"Братья и сестры в семье". Семейный час с Туттой Ларсен и протоиереем Артемием Владимировым (08.04.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Братья и сестры в семье". Семейный час с Туттой Ларсен и протоиереем Артемием Владимировым (08.04.2017)

* Поделиться

У нас в гостях был духовник Алексеевского женского монастыря в Москве протоиерей Артемий Владимиров.

Мы говорили о том, что может становиться причиной размолвок между братьями и сестрами в семье, есть ли у этого духовные составляющие, и как родителям строить отношения с детьми, чтобы у них не возникало ревности и ссор, и они продолжали понимать, и любить друг друга во взрослом возрасте.

 


Тутта Ларсен

– Здравствуйте, друзья, вы слушаете «Семейный час» Тутты Ларсен на радио «Вера». У нас в гостях старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства и детства, педагог, протоиерей Артемий Владимиров. Здравствуйте, батюшка.

Протоиерей Артемий

– Приветствую вас, друзья, в преддверии Вербного воскресенья.

Тутта Ларсен

– Спасибо. Сегодня тоже у нас праздник, Лазарева суббота.

Протоиерей Артемий

– И еще какой.

Тутта Ларсен

– И один из моих любимых, не в последнюю очередь потому, что одну из героинь событий, предшествующих этому празднику, зовут Марфа, сестра Лазаря. И мою дочь тоже зовут Марфа. И, в общем, Марфа сестра Лазаря всем Марфам положила начало в жизни.

Протоиерей Артемий

– Безусловно. Позвольте передать вашей Марфе, чтобы она соединила в себе и деятельную, динамичную натуру Марфы, и созерцательное начало Марии.

Тутта Ларсен

– Мне вот интересно, конечно, в евангельском сюжете про Марфу и Марию, про то, как одна суетилась и накрывала на стол, и готовила, обхаживала гостей, а вторая сидела и слушала Христа, есть такая какая-то немножечко бытовая зарисовка о том, какие отношения, наверное, были у этих сестер, как они между ними складывались. И понятно, что обе они очень сильно любили своего брата Лазаря и, наверное, в их семье такое понятие как ревность между братьями и сестрами вряд ли могло всплывать, да? Потому что они были люди благочестивые и, наверное, каждый знал там свое место и между собой они должны были общаться каким-то очень корректным образом.

Протоиерей Артемий

– Нужно еще сказать, что в далекие библейские времена, а это было детство человечества, хотя, с другой стороны, Христос пришел уже под занавес мировой истории, люди отличались куда большей простотой, безыскусностью, каким-то таким природным...

Тутта Ларсен

– Смирением?

Протоиерей Артемий

– Смирением, кротостью, чем мы, сложные продукты урбанистической культуры. И очень часто мы смотрим на евангельских героев и персонажей из нашего не очень прекрасного далека. В этом смысле, я совершенно убежден, что там не было скрещивания копий между Марфой и Марией. Это было действительно святое семейство, иначе бы Христос не отдыхал там душой, приходя в Вифанию после дня проведенного в Иерусалиме, где пресловутые книжники и фарисеи просто устраивали такое ток-шоу – простите за современную реалию, – пытаясь задеть Спасителя, выискать противоречия в Его словах. Вот, например, как я воспринимал Евангелие: Спаситель воскресший является на Тивериадском озере Петру, восстанавливая его в достоинстве апостольском, говоря: «Следуй за Мной». А Петр, оборачиваясь, видит Иоанна, который где-то идет вдалеке и говорит: «Господи, сей же что?» – а вот этот что? И мне всегда казалось, вчерашнему пионеру, тоже у меня есть брат-близнец и мне очень нравится еще не объявленная нами тема о взаимоотношении сестер или братьев. Мне казалось, что Петр сказал: «А он-то что? Я вот иду за Тобою, а почему он без разрешения...» А, оказывается, все наоборот. Петр, человек, конечно, не лишенный до того, как Дух Святый осенил его в полноте, человеческих черточек и каких-то, может быть, отрицательных. Но он от любви говорил: «А как же Иоанн? Я вот иду за Тобою. А что же Твой любимый ученик, останется вдалеке?» Ну, вернемся с вами к теме нашего собеседования.

Тутта Ларсен

– Но даже ведь и в этом сюжете про Марфу и Марию мы видим, что Марфа испытывает некое раздражение в отношении своей сестры, которая ей не помогает. И она как-то ее даже немножечко так упрекает в том, что, мол, ты что сидишь-то, вставай, вообще народу сколько, я тут одна, значит, суечусь, а ты вообще не обращаешь внимания на то, что я делаю.

Протоиерей Артемий

– Думаю, что на месте Марфы вы или я точно почувствовали, как этот червячок...

Тутта Ларсен

– Конечно.

Протоиерей Артемий

– Там где-то шевелится

Тутта Ларсен

– Раздражение.

Протоиерей Артемий

– В присутствии такого высокого гостя, каким был и есть Богочеловек Иисус Христос, Марфа, может быть, и не допускала греховного раздражения. Но чувствуя, что она уже сбивается с ног, у нее не хватает рук, она обратилась к Господу как высшей инстанции. Может быть, Мария ей что-то ответила по своему. «Господи она оставила меня одну», – может быть, это была кроткая, как у ягненка, такая безвинная жалоба. Тем не менее, конечно же, этот эпизод вполне может быть для нас с вами отправной точкой для исследования столь тонкой материи, как взаимоотношения ближайших родственников – детей своих родителей.

Тутта Ларсен

– Но прежде, чем мы с вами окончательно перенесемся в день сегодняшний, я хотела еще спросить про древнего человека и ветхозаветного. Вот вы говорите, что они были более кроткими и смиренными, но ведь самые первые жуткие истории про ревность мы видим как раз в Ветхом Завете – Каин и Авель, Иосиф и его братья...

Протоиерей Артемий

– Да.

Тутта Ларсен

– И даже у сыновей Ноя вот, там у Иафета и...

Протоиерей Артемий

– Иафет, Сим, Хам.

Тутта Ларсен

– Да. С Хамом как то отношения в итоге не очень хорошо сложились.

Протоиерей Артемий

– А значит, под небесами новое – это Воскресение Христово, которого мы сейчас чаем и благодать Святого Духа, которая должна выровнять и украсить человеческую природу. И освободить ее от тех страстишек, амбиций, немощей, о которых мы сегодня обязательно должны поговорить. Потому что на земле мы живем, ничто человеческое нам не чуждо. И оказывается, что от первых дней существования человеческого рода согрешившего, Авель и Каин, страшная чудовищная зависть, положившая начало человекоубийству, до каких-то конфликтов и разборок, которые мы как родители знаем и с которыми сталкиваемся, может быть, не один раз в неделю, история повторяется и, следовательно, передача наша имеет очень актуальное значение.

Тутта Ларсен

– Ну и поговорим тогда все-таки сегодня о том, как вырастить детей, чтобы они любили друг друга, чтобы они минимизировали свою ревность по отношению друг к другу, научились друг другу помогать и во взрослом возрасте остались близкими людьми. Потому что сплошь и рядом, конечно, сейчас мы видим жуткие ситуации, когда родные люди ссорятся, ругаются из за какой-то наследственности, из-за каких-то квартир...

Протоиерей Артемий

– О, да...

Тутта Ларсен

– Из-за политических взглядов.

Протоиерей Артемий

– Это пробный камень, проверка на вшивость. Но мне эта тема страшно интересна, потому что я близнец и, стало быть, материал для нашей передачи буду черпать не в энциклопедии Брокгауз и Ефрон, а в воспоминаниях детства. Помнится, как мы трехлетние малыши, Митенька и Тёмочка, сидим на даче, на веранде, вдруг пчела кусает Митеньку, белокурого моего братика-близнеца. Кусает его в плечико, он орет, кричит. Вокруг бабушка, мама, еще и родственники: «Митенька! Митенька!», тот плачет. Вдруг завопил Тёмочка, то есть я.

Тутта Ларсен

– Которого никто не кусал...

Протоиерей Артемий

– Которого никто не успел, по счастью, укусить, но который был укушен осой ревности. Как так: внимание вокруг пострадавшего Митеньки, а я, а мне?! Бросаются ко мне. Родители: «Что? – Оса». Я думал, что это была оса. «Куда укусила? В щеку? – Нет! – В шею? – Нет! – В язык? – Нет! – Куда же? – В волосики». Вот представьте себе, что эти нотки у нас минорные звучали. Но, по счастью, родители и бабушка, Любовь, так по-умному перераспределяли свое внимание и любовь, что наши конфликты носили исключительно мирный, милый характер, что я уже даже успел, как 96-летняя батюшка, запечатлеть в книге мемуаров «С высоты птичьего полета».

Тутта Ларсен

– Если у детей не складываются отношения в семье, кто в этом виноват? Родители?

Протоиерей Артемий

– Конечно. Родители причастны к этому. Потому что иногда встречаясь, как священник я сужу по исповедальному опыту, со случаями явного предпочтения, когда папа или мама, чаще это мама, не борется с почему-то возникшей таким перевесом чувством внимания к одному – вот любимая дочка, младшая, а старшая постылая, замечаю, что ребенок, чувствующий эту несправедливость и никогда не имеющий возможности ее осмыслить и понять, часто вырастает каким-то ущербным, с перекошенным нравственным чувством, иногда с обидой на весь мир. Недолюбленные дети не верят в любовь с большой буквы.

Тутта Ларсен

– Ну и, как правило, именно страдают старшие дети от этого, да, то есть они такой пробный полигон для всех родителей, на котором испытываются всевозможные там педагогические ошибки и методы, а младших просто любят, потому что они есть.

Протоиерей Артемий

– Я бы сказал, что и мужья страдают. Потому что если хорошая мама, мотивированная мама прилепилась всей душой, умом и телом к своей кровиночке-слезиночке, то забытый папа сначала вдруг лишается оптимизма, потом начинает как-то холодеть, зеленеть, и последствия могут быть худые. Не будем забывать, что папа это еще один ребенок в семье.

Тутта Ларсен

– О, это точно. Но, действительно, я знаю очень многих женщин, которые ожидая второго ребенка или только думая о том, чтобы в их семье было больше одного ребенка, боятся, что у них не получится равномерно распределить свою любовь и материнское внимание на всех детей. Потому что я так люблю своего первенца, а это уже такая другая история, я так его люблю, что я не представляю себе, что я могу любить еще одного ребенка.

Протоиерей Артемий

– Чем больше детей в семье, тем меньше проблем на почве ревности, потому что семья с большим количеством детей это своего рода английская мануфактура с разделением труда, где каждый занят своим делом. Но вот интересно, я буквально вчера посетил одно православное семейство, там мама ожидает едва ли не в Вербное воскресенье, то есть завтра, второго. Причем мама православная принципиально отказывалась узнать пол младенца, хочет, чтобы это было Божие чудо. А двухлетняя малышка, Сашенька, до последнего времени спала вместе с мамой в одной комнате. И мама специально просила у батюшки Артемия благословение (он как доктор Спок – своих детей не имеет, но раздает советы направо и налево), просила благословение Сашеньку отделить...

Тутта Ларсен

– Отселить.

Протоиерей Артемий

– Чтобы ребенок научился спать отдельно.

Тутта Ларсен

– Еще рано, два года.

Протоиерей Артемий

– Ну, вопреки ожиданиям, Сашенька так полюбила философское свое уединение, видимо, хочет чувствовать себя взрослой. Но главное, что мама готовит Сашу, показывает ей на свое пузико, говорит, вот, скоро появится у тебя то ли братик, то ли сестричка и как нам нужно будет много с тобой трудиться, чтобы ребеночек не чувствовал ни в чем недостатка. В этом смысле, моя любимая педагогическая мысль, идея служения, она-то и объединяет и маленьких, и взрослых, когда мы все служим, скажем, младенчику, и старшая девочка или братик вносит свою лепту в это трогательное служение, тогда лукавому труднее запудрить мозг маленькому члену семьи.

Тутта Ларсен

– Но, с другой стороны, это нечестно. И я объясню свою мысль.

Тутта Ларсен

– Вы слушаете программа «Семейный час» Тутты Ларсен на радио «Вера». А у нас в гостях протоиерей Артемий Владимиров. Говорим о том, как избежать ревности между детьми в семье. Так вот, ведь от того, что в семье появляется второй малыш, двухлетняя девочка не перестает быть малышом.

Протоиерей Артемий

– Конечно.

Тутта Ларсен

– Она автоматически не становится взрослой, несмотря на то, что де факто она старшая сестра. Она еще в том возрасте, когда ей хочется и на ручки, и с мамой в одной кровати поспать, и чтобы ее покормили с ложечки или покатали в коляске или даже сисю дали, простите. А тут вдруг сразу автоматом появляется младший, и ей как-то надо неожиданно автономную какую-то вот новую форму, новую роль в семье играть, к которой она, может быть, и не готова. И мне кажется, что родители очень часто этим злоупотребляют. А еще вот злоупотребляют тем трудом по уходу за младенцами, который они накладывают на старшего ребенка: «Вот родится, ты будешь гулять, будешь менять ему подгузник, будешь за ним там штанишки стирать». С чего это вдруг вообще? Если ребенок хочет участвовать, конечно, его можно привлекать, ему можно подсказывать, помогать, просить его о помощи. Но как-то вот ставить его сразу в такую роль воспитателя...

Протоиерей Артемий

– Давать ему трудодни.

Тутта Ларсен

– Да, да, мне кажется, это прямо очень несправедливо.

Протоиерей Артемий

– Выдавать талоны на питание.

Тутта Ларсен

– Вот мне кажется, что это и есть один из путей к ревности.

Протоиерей Артемий

– В этом отношении, конечно, крайности всегда опасны, и что не в меру, то от лукавого. И, безусловно, материнское чувство и чутье должны бы подсказывать каждой умной мамашке, как с водою не выплеснуть первого ребенка. Безусловно, дать пендаля – простите за такое натуралистическое выражение, – это противоестественно. Вот наша мама, мы у мамы близнецы, в этом смысле баланс был соблюден, всегда кормила нас, держа правой и левой рукой. Мир делился для нас на совершенно равные доли: луна словно репа, а звезды фасоль, тебе половина и мне половина. Но вот такая сцена. Не рассказывал ли я о ней раньше? Мы, Митенька и Тёмочка, сидим подле старшего брата. Старший брат – на пять лет старше это уже гигант, какой-то российской демократии, – взяв хлебцы турецкие, были такие сладости, философски отправляет их один за другим к себе в уста, в рот. А мы, как два щеночка, смотрим на него...

Тутта Ларсен

– Провожаем взглядом...

Протоиерей Артемий

– Как на олимпийское божество, и ничуть не ревнуем. Вот старший брат – такая ему благодать: пожирать у нас на глазах турецкие хлебцы. Благо, бабушка, она была еще дворянского происхождения, проходя мимо, увидела эту немую сцену, и турецкие хлебцы были тотчас экспроприированы в пользу народных масс. Мы в этом смысле, Митенька и Тёмочка, иногда подревновывали друг ко другу, но это носило скорее смешные формы. Представьте себе, что бабушка всегда приносила что-то вкусненькое, это на три кучки делилось мгновенно: Остап Ибрагимычу, Шуре, мне. И при этом считалось, что нужно непременно съесть свою кучку, всё и сразу. Я был мальчик похитрее, полукавее, наверное. Скажем, из трех антоновских яблок съедал одно, а два, как бурундучок, в свою кровать с тем, чтобы вечером, накрывшись одеялом, все это употребить. И вот едва лишь раздался в детской комнате такой хруст, чавканье, Митенька – он пианист, очень творческая натура, встает, срывает одеяло, зажигает свет. И я лежу на правом бочке и так поджевываю эти яблоки. Он выпрастывает свой указательный палец, как вот с плаката «Ты записался в добровольцы?» и кричит, что есть силы: «Берегун! Берегун! Берегун!» Вот это слово «биригун» – через два «и» – стало самым страшным ругательством, которое бытовало у нас в нашем детском общении.

Тутта Ларсен

– Ну я помню, у нас тоже с сестрой были очень сложные отношения. Притом что я была старше ее на девять лет и, казалось бы, я уже взрослая совсем и должна бы что-то понимать и умная. Но мама утверждает, что это не так, а у меня как-то так сложилось, что первые там два года жизни она висела практически на мне. И когда мои одноклассники шли гулять, прыгать через скакалку или там висеть вниз головой на деревьях, мне надо было сидеть с сестрой или выгуливать ее, или ходить ей там за каким-нибудь молоком в магазин, или что-то там такое. Мама говорит, что это были эпизодические ситуации, но как-то в детстве все же утрируется.

Протоиерей Артемий

– Так ей казалось.

Тутта Ларсен

–Да. А мне кажется, что это прям вот было вообще, такая обуза была.

Протоиерей Артемий

– Онлайн.

Тутта Ларсен

– Да. И, конечно, мне было очень сложно как-то ее полюбить, вообще принять вот ее как какую-то радость в семье, для меня это был просто какой-то интрудер такой, кто-то, кто пришел в мой мир. Я была девять лет одним единственным ребенком, меня все обожали, любили, и все было мне, а тут вдруг появляется вот это вот маленькая вопящая штучка, и все внимание ей. А мне повесили ключ на шею, и иди, сама занимайся своими делами и проблемы свои сама решай. И мы с сестрой реально были страшно друг от друга далеки. Потом я уехала в университет, когда ей только-только исполнилось 7 лет. И я приезжала раз в год и ну видела, какая-то там мелочь пузатая бегает вокруг. Когда я поняла, что у меня реально есть сестра и она интересный человек, ей уже, наверное, лет 14 исполнилось. Как-то я один раз приехала погостить к ним туда в Донбасс, еще мирный. И вдруг я вижу девушку такую интересную, с каким-то разумением, с какой-то своей внутренней философией, очень интеллигентную, очень приятную. И тогда мы только подружились.

Протоиерей Артемий

– Большое видится на расстоянии.

Тутта Ларсен

– Да. И вот я не знаю, отчего не получилось у меня быть хорошей ей старшей сестрой, когда она была маленькой. То ли мне не хватило какого-то чувства, не знаю там, любви какой-то.

Протоиерей Артемий

– Может быть, родителям было некогда все-таки эту тонкую материю...

Тутта Ларсен

– Может быть, что-то родители недодали...

Протоиерей Артемий

– Дитя все равно нуждается в мотивации, в утешении. И я имею в виду, старшая девочка должна была бы получать даже похвалу от мамы с тем, чтобы она чувствовал себя, девочка, что она вот такая умничка, бывает, и похвалить нужно, лишь бы человек не залезал в бутылку какой-то обидчивости.

Тутта Ларсен

– Вот такого не помню, честно говоря, хотя, наверняка, хвалили. Но просто есть еще вот такая истории, особенно когда ребенок сильно старше, и вот считается, что ребенок там 9–10 лет, он уже должен понимать, что если маленький хочет твою игрушку – отдай, если маленький лезет в твою комнату или на твою кровать, или в твой шкаф, в твою тумбочку – позволяй. Почему? Тоже здесь, мне кажется, родители совершают большую ошибку, не защищая личное пространство старшего ребенка, его вещи какие-то. Ну, он имеет полное право не делиться игрушкой, если он не хочет ее отдавать.

Протоиерей Артемий

– Мне приходится раз в неделю исповедовать малявочек в Марфо-Мариинской обители, Елизаветинской гимназии. Представьте себе, что старшие девочки часто рассказывают о том, что они никак не могут наладить взаимоотношения с маленьким братцем или сестричкой именно и по тому поводу, который вы сейчас красочно в немногих словах описали. И не выбивая клин клином – нет, ты должна! да как тебе не стыдно! – понимая, что сердце старшего братика или сестрички это еще не святое сердце, я всегда предпочитаю сказать: ну ты уже такой большой или большая, тоже, конечно, нельзя ребенку удовлетворять каждый его каприз, нужно выстроить границы. Но блюди, держи достоинство. Как старшая сестра ты уже не можешь махать руками или царапаться, вразумляй свое дитя. Слово «нельзя» имеете в твоих устах большую силу, но будь корректной, привыкай к благородной сдержанности. Ну и, конечно, так вот вразумив свою егозу, все-таки и в лобик поцелуй, и скажи: «Ах ты, мой солнечный зайчик!» В этом смысле, конечно, любовь может быть и взыскательная, любовь не должна разбаловывать и развинчивать, превращая такую малютку во все проникающую уховертку, которой отказа ни в чем никто дать не может. И, безусловно, свобода это знание своего обода, знание своей компетенции и границ этой компетенции в той окружности, которую обрисовали нам родители.

Тутта Ларсен

– Еще есть такая проблема, что родители вмешиваются в конфликты детей и, так получается, что автоматически принимают чью-то сторону, тем самым усугубляя проблему.

Протоиерей Артемий

– В соответствии с пристрастиями своими.

Тутта Ларсен

– Да. И очень многие современные психологи и педагоги говорят, что если нету угрозы там здоровью и жизни, оставьте детей разбираться самостоятельно. Они должны учиться выстраивать между собой отношения, тогда и это тоже профилактика детской ревности. Что вы об этом думаете?

Протоиерей Артемий

– Я думаю, что родители это какая-то надзирающая инстанция, это какой-то многоочитый херувим, который и присутствуя и отсутствия, боковым зрением -особое, кстати, педагогическое свойство боковое зрение, – бабушка или мама, конечно, эту зону турбулентности отслеживает, на родительском радаре должны быть запечатлены все движения малыша-голыша. Но, безусловно, наверное, идеальный подход, это когда старший ребенок, чувствуя вес своего возраста, своего статуса, подражая родителям в лучших их чертах, представляет собой такую миротворческую силу и, таким образом, помогает младшему оформляться, но не переступать рубикона. В этом отношении мне всегда вспоминается моя любимая теща, уже отошедшая в лучший мир. Я уже тут хвастался как-то в соответствующих передачах, что за 19 лет нашего пребывания с ней, она никогда не участвовала в разборках каких-то, маленьких и не очень маленьких, наших с супругой. Будучи светским человеком, она имела удивительно тактичное такое чувство и мудрость, говоря: «Дети мои, не я нашла вас и соединила в этом холодном и жестоком мире. Не я произносила обеты взаимной верности и любви. Разбирайтесь, это не мое дело. Я пошла пить чай и я пошла смотреть телевизор». И в реальности далеко не каждая мама способна к такой философии неотмирной. И, конечно, думаю, что родители просто должны напоминать старшему о его достоинстве, о его ответственности за младшего братика или сестричку. Но необходима, на мой взгляд, всегда какая-то доля благодушия, юмора. Дело взрослых смягчать все эти страстишки, маленькие они кажутся нам смешными. Так вот и батюшка подчас, в гуще народной жизни пребывающий, разнимает прихожан, по крайней мере, на супругов смотрит: цып-цып-цып, мои цыплята. Ну давайте-ка посмотрим, что это у вас тут уголки губ так предательски вниз опущены? Дай Бог, чтобы наши родители были такими большими белыми птицами, которые витают над семейным гнездом, иногда гаркнут, иногда улыбнутся, но никогда не переступают, не нарушают закона любви, не лишают детей тепла своего сердца.

Тутта Ларсен

– Вы слушаете программу «Семейный час» Тутты Ларсен на радио «Вера». А у нас в гостях протоиерей Артемий Владимиров. Мы продолжим нашу беседу буквально через минуту.

Тутта Ларсен

– Вы слушаете программу «Семейный час» Тутты Ларсен на радио «Вера». У нас в гостях старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства и детства, педагог, протоиерей Артемий Владимиров. Говорим сегодня, в Лазареву субботу, о ревности между детьми. Хотя вот вы сами говорите о том, что никакой особой детской ревности, наверное, такой не существует и выделять ее как какой-то отдельный вид проблем в семье смысла нет. Потому что ревность, она и есть ревность, будь то ревность между детьми или взрослыми. Вы сами проводите параллель со своими взрослыми прихожанами.

Протоиерей Артемий

– Но, тем не менее, неприятно и даже возмущение вызывает, когда, скажем, пяти шестилетний уже великан, вдруг, не дай Бог, ударит

Тутта Ларсен

– Малыша.

Протоиерей Артемий

– Годовалого малыша. И, безусловно, мы смотрим на проявление этих страстей, как на некоторый зародыш, который потом может развиться в невесть что. Я вот вспоминаю своего высокоинтеллигентного дедушку, потомка шотландского пирата, знаменитого поэта орнитолога Павла Барто, счастливого обладателя первой жены, Агнии, взявшей себе его фамилию, потом он венчался на моей бабушке. Дед мой был наполовину немец, наполовину англичанин, наполовину русский. Он был эстет, у него в доме каждая ложечка знала свое место. Но впоследствии я узнал, что он со своим братом, тоже почившим уже, Ростиславом Барто, очень хорошим пейзажистом и сестрой Евгенией Барто – они все такие красивые, рафинированные, эстетические, этические люди, утонченные, – вот он практически не общался и между ними не было диалога. И, на мой взгляд, конечно, это страшная беда, когда родственники теряют язык общения в детстве и чуть ли не до гроба превращают свое общение в холодный дом, где каждый смотрит в свою сторону. А уж наследство, о чем вы упомянули... Не дай Бог, мы будем с вами помирать и сделаем какую-то ошибку в распорядительном документе. К сожалению, для меня, священника, это просто больной вопрос. Я вижу, что, наверное, из ста человек ну наверное три-четыре способны приподняться над ситуацией и, так сказать, простить какую-то несправедливость. Мне говорят: «Батюшка, ну а что, в суд что ли обращаться теперь?» Да лучше в суд обратиться к третейском судье, арбитраж, это инстанция как раз для того и введена, чтобы оставить позади свои страсти, свои эмоции и довериться...

Тутта Ларсен

– Закону.

Протоиерей Артемий

– Суждению и решению, вердикту, который не исходит из частных интересов, но смотрит на общую пользу.

Тутта Ларсен

– Вы говорили о ситуации, в которой старший ребенок бьет младшего. А ведь очень часто взрослые опять же разгуливают такие конфликты, дав по попе старшему. И сами не понимая того, насколько они противоречат вообще эффекту, который они хотели бы получить. Нельзя бить маленького, поэтому я побью тебя за то, что ты бьешь маленького. И ведь, наверное, вот мои дети никогда не дрались и никогда не били друг друга, хотя Лука очень троллит Марфу, он ее очень тонко изводит...

Протоиерей Артемий

– Ого!

Тутта Ларсен

– Он умеет это делать и притом

Протоиерей Артемий

– Не без лукавинки.

Тутта Ларсен

– Да, он, несмотря на то, что он обожает младшего, настолько же он вот имеет массу претензий к Марфе за то, что она лишила его тоже вот этой пальмы первенства и единственности в семье. И он, ну по-разному, если, например, какие-то третьи лица ее обижают, он за нее вступится, но сам он имеет эксклюзивное право ее низводить и укрощать. Но никогда не было агрессии вот такой открытой, чтобы человек дрался или как-то прямо делал какие-то гадости исподтишка, там прямо вот подлые какие-то вещи делал. Да, он все-таки все это делать открыто, с открытым забралом. И я отношу это к плюсам нашего воспитания, наверное.

Протоиерей Артемий

– Ну да.

Тутта Ларсен

– Хотя совсем обойтись без ревности у нас не получается, видимо, мы все равно где-то совершаем ошибки. Но ведь то, как ребенок себя ведет, он же этому все равно учится у взрослых.

Протоиерей Артемий

– Безусловно. Я вспоминаю свое детство, мы никогда не дрались с братом близнецом до крови. Вот нам купили одинаковые шлепанцы, только у меня был синенький кантик, а у Митеньки красный кантик. Почему у него красный, а у меня синенький? Почему-то меня огорчило это. Митенька терпел мои завывания. И как от широкого сердца кинет в меня: «Да подавись! Вот тебе с красным кантиком!» И попал мне по переносице, так что у меня нос стал курносым. Я успокоился лет в 27–28, когда мне объяснили, что слегка вздернутый носик это страшно модно. А вот, скажем, соседнее семейство наших родственников по фамилии Круг, Круги – это основатель энергетического института, был такой обрусевший немец. Вот наши сверстники, они, два братца гигантского роста двухметрового, устраивали такие кулачные бои, нам даже было страшно. И я думаю, что все-таки заквашивается градус общения и в конфликтных обстоятельствах, и в дружестве, конечно, атмосферой родительских сердец. И мы, родители, думаю, все-таки должны быть по призванию педагогами. Совершенно правильно вы говорите: если вдруг какого-то ребенка старшего делают козликом отпущения, у него презумпция виновности, во всех конфликтах спрос с тебя, ата-та тебе, пойди вон, подумай. И когда нарушается элементарная справедливость, безусловно, эта язвинка обиды заходит в сердце, оно холодеет, как у Кая. И сколько должно пройти времени, вот в вашем случае вам надо было закончить высшее учебное заведение, уже стать самостоятельной мыслящей личностью, чтобы, приехав на малую родину свою, вдруг в 14-летней пигалице разглядеть личность, когда от вас уже отошли эти легкие обиды. Конечно, ситуация семейная требует постоянного прогрева и того юмора, того благодушия, той теплой улыбки, когда как кот Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!» – родители, мама в подоле своей юбки или уж, по крайней мере, прицепив к джинсам одного и другого гусенка, старается их как-то растеплить сердце с тем, чтобы в будущности, во взрослую жизнь киндеры вошли союзниками, а не вечными оппонентами.

Тутта Ларсен

– Ну вот поневоле напрашиваются вопросы: зачем тогда вообще рожать других детей, если вот у тебя уже один? Нет второго ребенка – нет и ревности. Или, наоборот, нарожать их столько, что уже не знаешь сам, сколько их есть и, в общем, уже на это все не обращаешь внимания, как они там хотят, так пусть сами свои отношения и выстраивают.

Протоиерей Артемий

– Понимая искусительный характер вашего вопроса, я бы хотел вам подыграть. Может, вообще без детей обойтись, тогда...

Тутта Ларсен

– Тоже вариант.

Протоиерей Артемий

– Тогда и передачу не нужно такую вести. Нет человека – нет проблем воспитания. Но хочу сказать в пользу многодетных семейств. Я вот уже поделился мыслью об английской мануфактуре. Должен признаться, что большинство семейств, которые я знаю, многодетных, они согреты родительской любовью и папы, и мамы. Как правило, дети в этих семействах куда более понимания, человечности, снисходительности, своего рода взрослости обнаруживают друг к другу. Я вот, честно говоря, размышлял о проблемах одного, двух, трех детей. В частности, у меня сформировалось размышление такое, что если уж искать невесту, то лучше бы ее искать в семействе многодетном, ну по крайней мере, где было бы двое детей. Уж если она одна, такая принцесса на горошине – румяна, величава, – скажи, зеркальце, мой свет, краше меня, наверное, нет... Я вот, надо сказать, женился на феноменальной женщине, своей нынешней матушке. И вы знаете, 35 лет понадобилось прожить в венчанном браке, чтобы мне две недели тому назад получить первый комплимент от своей супруги. Она была единственной дочкой, папа ее любил так, что каждое утро стоял стаканчик с какими-то земляничными кустиками или фиалочками какими-то. Вот 35 лет спустя, матушка мне доверительно сказала (я надеюсь, что она не слушает сейчас мою передачу): «Отец Артемий, я очень счастлива, – примерно так, – что мы с тобой встретились в этом мире. Я, наконец, оценила тебя как писателя. И я считаю, что ты состоялся как муж». Вот я с тех просто летаю.

Тутта Ларсен

– Ох, слава Богу!

Протоиерей Артемий

– Летаю. И поэтому тем молодым, кто нас слушает, особенно родителям, у которых детки там ссорятся – нужно только выучиться ждать. Нужно быть спокойным и упрямым. 35 лет спустя на дом снизойдет тишь и гладь, и Божия благодать. И скупые телеграммы с неба вы получите, как я получил свою телеграмму ослепительного счастья.

Тутта Ларсен

– Ну, так это 35 лет ждать, это еще и дождаться надо. А вдруг они там друг друга порешат в своих конфликтах эти дети.

Протоиерей Артемий

– Ну, пусть детки будут у нас солнечными зайчиками. И будем только помнить, что в сообщающихся сосудах уровень жидкости одинаковый. Если, скажем, мама работает над собою, чтобы быть отходчивой, чтобы не таить в сердце тот яд, который иногда проникает в нас вместе с какой-то инвективой, то есть каким-то обидным словом; если мы стараемся в ответ на чужую раздражительность отвечать улыбкой – как говорили в старину, огонь чужой раздражительности заливай водой кротости и терпения; если родители все-таки стараются нравственно развиваться, дети, как существа восприимчивые и чуткие, к сожалению, усваивающие первую очередь дурное, плохое, все-таки этот вектор родительских сердец обязательно почувствует. И яблочко ну уж очень редко откатывается от яблони далеко. То есть какое-то генетическое, душевное, духовное родство все-таки побеждает, когда мы говорим о родителях, старающихся быть добрым примером для детей.

Тутта Ларсен

– Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера». С моим гостем, протоиереем Артемием Владимировым, говорим о детской ревности и о том, возможно ли ее избежать. Но, исходя из всей нашей беседы сегодняшней, я понимаю, что избежать ее невозможно вообще – это плохая новость. Хорошая новость в том, что ее как-то можно купировать, модерировать. Но совсем без конфликтов, наверное, только вот Марфа, Мария и Лазарь могли обойтись.

Протоиерей Артемий

– Идеал задан, дистанция перед нами, дорогие радиослушатели, дорогу осилит идущий. Вот в одном семействе, где я бываю еженедельно, там молодая мама родила четырех богатырей. И вот, оказавшись в положении, носила пятого ребенка, пол не определяла заранее. Мы все молились, появилась девочка. Пятая – девочка Катенька. Старшему мальчику уже лет 12 – Матфей, Георгий, Артемий, Симеон. Малыши Симеон, Артемий уже почти отрок, Матфей еще не юноша. И вот я вижу, как эти мальчики прилепились все к маленькой Катеньке – Екатерине второй, мама тоже Катерина, – как они держат ее на руках, как они укладывают ее спать. Такая завидная гармония, что вижу, обжегшись на какой-то мужской ревности друг ко другу, наверное, все-таки немножко-то было, они на Катеньку изливают свою четверичную любовь. И, в этом смысле, если родители стараются не предоставлять малышей всецело самим себе, но какие-то ЦУ – директивы, какие-то магистральные направления намечают, дети все-таки очень пластичны, динамичны. И нужно пройти, по-моему, к 25 годам, чтобы человек совершенно уже закристаллизовался, заизвестковался, выпал в осадок и уже представил собою какой-то типаж, типа Плюшкина, или Манилова, или Ноздрева. Все-таки нам свойственно меняться. И дай Бог, чтобы наши детки менялись в лучшую сторону, не без наших трудов и молитв.

Тутта Ларсен

– Ну вот это тоже для меня прямо загадка. Хотя, конечно, понятно, когда в семье, где одни мальчики, рождается девочка, это уже само по себе делает ее статус особым и любовь к ней особенной. А вот опять возвращаясь к ветхозаветным примерам, если мы возьмем историю Иосифа и его братьев и рассмотрим ситуацию такую, то, в общем-то, братья-то там старшие оказываются не такими уж и гадкими по отношению к Иосифу. Потому что ну фактически что он делал? Он по указанию своего отца, ну, конечно, как послушный сын ходил за ними куда-то там, где они пасли скот...

Протоиерей Артемий

– Приносил им обед.

Тутта Ларсен

– Приносил им обед, а потом возвращался и отцу стучал, кто что делает, кто как чего не так или так. Ну прямо вот он же как соглядатай туда ходил. Они там пашут, работают в поте лица своего. А он, значит, у папеньки сидит под крылышком и нашептывает.

Протоиерей Артемий

– А вы знаете, недавно я раскрыл замечательный вариант библейской истории об Иосифе, первый том епископа Игнатия Брянчанинова «Повесть об Иосифе». А вы знаете, писателей огромное количество, вплоть до Томаса Манна, который написал гроссбух на эту тему. Вчитываясь в епископа Игнатия, все-таки святой писатель, я с ним не смог не согласиться, что Иосиф был нежен, кроток, он, может быть, и отвечал на вопросы отца, однако никакого зложелательства или ревности в его душе не было. Он настолько блистал душевными дарами, кстати, ходил в разноцветной одежде не потому, что он был панк или какой-нибудь...

Тутта Ларсен

– Пижон...

Протоиерей Артемий

– хипствующий, а это был знак даров Духа Святого, которые на нем сияли. Братья действительно приревновывали его в приближенности к мудрому отцу, но более завидовали его дарам. Помните, там сны, сны Иосифа предсказывали ему грядущее величие. Тут уж душа поэта не выдержала и, столковавшись между собою, они инсценируют убийство, как будто какой-то волка задрал брата, сами продают его. И инициативу чуть ли не Иуда выдал, за 20 серебряников, не за 30, как Христа, а за 20.

Тутта Ларсен

– А зачем он им про свои сны рассказывал, где он такой весь из себя великий и прекрасный? Любой нормальный человек бы напрягся, если приходит к тебе там твой даже близкий человек и говорит: «Я буду царь, а вы все у меня рабы будете, будете мне все служить».

Протоиерей Артемий

– Он, между прочим, не толковал своих снов и в детской непосредственности, наивности папе, настолько эти сны были красочные и запоминающиеся, он просто рассказал, потому что не мог не поделиться. Папа, имевший дух прозрения, все расставил по своим местам. Но давайте смотреть на завершение истории. Вы помните, уже в Египте, принимая братьев и отвешивая им пшеницу, очень умело тоже отрежиссировав определенную сцену, чтобы вызвать в них раскаяние, когда увидел десять братьев, поверженных, как снопы, перед ним в страхе и трепете (их обвинили несправедливо в присвоении какой-то серебряной чаши, засунутой в мешки с пшеницей), не смог выдержать собственной режиссуры. Он заплакал, сказав: «Не бойтесь, я Божий». И, в этом смысле, сцена примирения Иосифа и его братьев, которым он сказал: «Нет, вы, продав меня в Египет, свершили мне великое добро, вашими руками Промысл Божий водил. Поэтому вы думали обо мне худое, а Бог замыслил о мне благое. Я Божий, нет мстительности в моей души». Мне кажется, что святому Иосифу Прекрасному, так его называет церковная история, нужно молиться о преодолении ревности в семье.

Тутта Ларсен

– Спасибо. Это, кстати, очень полезный совет, обязательно возьмем его на заметку. Но все-таки, возвращаясь к дню сегодняшнему, даже если думать об истории Иосифа и его братьев. Может быть, если бы папаня там так не вмешивался и так бы не предпочитал бы так Иосифа всем остальным своим детям, может быть, и не было бы такой драмы. Понятно, что это здесь все, конечно же, по Божиему промыслу состоялось, но в реальности оно, по большей части, бывает, заканчивается гораздо печальнее. Не так промыслительно.

Протоиерей Артемий

– Но будем помнить, что он уже был глубоко пожилым человеком. И сердце престарелого родителя, как правило, не может быть совершенно равнодушным, он видел и чувствовал в Иосифе какое-то грядущее величие. Ну, я думаю, что когда мы все встретимся у Божиего престола, и патриарх Иаков вместе со своими детьми встретит вас, вы сможете задать ему непосредственно этот вопрос. У него найдутся, я думаю, ответы более глубокие, чем мои. А вот поделюсь в связи с этим под занавес. Недавно мне принесли икону, на которой написано: святой Симеон. А это один из братьев Иакова, человек, который отличался жестокостью, он отомстил за поруганную честь сестры, перебив там целое селение, где покусились на невинность сестрицы. Даже на смертном одре Иаков упрекал Симеона в такой жестокости. И вдруг я вижу нимб, он изображен как святой, это, очевидно, лик праотцев, в иконостасе был такой особый ряд праотцев, в соборах Московского кремля есть этот лик. И я был очень удивлен и потом понял: Господь когда сошел со Креста, то есть душа Его сошла во ад, Он обратился ко всем праотцам. И, видимо, в сердце Симеона искорка Божия нашлась, он многое переосмыслил, оказавшись в своем шеоле, и вот Предание усваивает и этом патриарху вхождение в свет новозаветной благодати. Дай Бог, чтобы наша земная ревность, вот эти обиды, наследственные переделы, все это завершалось еще в земной жизни всеобщим примирением. Мне кажется, самое страшное, это когда люди уходят уже в мир иной, забывая родственные чувства – я не пойду на отпевание или на могилу к своему брату, потому что он то-то то-то... И это, конечно, трагедия. Христианство учит нас уже сегодняшним днем, прежде, чем солнце закатилось за горизонт, ради воскресшего Христа всем всё и вся простить, чтобы любовь в семье царствовала, возрастала, а мы ощущали себя не инородными телами какими-то, не электронами разнозаряженными, а клеточками единого организма. Так чтобы чувствовали нужными себя, нужными друг другу и радовались тому, что мы вместе, что мы братья и сестры, что родители с улыбкой взирают на нас, видя наше подлинное единство, единомыслие и любовь.

Тутта Ларсен

– Ну и возвращаясь, уже совсем под финал нашей беседы, к каким-то практическим вообще аспектам, ну таким конкретным способам, как поддержать детей в любви друг к другу и в какой-то в гармонии, чтобы они не перетягивали одеяло на себя. Наверное, ведь все-таки у православной семьи есть какие-то особые инструменты здесь, которые могут помочь.

Протоиерей Артемий

– Безусловно. Я бы поместил в детской большое изображение Христа Спасителя, Который в белом хитоне простирает Свои руки. Замечательное изображение можно приобрести в храме пророка Илии, что в Обыденском переулке. Это поза Спасителя, выражающая, олицетворяющая слова: «Придите ко Мне, и Я упокою – успокою – вас». Или Спасителя, вознесенного на Крест – Он обнимает Своими дланями, руками весь мир. И поэтому, когда дети ссорятся, только укажешь рукой: «Посмотри, Спаситель за нас на Кресте, он нас простил. Что ж вы, братцы, ведете себя как черепашки ниндзя? Спаситель говорит, любите друг друга, а вы клок волос вырвали друг у друга». Или показать маленького Спасителя, доверчиво прижимающегося к щеке Богородицы: «Посмотрите, Спаситель уже с испугом на вас взирает. Вы спорите, кому убрать игрушки, а наш Бог, Бог порядка и не беспорядка. Наверное, я сейчас, старый батюшка, буду за вас убирать игрушки. А вы сидите на своих горшках и смотрите на меня, если у вас совести хватит».

Тутта Ларсен

– Батюшка, а еще такой вопрос все-таки, который меня, например, лично как маму волнует. Нужно ли все-таки передавать старшим детям функции заботы о младших, прямо вот это включать в их обязанности? Или все-таки ну это не совсем справедливо по отношению к ним? Может быть, стоит предлагать как-то, просить помощи, но ни в коей мере не вменять это как вот прямо обязательство пред семьей там...

Протоиерей Артемий

– Знатоки говорили: неприятные вещи нужно говорить с приятностью. Любовь может быть взыскательной и требовательной, но она должна и приласкать, и умягчить. От ласки бывают веселые глазки. Поэтому каждый случай строго индивидуальный, различные малыши имеют различные реакции, их устроения бывают диаметрально противоположными. Но, безусловно, для малыша закрепить какую-то обязанность, которая будет не навязана ему грубой силой, а которая даст ему понять, что он нужен, на него надеются, мама без него как без рук, он ее юный рыцарь – это прекрасно. И вернусь к своей излюбленной мысли: если искать невесту в наше время, то особенно хорошо поискать в многодетном семействе, где девочка лет 17–18-ти уже и жнец, и швец, и всех дел хитрец. И знает, как малышей прикармливать, и как их пеленать – ну сейчас памперсы решают все, – и как их купать. Как правило, такие девушки имеют нравственное чувство очень развитое, материнство светится в их глазах. И я думаю, мы еще поговорим об этом в какой-то из ближайших наших передач.

Тутта Ларсен

– Ой, обязательно поговорим. Пытаюсь этот образ, который вы нарисовали, примерить к своей Марфе, которая больше предпочитает носиться с мечом, луком и стрелять из пистолетов...

Протоиерей Артемий

– Пусть носится, пока есть возможность носиться.

Тутта Ларсен

– Спасибо. У нас в гостях был старший священник и духовник Алексеевского женского монастыря в Москве, член Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства и детства, педагог, протоиерей Артемий Владимиров. Меня зовут Тутта Ларсен, вы слушали «Семейный час». Всего доброго.

Протоиерей Артемий

– До свидания, с наступающим Вербным воскресеньем.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем