

— У нас сегодня в гостях Елена Борисовна Фролова, но мы договорились, что мы будем общаться просто по именам, потому что все себя реально сконфуженно чувствуют, если бы мы еще с Костей по имени отчеству представлялись, было бы вообще, конечно, караул.

К.Мацан

— Дворянское собрание такое.

В.Емельянов

— Да, Елена – автор-исполнитель песен, актриса театра Елены Камбуровой и мы, Лена, давайте начнем с самого начала, ну, во-первых, здравствуйте!

Е.Фролова

— Здравствуйте!

Наше досье:

Елена Фролова, родилась в Риге. В школе занималась в хоре, играла в гитарном ансамбле. Первое выступление на большой сцене состоялось в 1986 году на фестивале в Сосновом бору. В дальнейшем Елена принимает участие в фестивалях авторской песни, лауреат Второго всесоюзного фестиваля авторской песни в Таллине в номинациях автор-композитор и исполнитель. С 1989 года работает в театре музыки и поэзии Елены Камбуровой. После того, как освоила гусли в ее репертуар вошли русский духовный стих и русская народная песня. Организовала музыкальный фестиваль «Гусли мира» в Суздале. Исполняет песни на стихи таких поэтов, как Марина Цветаева, Анна Ахматова, Арсений Тарковский. В репертуаре Елены Фроловой около 1030 песен.

В.Емельянов

— Лена выросла в Риге, в школе у Лены был хор, и в хор Лену не приняли.

Е.Фролова

— Ну, не совсем так, меня приняли, но просто этот добрый человек, мой первый учитель, действительно учительница пения, которая, наверное, подарила мне, ну как распахнула какое-то окно в этот солнечный мир, подарила эту любовь к музыке, к поэзии и как-то так, что-то такое сделала волшебный пинок такой какой-то, ну не пинок, а скорее так, знаете, когда в спину аккуратненько так тебе…

В.Емельянов

— До свидания!

Е.Фролова

— Нет-нет, не до свидания, наоборот, с благословением таким. Вот, и вот был хор, естественно в каждой школе в советское время был хор, в который я очень любила ходить, во-первых, потому что это был замечательный человек, вот Людмила Анатольевна – наша учительница пения, ну и вообще я любила петь. Но как оказалось, пела я громко, но не точно интонировала, видимо был не проснувшийся слух, ну, то есть…

В.Емельянов

— Мимо нот?

Е.Фролова

— Ну где-то так, мимо некоторых нот, но это существенно.

К.Мацан

— Но с вдохновением.

В.Емельянов

— Вы знаете, Вы второй музыкант дама, которую я встречаю в своей жизни, у которых изначально с музыкой не складывалось. Мне просто довелось в свое время с Юлей Чичериной пообщаться, ее просто вообще гнали метлой, просто веником из этого хора, говорили: «Ну что вы делаете, зачем она здесь нужна, она портит нам всю картину, она вообще петь не умеет».

Е.Фролова

— Вот, то же самое, только в связи с тем, что видимо я это делала самозабвенно и громко, весь второй голос, который со мной пел, я его естественно уводила за собой своим эмоциональным таким воеводством и правильная педагог, которая пришла помочь выстроить правильный хор, она сказала: «Ну вот это вот существо тебе мешает, этот голос». Меня попытались вывести, но в связи с тем, что Людмила Анатольевна по природе своей, ну, наверное, ангельской души человек, она сказала: «Я не могу ей сказать уходи, - хотя мне попытались это сказать, - потому что человек очень хочет петь». И та вторая, Людмила Ивановна, кстати сказать, тоже замечательный человек, сыгравшая в моей жизни тоже определенную очень добрую роль, она просто стала со мной заниматься. И в связи с моим желанием, хотением, стремлением, я уже не просто в хоре пела, а уже они создали потом ансамбль и научили меня не просто интонировать, а выстраивать второй голос. Кстати, обе с Украины, поэтому вот эта вот природная…

В.Емельянов

— Музыкальность.

Е.Фролова

— Украинское вот это вот двух-трехголосие запросто выстраивали, вот этот навык мне как-то подарили, ну и видимо, я ухватила еще жадно своей жаждой вот этой петь. Так что вот эти два замечательных человека в моей жизни, которые появились, они мне подарили радость звучания своего голоса, как-то, чтобы он был более, или менее приятен и адекватен слуху окружающих. Так что, тут скорее даже не выгнали, а сам факт, что по идее меня нужно было бы, чтобы было почище выбросить, как у Господа Бога, но мне дали не просто шанс, а просто помогли и подарили такой мой путь.

В.Емельянов

— И потихонечку-потихонечку-потихонечку все выровнялось?

Е.Фролова

— Да-да-да, то есть это была уже моя судьба, потому что собрались две добрые воли, две добрые души, которые из невозможного сделали такую дорогу, тропинку в бурьяне.

К.Мацан

— К вопросу о судьбе, ведь и правда часто бывают истории, что талант, который потом становится для человека главным, открывается не сразу. Вот Вы сейчас уже с позиции прожитых лет, как это оцениваете, зачем такие ситуации Господь посылает? Это чему-то учит?

Е.Фролова

— Ну не просто учит, если бы не было как в искусстве, как в книге какого-то прецедента такого, то есть, не было бы самой книги, не было бы интереса ее писать, читать. То есть, видимо это была необходимость самой судьбы, чтобы была такая как бы проблема, как у человека проблемы со здоровьем, он идет в фигурное катание и становится звездой фигурного спорта.

К.Мацан

— Да, тоже известные истории такие.

Е.Фролова

— То есть, видимо тут было…

В.Емельянов

— Вопреки, то есть.

Е.Фролова

— Было некое сопротивление, да и проявление какого-то характера и действительно Божьего промысла через людей, как и всю жизнь в моей судьбе так и есть, все через людей, но с некоторых пор я понимаю, что с чьей-то высшей доброй воли происходит, чтобы обратить внимание, видимо, чтобы этот узелок завязался на память и чтобы был этот момент, когда оп, и это было начало. А так бы оно просто шло бы, и шло бы, и начиналось бы где-то…

К.Мацан

— Да, фиксация внимания такая.

Е.Фролова

— Возможно, да, может быть так.

В.Емельянов

— Через какое-то время мама Вам дарит гитару, Вам в это время 12 лет и Вы уже начинаете прямо с 12 лет писать, да, свои песни?

Е.Фролова

— Ну, как бы, да, назовем это песнями, крики души такие. Ну я просто играла сама по себе на каких-то трех струнах, как умела, потом пошла еще в кружок, тоже это отдельная песня – человек, который вел этот кружок гитарный, его звали… как же звали то его, я помню, что фамилия была Азовский-Руссо, а как имя отчество не помню, он был немолодой человек, который большую часть своей жизни, то есть, он родился в Риге, русского происхождения, но русско-еврейского такого. Он большую часть своей жизни провел за границей, вернулся уже в преклонном возрасте и как бы существовал тем, что он просто вел эти гитарные школы. Это тоже был отдельный такой мир, и те люди, которые вели хор и те, которые гитару, потом у меня еще был фото-кружок.

К.Мацан

— Драмкружок, кружок по фото…

Е.Фролова

— Нет-нет… это, но драмкружок тоже кстати был, и это все были люди, вокруг которых собирались мы, дети. И это в первую очередь не формальное пришел и ушел, мы вместе справляли дни рождения, мы вместе отправлялись в какие-то походы. Мне как-то с самого начала очень повезло со взрослыми людьми, с педагогами. В первом классе у нас была замечательная учительница, мы весь первый класс не учились, ей даже замечания делали, а ходили в театры, музеи. То есть она нам просто дарила мир окружающий, а потом мы сплотились в некое такое общее пространство, уже возникало взаимоотношение… это очень важно, как я понимаю, я в принципе какие-то вещи, которые пытаюсь выстраивать даже в свой фестиваль, вот «Гусли мира», в первую очередь нужно создать некую команду, некую атмосферу, некоторое поле в котором потом людям будет хорошо с тобой общаться. Музыканты, которых ты приглашаешь с тобой работать, им просто должно быть комфортно с тобой по-человечески, потому что у меня, к сожалению, нет музыкального языка с которым я могу с ними разговаривать, я живу без знания нотной грамоты, поэтому мне нужно договариваться на человеческом языке. То есть, сесть вместе чая попить, вкусный тортик, пирожок, там, какие-то общие темы и ты понимаешь, можешь ты с этим человеком, или нет.

К.Мацан

— И чтобы душа зарезонировала.

Е.Фролова

— Да, потому что, есть формальные вещи, которые можно сделать хорошо, ремесленно, но как-то так получилось, что я помимо этого. То есть, это тоже важно, это существует в жизни, но мне как-то я сразу поверх этого пошла дальше, то, что за ремеслом. Человек осваивает ремесло, чтобы что-то.

К.Мацан

— Я вот тут не могу не спросить, Вы говорите так тепло об учителях, с которыми Вы встречались в детстве – это понятно, в детском возрасте вообще фигура учителя важна. Но ведь фигура учителя продолжает быть важна и всю последующую жизнь. А во взрослой жизни, кто для Вас учителя такие с большой буквы?

Е.Фролова

— Ну, в первую очередь, Елена Антоновна Камбурова – это человек, который как бы меня взял под крыло с первого моего момента появления здесь, в еще таком очень неоперенном 18-ти летнем возрасте, тоже Божий промысел. Я знаю, что Елена Антоновна, она человек очень чуткий, но вместе с тем – это закрытый мир, естественно – это не открытое поле по которому там… и наверное, как-то так ангел ей какой-то шепнул. И вот собственно я под этим крылом существую всю свою сознательную жизнь, уже находясь здесь в Москве почти 25 лет и это существенно. Я не знаю, как бы я жила, если бы не ее присутствие в моей жизни – человеческое, творческое.

К.Мацан

— А вот человеческое, учитель же учит, может учить чему-то в профессии, в работе, в ремесле, а может чему-то человеческому.

В.Емельянов

— Мне кажется, что в первую очередь это именно человеческое.

К.Мацан

— Безусловно.

Е.Фролова

— Одно от другого неотделимо. В первую очередь – это личная вот какая-то химия, да, когда ты понимаешь, что это твой человек. Вообще, даже в церковной практике все передается живой вот этой, через руку, через человека, от учителя к ученику. В первую очередь живое общение, то естЬ, можно книги читать, музыку слушать – это тоже важно, огромная часть моей жизни. Но живое общение ничем в человеческом нашем существовании ничем не перекрывается – это самое главное.

В.Емельянов

— Итак, мы поговорили о начальном пути Елены Фроловой – актрисы театра Елена Камбуровой, автора-исполнителя не только песен, но и духовных стихов, и народной песни, и романсов, и мы об этом поговорим чуть попозже, и вот сейчас, чтобы поставить точку в первой части нашего разговора, я предлагаю послушать что-нибудь из творчества Елены Фроловой. Лена, что мы с Вами будем слушать, вместе с нашими слушателями?

Е.Фролова

— Я предлагаю послушать такую песню, которая появилась на волне моего огромного стремления к тому, чтобы проникнуть в свою родную русскую народную песню, о которой я ничего не знала в силу того, что родилась в культуре латышской, как бы пространство Латвии. И я стала слушать просто очень много записей фольклорных. И появилась песня моя, моя русская народная, которая мне открыла… это дороженька, которая мне открыла дорогу к русской песне.

 

Подарил и Боженька

Мне тебя, дороженька,

Хожу по свету я,

Ни на что не сетуя.

Ни на что не сетуя,

Завожу беседу я

С ветром в чистом поле,

Где душа на воле

Песни напевает,

Горе забывает.

 

Подарил и Боженька

Мне тебя, дороженька,

Небо, да травушку,

Да любовь-отравушку.

Да любовь-отравушку -

Злым людям забавушку,

Добрым людям горюшко -

 

Золочёно горлышко -

Запоёт-заплачет,

Всё переиначит.

 

Подарил и Боженька

Мне тебя, дороженька,

Слева да справа -

Русская держава,

Спереди да сзади -

Люди Христа ради,

Как и я, болезныя,

Ходють, бесполезныя,

В чаще бездорожия

Ищут слово Божие.

 

Подарил и Боженька

Мне тебя, дороженька...

 

В.Емельянов

— Итак, Елена Фролова – песня «Дороженька», которую мы с вами только что послушали. У нас сегодня в гостях певица, композитор, поэт, автор-исполнитель. В студии Владимир Емельянов и Константин Мацан. Лена, а сложно петь а капелла, с аккомпанементом проще, наверное, есть за что спрятаться, если так можно сказать.?

Е.Фролова

— Ну, для меня гитара – это часть, как шутили мои друзья, часть фигуры моей. То есть, такой конь и если ты хочешь это ощущение полета какого-то очень важное оседлать, и вообще даже я себя по-другому чувствую, у меня связано с руками, если я играю, то я помню текст, так видимо уже как-то физиологически это связано. Гусли немножечко другой инструмент, пришлось осваивать другие мозговые центры, но это тоже все интересно.

В.Емельянов

— А помимо… гусли, а еще же есть скифская арфа, я…

Е.Фролова

— Да.

В.Емельянов

— А что это за инструмент скифская арфа?

Е.Фролова

— Скифская арфа – это очень интересный инструмент. Это реконструкция инструмента, который нашли в скифском кургане на Алтае в 1947 году археологи, почти хорошо сохранившимся, он очень похож на тот инструмент, который нашли в Трое Шлиман нашел.

В.Емельянов

— Как он выглядит приблизительно?

Е.Фролова

— Вот такая как бы лодочка, мачта, и от мачты к лодочке протянуты струны. То есть, как арфа ложился и играли двумя руками, или как-то… я не знаю, как играли – это трудно себе представить – это скифы играли, или там в Трое.

К.Мацан

— А как вообще возник интерес к этим инструментам и я даже спрошу прямо, а зачем? Ну неужели на гитаре одной не играется?

Е.Фролова

— Ах, оно началось с того, что трудно ли петь а капелла. Я хочу сказать, что очень легко петь а капелла, когда идешь по дороге, в поле, когда сама душа поет. Собственно говоря – это самое естественное проявление, не знаю, души, когда просто льется голос. Просто гитара помогает как бы в скорости приближения к человеку, к человеческой душе, то есть то, что нам важна сейчас эта скорость, этот звук, чтобы побольше людей услышало. Когда  ты поешь а капелла, ты поешь сам себе и Богу, когда ты включаешь какой-то инструмент… правда, если это скифская арфа, это довольно тихое звучание, шелестение, оно так сказать, в принципе ты к уху прикладываешь и тогда ты через дерево слышишь звук, как через микрофон, а если это просто тихий голос и тихое звучание инструмента, то предполагается, что это было сто лет назад, когда не было никакого шума моторов, было шелестение травы, журчание воды, листвы, может быть шум ветра.

К.Мацан

— То есть, в лесу ее слышно было бы?

Е.Фролова

— Да, и вот с этим всем это очень органично существует. Сейчас это конечно, уже такие изыски.

В.Емельянов

— Но Вы в концертах используете?

Е.Фролова

— Но есть микрофон, который помогает. Да, естественно, я использую, но скорее всего, как какую-то краску атмосферную, как, вы знаете, очень много сейчас украшательств таких этнических, но для меня такие инструменты, как гусли и арфа – это сакральные инструменты. Я когда впервые услышала… ну колокола – это само собой, это отдельная такая песня, а вот когда просто провели рукой по струнам гуслей, такое ощущение, что открывается такой портал времени и что-то внутри начинают просыпаться какие-то такие вещи непонятные, как шевеление крови какой-то таких предков. То же самое со скифской арфой, то есть, это собственно нить времени, то есть, ты куда-то ее протягиваешь и для чуткой души, ну естественно, у кого более, или менее локаторы, уши настроены, да в душе, что-то такое происходит важное, даже уже независимо от того, что я буду петь – это просто какая-то волна. Ты настраиваешься, как вот радио на волну определенную и вдруг начинает что-то такое происходить. То есть, это такая. Вот какая-то машина времени, портал какой-то.

К.Мацан

— Вот, к вопросу о машине времени я бы как раз хотел спросить. Сегодня в принципе есть такая мода на все аутентичное, как принято говорить, то, как это было когда-то, там музыканты, например, играют музыку на старинных инструментах, пытаясь найти тот звук, которым изначально звучали произведения, допустим, Моцарта и Гайдна, какими их слышали современники этих композиторов. Как Вам кажется – это какая-то дань моде, это какая-то черта времени, откуда сегодня такой интерес, даже такое, может быть, помешательство на этом стремлении к аутентичному? Например, мне кажется, что в XIX веке человеку вряд ли хотелось звучать специально, как в XVII, а вот почему-то в XXI хочется, как когда-то. Нам не хватает чего-то сегодня, или это какой-то другой процесс в душе происходит человека?

Е.Фролова

— Я думаю, мода, она не случайно возникает – это волна, да, на которой вдруг все как-то… чего-то человек ищет, но в первую очередь, в XIX веке было по тише, как минимум, да. То есть мы ищем какой-то тишины, мы ищем того состояния души, нам кажется, что этот инструмент нам подскажет, поможет, вернет к тому течению времени и мы будем себя по-другому чувствовать. Так и есть, так и происходит и в принципе, большинство музыкантов – это не дань моде, большинство музыкантов ищет это, они что-то ищут. Музыкант в принципе человек, как поэт, ищет Бога, я не знаю, ищет в себе что-то, эту гармонию, да. Ему инструмент в этом смысле помогает, это его проводник. Потому что вслепую все равно, закрываешь глаза… Музыкант ищет ушами.

В.Емельянов

— Смотрит, Вы сказали, что это мода, Костя, ты сказал и Лена сказала, но а ведь люди, для которых это не мода, для которых это жизнь.

Е.Фролова

— Вот я и говорю, да, в основном это есть волна.

В.Емельянов

— Помнишь Сергей Старостин приходил к нам на эфир, он принес целый мешок, я даже не знаю, как это, ну просто с виду – это какие-то деревяшки вообще, там, скажем, для стороннего человека, который к музыке и уж тем более, к аутентичной музыке никакого отношения не имеющего, для него это просто  набор… какой-то мусор такой деревянный. Однако он извлекал из этого всего такие звуки, что понятно, что для него – это не дань, как сейчас ты говоришь, и даже художники какие-то рисуют в старинной манере, для них это мода, действительно. А поскольку у людей это находит спрос, это продается, они это делают. А он… для него это свой мир, о в нем живет. И мало того, что эти инструменты, для него являются проводником… он и сам является, сам Сергей…

Е.Фролова

— В первую очередь.

В.Емельянов

— Проводником для людей, которые хотят в этот мир погрузиться.

Е.Фролова

— Дело в том, что это просто музыкант. Для музыканта звучит все – лампочка, которая жужжит, он может с ней вместе петь, да, стол, кружка, чашки. Он музыкант, у него все звучит вокруг, поэтому любая деревяшка, которая попадает к нему в руки, к этому талантливому человеку, оно все живое становится. Также, как для, вот, собственно говоря, я впервые была, я никогда не любила кукол с детства, для меня, а тут я попала к таким кукольникам удивительным настоящим, у которых в руках оживает все, потому что они начинают… для них вещь, она говорит. Не просто предмет, который… в этом есть разница. Если для человека это предмет, или это то, что вещает ему. Есть музыканты ремесленники, есть люди, которые идут каким-то своим путем и что-то ищут. И собственно говоря, вот гусли, в первую очередь. Я говорю, что я люблю очень старинные инструменты, я тоже что-то ищу свое, я естественно не гипер музыкант, но я знаю, что если возьмешь какую-то ноту, или возьмешь прямо в руки вот этот инструмент и как будто прикоснешься руками к чему-то, что далеко где-то уже за спиной твоей. К тому, к чему может быть, к такому же инструменту прикасались руки твоего предка какого-то. И гусли – это вообще, в принципе, сакральный инструмент, то есть, Старости, я знаю, он любит всякие рожковые…

В.Емельянов

— Нет, и гусли тоже он приносил.

Е.Фролова

— В первую очередь, да, мы с ним в прошлом году и открыли вот этот фестиваль в Суздали «Гусли мира», мы как бы соучредители.

В.Емельянов

— Он ежегодно? А, нет, он только один раз прошел?

Е.Фролова

— Второй год, нет, в прошлом году и в этом году, второй раз.

В.Емельянов

— В каком месяце?

Е.Фролова

— В августе, 10 августа.

В.Емельянов

— Это постоянный месяц?

Е.Фролова

— Ну, мы сейчас хотим сделать, если будет третий год, то это уже будет постоянный. Просто второй год был такой, в этом смысле, критический. И для меня гусли как раз тот самый портал, еще в пространстве Суздали, да, как бы люди, которые собираются вокруг этого. Естественно, это тоже может быть волной, потом это может быть названо модой, ради Бога, пусть это называется, как угодно, но это волна над войной, кстати говоря, над всем. Потому что «Гусли мира» мы не случайно называли – это и пространство географическое, и состояние, в котором, в принципе… к которому может привести...

К.Мацан

— Состояние души.

Е.Фролова

— Души, к которому мы должны все прийти – внутренний мир, внешний мир, естественно, из внутреннего строится.

В.Емельянов

— Это международный фестиваль?

Е.Фролова

— В этом году у нас получился международный, потому что к нам приезжала Наташа Сербина из Украины и пела украинские псалмы, я вообще хочу сделать международный, потому что в Литве, в Латвии, у татар тоже есть идентичный инструмент.

В.Емельянов

— В Мордовии есть.

Е.Фролова

— Естественно, в Удмуртии.

В.Емельянов

— Гусли, косла, кесле, кюсле.

Е.Фролова

— Коклес, да.

В.Емельянов

— Очень много разновидностей.

Е.Фролова

— Да, кантелес… Просто я в связи с тем, что мы пока еще растем и у нас нет возможнсотей всяких там финансовых, то есть, надо же пригласить человека, где-то там жить, мы пока обходимся тем кругом, который я наживаю, так сказать, своим собственным обаянием.

К.Мацан

— А можем мы тогда вместе с нашими слушателями прикоснуться на практике к этому миру, к этому искусству и что-то послушать под гусли?

Е.Фролова

— Конечно.

К.Мацан

— Что мы послушаем?

Е.Фролова

— Ну, вот это пример того, как традиция живет сегодня. Это песня написана, стихи Владимира Набокова – поэта серебряного века, стихотворение появилось, как впечатление от русского духовного стиха пенежских старообрядцев, а музыку написала современная автор-исполнитель из Казани – Светлана Первакова. Но она появилась именно в таком стиле не случайно, потому что она преподает фольклор детям и написана в традиции русского лирного духовного стиха, но современная.

 

Видели мы, нищие, как Мария Дева

проходила мимо округлого дворца;

словно отголосок нездешнего напева,

веяло сиянье от тонкого лица.

 

Облаков полдневных, бесшумно-своенравных

в синеве глубокой дробилось серебро.

Из-под пальмы выплыли три павлина плавных

и роняли перья, и каждое перо,--

 

то в тени блестящее, то -- на солнце сонном

легкое зеленое, с бархатным глазком,

темною лазурью волшебно окаймленным,

падало на мрамор изогнутым цветком.

 

Видели мы, нищие, как с улыбкой чудной

Дева несравненная перья подняла

и венок мерцающий, синий, изумрудный,

для Христа ребенка в раздумий сплела.

В.Емельянов

— Мы напоминаем, что вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера», мы вернемся к вам через минуту.

 

В.Емельянов

— Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Владимир Емельянов и Константин Мацан. У нас сегодня в гостях актриса театра Елены Камбуровой, автор-исполнитель – Елена Фролова. И только что мы в исполнении Елены послушали песню, когда она аккомпанирует сама себе на гуслях. А Вы давно этим инструментом увлеклись? Насколько его тяжело осваивать?

Е.Фролова

— Ну, я вот сравниваю это с барабаном. Я очень люблю вообще бубен, мой самый любимый инструмент с детства и в принципе, что проще, взял в руки, я не знаю там, поднос, тарелку, бубен и постучал. Но однажды я была свидетелем, как играют на бубне арабы.

К.Мацан

— Профессиональные бубнисты.

В.Емельянов

— Это отдельная тема.

Е.Фролова

— Это как фортепиано, это такой же… то же самое с гуслями, ничего сложного нет, взял в руки, поставил аккорд, другой провел, если ты просто хочешь сыграть. Но освоить его, это нужна целая жизнь. В связи с тем, что мой главный инструмент все-таки гитара, такой, ну как бы конь походный, мы с ней везде ездим. Когда гусли появились в 1997 году и с тех пор я очень медленно продвигаюсь, потому что есть определенная, даже не ревность инструментов, не в этом дело, просто они как бы разных стихий. Если гитара такой как бы камерный, как бы лунный инструмент. То гусли – это солнечный и вообще противопоказаны всякие микрофоны, стены – это лучи, которые звучат, как колокола. Это такой отдаленный звон колоколов, в принципе, им нужен простор.

В.Емельянов

— Интересно!

Е.Фролова

— Ну, в принципе, природа такая инструмента, поэтому я и говорю, разные вещи подключаются – правое, левое полушарие, там верх, низ.

В.Емельянов

— Они же есть наколенные и… то есть, их можно…

К.Мацан

— Колесные, нет?

В.Емельянов

— Положить на колени, взять, как гитару, по-моему…

Е.Фролова

— Естественно, есть просто инструмент новгородский, есть инструмент…

В.Емельянов

— Новгород Великий имеется в виду?

Е.Фролова

— Да, Новгород Великий – это такая как бы, как лира, он стоя…

В.Емельянов

— Вот только что оттуда, ни одного я не видел гусляра, даже такого балаганного ярмарочного, ну там, типа вот это вот все.

Е.Фролова

— Ну, вот Вы знаете, дело в том, что там есть центр музыкальных древностей Поветкина, в принципе у нас как бы две традиции – новгородская и псковская, скрыловидные псковские и новгородские лировидные. Лировидные – это ближе к Скандинавии, к тому миру, они как бы оттуда пришли.

В.Емельянов

— Вот Вы на лировидных играете?

Е.Фролова

— Я думаю, нет, скорее псковский тип, у меня на коленях лежит, хотя на самом деле, у меня подруга, которая делает инструменты, Татьяна Куприянова, она живет в Суздали и она уже создает свою традицию. То есть, она делает инструменты, вот у меня есть диск, где есть фотографии – это невероятно, это фактически просто такие существа инструменты, она просто как бы работает не с традицией, вот как… ну понятно, что есть определенные традиции, они там живут тоже в ее инструментах, но в первую очередь дерево, традиции дерева – это самые древние жители земли и вот как бы – это вторая жизнь, например, спилили дерево, где-то там доска старинная, где-то лежала, там она была ступенькой, потом стала инструментом, понятно, дека от разобранного пианино. И при этом она сохраняет форму дерева – это просто такие удивительные существа, это совершенно отдельно в принципе от того, что происходит сейчас в гусельном мире, среди мастеров, потому что мы отдельно на фестивале тоже такое внимание. Потому что мастера – это философы такие, в принципе у каждого свой мир, они там восстанавливают что-то, придумывают что-то, рисуют что-то. Татьяна Куприянова в этом смысле просто такой отдельный вид.

К.Мацан

— Очень интересные вещи Вы рассказываете и мы начали говорить об этом аутентичном искусстве. Я только хотел бы объясниться, что у меня нет никакого скепсиса в отношении этого искусства и очень хорошо, что оно так развивается бурно. Я скорее, мне скорее интересно в этой связи вот о чем поговорить с Вами. Вы сказали, что весь фестиваль «Гусли мира» - это попытка найти то состояние души, которое, может быть, было когда-то и было человеку органично. Но ведь при этом душа, в общем-то, в общении с Богом, она же, мне кажется, в любую эпоху пребывает в одном и том же контексте. То есть, грубо говоря, Христос во веки тот же и вот вопрос отношения с Богом души, он…

Е.Фролова

— Не меняется?

К.Мацан

— Он не меняется, да, с годами, что-в XIX веке, что в XXI, как-то об этом…

Е.Фролова

— Но, пути то разные, мы то разные, у нас язык меняется, шумовой фон вокруг меняется, просто информационный фон меняется. Сейчас, извините, казалось лет 20 назад интернет – исчадие ада, сейчас через него очень многое делает православный мир, мы уже не представляем своей жизни без него – это тоже путь. Я вот по поводу даже гуслей, вот тоже пути какие-то, вот Поветкин, да, в Новгороде, вот культурный центр, вот собственно говоря – это тот человек, который дал вот этот новый толчок к возрождению гусельной такой традиции именно мастеров, когда в принципе, когда каждый играющий человек делал сам себе гусли, в принципе любой мужик мог в руках держать топор, там что-то еще и топором рубили эти гусли.

К.Мацан

— Все были музыкантами.

Е.Фролова

— Берешь ненужную какую-то доску, быстро вырубил, там есть какие-то между сенокосами, пока ждешь, пока к тебе подвода придет, вырубил, играешь, там тут же бросил. В принципе – это не было само по себе произведением искусства, за исключением, если это были инструменты поповские, то есть, при церкви – это уже большие такие, в преддверии фортепиано, чтобы выстраивать хор, там, когда партесные уже были…

В.Емельянов

— Его же надо как-то настроить, у него же строй существует.

Е.Фролова

— Ну, естественно.

В.Емельянов

— А он похож на гитарный?

Е.Фролова

— Нет.

В.Емельянов

— Совсем, да?

Е.Фролова

— Дело в том, что строй – это отдельная песня тоже, как у древнегреческой лиры было семь струн, пять, и в зависимости от того, по какому поводу ты ее брал в руки, свадьба, или похороны – ты выстраивал эти колки – минорный, мажорный лад.

В.Емельянов

— Вот оно в чем дело то.

Е.Фролова

— И тут тоже можно выстроить, как угодно, хоть на лидийский, хоть на миксолидийский, а есть просто натуральный лад по белым клавишам, я так выстраиваю.

В.Емельянов

— Каждая струна – это клавиша, да?

Е.Фролова

— Ну, да, по белым клавишам.

В.Емельянов

— До, ре, ми, фа, соль

Е.Фролова

— Да, не хроматически. Есть и хроматические гусли – это отдельный разговор, лекция, есть специалисты, которые вам расскажут. Есть 48-струнные, любой басурмановый инструмент, который хроматический – это отдельное умение и отдельная школа. А есть просто, говорю, отдельные люди, как Поветкин, который сказал, что делать инструмент несложно – каждый берет топор, потому что там были уже раскопки и он был реконструктором многих инструментов и вот собственно пошли люди, приходили, общались, много же людей еще имеют держать в руках инструменты рабочие. Кто-то начал делать. Так вот пришли люди к нам в Суздаль, когда-то – Егор Стрельников и Андрей Байкалец с инструментами, которые, ну под руководством их, ну, мастер делал, а они подсказывали, как делать. И мои друзья, вот Татьяна Куприянова и еще там Дмитрий Белолипский загорелись и начали делать эти инструменты фактически за 23 года появилась целая традиция, целый фестиваль.

К.Мацан

— Целая индустрия.

Е.Фролова

— Ну, нет, это индустрией быть не может.

К.Мацан

— Я пошутил.

Е.Фролова

— Это как детей рожать, можно, конечно, за свою жизнь много родить, но все равно каждый дорогой тебе.

К.Мацан

— Сейчас Вы с гуслями, с лирой, и с гитарой выступаете? Это все вместе в одном концерте может быть смешано?

Е.Фролова

— В основном гитара и гусли, потому что, если это какие-то перелеты, сами понимаете, у нас сейчас сложно.

К.Мацан

— К вопросу о перелетах, Вы же выступаете не только в России.

В.Емельянов

— Давайте тогда просто для начала перечислим, у меня, честно говоря…

К.Мацан

— Я тоже удивился, когда читал.

В.Емельянов

— Сильно округлились глаза, потому что жанр довольно-таки, скажем так, узко направленный и тем не менее, Еленой Фроловой пройдены: Литва, Латвия, Эстония, Германия, Франция, Италия, Бельгия, Швейцария, Швеция, Испания, Финляндия и что для меня удивительно совсем, Латинская Америка, Мексика.

Е.Фролова

— Мексика, Аргентина и Греция.

В.Емельянов

— Как им то это все наше?

Е.Фролова

— Прекрасно. Я, во-первых, с гитарой, самое главное, все равно мой проводник и если говорить о Франции, где вышли два моих диска, и у меня был продюсер, то есть, они в первую очередь заинтересовались, как ни странно, русской поэзией. То есть, это уже гусли…

К.Мацан

— Серебряного века, да?

Е.Фролова

— Да, гусли и как бы окраска этнографическая – это уже был плюс.

В.Емельянов

— А в соавторах у Елены, надо заметить, действительно весь цвет серебряного века – Цветаева, Мандельштам, Ахматов, Софья Парнок, Арсений Тарковский, Иосиф Бродский, Борис Пастернак, Сергей Есенин, ну и…

Е.Фролова

— Андрей Белый.

В.Емельянов

— Андрей Белый, Александр Блок, еще можно много фамилий назвать, ну и конечно, Елена пишет песни на свои собственные стихи.

Е.Фролова

— Тексты. В этом контексте мои тексты стихами было бы…

В.Емельянов

— Серьезные соавторы.

К.Мацан

— Скромность украшает любого артиста.

Е.Фролова

— Ну ладно, да. Это не скромность – это правда.

К.Мацан

— Эта публика западная – это, в основном, русскоязычные эмигранты, или это именно западная публика?

Е.Фролова

— Ну, это огромная разница. То есть, как правило, я выступаю для людей, которые не знают русский язык. Есть энергия у песни, у самой, энергия звука, голоса, инструментов, всего того, что ты приносишь с собой. Потому что, что касается наших русскоязычных, они придирчивы, у них свои интересы, они, в общем, в основном все приезжие, они привезли как бы свой культурный багаж и они хотят услышать то, что они… А для людей, для которых ты, как открытие, собственно, когда ты выходишь на фестивалях world music – мировой музыки, да, тебе говорят: Елена Фролова, Россия. Ты понимаешь, что у тебя за спиной Москва.

В.Емельянов

— И отступать некуда.

Е.Фролова

— Да, и ты понимаешь, что ты – это не просто ты, а для людей.

К.Мацан

— Делегат от цивилизации.

Е.Фролова

— Для людей вот она… Я понимаю, что это большая ответственность, я не могу сказать, что я самое правильное там лицо, есть Сергей Старостин в конце концов, который в этом смысле более корневой, но есть и направление авторской песни, в которой я живу всю жизнь, несмотря на то, что… собственно, все гусляры, они тоже в первую очередь были музыкантами и помимо багажа уже известных вещей, они должны были уметь сами слагать песни.

К.Мацан

— А что же эта публика находит, если русского языка не понимает?

Е.Фролова

— Энергию песни. Я же слушаю… я вообще меломан, я слушаю очень много музыки, но мне голос важен, на языках мне не знакомых.

К.Мацан

— Вы исполняете все-таки в большей степени песни на стихи поэтов, или русский духовный стих тоже?

Е.Фролова

— Больше на стихи русских поэтов, Губанов, Цветаева, София Парнок, Вениамин Блаженный, тоже он второй половине XX века, в Минске жил удивительный поэт, то есть, человек, который всю жизнь писал о Боге, начиная с 1940-х годов, каждый день всю жизнь. Он разговаривал с Богом стихами. При этом он по фамилии Айзенштадт – это как бы из еврейского местечка, ну так, и принял крещение православное на исходе своих дней, то есть, он как бы принял Христа, ну он всегда жил всю жизнь с Христом, для него это был друг, собеседник, ну понятно, да, Бог. Удивительный тоже отдельный такой мир, мне судьба подарила с ним знакомство – две встречи в Минске, мой друг поэт Дмитрий Строцев меня к нему привел, ну вот на стихи Дмитрия Строцева тоже. Это, на самом деле, такой огромный мир, что ты в эти три секунды трудно что-то вложить, хотя, по сравнению с космическим пространством – это даже не капля и не песчинка.

К.Мацан

— А давайте что-то послушаем?

Е.Фролова

— Ну, давайте, я предлагаю тогда послушать что-то из мира немножко другого. Мне очень интересна такая, вот я сейчас подберу слово тема, но, наверное, это не тема, а такая…

В.Емельянов

— Линия?

Е.Фролова

— Линия, да – это правильная такая, в православном нашем таком мире – Христа ради юродивые.

К.Мацан

— Вот это очень интересно, давайте мы послушаем песню, а потом продолжим разговор об этой теме.

Е.Фролова

— Эта песня посвящена Домне Карповне Томской – юродивой XVIII века.

 

– Домна Карповна, дверь открой!

– Да нету двери у меня!

Только звери у меня!

– Домна Карповна, распахни окно!

– Да заходила кошка

И забрала окошко!

А мне и не обидно, –

И без него всё видно!

– Домна Карповна, выходи во двор!

– Да чего выходить-то?!

Я и так тут.

Весь земной простор

Мне – двор!

А чё зовёте-то?

– Домна Карповна, песню спой!

– А, это можно.

Только мне ведь нужны, как бывало,

Подпевалы:

Псы да кошки!

Да еды немножко –

Для подпевал, –

Чтобы пыл не ослабевал!

 

Только ветер в голове свистит,

Заметает все мои пути,

Все пути мои дорожки белые.

Человечая страна больна,

И, наверно, в том моя вина…

Не «наверно», а моя вина:

Плохо пела я!

 

Значит, новые нужны пути,

Чтобы песенка могла пройти,

Докричаться, долететь, дотронуться

До упругой синевы небес

И рассыпаться на сто чудес, –

Слышишь, Господи, летит к Тебе

Сколько звону-то?!

 

Колокольная моя страна,

Сердобольная моя струна, –

И невольная бежит волна,

Разливая медь.

Чтоб услышал нас Небесный Двор

Подпевает мне собачий хор!

(Что, конечно, не казачий хор, –

Но не важно ведь!).

 

Разольётся золотой рассвет,

И увижу через столько лет

Я оставленный тобою след,

Словно жаркою

И упрямою босой стопой

Проходил здесь звонкий голос твой, –

Потому-то здесь всегда Весна,

Домна Карповна!

 

– Домна Карповна, дверь открой!

– Домна Карповна, распахни окно!

– Домна Карповна, выходи во двор!

– Домна Карповна, песню спой!

 

В.Емельянов

— Лена, Вы знаете, у меня даже язык не поворачивается это песней назвать – это если не мини-спектакль какой-то, то действо определенное.

Е.Фролова

— А как назвать житие юродивых, как не перфоманс, да, житие-перфоманс, потому что это люди, которые, в общем-то, художники по сути своей.

 

В.Емельянов

— У нас в гостях Елена Фролова – автор-исполнитель и актриса театра Елена Камбуровой. Давайте вот немножечко, у нас совсем немного времени осталось, но тем не менее, вот эти образы юродивых, Домна Карповна, почему у Вас… откуда возник именно интерес к юродству, к юродивым? Почему не героические святые, чудотворцы?

Е.Фролова

— Ну, почему, есть героические поэты русские, посмотрите, какие трагичные судьбы у всех русских поэтов. Ну я не знаю, это видимо какая-то жертва, что ли, которая необходима, чтобы ты был услышан, чтобы тебя принял мир, или как-то подарить себя миру таким образом.

К.Мацан

— Мы скорее говорим о православной традиции, о святых, где есть очень разные святые – есть чудотворцы, есть воины, князья, а Вас заинтересовали юродивые Христа ради сумасшедшие, которых еще так называют.

Е.Фролова

— Я думаю, что это связано с тем, что это художники для меня, потому что пересечение такое, я думаю, в первую очередь, потому что это какое-то за гранью, что-то за гранью такое. Потому что художник всегда тебя останавливает. Думаешь, дерево, как дерево. А он тебе так его показал, что ты думаешь, ничего себе, каждый день шел на работу мимо этого дерева и никогда этого не видел. Мир, как мир, и через этот кристалл слова поэтического, какого-то образа думаешь, ну вот это да. То есть, ты останавливаешься и поражаешься. И собственно говоря, то же самые делает юродивый, то есть, он просто тебя останавливает в этом мире, ты идешь-идешь, живешь-живешь, день-ночь, день-ночь, вдруг ба-бац и ты понимаешь, что ты живешь, что ты – это ты, что Божий мир.

К.Мацан

— Он делает что-то, что выбивается из привычного порядка вещей?

Е.Фролова

— Да, и тебя соединяет с небом.

В.Емельянов

—  А Вам попадались на Вашем жизненном пути юродивые Христа ради? Сейчас они вообще в принципе существуют?

Е.Фролова

— Ну, я видела таких божьих людей, я думаю, что, но как правило, я думаю, при том, что я как бы внутренне люблю, наверное, не готова к встрече с такими людьми, даже с поэтами. Поэты же тоже не от мира сего, та же Цветаева, сколько уж пишут о ней, что она человек такой своеобразный была. Или тот же Леонид Губанов, да, то есть люди, с которыми рядом, мягко говоря, неудобно.

В.Емельянов

— Не комфортно.

Е.Фролова

— Да, не комфортно, да. А эти просто люди изначально, с одной стороны они тебя исцеляли, давали тебе все, что сами не имели своей молитвой, а с другой стороны, просто в их существовании, в их жизни, максимум не комфортно.

К.Мацан

— А для Вас все-таки поэты и юродивые стоят в одном ряду? Потому что мне кажется, что так же Домна Карповна, или Блаженная Ксения Петербургская, при всем уважении к поэтам – это такая судьба, такой опыт, опыт общения со Христом, который ни в одну поэзию мирскую, светскую, скажем так, ни в один светский мирской опыт не уложится.

Е.Фролова

— Но, вы понимаете, что… я считаю, что Христос пришел не для тех людей, у которых уже все благополучно, поэтому для меня юродивые… раньше для меня был очень важен образ птицы, когда… то есть, мои песни очень, ну так получается, что когда ты еще не имеешь опыта молитвы, то есть, в какой-то момент для меня были песни, я за любимых людей молилась песнями, я как-то что-то понимаешь, переживаешь, болеешь, начинаешь петь и действительно что-то происходит. Потом я поняла, что есть, то есть, я стала обращаться к образу, потому что юродивые ближе всего к нам, ну ко мне, во всяком случае. У меня такое ощущение, что вот есть какое-то живое сообщение и когда начинаешь петь о них, как бы обращаешься за какого-то человека, у меня есть такая песня, которая посвящена конкретному человеку – так достаточно неожиданно, нелепо, ушедшему из нашей жизни, замечательная у нас была бард Любовь Захарченко, просто человек взял и вышел в окно не по своей причине, действительно болезнь была такая, но это настолько было что-то. И я помню, что я в какой-то момент подарила ей на день рождения икону Любушки Рязанской. И вот каким-то таким образом получилось, что думая о моей Любе Захарченко, я стала думать о Любушке Рязанской и появилась песня, которая была обращена к Любушке. И я почувствовала,  что эта молитва услышана и что вот этот мостик есть, что это соединяется. Я не могу это объяснить, как это, но я так это слышу. То есть, для меня человека светского, воспитанного не в религиозном строе. Ну, родители, как родители, обыкновенное советское общество, все-таки, язык песни, он общий в человеческом смысле – это универсальный язык для всех, международный, междучеловеческий – это то, что понимает каждая душа. И, наверное, это та радуга, тот мост, через который приходят на разных уровнях. И все это соединяется. То есть, я не соединяю поэтов и святых, естественно, они не в одном ряду – это разные этажи. В радуге тоже есть этажи разные, да?

К.Мацан

— Безусловно, да.

Е.Фролова

— Но это общее нечто, понимаете, то, что делают поэты через свою страстную волну. Вот цветаевские стихи, если вы вслушаетесь, она через вот эту свою лаву, она все равно рвалась к Господу, вот то стихотворение, которое я хотела бы сейчас, чтобы мы послушали, «Выше! Выше! Лови — летчицу!» - это просто именно ее рвущаяся душа к небу. Кто ее должен принять? Ангелы, конечно, святые. То есть, мы все друг с другом связаны, у нас нет ничего горизонтального, мы все вертикальны, но просто поэт иногда может сказать какими-то такими словами пронзительными, как молитвой, которые ты не всегда можешь подобрать. И в этом смысле помощь друг другу – это ниточка, которая тянется от звука к слову, к Богу и все к Богу тянется, безусловно. Просто, мы не мы…

К.Мацан

— Это очень важная мысль, мне кажется, спасибо, что Вы ее произносите.

Е.Фролова

— Души бывают немые, им важно, чтобы кто-то проговорил. Не всегда у нас есть пути сразу прийти к первоисточнику. Это тоже язык, который нужно учить – молитвы. Язык русской народной песни тоже нужно учить, мы не понимаем о чем эти народные песни, нам нужен современный проводник. Авторская песня, Окуджава, там, нам нужны эти песни, чтобы прийти туда. То есть, мне был подарен мир бардов, чтобы в моих руках появилась гитара, чтобы ко мне протянулся этот лучик и таким образом через песню я смогла прийти к народной песне и к молитве. Это все луч звука какого-то, души.

К.Мацан

— Очень важная мысль, спасибо Вам огромное! Это очень близко тому, что я чувствую, что если христианин смотрит через свои очки смысла на все – на поэзию, на бардовскую песню, на кинематограф, на что угодно, то все это может стать ступенькой к Богу, если это правильно воспринимать.

Е.Фролова

— Общим лучом, конечно, да.

В.Емельянов

— Лена, спасибо большое, что Вы нашли время в Вашем плотном графике и приехали к нам в студию. Спасибо Вам за разговор, спасибо за подробный рассказ. Некоторые вещи, для меня лично, открылись относительно инструментов и так далее, и так далее. Образ мысли у Вас прекрасный и песни замечательные! Приходите к нам, пожалуйста, еще. Мы напоминаем, что у нас в гостях сегодня была Елена Фролова – автор-исполнитель, актриса театра Елены Камбуровой, ну и в завершение программы мы послушаем еще одну песню.

Е.Фролова

— На стихи Марины Цветаевой, которая называется «Душа».

В.Емельянов

— В студии были Константин Мацан и Владимир Емельянов. До свидания!

К.Мацан

— До свидания!

Е.Фролова

Выше! Выше! Лови — летчицу!

Не спросившись лозы — отческой

Нереидою по — лощется,

Нереидою в ла — зурь!

Лира! Лира! Хвалынь — синяя!

Полыхание крыл — в скинии!

Над мотыгами — и — спинами

Полыхание двух бурь!

Муза! Муза! Да как — смеешь ты?

Только узел фаты — веющей!

Или ветер страниц — шелестом

О страницы — и смыв, взмыл…

И покамест — счета — кипами,

И покамест — сердца — хрипами,

Закипание — до — кипени

Двух вспененных — крепись — крыл.

Так, над вашей игрой — крупною,

(Между трупами — и — куклами!)

Не́ общупана, не́ куплена,

Полыхая и пля — ша —

Шестикрылая, ра — душная,

Между мнимыми — ниц! — сущая,

Не задушена вашими тушами

Ду — ша!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем