В маленькой церквушке на окраине Неаполя заканчивалась утренняя служба. Хор начал благодарственный гимн. Среди певчих, в первом ряду, стоял мальчик-подросток. Его звали Энрико. Он пел в церкви каждое воскресенье, и его чистый, не по годам глубокий голос, казалось, уносился из-под сводов храма к самым небесам. Прихожане на все лады расхваливали способного паренька, а священник после каждой службы повторял: «Вам, молодой человек, в оперную школу надо!»
Опера… Она была для мальчика золотою мечтой, сказкой, параллельным миром, попасть в который из неапольских трущоб можно было разве что во сне. У паренька не было денег даже на то, чтобы оплатить обучение в старших классах средней школы. Его отец за гроши вкалывал на фабрике, а кроме Энрико в семействе Карузо было ещё девятнадцать детей!
Так что вместо Театра Ла Скала Энрико поступил работать на ту же фабрику, где трудился его отец. Но церковный хор не бросил, и когда пел на службах, всем сердцем молил Господа лишь об одном: помочь ему осуществить своё призвание.
И вот однажды после службы к нему подошёл пожилой человек, и предложил выступить в любительской оперной постановке, которую он на свои же деньги и ставил. Энрико сразу дал согласие.
После первого же спектакля на него посыпались предложения от профессиональных коллективов. Энрико заключил контракт с оперной труппой, которая выезжала на гастроли в Египет. Буквально через пару недель он уже выступал в Каире. После каждого спектакля публика долго не отпускала со сцены молодого человека с удивительным голосом, громко скандируя его имя. Так на оперном небосклоне зажглась одна из самых ярких звёзд – великий тенор Энрико Карузо.
Его известность имела поистине феноменальные масштабы. У ног Карузо были и Европа, и Америка, и Россия. Но мировой успех не вскружил голову молодому маэстро. Он слишком хорошо помнил годы, проведённые в нищете. Энрико получал огромные гонорары, но радовался не количеству нулей в очередном чеке, а тому, что теперь он сможет помогать тем, кто в нужде, тем, кому необходима его поддержка.
Он всегда строго следил за тем, чтобы цена билетов на его концерты была доступной. А количество благотворительных выступлений, которые Энрико Карузо дал за годы своей сценической карьеры, не поддаётся счёту. Известно, что только в пользу Красного Креста он перечислил с концертов двадцать один миллион долларов! А ещё были выступления в поддержку рабочих, больниц, школ. Карузо не упускал и малейшей возможности помочь.
Однажды, во время очередных гастролей он плыл на пароходе. Некая богатая американка узнала, что рядом с ней на борту находится великий певец, и передала Энрико письмо с предложением спеть для неё и её семьи одну-единственную песню. За это дама готова была выложить двадцать пять тысяч! Карузо немедленно ответил, что готов петь хоть всю дорогу, если только дама переведёт названную сумму на счёт итальянского Общества бедных детей. Просьба Энрико была исполнена.
Во время Первой Мировой войны Карузо много выступал перед солдатами и раненными. В Балтиморе он дал большой концерт в пользу семей, потерявших на этой войне родных. Благодаря его концертам в поддержку Объединённых больниц Америки, эта организация смогла в тяжёлые военные годы построить несколько новых госпиталей.
Необыкновенно чутким был Карузо и к своим близким – родным, друзьям. Да и не только к друзьям: однажды Энрико узнал, что человек, в прошлом жестоко его оскорбивший, терпит большую нужду, и тотчас анонимно отправил ему деньги.
На одном из концертов в Петербурге русские солдаты подарили Карузо образок Николая Чудотворца в серебряном окладе. С тех самых пор Энрико не расставался с иконой. Святитель, помогавший всем, кто встречался на его пути, как будто вдохновлял певца на всё новые и новые добрые дела.
Кончина Карузо стала большой потерей не только для поклонников оперы, но и для тех, кто любил его за чуткость сердца и неравнодушие. Спустя два месяца после смерти тенора в его родном Неаполе установили гигантскую восковую свечу. Её, в благодарность и на память о добром человеке, отлили те, кому он помогал и кого не оставлял своим вниманием.
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе