"Мартин Лютер и протестантизм". Светлый вечер с о. Михаилом Тагановым (эф. 17.02.2016)

Мы беседовали с доцентом Свято-Тихоновского Богословского Университета, настоятелем Крестовоздвиженского храма в Орехово-Зуево священником Михаилом Тагановым.

Разговор шел об основоположнике Реформации, Мартине Лютере, о его личности, о том, какие положения католической церкви привели к возникновению лютеранства.
_____________________________________________________________________________________

А. Пичугин

— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Здесь в этой студии Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— У нас в гостях настоятель Крестовоздвиженского храма города Орехово-Зуево, доцент Московского Свято-Тихоновского института священник Михаил Таганов. Решили поговорить о Реформации. Тема подходящая, потому что завтра исполняется уже довольно много, не будем считать сколько с 1546 года прошло времени...

Свящ. Михаил Таганов

— 470 лет.

А. Пичугин

— Умер Мартин Лютер, человек, с которого начиналась реформация, началось то преобразование в Католической церкви, даже не в самой Католической церкви, а те события, которые привели к возникновению ряда независимых протестантских церквей. Обо всем об этом, я думаю, мы в течение это программы мы с отцом Михаилом поговорим.

Свящ. Михаил Таганов

— В начале этого разговора мне представляет важным обозначить то, что все, что мы здесь можем сказать о Лютере, о его биографии, главным образом его вероучении, будет в той или иной мере конфессионально обусловлено. Мы с вами люди православные, у нас есть своя точка зрения на предмет.

А. Митрофанова

— Мы с вами не можем быть объективными до конца?

Свящ. Михаил Таганов

— Я хочу сказать, есть латинская поговорка — «выслушать другую сторону». Дело в том, что есть люди, для которых Лютер — это краеугольный камень традиции. Те же лютеране, протестанты в широком смысле, совершенно другой взгляд на все это будет у римо-католиков, у западных христиан. Поэтому надо как-то здесь избежать обид и понимать, что мы говорим здесь то и оцениваем все так, как нам диктует это наше православное мировоззрение.

А. Митрофанова

— Мне кажется, нужно сразу оговориться, мы не собираемся здесь сравнительным богословием заниматься. Будет попытка понять личность.

Свящ. Михаил Таганов

— Но это личность очень значительная и человек, который дал свое имя и свои идеи движению в христианском мире, которое сейчас насчитывает порядка 800 млн. человек...

А. Митрофанова

— Очень много.

Свящ. Михаил Таганов

— Несомненно. Протестантизм существует более чем в 90 странах, а собственно Лютеранская церковь — это её ядро, исторический центр, евангелический, лютеранский центр в Германии, она насчитывает более 23 миллионов человек. Она четвертая церковь по численности среди протестантов в мировом масштабе. И, конечно, можно себе представить, если все, что сейчас называется широким понятие протестантизм, восходит к одному человеку в той или иной степени, то его личность уже за эти столетия прошедшие многократно была рассмотрена с самых разных сторон. И, конечно, чисто с церковной стороны, церковно-исторической, например, вспоминаются труды, есть такой фундаментальный труд историка Людвига Гейса «История Реформации». И такими светскими людьми, такими, как, например, Маркс и его последователи, совершенно нецерковного направления ученые, но они отводили Лютеру место в политэкономии и политологии, экономики. Макс Вебер, упомянутый вами, с точки зрения социологии. С точки зрения социологии и религии замечательно рассматривали Эрнст Трельч, братья Небур, сами будучи лютеранами.

А. Пичугин

— А можно вообще говорить, прежде чем мы начнем говорить о самом Мартине Лютере, хотелось бы уточнить, можно ли говорить, что в принципе Реформация вывела церковь из политического европейского поля, не полностью, но снизила её позиции.

Свящ. Михаил Таганов

— Наоборот, ввела. Принцип отношения Лютера со светской властью, он был очень таким характерным для него. И совершенно не таким, каким он был в рамках концепции средневекового универсализма, как было до этого, в эпоху высокого Средневековья. Лютер провозгласил идею, лозунг такой: «Чье царство, того и вера». «Чье правление, того и вера». И можно сказать, отдал управление церкви светским князьям. Первые годы после Реформации, первое десятилетие, это эпоха напряженнейших и кровопролитных войн.

А. Пичугин

— Я бы сказал, не сам Мартин Лютер, не сама Реформация, а скорее её последствия. Спустя 100 лет, к середине 17 века позиция Католической церкви по крайней мере, о протестантах мы не говорим, позиции Католической церкви были уже не столь крепки в политическом плане.

Свящ. Михаил Таганов

— Это тема долгого разговора.

А. Митрофанова

— Давайте все-таки к личности Мартина Лютера ближе.

Свящ. Михаил Таганов

— Заканчивая эту мысль, этот вопрос, протестантизм аполитичным никак нельзя назвать.

А. Пичугин

— Я не про аполитичность, я про Католическую церковь, но давайте оставим это за рамками. Это тема для другого разговора, поговорим о Мартине Лютере, о его личности. И с самого начала пойдем.

Свящ. Михаил Таганов

— Или наоборот с конца. Так как мы сейчас отмечаем день его кончины, интересны обстоятельства его смерти. Он был тяжело больным человеком, его позвали примирить в родной ему Тюрингии в Мансфильде враждующих протестантских князей. Там была какая-то семейная распря, он туда поехал, несмотря на плохое самочувствие, на обратном пути в Виттенберг, он себя почувствовал плохо, оставился в родном городе Айслебене, там он скончался. Очень проникновенные слова его ближайший сподвижник и соратник Филипп Меланхтон, профессор Виттенбергского университета, когда это известие уже дошло до центра Реформации, он сказал такую проповедь студентам, цитату хочу из нее привести: «Увы. Нет более всадника и колесницы Израиля. Именно он дал направление нашей церкви, не человеческий разум открыл учение о прощении и оправдание через веру в Сына Божия, но Бог, который воздвиг его у нас перед глазами и открыл нам эти истины через него. Давайте сохраним в сердцах память об этом человеке и чистоту доктрины, того учения, которое он нам передал. Давайте жить добродетельно, сохраняя бдительность во всех великих скорбях, которые непременно постигнут нас после этой утраты, умоляю вас. Сын Божий, Эммануил, Распятый, Воскресший за нас, спасающий, хранящий, защищающий свою церковь». По этим словам ясно, что они воспринимали это как страшную утрату. А начался его жизненный путь в 1483 году, как раз в городе Айслебене. Из такой достаточно бедный по происхождению семьи, но которая оказалась как раз в эпицентре экономических изменений, которые тогда происходили. Отец происходил из крестьян, но стал рабочим, горняком. А в конце жизни уже поднялся до мастера и завладел несколькими литейными мастерскими. Семья была уже зажиточной. Лютер был одним из многих детей в этой семье. И здесь начинаются личные особенности. Детство его было невероятно сурово. Он вспоминал, что его секли розгами по 15 и более раз на дню. Детство было полно боли, все это продолжалось в школе монастырской, в которую он поступил в Магдебурге в 14 лет.

А. Митрофанова

— Надо сказать, что это было нормой, это было, как правило, так. Телесные наказания и у нас были приняты.

Свящ. Михаил Таганов

— Но если мы посмотрим европейскую литературу того времени, то мы все-таки увидим, что были какие-то просветы, в этом плане, люди все разные. И действительно Мартину Лютеру в начале его жизненного пути пришлось много горя хлебнуть. Жестокость его родителей, воспитателей была по тем временам, видимо, незаурядной. Один из его биографов сказал: «Мне кажется, что для него с детства был совершенно закрыт любящий лик Христа». Мне кажется, эти слова очень многое определяют в дальнейшем и в его личности, и в его пути жизненном, и в его богословии.

А. Пичугин

— Странно, что он пошел его искать, вместо того, чтобы вообще не обращать внимания. Закрыт и ладно.

А. Митрофанова

— А мне кажется, что это вообще очень честно. Если человеку хочется встретить Бога, он идет искать.

Свящ. Михаил Таганов

— Это очень правильные слова. Вообще, если говорить о Лютере и какие-то видеть в нем достоинства. Честность и искренность — это, несомненно, в нем присутствовало. И еще простонародное происхождение придало при его колоссальных способностях... он блистательно закончил школу и университет, и потом защитил еще богословскую диссертацию.

А. Митрофанова

— То есть образование два — богословское и юридическое.

Свящ. Михаил Таганов

— Да. Полностью, со степенями. И он как все должен был найти выражение своих мыслей, способом общения с людьми письменно и устно на этих всех стихийных выступлениях становится народный язык, очень простой, грубый, резкий, иногда с перченым юмором. Он еще был очень музыкальным человеком вдобавок, он вложил свой вклад в развитие европейской музыки некоторый. И сформировал музыкальную традицию протестантизма. И он, просто для примера его красноречия, пишет, когда говорит о людях, которым не дано понять роль музыки в жизни: «Что их и людьми назвать трудно, пусть идут в свой хлев и слушают там, как кричит ишак и хрюкает свинья». Его как раз его характерные перлы, еще более соленые шуточки он мог. Но это все нравилось людям. И далее он проходит сквозь систему традиционного начального образования, которое было полностью церковным в то время. Монастырские школы, Магдебург был вообще церковным. Затем он продолжал в городе Эйзенах свое обучение. В 1501 году Мартин Лютер поступает в Эрфуртский университет в возрасте 18 лет. Согласно желанию отца, который хотел его видеть советником бургомистра.

А. Пичугин

— Мы говорим про Мартина Лютера. У нас в гостях отец Михаил Таганов. И отец Михаил дошел до того момента, как наш герой поступает в Эрфуртский университет в возрасте 18 лет.

А. Митрофанова

— Отец Михаил, вы сказали, что это было желание его отца — видеть его юристом и человеком, продвинувшимся по социальной лестнице.

Свящ. Михаил Таганов

— В определенном направлении, но не выше должности, которую отец представлял себе как максимальную.

А. Митрофанова

— А для самого Мартина Лютера что было таким искренним, сердечным желанием? Он же не случайно, наверное, пошел в итоге по священнической линии. Он пошел в монастырь, был пострижен в монахи и рукоположен.

Свящ. Михаил Таганов

— Дело в том, что Лютер воспитывался в традиционном католическом окружении, в католической вере, семья была благочестивая, несмотря на все эти жестокости воспитания, и он искреннюю веру унаследовал из семейного воспитания. Потом это все в нем усугублялось. Но он до поры до времени добросовестно изучал юриспруденцию, он защитил магистерский диплом, написал тезис, как тогда было положено. Но эти последние годы обучения в университете его начинают одолевать борения, искания духовные. Причем его биографы говорят, что этому сопутствовало несколько таких мистических событий. Еще когда он был в Магдебурге, где город был полон монахов, он встретил одного загадочного монаха, чей капюшон был низко надет на лицо, и поздоровался с ним. Тот поднял капюшон и, как Лютер говорил, на меня глянул лик смерти, такой близости смерти, повседневной, ежечасной. А второе событие он пережил уже в Эрфорте. Его застала страшная гроза в поле открытом. Это вообще сильное довольно-таки переживание. Я просто сам однажды оказался в таких же точно обстоятельствах. И помню, что молился очень горячо. И Лютер боялся погибнуть и именно там, как считается, в этой страшной грозе, молнии вокруг били, он дал Богу обет посвятить себя после окончания университета монашеству. Он выбрал тоже очень разумно августинский орден. Это был орден такого интеллектуального направления, немногочисленный, священнический.

А. Митрофанова

— Ему по духу близкий.

Свящ. Михаил Таганов

— Да. Он был человек ученый, он нашел себе соответствующее общество и по-немецки драматично и своеобразно выразился. Он устроил пирушку для своих друзей, с пивом, с разными угощениями национальными. Они пели песни, поднимали здравицы в его честь, а он тихонько вышел и постучался в двери монашеской обители. А там он год проходил послушником в монастыре, его духовником становится генерал-викарий этого ордена Иоганн Штаупитц. И все происходит довольно быстро, через год он принимает монашеские обеты, а через год — священный сан. И здесь начинается сначала период радости, эйфории, такого ощущения близости к Богу, а затем тяжелые искушения его постигают и такие интеллектуальные, и со стороны плоти, которые он не в силах преодолеть. И в нем живет постоянное чувство греховности, с которым он самым разным образом борется. И с помощью аскетических усилий, как он писал: «Я пытался взять приступом Царство Небесное в этот период». Он исповедуется своему духовнику, как он записывал в дальнейшем по пять часов к ряду. Можно себе представить, как это выглядело со стороны. Каково было духовнику...

А. Митрофанова

— А каково было Мартину Лютеру... Если человек по 5 часов исповедуется, это же не просто так. Это серьезная внутренняя работа.

Свящ. Михаил Таганов

— Несомненно.

А. Пичугин

— Мы не знаем, как выглядели эти исповеди, можно ли это было назвать исповедью, например.

Свящ. Михаил Таганов

— Не, ну почему же, это была вполне подчиненная правилам богослужебным, чинопоследованию, это была исповедь, конечно. Но вот здесь, наверное, уместно сказать о таких удивительных психологических особенностях этого человека. Который здесь начинает впервые раскрываться.

А. Митрофанова

— Да, отец Михаил, у вас Эрих Фромм в руках, вы психологический портрет Мартина Лютера с помощью одного из самых известных авторов нам описывать.

Свящ. Михаил Таганов

— Несомненно. Фромм — это неофрейдист, психоаналитик второй половины XX века. И у него есть замечательный совершенно этюд о психологии Лютера в книге «Бегство от свободы». И мне хочется просто его привести, потому что он, по-видимому, много нам расскажет. «Прежде чем перейти к теологии Лютера, — пишет Эрих Фромм, — я хочу упомянуть, что сам он, как личность, был типичным представителем авторитарного характера, который будет описан ниже. Воспитанный чрезвычайно суровым отцом, не испытавший в детстве ни любви, ни чувства уверенности, он всю жизнь проявлял двойственное отношение к власти». Надо сказать, что эта книга написана в социологическом ключе. И главный вопрос здесь — как человек относится к обществу психологически. «Он ненавидел и восставал против нее, но в то же время восхищался и стремился ей подчиниться». В течение всей своей жизни он одну власть ненавидел, а другой поклонялся, в юности это был отец и монастырские наставники, позже — Папа и светские князья. Он был преисполнен чувствами одиночества, бессилия, озлобленности и в то же время жаждал повелевать. Он терзался сомнениями, как может терзаться лишь человек, нуждающийся в принуждении. И постоянно искал внутренней устойчивости избавить его от этой пытки. Он ненавидел других, особенно чернь, ненавидел себя, ненавидел жизнь. И из этой ненависти выросла страстное и отчаянное стремление быть любимым».

А. Митрофанова

— Дефицит любви. Вы читаете, я понимаю из этого портрета, что у человека глубокая драма, пережитая в детстве, отсутствие любви, недостаток, не дает ему опыта, чувства, каково это чувствовать себя любимым. Любимым родителями, любимым Богом, любимым окружающими людьми. И эта потребность быть любимыми заложена в каждом из нас, в независимости от того, какие у нас мозги, какого мы роста, какого мы размера, какой мы национальности, к какому социальному слою мы принадлежим.

А. Пичугин

— Вот так спустя 470 лет наконец диагноз Мартину Лютеру поставили.

А. Митрофанова

— Да ну тебя, Леш, что ты? Мы же пытаемся понять человека. Он пережил очень глубокую драму, прошел такими сложными путями в попытке найти ответ на свои очень важные жизненные вопросы, где-то совершил ошибки, кстати, очень понятные, как мне кажется, современному человеку тоже, говоря, что Бог у меня в душе, мне посредники не нужны. В этом смысле Мартин Лютер такой, попытаться понять, что происходило в нем, можно попытаться себе ответить на вопрос.

Свящ. Михаил Таганов

— Мне кажется, что на этом этапе это не был вопрос посредничества, мы скорее немножко забегаем вперед. Здесь к его опыту негативному отсутствия любви, по-видимому, присоединился опыт по мере взросления опыт греха. И он чувствовал обостренно грех, даже богословским термином говоря, первородный грех как стихию, который его борет, окутывает и не дает ему возможности перед Богом оправдаться. И в этом на тот момент, это была его проблема, видимо, это и было содержание его исповедей многочасовых. И этот отец Иоганн Штаупиц, который был его непосредственским орденским начальником, он пытался найти для него выход. Сначала он предложил ему чтение немецких мистиков таких как Майстер Экхарт, но там тоже невозможно для него найти эту опору, для этой любви, постичь эту любовь. Как пишет один из историков церкви западных Осто Гонсалес, Лютер понял, что любить Бога не так-то просто. Если Бог подобен его отцу и учителям, избивавшим его до крови, то как он может любить такого Бога? И в конце концов Лютер пришел к ужасающему выводу, посчитав, что он испытывает к Богу не чувство любви, а скорее ненависть. Уйти от этих вопросов было невозможно. Чтобы получить спасение, человек должен каяться в грехах. Но Лютер видел, что, несмотря на все его усилия, грех выходит за рамки того, в чем он может покаяться. По утверждению мистиков достаточно просто любить Бога. Но это тоже не очень помогало. Лютер вынужден был признать, что не может любить Бога, требующего отчета во всех его поступках, как любить судью, вот его был вопрос. Бог будет судить, Бог строгий, безжалостный отец. И тогда Иоганн Штупиц он принял неожиданное решение, он направил Мартина Лютера, священника молодого в то время, на преподавательскую работу. В Виттенберге, в Саксонии только что открылся университет, и его туда пригласили читать лекции по Священному Писанию. Сначала по Псалтири, а потом по Новому Завету. Но здесь, может быть следовало это сказать раньше, здесь проявилась очень интересная особенность того времени. Дело в том, что Лютер очень поздно познакомился с Библией как таковой.

А. Митрофанова

— Почему?

Свящ. Михаил Таганов

— А здесь были вполне понятные исторические причины. Дело в том, что в Западной Церкви, в Католической, начина с XII века на юге Франции, в пограничной области с Испанией, бурно расцвели разного рода ереси. И там была целая компания борьбы с ними. И церковные соборы, которые собирались в лютеранской базилике, последовательно несколько соборов, пытаясь бороться с этой напастью, они не нашли ничего лучше, как просто запретить мирянам читать Библию. И Библия была изъята из народного потребления. Лютер вспоминал сам: «Я пока не поступил в Эрфортский университет, думал, что Библия — это такой сборник рассказов». Наподобие как у нас читают паремии на богослужении, отрывки. Я думал, что нет никакой единой книги. И он пришел в университет и там впервые взял в руки полную Библию, которую уже было доверено читать людям образованным.

А. Пичугин

— Это очень интересно. И мы продолжим через минуту говорить о Мартине Лютере. И я напомню, что у нас в гостях священник Михаил Таганов.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер, дорогие слушатели, еще раз. Мы сегодня не очень обычную тему для нашего разговора выбрали — Мартин Лютер, завтра день его памяти, 18-го февраля 1546-го года скончался этот человек, жизнь и мировоззрение которого оказала очень серьезное влияние на ход истории, на судьбы огромного числа людей.

А. Пичугин

— Отец Михаил, я так понимаю, что для Мартина Лютера одним из переломных моментов в его мироосознании была поездка в Рим.

Свящ. Михаил Таганов

— Да, в 1510 — 11 годах.

А. Пичугин

— Тут с одной стороны, интересно, чем Рим был для рядового католика того времени, который вряд ли когда-нибудь там мог побывать, крестьянин какой-нибудь. Ну вот Мартин Лютер туда поехал. И то, что он там увидел произвело на него неизгладимое впечатление в отрицательном смысле. После чего я так понимаю, что, смешавшись с представлениями философскими, детскими, о которых мы говорили в первой части программы, из этого начала произрастать Реформация.

Свящ. Михаил Таганов

— Несколько сложнее, на мой взгляд, все было. Потому что Лютер был далеко не первым, кто увидел какие-то недостатки в Римской церкви. Он был очень умным, содержательным человеком и, конечно, сделал свои выводы из того, что увидел. Родился его знаменитый афоризм, которым он потом поделился с друзьями: «Чем ближе Рим, тем хуже христиане». Но на самом деле, весь этот период предшествующий, XIV-XV века, был период, когда очень многие люди в лоне Католической церкви видели какие-либо недостатки. Причем недостатки самого разного плана. И какую-то нравственную распущенность, и всякие экономические злоупотребления финансовые. Большое количество резкорационалистических философских течений. Были чисто богословские противоречия. Например, в недрах Римской церкви никогда не затихал спор между двумя совершенно разными концепциями человеческой природы, понимания греха и благодати. С одной стороны, это концепция блаженного Августина, с другой стороны, ересиарха Пелагия, осужденного в V веке. Но как говорит одна из исследовательниц этой проблемы, этот спор не закончен до сих пор для западных христиан. И вот эти все противоречия решались совершенно по-разному. Некоторые люди пытались их разрешить и как-то исправить ситуацию в недрах церкви, находясь в ней, оставаясь верными католиками. Я хотел бы привести в качестве примера такого очень интересного, малоизвестного, наверное, в целом нашим слушателям исторического персонажа, как кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос. Слышали такое имя? В эпоху объединения Испания был кардинал Таледский, человек монастырского склада, подвижнического, строгих правил францисканец, в жизни своей не шел ни на какие компромиссы, ни политические, ни какие. Даже за это сидел в тюрьме 10 лет, где и занимался самообразованием. Потом, когда его королева Изабелла Кастильская призвала к руководству церкви, он, можно сказать, провел целый комплекс реформ в Испании, совершенно, не затрагивая основ таких апостольских и соборных в церкви. Он повысил уровень образования, открыл целый ряд университетов, он очистил церковь от каких-то недостойных людей. И в итоге даже они издали критическое издание Библии в 5 томах прямо в канун Реформации. В итоге Испания стала страной, которая Реформации никогда не знала. Очень похожая на Лютера фигура была в Англии, в XIV веке, это Джон Виклиф, который практически его двойник по его жизненному пути. Он был университетским профессором, тоже прожил 60 с небольшим лет, тоже был священником, тоже был политическим деятелем в парламентской партии. А Англия тогда находилась в очень тяжелой экономической зависимости от Рима. Он начинает искать способы эту зависимость ослабить. Но каким образом? Порывая с Римской церковью как таковой. На уровне догматов, на уровне вероучения. Но не при Сиснеросе, ни при Виклифе реформация не случилась. Лютер выступил в тот момент, когда какой-то произошел уникальный сплав в обществе всевозможных противоречий, настроений.

А. Митрофанова

— Накопилось.

Свящ. Михаил Таганов

— Назрело. Ну а повод был очень простой. Папа Лев X для постройки собора Святого Петра в его нынешнем виде, он открыл широкую продажу индульгенций и в Германии, в Виттенберге этим занимались доминиканцы, которые с шутками, прибаутками продавали индульгенции, которые должны были по их словам заменять Таинство Исповеди. Индульгенция появляется как некое дополнение к Таинству Исповеди, когда нужно человеку, скажем, сократить срок епитимьи. Допустим, он прелюбодей или вор, на него наложена епитимья и вот через какое-то время он приносит жертву в храм, чтобы его епитимья сократилась, и он мог причаститься. А здесь этот материальный эквивалент начал полностью исповедь заменять. И почему именно Лютер выступил со своими знаменитыми тезисами в канун Дня всех святых 1-го ноября, потому что Виттенбергская церковь была посвящена в честь всех святых. И это был праздничный актовый день университетов, в котором Лютер трудился. И там было запланировано, что в конце актового дня всем участникам будет торжественно выдана индульгенция. С тем, чтобы всех как-то поощрить. И Лютера это возмутило. И он прибил эти знаменитые 95 тезисов. Причем надо сказать, что он до этого тезисы уже писал, он незадолго до этого написал 97 тезисов с критикой некоторых схоластических доктрин в вероучении. Их не заметили. А сам жест — прибить что-то к дверям — это для того времени, как и сейчас, сейчас у нас тоже на дверях храма вешаются объявления, паломническая поездка состоится тогда-то, требуется тенор в наш приходской хор, пирожки продаются там-то...

А. Митрофанова

— Это не то, что какая-то акция была...

Свящ. Михаил Таганов

— Это было формальное объявление о начале ученого диспута. И Лютер начал этот диспут предельно корректно. Он отослал копии тезисов своему епархиальному епископу, потом региональному епископу — Бранденбургскому, он отослал потом Папе с описанием, что он хочет. Но дело в том, что сами эти тезисы оказались текстом взрывоопасным, вдобавок он стал распространяться с теми возможностями, которые предоставлял печатный станок Гуттенбергом изобретенный незадолго до этого. И если все раннее обсуждение индульгенций сводилось к тому, что нехорошо взимать столько-то талеров за такой-то грех, нужно взимать 1 талер, скажем, количественные момент обсуждались. То здесь он впервые начинает критиковать качественную сторону, говорить о сути покаяния, о евангельском понимании покаяния, о том, что никакое земное богатство не может ничего сделать с человеком в Царстве Небесном. И изменить каким-то его образом участь, если он попадает в ад. Это все совершенно несовместимые вещи. И это было услышано. Эти тезисы стали расходиться по Германии, его друзья ему писали: «Ты стал известен, может быть, ты и нам пришлешь?» Он говорит: «Я никому ничего не высылаю». Эти тезисы расходятся по стране без моего участия. И в начале он даже был испуган этим эффектом. Но человек он был искренний и шел в своей борьбе до конца. И папа Лев X, который получил известие о смуте в Виттенберге, он поручил дознание инквизиции, это было уже в 1518 году. И его могла бы постичь участь других еретиков того времени, но неожиданное обстоятельство вмешалось в это дело. Дело в том, что Лютера заметил курфюрст Саксонии Фридрих Мудрый, как раз правитель Виттенберга, стал оказывать ему свое покровительство, а Фридрих Мудрый в свою очередь был кандидатом на выборную должность европейского императора. И как раз шли выборы. И папа не хотел никоим образом этого кандидата на европейский трон обидеть. Поэтому с обличениями Лютера и его отлучением от церкви дело затянулось. И в промежутке между 1517 и 20 годом происходит целый ряд диспутов, которые можно сказать и выявили, и сформулировали, позволили Лютеру сформулировать его вероучение. Потому что он подошел к моменту опубликования тезисов только лишь с одной богословской идеей, а все остальные у него появлялись по ходу полемики. Например, в 1518 году его вызывает в Аугсбург кардинал Кайтан, который должен был разбираться со взглядами Лютера, а он разбираться не стал, он в грубой форме приказал — либо ты каешься, либо мы тебя сажаем в тюрьму. И Лютер начинает с ним спорить о папской власти и воскрешает доводы предыдущего столетия — собор выше папы.

А. Митрофанова

— Священник Михаил Таганов и доцент православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и настоятель Крестовоздвиженского храма в городе Орехово-Зуево сегодня в программе «Светлый вечер» и мы слушаем рассказ о Мартине Лютере, реформаторе, который известен сегодня очень широко, не всегда понятно, следствием чего были те шаги, которые так сильно повлияли на историю и социальную, и духовную Европы, да и не только Европы, всего западного мира. Отец Михаил нам сегодня приоткрывает завесы того, что происходило внутри этого человека. То, что я услышала, хотелось бы некоторый итог. Самый глубоко переживательный момент связан с тем, что у него, конечно, был недостаток опыта любви, и он никак не мог понять, как это так — Бог как любовь, как отец. Он видел в Нем строго карателя и судью. Это такой ветхозаветный образ строгого Бога, который обязательно поставит человека в угол. В Евангелии это же про любовь. И христианство это про любовь. И когда этого чувства любви в жизни нет.

Свящ. Михаил Таганов

— Да, и основная богословская идея Лютера, она тоже об этом. Потому что если... у нас в рамках такого нашего учебного богословия, у нас очень подробно рассматривается лютеранское вероучение, потому что именно в нем содержится в основном все эти богословские принципы, акценты, которые проявляются у всех протестантов, вплоть до сегодняшнего дня. И все они, если посмотреть на ход событий, они очень исторически обусловлены, как я сейчас только что сказал в этих диспутах, которые происходили эти три года до отлучения Лютера папской буллой, он просто в полемике живой, пользуясь своим ораторским даром, он сформулировал свои доводы. Ну, например, с беседой с папским нунцием Мильтицем он начинает приходить к идее всеобщего священства, священство узаконенное, папское, оно его отвергает. Он вспоминает отрывок из послания апостола Петра, что вы есть царское священство и относит ко всем мирянам, чисто полемически обусловленный ход. В следующем году диспут с профессором Гольдштадтского университета Иоганном Экком происходит в Лейпциге. И там его пытаются, Лютера, обвинить в идейной близости к ранее казненному Яну Гусу. И тот выдвигает идею Sola Scriptura знаменитое, спасение через Писание, отвергает Предание. Католики говорят, что нам нужно содержание ваших взглядов проверить, исходя из Священного Предания и учения Святых Отцов. И он делает яркий выпад: «А мне не нужно этого, все, что сказано, это Слово Божие, вот оно. Оно недоступно людям, но если его прочесть там все абсолютно ясно. Одно Писание». Но была одна лишь идея, с которой все началось, которую Лютер в муках и страданиях выносил где-то в 1513-1515 годах в своих лекциях по Новому Завету, когда он читал перед студентами курс Священного Писания. Он столкнулся со сложностью понимания послания к Римлянам, которое в большей степени написано на тему закона и благодати, ветхозаветного закона и новозаветного учения о свободе человека. И там впервые сталкивается со словами «праведный верою жив будет». И он пытается для себя понять, как может быть так, что Бог праведный судья и в то же время Его откровение приносит радость, благодать, милость и любовь. Это та же самая проблема любви, видоизменилась для него в богословском ключе. И вдруг он открывает для себя, во многом опираясь на блаженного Августина, отца западной церкви, который многими столетиями раньше такие вещи уже высказывал, открывает идею спасающей веры. Не то чтобы о спасающей роли веры никто раньше не говорил до него, но для него это трансформируется в совершенно необычный образ. Он исходит из того, что человек — безнадежно греховное существо, ему присуща такая своеобразная антропология. Человек погряз в грехе, в нем нет ничего доброго. Пример того, как Лютер относился к человеку и к его личной воле, можно найти в его трактате «Рабство воли», который он направил против Эразма Роттердамского, полемика такая. Вот цитата оттуда. Человеческая воля подобна скотине между двумя всадниками, сядет на неё Бог, она хочет и идет, как хочет Бог, как сказано в псалмах: «Как скот я был перед Тобою, но я всегда с Тобой». Сядет на неё сатана, она хочет и идет как хочет сатана. Не в её силах выбрать к какому всаднику бежать, какого искать, но они сами состязаются, кто возьмет её и удержит». То есть человек совершенно пассивное, падшее существо с его точки зрения. И он находит совершенно неожиданный ответ, как человек может спастись? Дело в том, что Бог сам этого хочет и ниспосылает дар человеку – веру, спасающую веру. Если человек её в себе почувствует, пробудит эту веру, то тогда он может ощутить себя спасенным. Внутренне в человеке ничего не происходит, никакой перемены, потому что он как был греховной плотью, так и остается, но зато приходит дар праведности. Можно сравнить с тем, что Бог, будучи судьей, объявляет амнистию человеку. Он продолжает творить грехи, но Новый Завет состоит в том, с точки зрения Лютера, что суд этот не состоится, потому что Бог берет грехи людей на себя во всем их объеме. Возникает теология креста, рассматривает спасение исключительно через крест Христов. И это его религиозное открытие так его воодушевило, что он написал такие слова: «Я чувствую себя рожденным заново». Эти слова много раз повторили протестанты разных деноминаций. «И вижу, что передо мной открылись врата небесные. Все Писание обрело новый смысл. С этой минуты слова "правда Божия" более не пугают меня. Наоборот вызывают у меня невообразимое наслаждение, как выражение великой любви». Эта идея спасающей веры, она сделала действительно очень многое в сознании ранних протестантов. Она позволяет человеку оказаться один на один с Богом. Действительно тут возникает вопрос, нужен ли какой-либо посредник, нужна ли церковь, все становится предельно индивидуально. Единственное, что человеку требуется — духовно-интеллектуальное усилие однократно, чтобы эту веру принять, стать спасенным. Как современные протестанты в этом духе выражаются, есть такая у них формула: «Прими Иисуса Христа как своего личного спасителя».

А. Митрофанова

— Мне кажется, сложно, если однажды веру так примешь, потом удержать её в себе, избежать падений, каких-то сомнений, которые на этом пути неизбежно будут возникать.

Свящ. Михаил Таганов

— А здесь возникает мотив предопределения. Интересно, то Лютер во всех своих взглядах всю свою жизнь вплоть до самой смерти эволюционировал. Буквально по каждому поводу. И он в некоторые стороны боялся идти, чувствуя, что они логически приведут к каким-то фатальным несоответствиям и он не сможет с ними справиться. И в частности эти мотивы предопределения ко спасению, безусловного, иррационального, что Бог предопределил тех, кого захотел, и никак это не объяснил, одних быть спасенными, других погибнуть. Он это сам тоже видел такую возможность, но за него это высказал и сформулировал уже его современник и последователь Жан Кальвин.

А. Пичугин

— У нас, к сожалению, время нашей программы подходит к концу, вопрос, который мы очень хотели задать, но пока не успели. Тема, мы её только вскользь коснулись, потому что она большая... Давайте как-нибудь еще соберемся в этом составе и поговорим подробнее о каких-то аспектах Реформации. А он был знаком с восточным христианством?

Свящ. Михаил Таганов

— Он был знаком номинально. То, что оно есть. Он знал. Но надо понимать, что в это время православный восточный мир, он был достаточно изолированным от западного. Падение Константинополя прервало все связи, и православные греки мучались под мусульманским владычеством, а московское царство до такой степени богословского совершенства не развилось.

А. Митрофанова

— А исихазм в то время уже существовал?

Свящ. Михаил Таганов

— Существовал, конечно, еще двумя столетиями раньше...

А. Пичугин

— Но это же афонская практика, она не была знакома латинянам.

Свящ. Михаил Таганов

— Есть один исторически достоверный эпизод встречи Лютера и его богословов с православными людьми. Это такие посольства дьякона Димитрия Мизоса в Виттенберг. Которые традиционно в нашей исторической науке такими авторами как отец Иоанн Мейендорф считаются моментом связи, связующим звеном между виттенбергскими реформаторами и константинопольским престолом. В этих дискуссиях родились несколько догматических документов, так называемых посланий восточных патриархов, они писались как правило именно по этому поводу. И долгое время считалось, что Дмитрий Мизос был правозвестником православия, но современный немецкий историк открыл новые документы, и сейчас эта точка зрения пересматривается. Считается, что он был, скорее, новообращенным протестантом, в общем, стремился привнести протестантизм на греческую почву. На самом деле, просто Лютер не знал и если бы он жил столетием раньше, он застал бы афонских исихастов, расцвет богословской науки времен Григория Паламы в Константинополе, наверное, тогда бы он взял какие-то ориентиры для себя совершенно другие. Но что касается вероучения протестантизма для православных, здесь есть одна очень важная мысль, которую я позаимствовал у одного современного епископа, который преподавал в свое время догматическое богословие, мне понравилась эта мысль. Он говорит, что протестанты напоминают таких людей с ампутированными жизненно важными органами. Их догматическая реформа — это отсечение того, что жизненно необходимо. Такие вещи как Таинство, как апостольское преемство, которое позволяет эти Таинства совершать. Как учение о Церкви, историзм существования Церкви...

А. Пичугин

— Они просто на эти вещи по-другому смотрели.

Свящ. Михаил Таганов

— По другому, конечно. Но мы, глядя на них с православной стороны, не можем не сказать, что это был пагубный взгляд. У отца Георгия Флоровского есть замечательная мысль, что протестантам свойственно историческое нечувствие. Они решили начать заново жить во Христе.

А. Пичугин

— Отбросив весь предыдущий опыт.

Свящ. Михаил Таганов

— Да. И если исходить из слов апостола Павла, что Церковь — это Тело Христово, если тело заболеет, нельзя тело бросить как ненужное и жить в новом теле, тело нужно лечить. И этот разрыв более всего, конечно, и сказался на истории протестантизма, на его историческом пути. Именно от этого разрыва они, по-видимому, страдают и до сих пор.

А. Пичугин

— Спасибо большое, отец Михаил. Напомню слушателям, что настоятель Крестовоздвиженского храма города Орехово-Зуево, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, священник Михаил Таганов был у нас в гостях, в программе «Светлый вечер». Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Спасибо большое, отец Михаил. Всего доброго, дорогие слушатели, будьте здоровы, всего хорошего.

Свящ. Михаил Таганов

— До свидания.