Поделиться
Гостем программы "Светлый вечер" был ректор Курской духовной семинарии архимандрит Симеон (Томачинский).
Мы говорили о том, как увидеть и понять духовные смыслы в кино, как в классическом, так и в современном, как влияют просмотренные фильмы на внутреннее состояние зрителя, а также о том, зачем будущим священникам в семинарии изучать историю кино.
В. Емельянов
— Здравствуйте, это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер.
В. Емельянов
— Наш сегодняшний собеседник — ректор Курской духовной семинарии архимандрит Симеон Томачинский. Добрый вечер, здравствуйте.
Архимандрит С. Томачинский
— Добрый вечер!
В. Емельянов
— Знаете, отец Симеон, я вот тут узнал, что в Вашей семинарии преподают курс истории кино. Немножко неожиданной для меня была эта информация. А зачем в семинарии изучать искусство кино? И не планируется ли в Вашей семинарии изучать искусство театра?
Архимандрит С. Томачинский
— Искусство театра — пока нет, но историю живописи, историю музыки, литературы мы изучаем. Да, это у нас общий курс — «Мировая культура в свете христианства». И вот как одно из подразделений — это история кино. Потому что, на мой взгляд (ну, я думаю, здесь многие согласятся), кино сегодня — это один из самых влиятельных жанров и направлений искусства и наиболее притягательный. Это то, о чем больше всего говорят. И если мы говорим о христианской проповеди посредством культуры, то, конечно, важно обладать этим инструментарием, уметь разговаривать, в том числе и о явлениях кинематографа, уметь анализировать их, быть с ними знакомым. Конечно, тут есть и свои опасности, естественно, потому что кино оказывает такое мощнейшее впечатление на каждого человека, что здесь надо быть осторожным.
В. Емельянов
— Речь идет о документалистике или вообще о кинематографе?
Архимандрит С. Томачинский
— Нет, в первую очередь, об игровом, конечно. Мы изучаем и историю кино, то есть классику начиная с начала ХХ века и до современных явлений в кинематографе.
В. Емельянов
— И еще раз уточню: речь идет только о российском и советском, русском кино или о мировом кинематографе?
Архимандрит С. Томачинский
— Нет, конечно, о мировом кинематографе. Мы не можем ограничиться только российским, тем более, многие вершины кинематографа созданы на Западе, это надо признать. И, честно говоря, может быть, я ошибаюсь, но большая часть шедевров последних десятилетий все-таки была создана не в России, к сожалению.
А. Митрофанова
— Володя сказал о том, что для него неожиданно было узнать, что в Вашей семинарии есть такой курс. А я хочу сказать, а для меня — ожиданно, и я прямо даже сижу и ликую внутри и думаю: «Ну, наконец-то! Ну, наконец-то!»
В. Емельянов
— «Веселится и ликует весь народ».
А. Митрофанова
— Да, «и в воздух чепчики бросает». И можно еще к этому прибавить историю живописи, и можно еще прибавить историю театра, и можно прибавить вообще много всего, чтобы священник мог объяснить какому-нибудь подростку, у которого ирокез на голове, при чем «Квадрат» Малевича и его жизнь, какие были поиски в голове у Мунка, когда он написал «Крик»... Потому что если человек видит однажды этот образ, у него, особенно если это в подростковом возрасте или в детском происходит, сто пятьсот вопросов в голове. Пойти с этими вопросами не к кому. А представьте, если найдется какой-нибудь здравомыслящий и образованный отец, священник, который сможет ему эти вещи объяснить! Причем, в контексте той культуры, в которой этот ребенок живет. Это же будет очень здорово!
Архимандрит С. Томачинский
— Да, абсолютно точно. И мне очень нравится замечательная фраза святого Иустина-мученика
А. Митрофанова
— А некоторые иногда находились в каком-то очень честном внутреннем поиске. И иногда это даже сильнее, чем какое-то, знаете, откровенное кино с правдорубством по поводу того, что «сейчас мы тебя научим, как надо жить».
Архимандрит С. Томачинский
— Абсолютно. Вот, например, Бергман — «Седьмая печать»... Ведь он, в общем, позиционировал себя как такой далекий от веры человек. А здесь вот буквально этот поиск Бога воплощен, и обретение Бога видно. Языком киноискусства он его показал. Удивительно. Примеров много, да.
А. Митрофанова
— Но тут еще вспоминаются «Фанни и Александр».
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, понятно. Да, Бергман есть Бергман. (Смеется.) Да, поэтому классику, конечно, надо знать. И тем более, что мне еще часто вспоминаются другие слова — уже нашего классика Гоголя. Он сказал, что «искусство есть примирение с жизнью». Ну, и, кроме того, искусство, можно добавить, это инструкция по выживанию, это искусство и учебник по нравственному богословию...
В. Емельянов
— Ну, если мы сборник афоризмов сейчас возьмем, на слово «искусство» очень много фраз, да.
Вы знаете, я хотел спросить: а кто у Вас преподает курс истории кинематографии? Это специалисты, приглашенные из ВГИКа или из ЛГИТМИиКа? Или в Курске тоже есть какое-нибудь театрально-кинем
Архимандрит С. Томачинский
— Да-да, конечно, свои специалисты. У нас открылось в этом году подразделение «Госфильмофонда» в Региональном центре имени Щепкина — по-моему, второе в России, под покровительством собственно головной организации — Государственного Союза кинематографисто
Вот, например, в прошлом году у нас читал другой преподаватель — из Курского университета, кандидат наук тоже, но немножко иначе. Он больше как раз — Вы сказали про документалистику — вот у него шел крен в документальное кино, и, мне кажется, это получилось не совсем то, что мы хотели. Поэтому мы экспериментируем
В. Емельянов
— А как Ваши семинаристы знакомятся, скажем… Ну, с классикой — ну, более-менее понятно. Я уж не знаю, есть ли в Курске кинотеатр повторного фильма, Государственной Думы можно посмотреть... Или вообще кинотеатр, который специализируется на прокате и показе исключительно классических фильмов, классических картин. Понятно, что, наверное, это какой-то собственный просмотровый зал. А вот, например, на премьерах как это происходит? Вот прямо отряд семинаристов идет в кинотеатр, как раньше солдат водили в кино?
А. Митрофанова
— (Смеется.) Идет в кинотеатр?
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, сейчас возможности безграничны. Конечно, мы, большей частью, сами смотрим в своем актовом зале, устраиваем просмотры с обсуждением — и, в том числе, классику, и современные вещи, как, например, «Эверест» мы смотрели вместе, «Голгофу» мы смотрели все вместе, обсуждали. «О людях и богах» — замечательный французский фильм...
А. Митрофанова
— Ксавье Валуа.
Архимандрит С. Томачинский
— Да, потрясающий.
Каждый год 2 февраля мы смотрим «День сурка».
А. Митрофанова
— (Смеется.) Серьезно?
Архимандрит С. Томачинский
— У нас уже такая традиция — в День сурка смотреть этот фильм.
В. Емельянов
— Кучерявое кино, седое уже!
Архимандрит С. Томачинский
— Седое-то — седое, но оно вечное!
А. Митрофанова
— Так оно потрясающее!
Архимандрит С. Томачинский
— Да, и совершенно христианское. Вот как раз пример такого фильма, который, вроде бы, не запрограммирован быть христианским. Но он рассказывает о том, как человек должен реализовать свою миссию в жизни. Призван реализовать. Может ее реализовать по-настоящему, а может в ерунде ее промотать.
В. Емельянов
— А вот, кстати, что касается вот этой Вашей фразы, как человек реализует свою миссию — христианскую, вообще общечеловеческую миссию, миссию добра и вообще ответственности какой-то... Я не так давно посмотрел фильм «Чудо над Гудзоном». У меня есть ряд вопросов к этому фильму. Да, это понятно, что это кассовое кино, понятно, что оно снято по определенным канонам именно кассового фильма, блокбастера, и эти приемы известны. Если уж там в киноведение углубляться, то понятно приблизительно, если прямо с секундомером сидеть в руке, то понятно, на какой минуте где тебя будут за какие нитки дергать. Ну, потому что это технология. Но Том Хэнкс — и этим все сказано. И история сама по себе — если кто не знает, можно в Интернете найти... Это история человека, который спас ценой собственной жизни — дальнейшей жизни, после того, как случилась вот эта посадка на воду. Потому что его могли затаскать по судам по этим, его вообще могли посадить, в итоге, на самом деле. Вы не видели этого фильма?
Архимандрит С. Томачинский
— К сожалению, этот как раз не смотрел...
В. Емельянов
— Две картины, которые я посмотрел за последнее время. Вообще, честно говоря, я не очень частый ходок в кино — по нескольким причинам, сейчас не будем вдаваться в подробности. Последний фильм, который я посмотрел — они прямо рядом у меня были, просмотры — «Чудо над Гудзоном» и «Коллектор» с Константином Хабенским — совершенно уникальная история, малобюджетный фильм, который я не знаю какой будет иметь... Ты не смотрела его тоже, «Коллектор»?
А. Митрофанова
— Пока нет.
В. Емельянов
— Вот он уже в прокате. Не знаю, какой он будет иметь кассовый сбор. И мне кажется, что авторы этого фильма не об этом думали, когда его снимали. Он снят в одной декорации, в одном здании, это один актер, все остальные действующие лица — это телефонные голоса, озвученные узнаваемыми актерами. Ну, и, конечно, это Константин Хабенский, который просто, на мой взгляд, великолепно выдержал этот марафон. Я могу себе представить, насколько сложно играть просто одному, на камеру. Понятно, что там какие-то люди на съемочной площадке, но когда ты... Если это монолог с театральной сцены — понятно, потому что есть реакция зрителя. А это кино. У тебя просто перед тобой камера.
Вот всем рекомендую посмотреть. Тоже, кстати, довольно поучительная история, поскольку она понятно о ком — о человеке такой профессии «коллектор». Сейчас тема эта очень актуальна, мы знаем эти репортажи вообще о том, что иногда творят эти люди.
А. Митрофанова
— Отец Симеон, а можно вернуться к «Дню сурка», о котором Вы сказали?
В. Емельянов
— Тоже хороший фильм.
А. Митрофанова
— Я очень люблю этот фильм и люблю его пересматривать. Но то, что у Вас в семинарии есть традиция смотреть его каждый год 2 февраля, это, как мне кажется, какая-то очень знаковая история. Во-первых, она очень живая. Во-вторых, если люди каждый год пересматривают этот фильм, что они там для себя видят?
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, Вы знаете, сейчас же много говорят о тайм-менеджменте
История прекрасная, действительно. Максимум — что ты хочешь, чтобы о тебе осталось в памяти людей? Ну, и, в конечном итоге, финал твоей жизни — миссию выполнил ты или нет. Вот об этом этот фильм. Конечно, эта тема не может как-то наскучить или устареть. Мы все время обновлять в себе должны вот этот поиск своей миссии: не растрачиваем ли мы время попусту. Вот эти наши социальные сети не сжирают ли нас окончательно уже. Как в одном фильме, тоже таком современном, как раз прозвучало... Там героиней говорится: «Слушай, пап, тебя вообще не существует! Тебя даже в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) нет!» Понимаете? (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— Вот в таком мире живем! И поэтому надо с этим как-то научиться работать, мы призваны. И вот «День сурка» — он об этом. Так что можно просто плыть по течению — 2-е февраля, 3-е, 4-е, а можно как-то остановиться и попытаться максимально с пользой его прожить — для своей души, для других людей.
А. Митрофанова
— У героя далеко не с первого раза это получается, надо сказать.
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, естественно, да. (Смеется.) У кого это получится с первого раза?
А. Митрофанова
— (Смеется.) Ну, может быть, есть такие выдающиеся люди!
В. Емельянов
— Нет, мне кажется, вопрос надо по-другому поставить: у кого есть возможность прожить такой День сурка? Может быть, если бы у нас каждый день можно было бы какое-то число проживать — скажем, 5 октября... Нет, лучше чего-нибудь потеплее взять, какой-нибудь майский денек солнечный...
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, а разве мы не проживаем каждый день как День сурка? По сути, у нас ведь дни похожи так или иначе друг на друга. Да, есть какие-то отличия, но это по большому счету. Нам все время дается новая попытка как-то улучшить свой график, свою миссию как-то актуализировать в мире. Поэтому на самом деле это все про нас. Просто здесь это обостренно выражено языком киноискусства, а, в общем-то, это такая притча.
А. Митрофанова
— Иеромонах Симеон Томачинский, ректор Курской Духовной семинарии, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера».
Отец Симеон, мы тут с Вами про кино разговор завели, а говорят, что мы сегодня вообще в постхристианскую эпоху живем, что у нас культура уже сейчас переживает какой-то новый виток своего развития, и Вы нам тут рассказываете про то, что, оказывается, христианские смыслы какие-то пытаетесь находить, с семинаристами вместе смотрите кино, вообще предмет такой для них ввели, чтобы они грамотными были в этой сфере. Но насколько эта история не притянута за уши — то, что пытаться найти христианский смысл в тех артефактах, которые сегодня имеют место, возникают?
Архимандрит С. Томачинский
— Вы знаете, меня порой поражает, насколько искусство и кино, в том числе, казалось бы, в мире, уже достаточно далеком от христианства, от нравственных ценностей, удивительно глубоко и точно порой передает христианские смыслы. Это не всегда, конечно, нельзя сказать, что это массовое производство, а большая часть фильмов — она, может быть, не об этом как раз, а совсем о другом, но постоянно встречаются шедевры, которые очень глубоко повествуют о смысле человеческой жизни, о каком-то христианском призвании человека. Ну, например, одновременно вышли два фильма — «Меланхолия» фон Триера и «Древо жизни».
А. Митрофанова
— Терренса Малика.
Архимандрит С. Томачинский
— Да. Где Брэд Питт был продюсером и играл главную роль. Меня, кстати, поразило, что он продюсер такого фильма — значит, он разделяет взгляды, которые там заложено. И можно сказать, что «Древо жизни» — это ответ «Меланхолии», ответ вот тому пессимистическом
Вот мне, например, всегда интересно смотреть братьев Коэнов — фильмы, хотя они такие очень ернические...
А. Митрофанова
— (Смеется.) Оторваны немножко ребята!
Архимандрит С. Томачинский
— (Смеется.) ...да, на грани фола и за гранью часто... Но вот последний фильм, например — «Да здравствует Цезарь!» — казалось бы, там тоже некоторая ирония о христианстве, но проговариваются какие-то такие вещи, совершенно... Причем, трудно — если их выразить в какой-то формуле, то получится немножко банально и примитивно: «Что наша жизнь? — Игра». И так далее. Ну, там, например, главный герой постоянно, каждые 24 часа, должен исповедоваться. То есть там христианская тема очень ярко звучит. Но вот такое остается «послевкусие», если можно так выразиться, очень приятное и какое-то позитивное. И ты видишь, что там не кощунство о христианстве, а наоборот, через такой язык — немножко ернический, иронический — какие-то очень важные смыслы до нас доносятся.
И вот таких фильмов, как ни странно, много. То есть, есть о чем говорить, есть на чем концентрироватьс
А. Митрофанова
— «Меланхолия» — я тоже, думаю, что-нибудь «18+». Кстати, дорогие слушатели, если Вы думаете, что мы сейчас даем рекомендации, какие фильмы можно смотреть с детьми, Вы глубоко заблуждаетесь. Мы не про это сейчас говорим, и каждый из фильмов, который мы здесь, в программе, называем, обязательно нужно проверять — стоит ли смотреть с детьми. Везде есть градация — сколько «+». Обращайте, пожалуйста, на это внимание. Это может повредить психике ребенка — просмотр фильма, который окажет на него какое-то колоссально сильное влияние, а он будет еще...
В. Емельянов
— Я думаю, они в Интернете всего такого уже насмотрелись столько, что им эти «18+»...
А. Митрофанова
— Может быть. Но мы не знаем до конца, и я считаю, что это должно быть на ответственности родителей. Потому что какой-то ребенок и в 15 лет уже много чего понимает, абсолютно дозрел, задает вопросы гамлетовские, фаустовские, достоевские — какие угодно!
В. Емельянов
— Это должно быть на ответственности билетерш, мне кажется. Потому что все-таки у подростков всегда есть возможность ушмыгнуть из дома в 15 лет, а то и раньше, и, предположим, на какой-нибудь утренний сеанс или на дневной. Но я помню по своим походам в кино: до 16-ти? До свиданья! И не всегда удавалось каким-то обманным путем проскочить в зал — где-то отсидеться, а минут через 10 после начала фильма уже где-то там в толпе зайти.
Архимандрит С. Томачинский
— Да и после 16-ти может быть травматично. Все правильно мы говорим здесь, что, вообще, кино по своему воздействию — это мощнейшее такое оружие. Поэтому здесь, скажем, людям очень впечатлительным, которые потом с этим будут сильно носиться, им, может быть, многие фильмы не стоит... а может быть, и вообще никаких фильмов не стоит смотреть, если они на них так действуют.
Потому что есть, скажем, профессионалы-ки
А. Митрофанова
— Я простой пример приведу в качестве иллюстрации. Это про впечатлительных гражданок заговорили. У меня детство прошло... У меня все было прекрасно, замечательно и хорошо, но была одна большая травма в моем детстве, она называлась «Девочка со спичками». В советском варианте, урезанном, откуда были вынуты какие-то очень важные для Андерсена смысла, я прочла эту сказку, учась что-нибудь, наверное, в 1-м классе или во 2-м. Я тогда, помню, ходила в «продленку». Я помню, что бабушку вызвали в школу, потому что я плакала так, что меня вообще никто не мог успокоить, и что происходит с человеком, никто из педагогов не мог разобраться и понять. Пришла бабушка, как-то разобрались более или менее, поговорили про Андерсена, решили, что все, нужно исключить из «рациона», раз он такое воздействие оказывает. (Смеется.) Поэтому не дано предугадать, как и что может срезонировать с детским сознанием. Я это знаю по себе.
В. Емельянов
— Это сколько тебе было лет?
А. Митрофанова
— Ну, сколько... Восемь, наверное.
В. Емельянов
— А, вот у меня где-то приблизительно в этом возрасте случился такой вот культурный шок психологический при просмотре фильма «Снежная королева», причем, отечественного. Она пугала меня очень здорово, надо заметить. Я какое-то время не мог оправиться просто, прийти в себя. Несмотря на то, что, казалось бы, советское кино для советских детей, и понятно, что никто не ставил, Боже упаси, какую-то цель показать триллер. Более того, фильм показывался по телевидению.
А. Митрофанова
— Отец Симеон, если вернуться к нашему основному разговору... А то мы тут в мемуары ударились...
Архимандрит С. Томачинский
— Да, вот как раз чтобы вернуться... Ведь мы же начали с того, что мы рассказываем семинаристам, то есть будущим священникам. А вообще говоря, святитель Иоанн Златоуст пишет, что священник должен знать все житейское лучше всех обращающихся в миру. Но при этом быть свободным от всего больше, чем монахи, живущие в горах. То есть такая максима. Но он должен разбираться, значит, в современной культуре, чтобы быть способным хотя бы о ней мнение донести, причем, квалифицированно
Ну, вот, например, сейчас вышла «Великолепная семерка». Я вот сходил, его посмотрел... Ну, прекрасно, там — спецэффекты, все, что хочешь. Но сравним его со старым классическим фильмом «Семь самураев», который мы тоже, кстати, показывали в семинарии, который черно-белый, в котором вот этот длинный и долгий язык, уже старомодный... Его тяжело смотреть. Он сам по себе часа четыре идет.
А. Митрофанова
— Да-да, сага такая настоящая.
Архимандрит С. Томачинский
— Но это не сравнить просто, понимаете? Вот эта «Великолепная семерка» со звездами, там, современными американскими...
А. Митрофанова
— А почему не сравнить, отец Симеон? Вот что такого Вы находите в этом старом фильме? Потому что мне, например, тоже было очень тяжело с ним как-то сжиться. (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— Вот, между прочим, мы как раз на примере этого фильма семинаристам объясняем: «Мы здесь из Вас самураев готовим, ребята. Вот семинария — это подготовка самураев, которые потом пойдут защищать людей, быть за них предстателями, охранять их от зла, от бандитов невидимых. Но для этого надо пройти определенную школу, надо во всеоружии... Надо научиться пользоваться всеми орудиями — и мечом, и щитом, и всеми остальными орудиями духовной борьбы, которые у нас есть. Поэтому это такой очень яркий символ. Ну, и, кроме того, поскольку это Куросава — один из моих любимых режиссеров, и это так сделано — глубоко и сильно, что, несмотря на весь такой антураж уже старомодный, устаревший, черно-белый и все такое, все равно он гораздо лучше ложится на душу и больше дает человеку, чем вот этот суперсовременный такой, где тоже какие-то претензии есть на какие-то...
В. Емельянов
— Но просто, может быть, современному человеку некогда остановиться на эти четыре часа в нашем ускоряющемся мире? (А он реально ускоряется — это же не у меня одного такое ощущение, что информационные потоки не просто увеличились, а ты их даже не успеваешь отслеживать, они мимо тебя несутся, как атомы...)
Архимандрит С. Томачинский
— Да. Но, в то же время, кино люди все равно смотрят.
В. Емельянов
— Смотрят.
Архимандрит С. Томачинский
— Вот им важно, скажем, нашим семинаристам и вообще христианам, понять, что стоит смотреть, а что не стоит.
А. Митрофанова
— А как это понять, кстати?
Архимандрит С. Томачинский
— Вот, для начала, наш курс, скажем, призван помочь выработать в них какой-то внутренний эталон...
А. Митрофанова
— Вкус.
Архимандрит С. Томачинский
— Вкус, чувство какое-то, чтобы отличать подлинное от поделки, с одной стороны. С другой стороны, конечно, есть какие-то авторитетные, скажем, критики и эксперты, которые могут посоветовать. Потому что все подряд смотреть, во-первых, невозможно, потому что это (нрзб.)...
В. Емельянов
— Нереально.
А. Митрофанова
— Времени жалко, честно говоря.
Архимандрит С. Томачинский
— А с другой стороны, как говорится, «все равно хочется», да? (Смеется.) Хотим мы или нет, многие, особенно молодежь, все равно будут смотреть. Ну хотя бы чтобы смотреть качественное кино, которое полезно для души, а не то, что просто потеря времени.
Особенно вот Вы как раз рассказывали про Гудзон, да?
В. Емельянов
— «Чудо над Гудзоном».
Архимандрит С. Томачинский
— Да, «Чудо над Гудзоном». Особенно впечатляют фильмы, которые основаны на реальных историях, где... То, что происходит в жизни, это вообще невозможно придумать. Это такие потрясающие истории действия промысла Божьего...
В. Емельянов
— Вы знаете, отец Симеон, там дело все в том, что как раз и картина-то эта заканчивается тем, что показывают реально живущего, ныне живущего и здравствующего этого летчика, этого пилота, который посадил этот самолет на Гудзон, его супругу, пассажиров, которых он спас, и они все рассказывают нам обо всем об этом. Ну, это действительно, да... Я с Вами соглашусь, что такие документальные истории, рассказанные художественным языком, смотреть, конечно, всегда интересно.
Мы прервемся буквально на одну минуту. Я только напомню нашим слушателям, что мы сегодня беседуем с ректором Курской Духовной семинарии архимандритом Симеоном Томачинским. Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера», ее для Вас ведут Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. Напомню, что в гостях у нас сегодня ректор Курской Духовной семинарии архимандрит Симеон Томачинский. Мы говорим об одном в высшей степени интересном предмете, который в этой семинарии преподается, — истории кино. И вообще о том, как смотреть кино, что смотреть, какие смыслы там, оказывается, можно найти.
Я сижу и думаю: отец Симеон, ведь, по сути, притчи, которые есть в Священном Писании, в Евангелии — это ведь тоже, наверное, такие сюжеты, которые обозначают архетипы нашего поведения или какие-то повороты нашего сознания, или вывихи души, которые встречаются в кино. И можно найти... Я помню, со студентами совсем недавно говорила про «Станционного смотрителя» Пушкина, и мы обращали внимание, насколько эта история отличается от «Притчи о блудном сыне». Причем, насколько там не только дочь, но и отец сам отличается от того любящего отца, который в «Притче о блудном сыне» изображен. Там же неслучайно он как диктатор упомянут в эпиграфе — «Почтовой станции диктатор». И выясняется, что много «вкусного», оказывается, можно обнаружить, если к притчам относиться не только как к какому-то такому морализаторскому инструменту, но и как к художественному материалу.
Архимандрит С. Томачинский
— Библия вообще очень поэтична и использует многие художественные образы. И вот да, действительно, Вы очень точно подметили, что многие притчи Спасителя — они даже кинематографичны
А. Митрофанова
— Хорошее, кстати, определение — «кинематографичн
Архимандрит С. Томачинский
— В живопсиси — Дюрер и все остальные. Но и в кино тоже — мы вспомним «Солярис» Тарковского... Ведь это как раз развернутая «Притча о блудном сыне», где она в финале и завершается вот этой картиной, кадром, где он на коленях у своего отца стоит, главный герой картины, что, по сути, римейк знаменитой картины Леонардо да Винчи. Поэтому здесь потрясающие совершенно бывают вот такие свернутые как бы сюжеты. Не все, может быть, притчи — такого плана, но многие из них, очевидно, могут быть развернуты в целые и фильмы... И, собственно, так многие и делают. Порой встречаются такие примеры в кино.
А. Митрофанова
— А можете еще какие-то такие примеры привести? Интересно же. Это фактура потрясающая.
Архимандрит С. Томачинский
— Есть, конечно, такие попытки — типа «Бен Гура», сейчас вот новый, тоже римейк.
А. Митрофанова
— А Вы уже видели?
Архимандрит С. Томачинский
— Нет, не видел. Ну вот, кстати говоря, Коэны частично высмеяли такой подход. Но, тем не менее, мы знаем, что тот, старый «Бен Гур», конечно, был совершенно удивительный, который показывает евангельскую историю совершенно с другой стороны, глазами римского воина. И потом во многих-многих фильмах это отзывается — там, например, такой был фильм «Каждое воскресенье», где главный герой –он тренер команды, и он смотрит «Бен Гура» на своем большом экране, потому что для него это тоже такой источник некоторого познания мира, вдохновения.
Не так много, где впрямую, конечно, евангельские сюжеты воплощены. Хотя есть замечательная... Вот мы, помню, с отцом Андреем Ткачевым вместе смотрели Бунюэля «Млечный путь». Это как раз вообще история Церкви вся рассказана вот таким языком кинематографичес
А. Митрофанова
— Ну, это уже буквальное воплощение. А что касается, знаете, не буквального... Может быть, даже это и не библейский, безусловно, сюжет, а сюжет из «Фауста», но вот буквально на днях друзья мне посоветовали, и я обнаружила, к своему стыду, что не видела фильм Иштвана Сабо «Мефисто», где речь идет об актере, который жил во времена становления Третьего рейха, и как он, мечтающий о славе человек, сам не заметил того, как оказался во власти «той силы, которая вечно хочет зла». И никаких высоких смыслов с ней связано быть не может. То есть такая чудовищная подмена понятий произошла — он имел возможность уехать из страны и заниматься своим любимым делом, когда Гитлер только-только приходил к власти...
В. Емельянов
— Ну, как это сделала Марлен Дитрих, кстати.
А. Митрофанова
— Как вариант. Мог остаться в патриотическом порыве, что, как Ахматова, «была я там с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был». Но он остался не по этой причине и не уехал совершенно по другой причине. Он остался, потому что он понял, что может сделать прекрасную, блестящую карьеру. Ему обещали лучшие роли — ему обещали того же Мефистофеля, ему обещали Гамлета, ему обещали, что он возглавит Берлинский театр, и так и произошло. Причем, там в основе лежит, ну, как бы так сказать мягко... по мотивам реальных событий, скажем так. Не то, чтобы реальные события в истории фильма лежат, но «по мотивам». Отдаленно напоминает историю действительно одного артиста.
И когда он выясняет потом, насколько глубоко зашел в этой своей сделке с Мефистофелем, фактически, в лице нацистской власти, уже поздно. Он уже на стадионе Третьего рейха, на него уже направлены прожекторы, и ему предстоит поставить там то, что его шефы называют «лучшим шоу в его жизни», понимаете? И все мы знаем, что там происходило, на этом стадионе Третьего рейха. И этот компромисс с самим собой, с совестью — непонятно, как это происходит, в какой момент, когда переключается этот тумблер, почему человек этого в себе не видит в тот момент, когда это с ним происходит, вот это, конечно, страшно. И я считаю, что это тоже христианское кино. Это кино про то, как внимательно, предельно внимательно нужно относиться к себе.
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, конечно. Это, мне кажется, еще раз иллюстрирует тезис о том, что искусство — это инструмент познания жизни. Это не просто какое-то развлечение или отвлечение, а мы про себя смотрим. И возможность... У человека есть такое желание — «прожить много жизней я хочу одновременно». Особенно у молодых людей: «Я и то хочу, и то», как Цветаева прекрасно об этом писала, что «с душой цыгана ходить с табором, и то хочу, и пятое, и десятое». Ну, так это возможность искусства — прожить много жизней, не ломая голову и не стреляясь, не попадая в какие-то совершенно тупиковые ветви. Ты можешь на примере других людей увидеть, к чему неизбежно тебя ведет вот эта дорога. Зачем по ней идти, если она не та, если она тебя отвлекает от самого главного? То есть вот это все-таки инструмент познания жизни очень мощный, на мой взгляд — кинематограф. И вот Вы привели историю с Мефистофелем — действительно, это тоже такой постоянный сюжет мировой культуры, и можно вспомнить и Сокурова с его «Фаустом», и другие. Действительно, есть некоторые вот такие сюжеты магистральные. И в какой-то момент времени они нам могут помочь — знание этих сюжетов — сделать правильный выбор и не сделать ошибочного, не пойти по ошибочному пути. Вот в чем еще сила искусства — что она помогает человеку видеть свое место в жизни, свою миссию осознать. Вот, на мой взгляд, в этом очень важная роль кино.
А. Митрофанова
— А Вам приходилось наблюдать в жизни такие примеры, чтобы человек, посмотрев кино, о чем-то крепко задумался?
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, я... Скорее, больше я бы к книгам, потому что мне несколько раз очень помогали именно художественные произведения сделать какой-то правильный и, можно сказать, очень важный в жизни выбор. Ну, я не буду в детали входить, чтобы сейчас не отвлекаться, но, в общем-то, мне кажется, сила искусства очевидна в этом случае. Причем, это совершенно из другой области — это про других людей, в другой период. Казалось бы, они не похожи на меня, у них совершенно другой выбор. Но вот как бы сама обстановка и сама логика развития сюжета, героя помогает тебе понять, куда тебе правильно идти. И мне это очень помогало — да, были такие случаи.
А. Митрофанова
— Мне бы, конечно, очень хотелось, чтобы у нас и в школах был предмет, похожий на то, что Вы делаете для семинаристов.
Я помню, как посмотрела фильм «Волна». Знаете, есть такой фильм замечательный, что называется, рекомендую всем.
Архимандрит С. Томачинский
— К сожалению, не смотрел.
А. Митрофанова
— Он что-нибудь 2006 года, то есть не самый такой... Не самый новый фильм, но, вместе с тем, он снят по книге, которая описывает эксперимент, реально происходивший в одной из американских школ, по-моему, в 50-е годы. А книга относится к 70-м годам, а фильм сняли, по-моему, в 2000-е. Вот примерно с таким интервалом.
И о чем там речь? Там речь идет о том, что на одном из уроков в этой самой обычной школе (эксперимент проходил в Америке, а когда снимали фильм, снимали уже в немецкой школе) речь идет о фашизме. И поскольку дети прекрасно понимают, что это такое — вроде бы, все знают исторический опыт, через который прошла Германия, и прививка эта в нашем сознании уже существует, дети говорят: «Да нет, да такого больше никогда не повторится! Да понятно, что это нужно быть больным на голову, чтобы последовать этим путем»... И учитель берет на себя смелость провести с детьми эксперимент. И буквально за неделю — за две, за какое-то очень короткое время он показывает им, как легко они скатываются в эту идеологию, как легко они становятся управляемыми, как они легко начинают ходить строем и получают от этого удовольствие. Как они легко начинают сбиваться в кучу и делить мир на «своих» и «чужих». И все, кто не попадает в эту их команду избранных, становятся изгоями. Как они сами начинают этих людей гнать. На мой взгляд...
В. Емельянов
— Ну, это мы же и в реальной жизни сейчас наблюдаем.
А. Митрофанова
— Абсолютно!
В. Емельянов
— Нет, и во всей... Не то, что сейчас, а всегда!
А. Митрофанова
— Как это... Это, по-моему, настолько пронзительная и актуальная история, ее настолько важно было бы детям показывать в школах, как мне кажется, как профилактику вообще от подобного рода патологий, деления мира на «черное» и «белое», на «своих» и «чужих».
Архимандрит С. Томачинский
— Или помните «Чучело» фильм тоже?
В. Емельянов
— Да, прекрасная картина?
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, вот Вы очень важный затронули аспект еще один: важность изучения кино, потому что оно помогает бороться с какой-то пропагандой, с воздействием информационным на тебя. Это же сейчас, в наше время, манипулирование обществом, человеком. Это одна из острейших проблем. И вот чтобы у тебя внутри был противовес, ты должен понимать, как это работает. А об этом есть замечательная картина. Вот мы как-то с Вами вспоминали — «Wag the Dog» — «Хвост виляет собакой»...
А. Митрофанова
— «Хвост виляет собакой»!
Архимандрит С. Томачинский
— Да, но это классика о том... Вот сейчас нас ждут президентские выборы в США… Но мы видим...
В. Емельянов
— И у нас тоже.
А. Митрофанова
— ...как все работает.
Архимандрит С. Томачинский
— Да, все это повторяется.
А. Митрофанова
— Каждый раз.
Архимандрит С. Томачинский
— Притом, что этот фильм вообще стал пророческим, потому что, по сути, Клинтон использовал бомбардировку Югославии именно для того, чтобы отвлечь общество от сексуального скандала известного с ним. По лекалам этого фильма просто было сделано все. И, кстати говоря, такие пророческие фильмы действительно встречаются.
И еще одно направление — в виде... Вот, скажем, мне очень нравился фильм «Habemus Papam»...
А. Митрофанова
— «У нас есть папа». Кстати говоря!
Архимандрит С. Томачинский
— Да, фактически... Да, мы тогда смотрели несколько лет назад и думаем: «Ну это вообще — ну это невозможно, чтобы такое случилось, что римский папа отказался от своего понтификата. Ну, это вообще просто какое-то... В истории не было и не может быть, никогда не может быть!» И через год после этого римский папа Бенедикт отказался от папского престола, понимаете? (Смеется.) Вот в искусстве есть какая-то тайна и какое-то пророческое порой знание — может быть, порой даже и помимо воли создателя о чем-то оно проговаривается, просто понимая те законы, по которым функционируют мир и общество. И вот мы, изучая кинематограф (конечно, опять-таки, повторюсь, самые лучшие его достижения), можем для себя многие вещи понимать в функционировании общества, воздействии информации на нас и так далее. А без этого сейчас жить невозможно.
А. Митрофанова
— А Вы смотрите «Хвост виляет собакой» с семинаристами?
Архимандрит С. Томачинский
— Вот хочу им показать как раз в связи с выборами в Америке. И вообще даже — не в связи, а просто функционирование информационного общества. Хочу им показать — мне очень интересно, какая будет у них реакция.
А. Митрофанова
— А как они вообще реагируют, когда Вы с ними смотрите? Например, Вы с ними посмотрели «Меланхолию» Ларса фон Триера.
Архимандрит С. Томачинский
— Не, «Меланхолию» не смотрели. Я все-таки бы не решился ее показать... (Смеется.)
А. Митрофанова
— А, не решились!
Архимандрит С. Томачинский
— Все-таки там надо очень такое... резистенцию...
В. Емельянов
— Окрепшую психику иметь, да? (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— Да, да. (Смеется.) Резистентным надо быть, чтобы это переварить. Или сразу после этого посмотреть «Древо жизни». (Смеется.)
Нет, мы, конечно, отбираем, и, в общем-то, тоже методом проб и ошибок идем. Потому что вот я, например, не ожидал, что «Голгофа» окажется таким трудным для них фильмом.
А. Митрофанова
— А Вы напомните, про что фильм. Потому что, может быть, не все наши слушатели знают, что это за история.
Архимандрит С. Томачинский
— Какой?
А. Митрофанова
— «Голгофа».
Архимандрит С. Томачинский
— «Голгофа» — это, кстати, очень актуальный сюжет. Священники в Ирландии, которые как раз после вот этого знаменитого скандала педофильского, когда на священников стали смотреть как на потенциальный источник угрозы, и вот, собственно, этому пастырю, настоятелю храма говорит один из его прихожан на исповеди, что «ты через неделю будешь убит, потому что когда-то твои собратья надо мной надругались, когда я был маленький». И он знает убийцу, это один из его прихожан, но ничего не предпринимает, чтобы убежать, уйти. Ну, и там целый, конечно, вокруг этого разворачивается.
А. Митрофанова
— Срывается в какой-то момент.
Архимандрит С. Томачинский
— Да, не совсем соответствует вот такому высокому образу священника. Но при этом он думает о каждом совеем прихожанине, переживает о его душе. Он не о себе думает — он думает только о том, как помочь каждому человеку. Для него каждый бесконечно дорог, бесконечно — для Бога. То есть это настоящий пастырь, который каждую овцу на своих плечах пытается вынести.
То, что с ним случается в конце фильма — это другой вопрос. Не будем раскрывать — может быть, кто-то захочет посмотреть. Но фильм очень жесткий и с некоторыми, конечно, откровенными такими разговорами. И понятно, что для неокрепшей психики это может быть тяжело. Но я считаю, что поскольку проблема есть, и не только на Западе, но, в общем-то, она, возможно, и у нас существует, то надо понимать, как вообще к этому подходить.
Потому что сейчас уже священник вести себя даже в обычной жизни должен совершенно иначе порой. Ну, например, раньше мы не могли даже представить себе, что нельзя близко к детям подходить, просто как священник, что ты должен всегда понимать, как это может быть воспринято, интерпретировано таким болезненным, искаженным сознанием. А пастырь ко всем открыт, он не может замыкаться. Но вот надо это учитывать — как сегодня общество на все это смотрит.
А. Митрофанова
— Архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской Духовной семинарии, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим об интересном феномене: в Курской духовной семинарии, напомню, появился предмет, который называется «История кино». И вместе с семинаристами преподаватели, в частности, наш гость отец Симеон, смотрят фильмы.
Интересно, конечно, то, что Вы рассказываете, и интересен Ваш опыт. Мне бы хотелось список Ваш посмотреть — просто для того, чтобы себе на будущее иметь в виду, на какие фильмы обязательно стоит обратить внимание.
В. Емельянов
— А вот смотрите, я обратил внимание вот на какую историю. Мы ведь за время нашей беседы в основном контексте говорим о фильмах зарубежных. И совершенно не обращаемся к опыту отечественному, к отечественному кинематографу. А что, у нас нет достойных примеров? Там, скажем, фильм «Остров» или фильм «Поп», например.
А. Митрофанова
— «Шапито-шоу» можно? (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— Нет, ну почему? Мы говорили и о «Солярисе», говорили и...
В. Емельянов
— Ну, это единичные примеры, но мы, в основном, сейчас... Ну, мы действительно говорим о зарубежном кинематографе.
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, Вы знаете, может быть, я ошибаюсь — это мое субъективное мнение, — но, к сожалению, как мне кажется, сегодня (мы не берем советское кино, классическое, а вот сегодня) все-таки зарубежные фильмы на уровень выше. И очень редко встречаются, как Вы упомянули, такие шедевры, как «Остров» или «Поп», или «Орда», скажем, Прошкина. Их все-таки... Вот я пишу «Шапито-шоу», хотя это тоже весьма спорный такой, неоднозначный фильм. Но по-своему, мне кажется, там есть о чем поговорить, какие христианские смыслы оттуда вынести. Но все-таки, к сожалению, по каким-то причинам — я не знаю, то ли бюджета не хватает, то ли таланта не хватает, то ли не знаю, чего, — наше отечественное кино отстает, надо это признать. Хотя, может быть, повторюсь, я ошибаюсь. Даже в смысле христианских смыслов — я уж не говорю с точки зрения зрелищности и глубины, и всего остального.
Наши, потом, в основном какие-то депрессивные такие — я не знаю, почему. Все как-то грустно. У нас «черная комедия» — это любимый жанр, хотя в нем тоже, кстати, есть... Вот, например, мне очень понравился фильм «Горько!», да? (Смеется.)
В. Емельянов
— Да, у меня тоже на языке крутится все время.
А. Митрофанова
— Я после него заболела.
В. Емельянов
— Ну вот сейчас, смотрите... Сейчас выходит... И у него был просто прекрасный прокат! Сейчас выходит и вышла очередная картина тоже вот этого жанра — у него есть, кстати, какое-то свое такое название, на эти картины валом валит молодежь, что объяснимо, что понятно — я уж не знаю, какие там христианские смыслы можно отыскать, в фильме «Женитьба», например. Рейтинги просто колоссальные.
В то же время, выходят «Дуэлянты», например, с прекрасным Машковым. Великолепный режиссер, великолепный актер! И фильм — я не хочу брать сейчас на себя ответственность, но он показывает низкие результаты, низкие рейтинги.
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, рейтинг — это все-таки, мне кажется, не показатель качества картины.
В. Емельянов
— Я согласен, что это не показатель качества. Но мы же не можем все время говорить о фестивальном кино. И кинематограф не может быть все время фестивальным. То есть получается, что в киноиндустрии назрело время реформ.
Кстати, вот что касается реформ в кинобизнесе, в киноиндустрии, очень хорошо — я прямо процитирую Вам... Я это из газеты «Культура»... Как раз вот Красовский Алексей, режиссер фильма «Коллектор»... Корреспондент ему задает вопрос: а что, кинобизнесу требуются реформы? «Причем, давно!» — отвечает Красовский. Потому что у нас нет до сих пор профессиональной кинобазы, где можно было бы найти контакты и ссылки на портфолио любого специалиста кинематографа. Нет базы сценариев, не допущенных к кинопроизводству
А. Митрофанова
— Да ничего плохого нет! И пусть идут, все прекрасно! (Смеется.)
В. Емельянов
— Алла, никто же не сказал, что плохо! Вообще не прозвучало это слово, что это плохое кино. Конечно, пускай идут! Потому что оно соответствует их возрасту, оно соответствует какому-то их динамическому развитию на данном возрастном этапе. Конечно, пускай ходят.
Архимандрит С. Томачинский
— Естественно, что не нужно из всех фильмов вытаскивать христианский смысл. Понятно, что во многих картинах его просто нет.
В. Емельянов
— Ну, конечно.
Архимандрит С. Томачинский
— Да, здесь не надо притягивать за уши. Ну, не знаю, я не специалист в кинобизнесе, здесь мне сложно анализировать. Но вот, например, в Курске я вижу, что народ практически перестал в кино ходить, в кинотеатры — просто, видимо, из-за того, что денег нету. Поэтому здесь такой период непростой сейчас. Дома-то, наверняка, смотрят, а вот, собственно...
В. Емельянов
— Но еще же новые технологии появились!
А. Митрофанова
— В общем, это комплексная проблема — с прокатом, с производством...
В. Емельянов
— Да, еще появились новые технологии — например, Интернет-кинотеа
Франция, кстати, между прочим, все-таки... Нам надо обратить внимание на французский опыт — в том смысле, что лишь незначительное количество голливудских картин у них в прокате. И очень они поддерживают отечественный кинематограф — свой, французский.
Архимандрит С. Томачинский
— Молодцы.
В. Емельянов
— И большинство фильмов французских во Франции все-таки.
Архимандрит С. Томачинский
— Но это в целом, кстати, касается французской культуры.
В. Емельянов
— Да.
Архимандрит С. Томачинский
— Они и язык свой защищают, и во всем остальном... Да, я согласен. Но у меня вот нет готовых рецептов, как тут поступать, как сделать так, чтобы отечественное кино становилось лучше. Потому что, понимаете, если искусственно мы ограничим полностью приток западного — и что, и будем смотреть всякую?..
А. Митрофанова
— А смысл какой вообще?
В. Емельянов
— Нет, не идет речи о том, чтобы останавливать. Мы же сейчас не сидим, не какие-то радикальные меры предлагаем.
А. Митрофанова
— Отец Симеон, а можно напоследок поговорить с Вами о том, как все-таки Вы бы рекомендовали выбирать фильмы для просмотра, на что опираться? Потому что, мне кажется, многим людям, у которых нет достаточной какой-то базы в голове, и... Допустим, Вы говорите «Куросава» — «а это кто?». Это может быть непонятно. Может быть, это будет полезно как раз — узнать, на какие критерии стоит опираться.
И потом, Вы знаете, ведь, мне кажется, про любой фильм можно — ну, фактически, про любой — можно найти, о чем поговорить, при желании, или о чем задуматься. Это вопрос, как мы смотрим, насколько глубоко мы копаем.
Архимандрит С. Томачинский
— Ну почему? Не про любой. Если фильм поверхностный и неудачный, то там не о чем говорить. У нас бывали — мы, кстати говоря, как-то смотрели со студентами экранизацию библейскую — как там? Не «Исход»... Как она называлась, не помните, там? Про исход как раз евреев из Египта. Вроде, так здорово все сделано, но настолько все примитивно — не в смысле спецэффектов, со спецэффектами там все в порядке, а вот как бы по содержанию. Хотя, вроде, библейская тема, как раз нам близкая. Но мы даже потом не смогли ее... Никто не захотел об этом говорить даже, потому что просто очень слабый фильм. Он был, там, разрекламирован, может быть даже, у него касса была хорошая, я не знаю, сборы и так далее.
Но что касается списка, я не думаю, что это можно сделать — такой универсальный для всех...
А. Митрофанова
— Ну, не список, а критерии, может быть, какие-то — на что обращать внимание.
В. Емельянов
— Сейчас это модно — делать списки литературы для прочтения в школе...
А. Митрофанова
— «Топ-10».
В. Емельянов
— Да, «топ-100 книг» и все такое прочее.
Архимандрит С. Томачинский
— Модно, да.
В. Емельянов
— «Долой Льва Толстого из школы, Достоевского» — зачем?
А. Митрофанова
— «Сбросить с парохода современности».
Архимандрит С. Томачинский
— Мы никуда не денемся от того, что все-таки у людей разные вкусы немножко, и то, что нравится одному и как-то ложится на душу, другому может совершенно не... Кому-то нравится Чехов, кому-то Достоевский, кому-то Толстой, и это не значит, что кто-то лучше, кто-то хуже. То есть это все-таки существует такая вещь. Поэтому здесь нет...
Есть, конечно, фильмы, скажем, «must see», которые мы должны вот посмотреть. Я думаю, что такой список можно было бы составить.
А. Митрофанова
— А вот давайте навскидку. Вот «must see» — «необходимо увидеть каждому». Что бы Вы включили в «тройку» таких фильмов? Понятно, что это очень субъективный рейтинг. Это рейтинг архимандрита Симеона Томачинского...
В. Емельянов
— Вопрос из разряда «Ваша любимая книга».
Архимандрит С. Томачинский
— Да-да. Нет, можно об этом сказать, но надо понимать, что это не будет легким просмотром.
А. Митрофанова
— Так, так?
Архимандрит С. Томачинский
— Я называю фильмы, где придется трудиться...
А. Митрофанова
— Чем дальше, тем интереснее! Так? (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— Ну, конечно, «Семь самураев» я бы поставил в этот список. Обязательно я бы поставил Тарковского — ну, наверное, «Солярис»... Да, наверное, «Солярис» или... Ну, у меня лично любимое последнее время больше «Зеркало», но, наверное, в нашу такую эпоху — «Солярис». И... Вы три сказали, да?
А. Митрофанова
— Три!
В. Емельянов
— Не больше!
А. Митрофанова
— (Смеется.) Можно больше!
В. Емельянов
— Не надо, зачем?
Архимандрит С. Томачинский
— Да, ну это совсем... Вы знаете, когда «тройка», это значит, что вообще что-то такое...
А. Митрофанова
— Хорошо, пусть будет два. Пусть будут Куросава, «Семь самураев», и «Солярис» Тарковского.
Архимандрит С. Томачинский
— Нет-нет, это невозможно!
В. Емельянов
— А как же все остальное?
Архимандрит С. Томачинский
— Вообще, надо десяток хотя бы...
В. Емельянов
— Да нет, я думаю, что это в принципе невозможно. Я говорю, это вопрос из разряда «Назовите Вашу любимую книгу». Кому-то задали этот вопрос, он говорит: «Да помилуйте, давайте, как минимум, не одну, а пятьдесят я назову». Потому что сегодня, например, моя любимая книга — это снова Чехов, и, причем, не короткие рассказы, а, например, «Остров Сахалин». А завтра, например, это снова Довлатов. А послезавтра это, например, почему-то опять Стефан Цвейг, скажем. Или, там, Уилки Коллинз. А через неделю я снова вернусь к драматургии Уильяма Сарояна.
Архимандрит С. Томачинский
— Я согласен, да, это зависит от обстоятельств, да.
В. Емельянов
— И на эти вопросы нет ответа!
Архимандрит С. Томачинский
— А, например, я последнее время люблю пересматривать «Кин-дза-дза». Потому что вот как-то ложится на какие-то ситуации жизненные.
В. Емельянов
— Абсурдистские наши, да, вокруг. Согласен.
Архимандрит С. Томачинский
— (Смеется.) Поэтому здесь все это зависит еще от того контекста, в котором человек существует, насколько это стыкуется с какими-то его личными переживаниями.
Но, с другой стороны, да, вот классика существует, и ее, конечно, надо знать. Ну, что-то из Феллини, что-то из Бунюэля, конечно, тоже...
В. Емельянов
— А Шукшин — «Калина красная», например?
Архимандрит С. Томачинский
— (Смеется.) Понятно. То есть я думаю, что десяток можно составить, но будет понятно, что это все-таки очень такая субъективная вещь.
А. Митрофанова
— Искусство вообще субъективная вещь.
Архимандрит С. Томачинский
— Да, мне бы, конечно, еще хотелось, чтобы мы не забыли один тоже маленький нюанс — очень интересны экранизации кинематографичес
А. Митрофанова
— Я сразу вспомнила подвиг Роберто Бениньи, о котором Вы нам рассказывали в этой студии, когда он не просто прочел «Божественную комедию» — он выучил ее наизусть, и он еще разобрался с комментариями к этому произведению, и он еще составил актуальные комментарии на ту текущую ситуацию, которая была в Италии на тот момент. Вышел что-нибудь(?) на площадь Синьории, все это прочел со своими комментариями, с комментариями классиков и наизусть, собственно, воспроизводя «Божественную комедию», его транслировали федеральные каналы, после чего «Божественная комедия» исчезла с прилавков магазинов, хотя стояла там годами. Потому что чтение, мягко говоря, непростое, на здоровую голову читать не будешь, а на больную — тем более. (Смеется.)
Архимандрит С. Томачинский
— У Бениньи, кстати, тоже замечательный его фильм «Жизнь прекрасна» («La vita bella»), тоже про нацистский этот период, концлагерь. Казалось бы, все погибают там, один маленький ребенок остается в живых. Но жизнь прекрасна, да, понимаете? Вроде бы, такого прямого христианского смысла нету, но, по сути, это же о чем? — о нашей жизни.
И вот, говоря об экранизациях... Скажем, «Идиот» — я посмотрел множество самых разных экранизаций Достоевского, но вот, опять-таки, лучше, чем Куросава, не вспомню. Хотя это на японском материале... Там у него, извините, когда надо молиться, они там в свои колокольчики буддистские звонят. То есть там все перенесено на почву Японии. Но при этом он раскрыл настолько глубоко и интересно Достоевского, неожиданно порой... Какие-то вещи, которые в самой ткани романа скрыты или до конца не понятны, как-то Куросава сумел через язык киноискусства передать, раскрыть, что вообще я лучшей экранизации не встречал.
Поэтому вот это интересное всегда сравнение книги, оригинала — и вот воплощение в совершенно другом виде искусства. Еще как-то режиссер увидел.
Ну, или еще можно вспомнить удачный пример — «Великий Гэтсби» тоже мне понравилась очень экранизация недавно. То есть вот такие примеры есть, и они пробуждают интерес к первоисточникам, к художественной литературе. Вот в этом, мне кажется, тоже сила кино заключается.
В. Емельянов
— О кинематографе, о живописи, о музыке, о культуре, о христианских смыслах, которые мы ищем в искусстве самых разных направлений, самых разных жанров, мы сегодня разговаривали с архимандритом Симеоном Томачинским, ректором Курской духовной семинарии, где, между прочим, преподают историю кинематографа, как это ни парадоксально может прозвучать.
Спасибо Вам большое, что нашли время прийти к нам побеседовать. Всегда мы рады Вас видеть у нас в гостях.
Программу «Светлый вечер» для Вас провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Мы прощаемся, до новых встреч.
А. Митрофанова
— До свидания!
Архимандрит С. Томачинский
— Спасибо, до свидания!
Икона Божией Матери «Умягчение злых сердец»
Поделиться
Икона Божией Матери «Умягчение злых сердец» своим названием обязана святителю Димитрию Ростовскому. В 1687 году он стал свидетелем явления образа Богородицы в поселке Рудня, сейчас это город в Смоленской области. Реликвию нашли местные жители на болоте, где добывали железную руду. Икона была написана в древней традиции Одигитрия, что в переводе с греческого означает Путеводительница. Неизвестный иконописец изобразил Богородицу и Младенца Христа в царских коронах. Дева Мария держит Сына левой рукой, а правой указывает на Него, как на истинный Путь спасения.
Святитель Димитрий посвятил явленной в Рудне святыне такие поэтические строки: «Идеже творяшеся железо от блата, /Тамо Дева вселися, дражайшая злата, /Да людем жестокие нравы умягчает /И железные к Богу сердца обращает». В переводе это звучит так: «Там, где из болота добывают железо, поселилась Дева, которая дороже золота. Она умягчает жестокие нравы людей и обращает железные сердца к Богу».
Рудненская икона вскоре прославилась чудотворениями, и её перенесли в Киево-Печерскую лавру. Почитание реликвии широко распространилось, с неё сделали множество списков. На некоторых из них иконописцы помещали стихотворение Димитрия Ростовского. А затем главная мысль этого произведения стала надписанием на иконе: «Умягчение злых сердец». Список с таким названием вошёл в церковный календарь отдельно от Рудненского образа.
Икона из Рудни, вдохновившая святителя Димитрия, пребывала в Киево-Печерской лавре до 1920 года. Во время революционной смуты она бесследно исчезла. Но сохранилось множество её копий, в том числе и с надписанием «Умягчение злых сердец». Сегодня их можно увидеть во многих храмах России. Один из почитаемых списков хранится в Казанском храме города Рудня, где, по слову святого, в семнадцатом веке явилась Дева, обращающая ожесточённые сердца к Богу.
Стоит заметить, что в девятнадцатом столетии получил распространение ещё один вариант иконографии Божией Матери с названием «Умягчение злых сердец». Образы, ему соответствующие, представляют Царицу Небесную без Младенца, пронзённую семью мечами. Такие иконы именуют также Семистрельными. Мы обязательно расскажем вам о них, но уже в другой передаче.
Все выпуски программы Небесная Заступница
«Преобразования в современной системе образования». Максим Костенко
Поделиться
Беседа из цикла про образование, который Радио ВЕРА организует совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который объединяет учителей, руководителей школ и детских садов, родителей и всех тех, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием.
У нас в гостях был руководитель института стратегии развития образования Максим Костенко.
Разговор шел о том как можно сделать современную систему образования в нашей стране лучше.
«Донорство крови и костного мозга». Алена Фирсова, Наталья Быстрова, священник Дмитрий Гуров
Поделиться
У нас в гостях были ведущий специалист Национального медицинского исследовательского центра гематологии Алена Фирсова, звонарь московского храма Спаса Нерукотворного на Сетуни Наталья Быстрова и руководитель информационного отдела Тульской духовной семинарии священник Дмитрий Гуров.
Наши гости рассказали, какие виды донорства бывают, как можно стать донором, а также какие опасения и вопросы могут возникать у желающих сдать кровь — и как на них можно ответить.
