Драматург Генрих Ибсен, основатель «новой европейской драмы», как-то сказал, что единственным основанием для творчества является содержательная жизнь. Немало есть художников, удовлетворяющих этим требованиям, но, пожалуй, самым ярким из ныне здравствующих будет Михаил Михайлович Шемякин.
И в самом деле, с ибсеновским основанием у Михаила Михайловича все в порядке. В 18 лет его изгнали из художественной школы при Институте Репина, так как его взгляды не соответствовали нормам социализма. Не смог он надолго задержаться и в Псково-Печерском монастыре, где проходил послушание у знаменитого архимандрита Алипия. Ему не дают поступить в Ленинградскую духовную семинарию, куда он подает документы. Но настоящие злоключения начались после 1967 года, когда Шемякин пишет небольшой философский трактат «метафизический синтетизм», где почти на каждой странице цитируется Евангелие и святой Дионисий Ареопагит.
Как и водилось, автор был приговорен к принудительному лечению в психбольнице. И просто чудом можно назвать то, что матери как-то удалось вызволить сына из этого ада. А вскоре его выдворяют из страны. Так что за 28 лет пребывания Михаила Шемякина в Советском Союзе «содержательной жизни», о которой говорил Ибсен, ему хватило с лихвой.
Сейчас Михаил Шемякин много работает в России. Иллюстрирует книги, оформляет спектакли, но, пожалуй, самое заметное – это его памятники. Я видел почти все его скульптуры. Но больше всего мне запомнилась та, что стоит на Болотной площади к Москве. Памятник называется «Дети – жертвы пороков взрослых».
Скульптурная композиция, если вы помните, представляет собой двух детей – мальчика и девочку, – которые на ощупь пытаются куда-то двигаться. Глаза их завязаны. А между ними лежат два предмета - мячик и книга. Но самое страшное находится вокруг детей. Их окружают омерзительные фигуры 15 пороков, выполненные абсолютно в гоголевском стиле: это и наркомания, и воровство, и алкоголизм, и невежество и прочие ужасы. В общем, страшная иллюстрация того, что дети чуть ли не ежедневно встречают на улице, по телевизору, в интернете, в глянцевых журналах и даже в школе и дома. Кстати, брошенный мячик с книгой – тоже актуальный символ того, что дети разучились играть во дворе и читать нормальные книги.
Но поговорить я хотел немного о другом. Когда я читал об этом памятнике в интернете, то нашел немало реплик православных авторов. Оказывается, есть активная оппозиция этой скульптурной группе, и, как ни странно, не со стороны либеральных деятелей, а именно активистов из числа верующих. Мол, детишки могут прогуливаться рядом со скульптурной композицией, могут увидеть невзначай этих пятнадцать уродцев, их психика может получить травмы, несовместимые с нормальной жизнью. А вот позвольте возразить. Мое частное мнение, что пусть лучше их ЭТО бьет, пусть каждый из этих пороков навсегда останется в их памяти в виде уродцев и кошмаров, чем в виде неразлучных спутников жизни. Пусть негатив и отвращение к этим порокам будет их основным инстинктом. И уж позвольте вас спросить, разве то, что дети ежедневно встречают подобные пороки в жизни, – меньше их ранит? Что, у нас с улиц всюду исчезли интим-салоны, или похабная реклама, или пьяницы, или грязь, или хамство, или реклама наркотиков? Может, все-таки, сейчас не время «чистоплюйствовать»? Мне вообще кажется, что было бы неплохо подобные памятники ставить в каждом городе – чтобы граждане не разучились уродство видеть уродливым. А надо сказать, сейчас с этим большая проблема. Порок сегодня очень красиво упакован, он в моде. И мы уже привыкли равнодушно проходить мимо совершенно чудовищных явлений. Как символично, что в центре шемякинской композиции стоит самый высокий идол, закрывающий свои глаза, уши и рот – и называется он пороком Равнодушия. Вот и у Данте Алигьери в «Божественной Комедии», когда описываются круги ада, самые жаркие его уголки оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет.
И еще что хотел сказать… Не спорю, в чем-то Шемякин сложный автор. К смыслу некоторых его произведений нужно буквально пробиваться. Но это автор, который исповедует наши принципы и наши ценности. И при этом его чествуют во всем мире как великого русского художника. Так что если у нас не будет таких вот Шемякиных, то судьба нам остаться в истории современной культуры с Гельманами, Тер-Оганьянами, Павленскими и Толоконниковыми. И тогда порокам взрослых будут ставить совсем другие памятники.
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
Взгляд с иконы. Наталья Сазонова
Как-то я проводила урок в воскресной школе. Подросток лет 15-16-ти спросил:
«А как вы пришли к Богу»?
Стала рассказывать.
В то время мне тоже было 16. Росла я в самой обыкновенной советской семье. Крещённых среди нас не было. Однажды мама сказала нам с сестрой: «Девочки, надо креститься. В выходные мы поедем загород. На разговор к одному батюшке». Вот это было неожиданно!
«А ты же сама не крещённая. Ты что, в Бога веришь?» — спросили мы маму. И тут выяснилось, что мама уже год, как крестилась, верит в Бога и ходит в храм. Она была строгая, а мы послушные. Да и что, я-подросток, могла сказать против? Разве только: «Почему, если Бог есть, то не защищал крестьян от помещиков?» Очень я переживала об этом. Сейчас уже не помню, что ответила мне тогда мама. Но через неделю мы отправились в далёкий от Москвы приход. В то время, в середине 80-х крещение в Москве было нежелательным. Могли начаться проблемы с органами.
Итак, все вместе, поехали на встречу с батюшкой. Дорога длинная. Времени подумать много. Окончательного согласия креститься я ещё не дала. В электричке всё переживала: «А кто такой этот батюшка и что мне ему говорить? А как всё будет проходить и зачем я вообще согласилась поехать? Да ещё в такую даль! А точно Бог есть? И наконец: А верю ли я в Него? И честно самой себе: Я не знаю, есть ли Он, чтобы верить в Него. Нет! Я не верю». Но что-то подсказывало мне сделать этот шаг. Шаг навстречу...
И вот мы на месте. Тот вечер помню хорошо. Батюшка ждал нас в своей сторожке. Звали его отец Дмитрий Дудко. Это потом я узнала, что жил он в Москве, а служил очень далеко от дома. Так и ездил по 4 часа в один конец. За проповеди власти перевели его на приход подальше от Столицы. Проповедовать священнику в советское время строго запрещалась.
Тогда я увидела перед собой человека небольшого роста. К шестидесяти, совсем седого. Он встретил нас приветливо, как будто знал давно. Усадил с собой за стол поужинать. Стали знакомиться. После ужина, с каждой из нас по отдельности беседовал в своем кабинете.
Подошла моя очередь. Вошла. Волнуюсь. Первое, что вижу — икона. Большая, в старинном киоте. Теперь уже знаю, это был Спас Нерукотворный. Перед иконой горят свечи. В комнате пахнет воском. Батюшкин голос: «Наташенька, ты уже взрослая. А взрослые люди перед крещением должны покаяться в своих грехах перед Богом». Сказал и посмотрел на ту икону. Я тоже посмотрела на Того, Кто на ней изображён, потом на батюшку... и вдруг увидела один и тот же взгляд! Взгляд полный любви. Этот взгляд располагал к доверию. «Покаяться в грехах»- прозвучало в голове. И я вдруг впервые осознала, что хочу доверить всё, что было на совести, Богу.
Батюшка выслушал мою исповедь. Первую, искреннюю. На следующий день мы с сестрой крестились.
Когда ехали домой, я уже не спрашивала себя, верю ли в Бога? Я точно знала, что верю. знала, что Он есть.
А на вопрос: как пришла к Богу, отвечаю просто. Это не я пришла к Нему. Это Бог пришёл ко мне! Просто надо сделать самому шаг навстречу.
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение