Добрых людей, которые остро переживают беды и страдания чужих людей, великое множество. Но не так уж много тех, кто готов прийти на помощь и поделиться с ближним не только советом, но и деньгами. Князь Дмитрий Голицын делился.
Дмитрий Михайлович Голицын - потомок одного из древних русских княжеских родов, начал службу барабанщиком в Семёновском полку, дослужился до генерал-поручика и перешёл на дипломатическую работу. Он служил послом в Париже, потом в Вене, а выйдя в отставку решил осесть там навсегда. В Вене Голицына любили, он слыл добрым человеком, а его дом всегда был открыт и для друзей, и для просителей. Последних хватало. Весь город знал о том, что русский дипломат помогает бедным, стоит только к нему обратиться. А ещё Голицына знали, как щедрого мецената. Он покровительствовал художникам, помогал им продавать свои произведения. Да и сам собрал великолепное собрание картин. В галерее Голицына висели полотна Тициана, РЕмбранта, РУбенса, Рафаэля, ПуссЕна.
Князь достаточно поздно женился. Ему и его избраннице Екатерине Кантемир было уже по 30 лет. Про слабую здоровьем Екатерину врачи говорили, что она вряд ли сможет стать матерью. По этой причине красавица отказывала женихам. И только Голицыну отказать не смогла, настолько он был настойчив. Князь женился на Катеньке. Доктора советовали Дмитрию Михайловичу увезти жену из России. Голицыны переехали в Париж, где при попытке родить ребёнка Екатерина умерла. В память о жене Дмитрий Михайлович стал заниматься организацией больниц, жертвовать деньги на научные исследования в области медицины и поддерживать талантливых врачей.
Самым значительным благотворительным проектом Голицына стала больница, которую он мечтал построить в Москве. Сам князь сделать это не успел, но вместе с огромным состоянием завещал последнее дело своей жизни двоюродному брату - Александру Голицыну. Александр сделал всё как хотел любимый брат. Получил разрешение императора на строительство клиники, заказал разработку проекта лучшим архитекторам. БОльшая часть капитала Дмитрия Голицына ушла на возведение больницы. И она получилась уникальной, одной из лучших в Европе.
Первым отделением клиники, которая открылась в 1802 году, стало акушерское, названное в память Екатерины Голицыной. Постепенно больница расширялась, мест и отделений в ней становилось всё больше. Построили богадельню для неизлечимых пациентов. В клинику принимались все: «бедные, русские, иностранцы, всякого пола, звания, вероисповедания». Причем, бедняки лечились бесплатно, а богатые за услуги врачей платили.
Больницу укомплектовали новейшей техникой. Александр Голицын построил и церковь, так как считал, что человеку, лечащему свои недуги в первую очередь нужно очищаться духовно. Кроме того, он полагал, что не последнюю роль в выздоровлении играют положительные эмоции. А их может дать созерцание произведений искусства. Поэтому картинная галерея Дмитрия Голицына переехала из Вены в двухэтажный корпус на территории больницы. Галерею бесплатно посещали не только пациенты, но и простые горожане. Восемь лет картины радовали глаз, а потом Голицыны коллекцию продали, чтобы построить новые корпуса и обновить оборудование клиники.
До 1917 года больница содержалась на деньги семьи Голицыных. Директорами клиники могли быть только представители этого рода. У них и традиция существовала: каждый новый попечитель должен давать средства на поддержку тридцати неизлечимых больных.
Основатель клиники - Дмитрий Голицын был похоронен в Вене. Своё детище он так и не увидел. Но когда больницу открыли, тело князя перевезли в Москву. Дмитрий Михайлович покоится в усыпальнице на территории своей больницы. А Вена, помнящая о князе, как об одном из первых русских меценатов, именем Голицына назвала улицу и гору, на которой стоял его дом. Так они до сих пор и называются: Голицын-штрассе и Голицынберг.
Когда за дело берётся Господь. Яна Юревич
Часто бывает так: делает что-то человек, усердно делает, из сил выбивается, а результата нет. И требуется какой-то нечеловеческий рывок. Тогда за дело берётся Господь.
Несколько лет назад, в один из выходных дней февраля решили мы семьей куда-нибудь съездить. Жили мы тогда в Подмосковье и была у нас пара любимых мест. Одно из них мы коротко называли «Кладбище». В том месте и правда было кладбище, на его территории стоял красивый старинный храм, всё это располагалось на холме. Если же объехать кладбище и встать за ним, то с этого холма открывался восхитительный вид.
И мы решили провести вечер, любуясь этим видом. По дороге купили пиццу. Доехали до места, съели пиццу, пообщались, собрались ехать домой. А так как мы свернули с нашей дороги в сторону, нужно было развернуться. Сделать это можно было немного съехав с наезженного покрытия, ведущего вниз с холма. Летом в этом не было бы совершенно никакой проблемы. Но вот зимой... Дорога, ведущая вниз была покрыта даже не снегом. Она была покрыта практически голым льдом. И машина, под собственным весом, начала сползать вниз. Колеса прокручивались, им просто не за что было зацепиться. Машина спускалась все ниже и ниже. А внизу — тупик и все заметено снегом. От меня помощи никакой — я на пятом месяце беременности младшим сыном, старшему сыну — полтора года, тоже ничем не поможет, хорошо еще, что просто спал в машине, не плакал. Вокруг были дома, на холме и вокруг него располагалась небольшая деревенька, но все равно было безлюдно. Тем временем начало темнеть. Ситуация складывалась с одной стороны комичная, но с другой — довольно тревожная.
Вдруг внизу откуда-то появились люди. Увидели нас, начали помогать, толкать нашу машину наверх, подкладывать какие-то ветки под колеса, но ничего не помогало — машина была слишком тяжелой и продолжала спускаться все ниже и ниже.
Чуть погодя ровно на то место, где мы стояли вначале, приехал большой джип. Водитель джипа так же увидел нас, предложил прицепить трос к его машине и попробовать вытянуть нашу наверх. Так и сделали, но мощности джипа не хватило, и он сам чуть не присоединился к нам на ледяном склоне. Хорошо еще, водитель джипа вовремя заметил, что еще немного и тоже поползет по льду вниз, и остановился.
Что делать? Только молиться. Так и поступили. В той ситуации мы уже испробовали все. Наших сил явно не хватало. О чем мы и сказали Богу в молитве. И что же?
Буквально через несколько минут, неизвестно откуда приехал трактор. И совершил тот самый рывок, который был необходим, в два счета вытянув нашу тяжеленную машину наверх. Водитель трактора принял нашу благодарность, при этом отказавшись от оплаты своей помощи. Как внезапно появился, так внезапно и уехал. А мы стояли рядом с машиной на вершине холма, с которого началось наше «ледяное» приключение, и благодарили Бога за Его любовь и заботу о нас. Произошло то, что на первый взгляд выглядит совпадением, случайностью. Но у Бога случайностей не бывает.
Автор: Яна Юревич
Все выпуски программы Частное мнение
Схиархимандрит Иоанн (Маслов) и его семья
Крестьяне села Потаповка, что в Сумской области на Украине, расходились по домам. Зимой рабочий день в колхозе заканчивался рано. Бригадир Сергей Федотович Маслов шагал по улице, прислушиваясь к скрипу снега под большими валенками. Было 6-е января 1932-го года. Рождественский сочельник. Маслов думал о том, как вечером пойдёт на праздничную службу: каким-то чудом в разгар очередной советской антирелигиозной кампании их маленький сельский храм оставался открытым. С радостью думал он и о том, что в его семье совсем скоро будет прибавление — супруга Ольга Савельевна ждала ребёнка. На подходе к дому бригадира встретила соседка. «Где ты ходишь, Федотыч, жена твоя рожает!» — сказала она громким шёпотом. Послали за фельдшером, и вскоре избу Масловых огласил крик младенца. Так, накануне великого праздника, появился на свет будущий монах, богослов, духовник и старец — схиархимандрит Иоанн (Маслов).
Мальчика окрестили и назвали Иваном. Он стал третьим ребёнком Сергея Федотовича и Ольги Савельевны. У Вани было две старших сестры, а позже на свет появились двое младших братьев. Масловы верили в Бога и, несмотря на тяжёлое для церкви и верующих время, крепко держались благочестивых христианских традиций. С раннего детства родители брали Ваню с собой в храм. Во время службы мальчик никогда не шалил, не бегал, а тихонько стоял рядом с родителями. А когда наступало время пения молитвы «Отче наш», которую маленький Ваня знал наизусть, он громко и радостно пел её вместе со всеми прихожанами. Одна из сестёр старца Иоанна вспоминала, что мальчик рос добрым, тихим, спокойным. «Мы, старшие, бывало, затеем драку, а Ваня скажет: зачем дерётесь? И нам станет стыдно. Нам часто попадало от матери, а ему — никогда. Он был смиренный, никого не обижал», — рассказывала она.
Наблюдая за сыном, родители вспоминали, как задолго до его рождения, в 1922 году, из закрытого большевиками монастыря в деревню вернулся их родственник — старый монах. Вскоре он скончался, а перед смертью предрёк, что будет ещё монах в семье Масловых. «Уж не о Ване ли нашем он тогда говорил?», — размышляли Ольга Савельевна и Сергей Федотович.
Но Ваня пока не думал о монастыре — в 1941 году началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, и девятилетний Иван остался в семье за старшего. Мать старца Иоанна вспоминала, что сын стал для неё настоящей опорой, а для братьев и сестер — руководителем и воспитателем. Дети называли его «батькой» и во всём слушались. Несмотря на юный возраст, Ваня научился делать всё: шить, готовить, пахать и сеять. Днём он работал дома и в поле, а по ночам плёл на всю семью лапти. «Он кормил семью, укреплял всех нас, — говорила Ольга Савельевна. — Когда пришла похоронка на мужа, он один умел меня утешить, а ведь это так дорого стоит», — вспоминала она. Сестра говорила, что, если бы не Иван, они бы просто не выжили. При этом мальчик успевал учиться — ходил в школу за шесть километров в соседнее село.
В 1951 году Ивана призвали в армию. Там молодой человек сильно простудился, болезнь дала осложнения на сердце. Поэтому его демобилизовали раньше срока. Он вернулся домой и зачастил в Глинскую пустынь, которая располагалась неподалёку от их села. Ездил туда в свободное время на велосипеде. Ольга Савельевна чувствовала: скоро её сын примет важное решение. Так и случилось. В 1954 году Иван сказал матери, что хочет стать монахом и поселиться в Пустыни. Как ни готовилась женщина к такому повороту событий, как ни радовалась, что сын избрал для себя духовный путь, отпускать его в монастырь было тяжело. «Когда он уходил, я за ним следом несколько километров бежала, всё плакала», — рассказывала Ольга Савельевна. Со временем, когда остальные дети устроятся в жизни, она тоже примет монашеский постриг. «Матушка свято прожила свою жизнь», — говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). И всегда с любовью вспоминал свою большую и дружную семью.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
29 марта. О свете Христовой веры
В Неделю Торжества Православия Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл на проповеди говорил о свете Христовой веры: